Участок-2. Рассвет и закат

Не стесняйся, наводи. А у людей, может, дел по горло. Или им порядок не нравится, дело житейское. У Ивана Петровича, к примеру, на столе такой бардак, что мухи на подлете в обморок от ужаса валятся. Зато он точно знает, где и какая бумажка лежит. Что еще требуется?

Да ничего.

— Привет.

— Привет, участковая ведьма.

Ирина картинно надулась, потом сменила гнев на милость и улыбнулась.

— Поедем сегодня к Люсе?

— Обязательно.

— Помощь нужна?

— Какая?

— Собрать что-то, потащить...

Петя покачал головой.

— Нет. И ты учти — такие вещи ведьма должна сама делать. Тебе не объясняли?

— Что именно?

— У тебя должна быть своя сумка, свой ритуальный набор...

— Ритуальный набор?

— Хотя бы минимум. Мел, соль, свечи двух-трех цветов, руны, кинжал, трава, — та же полынь, причем, лучше самостоятельно собранная, шерстяные нитки, чаша — лучше фарфоровая, булавки... это я еще не все перечислил.

Ирина задумалась.

М-да.

— Сложно будет все это с собой таскать.

— Я же не таскаю. У меня все лежит в двух сумках, одна в багажнике машины, вторая, как видишь, дома.

Ирина прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

А дело вот в чем. У полицейских тоже есть такой 'тревожный' чемоданчик с самым необходимым. Мало ли куда пошлют?

Начальство у нас такое, как пошлет, так и поедешь... вот, на трое суток автономки чемоданчик и рассчитан. А кто-то и запасливее будет.

А теперь — картина.

Перепутала, это, ведьма чемоданчики в автономке. Строй полицейских, начальство командует 'Предоставить тревожный комплект к осмотру!'

Открывает она свой комплект, а в сумке — мел, соль, свечи, человеческий череп, руны, веревка — и прочее, необходимое. Трава полынь, например. Которая хоть и полынь — а все-таки трава.

М-да.

Вот веревкой ее начальство и удушит. Однозначно.

— Почему в двух сумках?

— У меня два дублированных набора. Во-первых не знаешь, куда тебя занесет, во-вторых, не знаешь, сколько и чего потратишь, — Петя проверял матерчатую сумку наподобие тех, с которыми ходят спортсмены. Не фирменную, потертую, самую обычную... так, посмотришь со стороны — мало ли кто и что в таких сумочках носит? А они удобные. Очень удобные.

И кармашков хватает, и места много, и легкие, и ухватистые.

— А где все это покупается?

— Где повезет найти, — погрустнел Петя. — В антикварных магазинах, на развалах, на сайтах, на распродажах... да мало ли вариантов?

— А если в интернете заказать? Что-то вроде малого набора ведьмы?

— Получишь волшебную палочку, шарф и шляпу. И метлу.

Ирина фыркнула.

— И никто не ответит за качество. Даже если что-то пришлют, то не то. Или не так. Вот ты по виду можешь полынь отличить от укропа?

— Могу, наверное. Полынь пахнет.

— А зверобой? Ромашку?

— Разве что по цветам, — задумалась Ирина. — Но да, ты прав. Надо бы выезжать на природу, или у бабушек, что ли, покупать?

— Я тебя познакомлю с одной бабулей, она травами как раз торгует. И собирает по всем правилам, и сушит как надо. Сам проверял.

Ирина кивнула.

Да, с травами сложно.

Скажем честно, травы ведьмам и колдунам нужны, но собранные по всем правилам, качественные, не пополам с какой-нибудь пакостью.

Травы и в ритуалах применяются, и в снадобьях...

— Мед свой нужен, воск...

— Зачем?

— Тебе — особенно. Это те вещи, которые хорошо наговор держат. Ту же порчу снимать, думаешь, легко?

— Думаю, нет. Но я же не проклятийник?

— Это всем ведьмам доступно. А свечи, между прочим, хороши те, которые сами слеплены. И вольты лепить из воска надо. А мед хорошо наговор держит. На здоровье, на болезнь... на что сделаешь — на то и будет.

Ирина вздохнула.

— Сложно объять необъятное.

— Сложно, — Петя еще раз все проверил и повесил сумку на плечо. — Пошли. Тебе вдвойне сложно, я правильно понимаю, что силу ты получила по ритуалу, а наставница у тебя — за гранью?

Ирина насторожилась.

— Это принципиально?

— Нет. Просто советую помнить, что ты живая, а она мертвая.

— И что?

— Она не сможет уйти за грань, пока ты не станешь полноценной ведьмой...

— А как это определяется?

— Определишь. Не перепутаешь.

Ирина поежилась. Звучало многообещающе.

— А еще что?

— Она мертвая, а ты — живая.

— И что?

— У нее другой взгляд, другое восприятие... там нет времени, там нет проблем, там безвременье и тишина. Твои проблемы для нее не всегда актуальны, она просто не помнит, как это — быть живой.

— Но...

— Это не вполне человек. Это, скорее, энергоинформационная матрица.

— И что из этого следует? — подошла Ирина практически к вопросу.

— Что нарочно она тебя не подставит. Но выспрашивать обо всем надо до мелочей. Обо всем, от и до. Она может просто не придать чему-то значения, а ты подставишься.

Ирина задумалась. Вспомнила охоту на мавку, поежилась...

А не помог бы тогда Кирилл... м-да.

— Я поняла. Спасибо за науку.

— Не за что. Грузись, — Петя щелкнул брелоком и вежливо распахнул перед ведьмой дверцу машины.

* * *

Пока машина колесила по вечерним улицам, Ирина решила спросить о том, что ее волновало. Не сильно, но заноза осталась, хорошо бы ее выдернуть.

— Петя, а я еще хотела спросить...

— О чем?

Услышав про даму-эгоистку-свекровь и девушку Надю, Петя только головой покачал.

— Ирина, лапочка, ты с ума сошла?

— Почему?

— По кочану.

— Роман не сможет ее переключить?

— Да смочь-то Ромка и не то сможет, если любовь есть, она и будет есть. Но... ты себе представляешь, как это будет выглядеть?

— Будет любящая бабушка.

— Которая выгонит родителей из дома, задушит малыша своей любовью и вырастит из него монстра.

— Опс...

— Не подумала?

— Не подумала, — понурилась Ирина.

— Никогда простые решения не приводят к хорошим последствиям. Запомни.

— А что может помочь в таком случае?

— Любовь к животным. К примеру. Или хобби.

— Понятно. А это Рома может переключить?

— Это — может. Ладно уж, приедет, попрошу его поглядеть на твою эгоистку. Пусть попрактикуется.

— Заранее спасибо.

— Заранее пожалуйста. Пусть мальчишка руку набивает на чем полегче...

— А...

— Это ни на что не влияет, не угрожает жизни и здоровью, не требует немедленного решения проблемы. Поэтому сын может потренироваться. Можно попробовать даже несколько раз воздействовать. А вот если нужны немедленные решения...

Ирина кивнула.

Ну да. Тренировки нужны везде, хоть в спорте, хоть в магии.

* * *

Больница.

Сначала их не хотели пускать, но удостоверение быстро открыло двери.

Оперативная необходимость. Пропустите и забудьте об этом. Точка.

Полная санитарка опасливо поглядела, но двери открыла, даже бахилы выдала и халаты, из больничных. Драные, но стерильные. Правда, выглядели они так, словно ими половину больницы вытерли, но тут уж понятно — автоклав. Стерилизация одежду не украшает, нет.

Коридоры, мертвенный бледный свет, и запах...

Запах заставлял Ирину ежиться, передергиваться, нервничать.

Запах горя, боли, человеческих страданий. Она могла определить в какой палате и сколько людей умирало, где сколько мучилось, видела остатки черной, больной энергии...

В больницу не приглашают экстрасенсов, а может, и зря.

Как можно себя чувствовать в месте, где много людей болеет, мучается, страдает, переживает... какая аура должна быть у такого места? Какой фон?

Понятное дело, самая что ни на есть плохая. А чистить ее — не чистят. Нет, не о дезинфекции речь, не о хлорке и пюржавеле.

О тоске и безнадежности, которые пропитали здание сверху донизу. И даже роддом от этого не избавлен, там ведь тоже разное случается...

Ирина поежилась. Петя понимающе поглядел на нее и фыркнул.

— Привыкай.

— Не хочу.

— Тогда радуйся.

— Чему?

— Что ты не целитель.

Ирина поежилась.

А ведь и верно... всем не поможешь, а выбирать, кто достоин жить, кто не достоин, или вообще изнурять себя в каторжной работе, пропускать через себя человеческие страдания...

— Да, мне повезло.

Петя хмыкнул.

— У меня есть знакомая целительница. Я вас потом познакомлю.

— А с Люсей...

— Нет, с твоей подругой она помочь не могла бы.

— Почему?

— Потому что не надо путать кислое с квадратным. Есть болезни — тут помогает целитель. Есть проклятия — моя специализация. И если сапоги начнет тачать пирожник... помнишь?

— Ничего хорошего не получится. Я поняла.

— Умничка.

— А как определить, где болезнь, где проклятие?

— Вопросики у тебя, — Петя вздохнул. — Болезнь — индивидуальна, проклятие — семейное. Как правило.

— Поясни?

— Если у женщины обнаружат рак — это не страшно.

— Да?

— Не в том смысле. Страшно, конечно, и больно, и плохо, но это сейчас лечится. Вырезать и забыть.

— Не всегда.

— Я беру общий случай. А вот теперь представь, есть семья, в которой все женщины погибают на пороге пятидесятилетия. От рака матки.

— Допустим, климакс провоцирует изменения в тканях...

— Климакс? Или проклятие?

Ирина задумалась.

— Не знаю.

— Ко мне девчонка обращалась. У нее в семье так и происходит, уже на протяжении пяти, что ли, поколений. Мать в больницу попала...

— И?

— Она с моим Ромкой дружит. Ромка ее ко мне и направил.

— Провериться?

— Конечно.

— И как? — против воли заинтересовалась Ирина.

— Как-как. Родовое проклятье, вот как. До седьмого колена, правда, дольше не держится обычно. Но все равно, семь поколений женщин в этой семье умирали...

— Но ведь ты его снял?

— Конечно. И с дочери, и с матери. Мать прооперировали, а дочь просто не заболеет.

Ирина понимающе кивнула.

Да, именно так. Проклятия — проклятиями, а традиционной медицины никто не отменял. Сначала скальпель, потом свечки.

Исключение — целители, но таких найти сложнее, чем белого слона в тайге. Прячутся они, не любят людных мест и известности, выгореть до дна боятся. И людской неблагодарности, вестимо.

У нас же как?

Придут, когда уже до гроба два шага, а что не вылечил — сам и виноват.

— А можно узнать, кто проклял, от чего проклял?

— Не всегда, но в данном случае я узнал.

— И кто?

— Давняя история. Батюшка-барин, законная жена, крепостная девка.... Девка оказалась умной и хитрой, барыню извела, на детей покушалась. Вот перед смертью барыня ее и прокляла, на семь колен. Сказала, что и сама она подохнет от того, чем блудила, и дети ее гибнуть будут.

— Жестоко.

— А кто сказал, что жизнь — добрая, белая и пушистая?

— Именно такая. И имя ей — песец.

Друзья... да, уже, пожалуй что и друзья, рассмеялись — и вошли в палату.

* * *

Люся лежала на кровати, и лучше ничуть не выглядела.

Бледная, под простыней, облепленная какими-то датчиками и обставленная приборами. Лечили ее на совесть, но вылечить не могли.

Петя вздохнул.

— Ладно... авось не погорят.

— Кто?

— Приборы.

— А могут? — нахмурилась Ирина.

— Ну, все-то вряд ли, не та у нас сила. А вот которые внутри кольца окажутся... те могут. Предохранители у них слетают моментально.

— Серьезно?

— А ты как думала?

Петя посмотрел с насмешкой.

— Ирина, запомни. Магия и наука конфликтовали, конфликтуют и будут продолжать конфликтовать. Всегда. Когда освоишь свою силу, поймешь, что телефоны у тебя долго не держатся, что техника глючит...

— Но ты же водишь машину?

— Я себя контролирую. И выплесков не допускаю. А ты себя всегда контролируешь.

— Эммм... нет.

— Вот. Какое-то время мы сдерживаемся, а потом сила выхлестывает — и микросхемы дохнут на лету.

— Запомню.

— Вот-вот, запоминай, пока я за уроки оплату не потребовал, — ехидно фыркнул проклятийник.

И принялся выкладывать на полу пентаграмму. Веревкой.

— А начертить?

— А полы здесь кто мыть будет? — многоопытно отозвался старший товарищ. — Ты учись, потом еще поблагодаришь за науку.

— Спасибо, — серьезно поблагодарила Ирина, думая, что подход — правильный. Действительно, не всегда можно пентаграмму нарисовать, на земле, к примеру. А вот выложить...

— Однако!

Петя выкладывал на полу костяшки с рунами.

— Ну да. Не всегда удается нарисовать, или времени нет, или желания.

И принялся устанавливать подсвечники.

Ирина только вздохнула.

А она все по старинке, с рисунками, с мелками... отстаем от прогресса. Деревня-с.

Пойти, что ли, дверь в палату закрыть, чтобы никто не явился? Так Ирина и сделала. И стулом ее подперла.

Петя закончил свои приготовления и кивнул Ирине.

— Встанешь у нее в ногах, я в головах, если потяну силу — контролируй.

— Как?

— Молча. Руку на грудь, руку на солнечное сплетение, должно быть чувство легкого жжения, может как поток, но не сильный. Сама поймешь, это у всех по-разному ощущается.

— Так...

— Если почувствуешь, что потянул много, похолодеют пальцы, потемнеет в глазах, закружится голова — не жди. Руки делаешь вот так.

Петя продемонстрировал универсальный жест скрещенных рук в области сердца.

— Серьезно?

— Самые простые методы — самые действенные. Терпеть не вздумай, поняла?

— А если...

— Если мне не хватит силы — я сам разберусь. Я ритуал могу прервать в любой момент, поняла? И не пострадаю. А вот если ты потеряешь сознание... я ведь следить за тобой не буду, у меня все внимание будет — туда, так вот, я из тебя могу потянуть слишком много.

— И что тогда будет? Умру?

— В зависимости от везения. Можешь и постареть, так, к примеру.

Ирина медленно кивнула.

— А как определить... может, пары минут только и не хватит, а я связь разорву...

— Увидишь. Ты будешь на подпитке, но видеть все равно будешь.

Ирина хмыкнула.

— Петя, а прошлый раз ты мне все это не разъяснял. Когда мы за Тамарой ехали?

— Естественно. Мне важно было жену вытащить, а что там и с кем будет...

— Эгоист.

— Привыкай, — Петя не иронизировал, Ирина не обижалась. Все было правильно. Такие уж эти колдуны... — Мы заботимся только о себе, а не обо всем мире. Мир подождет.

Ирина медленно кивнула.

— Поняла. А почему ты мне вообще все это рассказываешь?

— Потому что надеюсь на дружественные отношения.

— Ага...

— Именно. Специализация у тебя полезная, знаешь ли. Такое хорошо в друзьях иметь.

— Вот спасибо.

— Ирина, я сейчас не шучу. Ты учти — друзей у колдунов и ведьм практически не бывает. Единицы, не более. Взамен они замыкаются на семье, это первое. И отношения у нас могут быть не дружеские, а именно дружественные. Свое для нас первично, потом уж все остальное.

— Поняла.

— Мы эгоисты, и доверять нам лишний раз не следует. Но эгоисты разумные. Ты — мне, я тебе, на том и стоим, и не ругаемся.

— Поняла. Допустим, я пока не могу тебе ничего дать. А ты мне можешь, как тогда?

— Я и даю. Знания.