— Могу. Но предупреждаю, таких как я — единицы. Вот, может потом Таня будет, остальным придется лечиться долго и упорно.
Губернатор кивнул.
— Я понимаю.
— Я тоже понимаю, — без всякой доброты улыбнулась Салея. — Вы здесь хозяин и господин всего края, от вас многое зависит. Но сразу хочу предупредить — любое действие сначала надо будет согласовывать с Таней.
— Простите?
— Самое ценное в жизни — это жизнь и здоровье. Я могу многое, но не все. А остальные даэрте смогут еще меньше меня. Так что о мгновенных исцелениях мечтать не стоит. И торговать ими тоже не получится, и обещать здоровье за прянички. По крайней мере, не поделившись и не посоветовавшись. Сначала — история болезни и диагностика, потом вы точно узнаете, что мы можем сделать, а потом за это торгуетесь. А не так, чтобы наоборот. Когда сначала наобещают сорок бочек мухоморов, а потом даэрте окажутся во всем виноватыми.
Губернатор аж скуксился. Явно что-то такое планировал.
— Я...
— Дадите мне слово. И если его нарушите — сгниете заживо.
— Мы так не договаривались.
— А мы пока еще никак не договаривались. Здесь все от вас зависит. Хотите — будет и здоровье, и ваше личное участие.
— Но...
— Угроза пугает? И правильно, чего стоят угрозы, которые нельзя претворить в жизнь.
— А если я... приму меры?
Салея безразлично пожала плечами.
— Принимайте.
А потом подняла руку. И на ее ладони очутился цветок. Тюльпан, один из многих, которые росли в саду у Петрова. Садовник их холил и лелеял, и то! Стоили милые цветочки дороже иной машины. Импортные, заказаны из Голландии или из Германии... откуда-то оттуда. Таня из головы это мигом выкинула. Не цветовод она, ни разу.
— Принимайте, — еще раз улыбнулась друидесса.
И цветок на ее ладони — скукожился. Съежился, потемнел, постарел за пару секунд, а потом, как был, на ладони, начал рассыпаться в прах. Черный, грустный такой...
Ветер сдувал крупицы праха прямо на побелевшего губернатора. Кажется, он понял. И прочувствовал. Не только умом, нет. Чем-то внутренним, чутьем, которое хватает за руку, кричит внутри пожарной сиреной, требует — замри! И останешься жив... рядом стоит чудовище.
Вот Салея чудовищем сейчас и была. Куда там голливудским страшилкам? Смешные они... клыки, когти, чешуя — чушь. А вот когда на тебя из темно-зеленых глаз смотрит — вечность... смотрит, облизывается, явно собирается пополнить рацион твоей тушкой...
Олег Михайлович вздрогнул.
Несколько секунд он серьезно думал — развернуться и уйти?
Можно. И никто его останавливать не будет, это понятно. И уговаривать — есть соседние области, есть Китай, есть... да человека с такими способностями где угодно примут. С радостным визгом!
А он лишится и выгоды, и здоровья.
А условие не такое уж и страшное. Ему же в принципе не запретили! Его попросили соразмерять аппетиты. И то... пусть он наобещает кому, а слова не сдержит? Что с ним потом сделают?
То-то и оно...
А так он поговорит заранее с даэрте, согласует...
— Я дам клятву. При условии, что мои просьбы будут приоритетными.
— Это я могу пообещать, — кивнула Салея. — Ваша земля, ваши правила. Мы будем лояльны.
И протянула руку, с которой ветер унес последние частицы тюльпанового праха.
Несколько секунд губернатор все же колебался.
А потом — решительно сомкнул пальцы вокруг ее ладони.
— Договор.
— Подтверждаю, — кивнула Салея. — Все сказанное...
И глаза ее полыхнули зелеными огнями. И Корона.
Олег Михайлович глухо вскрикнул, выгнулся, медленно опустился на колени, прямо на землю, но руку не разжал.
С чем это сравнить?
Как будто через тебя пропустили электрический ток. И он бьет и бьет, только не больно. Наоборот, тебя словно очищает изнутри. И это — восхитительно!
Первой разжала пальцы именно Салея.
Олег Михайлович где стоял, там и сел.
— Это... клятва?
Голова у него кружилась, вид был ошалелый.
— Нет, — равнодушно ответила Салея. — Это ее гарантия. То есть — лечение. Я вернула вам здоровье, если обманете, оно уйдет.
Глаза ее снова были обыкновенными. Человеческими, разве, что слишком большими. Но кого этим удивишь в эпоху манги и прочих анимешек? Там у всех глаза такие, словно они на ежика уселись. Даниил Русланович вздохнул, и подхватил губернатора под руку.
— Ну-ка... вставайте. Нечего на траве сидеть!
Простатит только вылечить успели. Впрочем, об этом — не стоит. Вот так, и на скамеечку...
А где девочки?
Салея отошла к ближайшему дереву, прислонилась, почти слилась с ним. Таня рядом с ней. Чжао... китаец словно растворился в пространстве. Умеет человек.
Уфффф... а теперь губернатора на скамеечку. Вот отожрался же! Ничего, главное — начать, а потом пойдет и хорошо.
* * *
— Лея, как ты думаешь — получится?
— Если заставишь себя уважать. Элран поможет, — отмахнулась Салея.
Таню аж затрясло.
— Я... но...
— Таня, ты же понимаешь, что мы, при всем внешнем сходстве, НЕ люди. Мы иначе думаем, мы иначе делаем свой выбор. Более того, это — другой мир. Я потому и упомянула Элрана, что он — подходящий кандидат. Старейшины не смогут... просто не адаптируются. Они привыкли к Дараэ, они твердо знают, что мы единственные, они... они будут стараться, но возраст. Просто — возраст.
— А я вообще человек.
— Ты — человек, и ты моя кровная сестра. Для людей хватит первого, для даэрте — второго.
— Ыыыыыыы...
— Неубедительно.
— И когда ты стала такой язвой?
— Наверное, всю жизнь ей была. Просто шансов не было.
Таня устыдилась, и обняла сестру за плечи.
— Лея, прости. Я свинюшка.
— Не думай о плохом,. — шепнула ей Салея. — Все правильно.
Девушки смотрели в окно, на звезды. Мурчали кошки, сопел рядом Гном. Несколько минут уюта. И счастья. Да, оно и такое бывает...
Смотрели в земное небо даэрте. Звезды были новыми и незнакомыми. И Лес тоже. Но это был — Лес. И это было небо. И здесь не было ша-эмо. Здесь их могут принять, а что придется называть себя людьми... все эти ритуальные танцы? Ничего страшного. Они знают, что такое дипломатия.
И только Элран, глядя в небо, видел не звезды, а нежное девичье лицо. Каштановые волосы, глубокие ясные глаза...
Та-ния...
Отец не одобрит, но это и неважно. Уговорим маму, а она уговорит отца.
А в красивом большом доме мужчины обсуждали перспективы дальнейшего сотрудничества. По области есть брошенные деревни — их много. И по документам разобраться, что там и чье, отдать бесхозное даэрте...
Можно!
Особенно если они это самое бесхозное не просто возьмут, а выкупят. За золотой песок, к примеру.
Или за женьшень. Губернатору все не показали, но он и один корень оценил. Купил бы, да денег столько нет. И пока, вроде, незачем. Родные?
Им такой радости, как мгновенное полное исцеление не достанется, но приоритет пообещали.
Клиенты? Тоже будут...
Итак, заселяем даэрте пустующие деревни, проводим перепись населения, вносим в реестры и списки, а потом строим лечебницу, а лучше — несколько, и начинаем работать.
Конечно, смущало число даэрте. С другой стороны, народа в области пара миллионов есть, среди них двести тысяч только так растворятся.
Про миллион Салея и Таня не сказали никому. Решили, что даэрте будут постепенно прибавляться.
Жить они могут и в лесу, очень даже прекрасно, документы — по ходу дела сделаются, и вообще, интеграция в общество, это не разовая акция, а долгосрочная программа. Лет так на десять — двадцать. А еще не все даэрте смогут жить рядом с людьми, и это тоже надо учитывать.
Так что...
Дети — практически все. Их родители. Это на первое время. А остальное...
Постепенно приложится.
* * *
Шавель ощущал напряженность информационных потоков.
Что-то происходит. Что-то готовится такое, неприятное... что именно?
Надо узнать.
Защищенные каналы связи? Линии, экранированные от хакеров? Компьютеры, отключенные от сети?
Остановить Шавеля можно было одним способом — писать пером и на бумаге. И не произносить ничего вслух. Ноосфера — это информационное поле планеты. Все сказанное, все случившееся, все, что попало в информационное поле, можно найти в нем. И сейчас Шавелю было намного проще и искать, и работать с информацией.
Он еще приходил по ночам в сон к матери, заглядывал к сестре, один раз и к отцу заглянул, успокоив того, мол, папа, все в порядке, все будет хорошо, но это, пожалуй, было единственным, что оставалось от прежней личности.
И яростный интерес к знаниям.
Шавель все больше встраивался в ноосферу Дараэ. И откопать там информацию о планах Дарса Кета было совершенно несложно. Как конфетку у ребенка отнять.
Убить хотим?
Союзников?
Тех, кто дал даэрте шанс на выживание? Встречу Татьяны и Командора Шавель тоже видел. Правда, считать что-то из разума девушки он не мог, пообщаться с ней тоже — она не спала. Поэтому ее намерения оставались для Шавеля закрытой книгой. Но королева-то не ошибется!
И врать не станет!
Надо помочь ее величеству. Надо дать ей знать о коварстве ша-эмо. Только вот... королева пока еще не пришла.
А что это у нас? Лакс Рей? Бывший наместник?
Шавель считал из ноосферы все, что касалось мерзавца, чувствуя себя при этом так, словно окунулся в выгребную яму. Души туда могут попадать?
Неизвестно. Но некоторые люди ничем не лучше. Шавель успел наглядеться на ша-эмо. Большинство из них были обычными, работягами, специалистами, они просто функционировали и старались не задумываться. Простые радости, простая жизнь... какая разница, работает человек в кузнице подмастерьем — или в фотонной лаборатории помощником лаборанта, если хочется ему одного и того же. Расслабиться после работы, посмотреть что-то незамысловатое, закатиться под бочок к теплой женщине, может, семью создать, детей завести...
Почему нет? Это и среди даэрте не редкость... почему мы воюем?
За что?
Если и мы, и они так похожи, неужели мы не договоримся? Вселенная ТАК велика? Она бесконечна, как разум, а мы все равно не можем договориться. Но об этом Шавель решил подумать потом. А сейчас...
Кто сможет воспринять его информацию?
Старейшина Мирил. Отец Элрана.
Лучше бы рассказать обо всем другу, но друг ушел. Ушел с королевой, ушел оберегать ее и защищать, как мечтал. Что ж, Шавель постарается достучаться до старейшины. Благо, они знакомы. Ему это будет несложно.
Надо только дождаться ночи.
* * *
Ночь...
Салея шла по городу.
Она понимала, что это опасно, что она может попасться, что... да все она понимала. Но и другого выхода у нее уже не было. Уже сейчас.
Дубовая Корона...
С этим ничего не поделаешь, Дубовая Корона требовала крови. И если Салея останется дома, и будет спать... она может сорваться в любой момент — и кто тогда пострадает? Кто-то из глупышей, которые учатся вместе с ее сестрой?
Другие люди?
Она бы с радостью сорвала злость на ша-эмо, но открывать переход на Дараэ ради того, чтобы сбросить напряжение? Глупо.
Снова слишком большой расход сил, и получится в результате то же на то же.
Она пойдет другим путем.
И идет она сейчас по ночному Барску, и ни о чем не думает, и выглядит крайне безобидно... то ли школьница, то ли студентка начальных курсов. Невысокая, хрупкая, в льняном платьишке — провокация. Иначе это и не назвать.
И результат не заставляет себя долго ждать. Из тени выступают три силуэта. Очередные шакалы подворотни, которых милует и защищает закон.
Попадешься таким в руки — или искалечат, или убьют, уж точно ограбят, изнасилуют, поиздеваются. А будешь сопротивляться — превышение самообороны. Так-то...
Есть тут недоработка в законах. Или начинай сопротивляться, когда тебя убьют, или садись в тюрьму. А что? Вдруг они только побеседовать хотели? О Канте и Гегеле?
— Что вам нужно? — голос Салеи не дрожит, хотя мужчины плотно перегородили дорогу. — Расступитесь.
Настоящей силы в ее словах тоже не слышно. Зачем? Распугивать дичь? Непозволительная роскошь... эти трое появились очень удачно. И быстро, и переулок темный, и о ее безопасности эти гопники сами позаботились. То есть о своей — камеру из строя вывели. И не подумали, что работает это в обе стороны.
— Девушка, куда же вы так торопитесь?
— Давайте посидим вместе, выпьем...
Ага, эти двое поумнее. Или померзее. Им поглумиться интересно. А третий?
— Чего на нее водку переводить? Так трахнем...
Салея сморщила нос.
— В зоопарк, юноша. В обезьянник.
До третьего не дошло, видимо — тупое бычье, взято для силовой поддержки. Дошло до двух других, и мужчины сразу ощетинились.
— Ты... — заговорил первый. Много он не сказал, да и Салея не слишком вслушивалась — противно. Словно грязью плюется. А смысл-то прост. Раздевайся, ложись — и может, тебя оставят в живых. А может, и не оставят.
Добыча.
Салея нежно улыбнулась.
— Ко мне, твари!
А вот теперь она силу в голос вложила. Ровно столько, сколько нужно, чтобы мужчины качнулись вперед. Те, кто поумнее — не сильно, а третий сделал шаг, второй... и оказался в пределах досягаемости.
Один взмах рукой. Всего один взмах тонкой нежной ручки, на которой откуда ни возьмись, отросли здоровущие когти. Кровь хлынула потоком. Гопник еще падал, подламываясь в коленках, и на лице его было тупое недоумение — он так и не понял, что происходит, что случилось, даже не осознал, что умирает. А Салея сделала шаг вперед — и еще раз махнула рукой.
Второй из негодяев скорчился на земле, тишину разорвал дикий вой. Жаль, конечно, но выбора у Салеи не было. Рваная рана живота, такая штука... впрочем — никто их не услышит. Пока.
Минут на пять ее сил хватит.
Третий рванулся, было, в сторону, хотел убежать... сообразительный. Но поздно, слишком поздно. Салея уже оказалась рядом с ним. Совсем рядом, спичку не просунешь, прижалась...
— Ты хотел меня убить?
А ответ ей и не нужен был. Хватило страха, хватило ужаса, который окатил ее с головы до ног.
И — крови.
Ее вкуса на губах, на зубах — она впилась клыками в нежную шею, туда, где под тонкой кожей так соблазнительно бился в бешеном ритме пульс — и в горло ей хлынула восхитительная солоноватая жидкость.
Еще, ещееее....
Это продолжалось недолго, может минут десять. Потом Салея оторвалась от обескровленного тела, и посмотрела на второго негодяя. Он так и пытался упихать свои кишки обратно.
Зря.
Шаг — и друидесса оказывается у него за спиной. Рука на плечо, рука на голову — один поворот...
Свернуть шею, сломать позвонки — невозможно? Для человека. Таким образом действительно очень сложно убить, но сейчас в жилах Салеи поет чужая кровь. Алая, горячая. И Дубовая Корона сияет алыми огнями.
И девушка удовлетворенно облизывается. Потом проводит перед собой рукой. Воздух чуточку искажается, преломляется... она не облилась кровью? Практически, нет. Вот, несколько пятнышек на подоле. Это не страшно, это она постирает.
