Древо Мира Грез, часть 1 и 2

—

* * *

! — выругался невозмутимый человек в маске, и я поспешила отползти подальше. Фейка права: доводить я умею. Меня сейчас покромсают на кусочки, и до дня рождения я не доживу. — Да как же ты мне надоела!!! Ну почему ты такая упертая?! Сколько можно?!!! Что тебя не устраивает?!!!

Объяснить ему, что ли? Я уже всерьез решила просветить врага, но он так стремительно двинулся вперед, что слова застряли в горле, а ноги сами собой попятились. К несчастью, падение оказалось не такой уж и мелочью, и я смогла только беспомощно отодвинуться назад.

— Ты пойми, ты беспомощна здесь! Если придет он, то тебе конец! — человек в маске схватил меня за руку и с силой сжал запястье. Не то чтобы я ожидала счастья от подобной встречи, но надеялась избежать боли. Мне даже не нужно было видеть рисунок — я прекрасно знала, что он появился.

— Тебе никогда не справиться со нами, мы сильнее! — он приподнял меня за воротник, и я в очередной раз поразилась, насколько бездушны у маски глаза. Темнота — сплошная темнота без капли света. Может ли быть что-то ужаснее глаз без души? — Я делаю все, чтобы тебя хотя бы спасти, но ты не хочешь быть спасенной, тебе подавай свободу! Всё, хватит! Хватит мешаться под ногами! Сейчас ты пойдешь со мной, и хочешь ты того или нет, но придется встретить день рождения в зеркале, пока не научишься себя вести!!! Слишком много от тебя проблем! — он рывком поставил меня на ноги.

У меня потемнело в глазах. Наверное, это была последняя капля. Все эти дни — водоворот странных и пугающих событий. Сны, которые не дают выспаться, тайны Линда и неожиданные открытия, подозрения и сомнения, сестра, которой с каждым днем все хуже, собственный дар, который принес мне столько горя — все это сплелось в один страшный узел и вырвалось в отчаянном крике. Я больше не могла этого терпеть. Это была злость, перемешанная со страхом, ненависть и странная боль где-то в сердце. Я собрала все, что у меня было внутри, всю силу, которая имелась, и выкрикнула всего одно слово:

— Ветер!

Ветер откликнулся — вихрем взметнул мои волосы, закричал где-то высоко в небе и бросился на человека в маске: откинул его, как ненужную куклу, потрепал и выбросил на землю. Что-то хрустнуло — очень неприятно, кстати, хрустнуло — и человек в маске сжался на земле от боли. "Нога", — машинально отметила я, но почему-то это не вызвало во мне ни капли жалости.

Ветер будто вселил в меня силу. Внутри поднялось что-то сильное, что-то страшное и незнакомое. Я будто родилась заново, будто это была не я, а кто-то гораздо более могущественный.

— Я сама буду решать, что и где мне встречать! — с неожиданной яростью выкрикнула я. — Это моя территория! Это мой мир! Ты здесь лишний!

Выдохнув, я с непонятной жестокостью посмотрела на человека в маске. Сердце стучало быстро-быстро, но не от страха, а от ярости, от ненависти и злости. Я хотела, чтобы этот человек умер, наслаждалась его болью, его страхом и недоумением, и в этой злости готова была убить его. Я представляла его смерть и знала, как это сделать — каким-то непостижимым образом знала.

— Весея! — в отчаянии вскрикнул несчастный человечек. Честное слово, я, наверное, могла бы его раздавить, как таракана, но в последний момент я испугалась. Не его — себя. Да что со мной такое?!

Отшатнувшись, я растерянно посмотрела на свои руки. Никогда раньше мне не хотелось убивать — никогда! Это подло, это отвратительно — решать за Создателя судьбу других!

Ветер, покружив еще несколько минут, закрутился в вихрь и улетел в небо, оставив меня пустой и напуганной. Кажется, теперь я знаю, что хаставило этих глупых фанатиков бросить вызов Создателю. Эта сила... она опьяняет, сводит с ума.

Схватившись за голову, я пожелала оказаться, где угодно, но только не здесь. Только не здесь, не сейчас, не в эту минуту!

Мир грез всегд выполняет желания. Это как волшебная сказка, которая оборачивается кошмаром... Некоторые желания опасно выполнять, они должны оставаться в голове и никогда не переходить в реальность, иначе случится непоправимое.

Меня выбросило в цветной мир — мир природы, где зеленое море травы было раскрашено красной земляникой и синими колокольчиками, где звенели птицы и тихо плескалось озеро. Все это было так прекрасно, так красиво и величественно... так чисто. Почему я такая? Как мне сохранить себя и не погибнуть?!

Я сжалась в комочек и вытерла слезы. Мне было стыдно за свою злость и свою ненависть. Мне казалось, что я запачкалась грязью, которую теперь никогда не отмою. "Дари жизнь без надежды, убивай без ненависти" — так нам говорили предки, а что теперь осталось от нашего мира? И от меня?

— Дзинь? — я села и робко позвала самого верного друга. — Дзинь!

Она пришла — пришла, как всегда. Слетев на цветок, она с жалостью посмотрела на меня и тихо прошептала:

— Не вини, ты не первая. Просто слишком рано, — помолчав, она села и намеренно весело встряхнула головой: — Опять ты мне спать не даешь! Стоит только отвернуться, как тут же ты куда-нибудь вляпаешься! Ни на минуту нельзя оставить!

Глава 6.

Говорят, запретный плод сладок, но это не относится к городу Забвения. Город Забвения — город-изгнанник, мрачный, одинокий и покинутый. По своей воле только больные на голову люди сунутся в это болото.

Например, мы.

Из рунрина нас выгнали задолго до Красной Черты*. Очень не хотелось вылезать на улицу, освещенную мутными лучами заходящего солнца, но дядя в форме попался суровый и на красивые глазки не повелся. Вот бревно! Ворча, я выбралась наружу, осмотрелась и скривилась. Здесь даже воздух был какой-то странный, неправильный: пыль, несмотря на осень, кружилась в сухом танце и оседала на чахлых деревьях.

А чего я ожидала? Это место издавна считалось проклятым. Не помню где — в какой-то книге, наверное — я читала предания смутных времен. Так вот, место выбрано не случайно: по легенде именно здесь соединились два мира. Древнее, запутанное сказание, в котором многое не ясно, а ясно только то, что без тяжелой железяки с шипами здесь делать нечего.*

— Тьфу, забыла! — я хлопнула себя по лбу и собиралась уже вернуться к рунрину за тяжелой железякой, но охранник так выпучил глаза, что я передумала. Ну ладно. У меня еще Линд есть! В конце концов, притащил меня — теперь пусть и беспокоится!

— Ты как, нормально себя чувствуешь? — Линд заботливо набросил на меня куртку и улыбнулся.

Нормально? Он, наверное, шутит? Я посмотрела на Линда и вздохнула. Нет, не шутит.

— В Хламе* себя лучше чувствуешь, чем здесь, — Дзинь надулась вместо меня и демонстративно скривилась. — Воняет Отреченными за километр!

— Дзинь, заткнись... — тихо прошипела я, испугавшись, что побледневший Линд сейчас смоется от наглых спутниц. Кто меня потом отсюда вытащит?!

— Ладно, воняет пылью, — послушно поправилась фейка, угадав мои мысли. Она смущенно покосилась на парня и на всякий случай добавила: — Никаких Отреченных. Нет здесь никаких Отреченных — ну ни одного!

Солнце уже почти скатилось за горизонт, и только красновато-желтые лучи веером расходились по небу. Город, чьи высокие здания виднелись вдали, казался в их свете злобным и неуклюжим чудовищем: этаким монстром, готовым наброситься на любого, кто пройдет мимо.

Я никогда не понимала древней архитектуры. Казалось, будто люди стремятся проделать дырку в небе и лично познакомиться с той заразой, которая поселила их на недружелюбной планете. А планета была для них именно что недружелюбной: к сожалению, древние люди так и не поняли, что с планетой надо не бороться, а говорить на равных. И сейчас мне очень не хотелось идти в царство металла, серого камня и пыли, в царство, где не осталось никакой поддержки для жизни: никаких деревьев, никаких цветов, никаких трав...

— Что он может нам сказать? — я вцепилась за руку Линда и незаметно прижалась. Это чудовище, раскинувшее руки-трубы вдалеке, пугало меня до ужаса. — Твой отец? Что он может знать о человеке, который бродит по снам?

— Не знаю, но попытаться-то стоит? Письмо Совету мы, может, и написали, но что с того? Аглос знает больше их, и если повезет, он наконец расскажет, как и чем занимался, пока моя мать готовила для него ужин и драила полы! — Линд так сильно скрипнул зубами, что я испугалась, как бы нам потом не понадобился целитель-зубник.* — Брось, Весс, не такой уж и страшный этот город! Больше страха нагоняют, чем правды рассказывают!

Ну да, ну да, охотно верю. Я перепрыгнула очередную ямку и от жалости к себе чуть не зарыдала. Ну куда меня вечно тянет?! Сидела бы себе дома, вышивала крестиком или чем там еще воспитанные девушки занимаются, а не таскалась бы по преступным городам в обществе бывшего Отреченного!

Деревенька закончилась до обидного быстро, оборвавшись как раз у большого поля, которое, впрочем, на поле было похоже лишь размерами. Трава, цветы — всё это будто старалось поселиться подальше отсюда. Я вообще-то понимаю — и сама бы смылась, если бы меня кто спросил.

— А твой отец... он, ну... страшный? — я провалилась в какую-то яму и выругалась. Да что они тут, специально, что ли, расставлены?! Кстати, не удивлюсь, если специально, и тот самый охранник с выпученными глазами ползал здесь, копал ямки и злобно посмеивался, представляя себе мучения незаконопослушных граждан, решивших проникнуть в город Забвения.

Линд поймал меня, даже не глядя, и буквально поставил на ноги.

— Осторожней, — тихо буркнул он. — Страшный. Но тебе с ним не придется общаться, говорить буду я. Не надо, чтобы он тебя видел.

— Тогда зачем...

— Извини, Весс, так надо, — Линд странно посмотрел на меня и быстро отвернулся. — Я не уверен, что справлюсь. Аглос... умеет убеждать. Если ты будешь рядом, сможешь меня остановить. Здесь я... теряю половину своей воли.

— Не переживай, черненький, если что, я всегда готова устроить тебе несчастный случай, — мелкая рассмеялась, но тут же закашлялась и забилась под воротник. — О, я умираю... Мы все умрем, слышите?

Ругаясь, причем неприлично и оттого с удвоенным энтузиазмом, мы приплелись к воротам. Мда, выстроили, так выстроили. Огромные — метров пять, наверное, — створки были плотно закрыты и явно не спешили нас пропускать. Над самим городом мягко мерцал полупрозрачный купол: защитные чары, именно они служили гарантией того, что из города живым не уползет никто. Интересно, как же Линд с Неросом умудрились обойти эту магию, это ж невозможно?

— Так, — Линд выпустил меня и быстро пошел к маленькому домику. Маленькому, потому что на фоне ворот и выглядывающих из-за ворот серых махин, казался не просто небольшим, а до смешного крохотным.

Я вздохнула и потерла красные от мороза руки. Еще этот город... я посмотрела наверх, и мне стало очень — ну просто очень — неуютно. Вздрогнув, я кинулась к Линду. С ним хоть не так тревожно.

— Весс? Подождала бы. Я попытаюсь уговорить их по-хорошему, — Линд выудил кармана перчатки и протянул мне. — Сомневаюсь, но мы же не преступники какие.

— Город закрыт для всех, кроме Отреченных, — заметила я, с удовольствием натягивая на руки теплые перчатки. — Это бесполезно.

— А чем мы не Отреченные? — фейка выглянула из-за кос и состроила страшную рожицу. — Я одна знаешь сколько народа в пыльце утопила?! И то, что я маленькая, ничего не значит! Между прочим, не брать в Отреченные маленьких — это дискриминация!

— Мелкая, хватит над ухом зудеть, — Линд повернулся и постучал в маленькое окошечко. Оно тут же распахнулось, будто Линда тут только и ждали. — Добрый вечер.

— Те че? — жующая и явно преступная морда простака заставила грозную фейку забиться под воротник. — Заблудился, малый?

— Нам бы пройти...

Линд еще не закончил, как простак отрезал "нет", и оконце захлопнулось.

— Почему всегда так? — Линд печально покачал головой и снова постучал. Оконце послушно распахнулось.

— Я же сказал...!

— Сто арэнов, — резко бросил Линд, решительно натягивая перчатки. — Учти, я кое-что о тебе знаю.

Простаку хватило нескольких секунд, на то, чтобы оценить предложение по достоинству, а уже минуты через две мы стояли в доме, задумчиво изучая круглый люк в полу. Скудная и хмурая обстановка жилища поразила меня до глубины души. Неужели все простаки так бедно живут? Кровать, стол и какие-то железки — и все.

— Потом два раза стукнешь, половину вперед, — простак протянул руку, и Линд бросил в нее несколько арэнов. Пересчитав их и удовлетворенно хрюкнув, простак наклонился и с усилием потянул на себя люк. — Ха, смотри, малый, ты там не сильно по улицам шастай, не хотелось бы, чтоб мои денежки пошли на этих растардов. Давай-давай, че встала? Дамы вперед, а!

Простак ухватил меня за руку и едва не впихнул внутрь черной дыры, но Линд резко перехватил руку простака у плеча и процедил:

— Только дотронься до нее и познакомишься с Создателем раньше, чем успеешь пикнуть "извините".

— Ладно-ладно, — простак поднял руки вверх и испуганно отшатнулся. — Ступайте, я же пошутил!

Я промолчала, только с достоинством одернула платье и демонстративно отряхнула рукав. Тоже мне, простак какой-то! Растард несчастный. Знал бы свое место, а то когда-нибудь руки лишится.

Что-то меня все меньше и меньше радовала эта затея с визитом в город Забвения. Не то чтобы она меня вообще когда-то радовала, но все внутри вопило о том, что пора убираться из этого отвратительного места, пока меня не вынесли оттуда по кусочкам. Запах, ворвавшийся в комнату вместе с чернотой открытого хода — запах металла, перемешанный с душным запахом защитного купола и подземелья — прекрасно сочетался с видом серого города, но совершенно мне не нравился.

Линд помог мне спуститься и повел по темным узким коридорчикам вперед. Ход вилял из стороны в сторону и, судя по всему, огибал стену. Пару раз мне попадались под ноги крысы — здоровые такие, наглые, с откормленной рожицей. Вообще-то, у людей с крысами традиционно диалог не сложился, но эльнолвы умели с ними договариваться, так что, видно, учуяв в нас их кровь, животные старались побыстрее унести лапы. Ну да, эльнолвы их попросту отправляли в мир грез, кому понравится?

— Сюда, — Линд оглянулся и поднял флакон со светом повыше. Он явно старался осветить мне пол, и я, оценив такие старания, тут же споткнулась о камень. — Стен только не касайся, ладно? Заденешь — поднимут тревогу.

Я присмотрелась: оборванные защитные чары клочьями свисали со стен. Это какой же маг тут постарался?

— А они не вырвутся?

— Отреченных держат отдельно, под замком. Презренные и Отщепенцы* их тоже боятся, — Линд быстро прошел вслед за мной и повел нас с мелкой дальше.

* * *

Вблизи город казался еще больше и уродливей, чем издалека. Он давил на меня, придавливал к земле, будто утверждая, что люди — ничтожества, мелочь по сравнению с ним. Город дышал, жил и требовал поклонения — поклонения и полного подчинения. Никто не знал, сколько людей томилось за огромной стеной, за все время отсюда никого еще не выпустили и не впустили, так что тут могли жить дети низших каст и дети их детей.