Феникс императора. Часть вторая.

На мне помимо нескольких одеял лежала чья-то, безусловно, теплая, но уж больно тяжелая куртка. В пределах видимости наблюдался беззаботно горящий костер, и Вослав сидящий по другую его сторону. Не знаю, как бы сказали на моем месте другие девушки, наверное, так...

"Его задумчивое лицо выражало глубокую печаль о потерянной возлюбленной. Его глаза пленяли своей томной глубиной, а губы манили подарить им свой поцелуй"

Но я...

— Вослав, чего такая кислая мина? — мужчина хмуро посмотрел сквозь костер, но с места не сдвинулся, сохраняя какое-то траурное выражение лица.

Меня такой поворот событий не устроил, и я попыталась выбраться из кокона одеял.

— Вослав, что б тебя, помоги! — простонала я, сил на борьбу с одеялами не было, а тело ощущалось как некая ватно-пуховая субстанция, не способная пошевелить даже пальцем.

За пределами кокона послышалась какая-то возня, тихие ругательства, и очень скоро я осталась лишь при своих кровных вещах.

Только вот ситуация уж больно необычная.

Вослав смотрел на меня, будто на оживший труп, а за его спиной ожесточенно спорили двое мужчин: один из них явно Вортон, а другой, кажется Рант.

— Кого хороним? — вяло съязвила я, хотя хотелось закрыть глаза и просто помолчать.

— Тебя, вообще-то.

— Да я вроде бы жива, — в определении своего состояния я конечно сильно сомневалась.

Услышав наш диалог мужчины, перестали спорить, и подошли к нам. Рант смотрел на меня с интересом исследователя, который только что увидел занимательный экземпляр. Вортон молчал, глядя куда-то в сторону, а я только сейчас разглядела его лицо. Один глаз ярко-синего цвета, другой, тот, что оказался на пути чего-то клинка (имеется в виду шрам от клинка) бледно-голубым.

Я осторожно приподнялась и села, разглядывая пустующую стоянку, на которой еще не так давно толпилась уйма народа. А сейчас лишь четверо рексторов дремали неподалеку от костра. И мы.

— Где все?

Мужчины переглянулись.

— Ее Величество отбыла в столицу Оши. А нас оставила с тобой, на случай если ты...очнешься? — мне стоило порадоваться, что Вослав перестал выкать, но его слова меня насторожили.

— Если? Я что могла не очнуться? Ну, класс, — а голове настойчивым калейдоскопом мелькали неясные картинки. Что-то произошло, пока я валялась в отключке, но вот что? Я ожесточенно терла виски.

— Что со мной было?

— Никто толком не понял, но определенно ты воспользовалась силой феникса, — тихо ответил Вослав, протягивая мне фляжку. А из нее печально знакомо попахивало помоями, и где только успели раздобыть этот чудо-эликсир.

— Последнее, что я помню это огонь, собравшийся внутри, а потом провал, — фляжка замерла у меня в руке.

Что же это значит? Чуть сама себя не угробила? Я бездумно глотнула отвратительного варева, и задумалась еще сильнее.

Так не должно быть, сила во мне ни злая, ни добрая, она нейтральная, и только мои эмоции окрашивают ее в нужные цвета. Так почему я так легко выпускаю негативную энергию, а теплая, добрая, лучшая наталкиваются на барьер. Тут меня заклинило на слове, нет, даже на образе барьера. Неужели моя голова устроена так...

Мне проще думать о людях убивающих, сражающихся за что-то свое, нежели чем о людях поголовно счастливых.

Вослав сел на одеяло рядом со мной, вытянул ноги к огню и оперся на руки. Он смотрел на огонь, и тихонько насвистывал какой-то веселый мотивчик.

— Почему Оли бросила меня?

Свист прекратился, а норд с самым беззаботным лицом поведал мне:

— Ночью прибыл вестник от короля Като, поэтому они срочно отбыли.

— А мы?

— Мы? — Вослав смешно поиграл бровями, — отправимся к горному перевалу, где дождемся Оли.

— Понятно, — мрачно сказала я, пряча замерзшие пальцы в карманы, — когда выезжаем?

Вослав удивленно уставился на меня, улыбнулся, не пойми чему, заставляя меня гадать, что могло его развеселить.

День был в разгаре, солнышко редко проглядывало сквозь тяжелые тучи и совсем не грело, лишь изредка дразня коснувшимся щеки лучом. Я пригладила спутавшиеся волосы рукой, собрала их в тугой жгут и заправила под воротник куртки. Безумно хотелось умыться, почистить зубы, принять душ, а еще согреться и выпить горячего чаю с лимоном. Вместо этого я пью несусветную гадость, сплю на земле, рискуя подхватить воспаление всего на свете. Плюс ко всему путешествую в компании мало знакомых мужчин, с довольно вольными взглядами на жизнь, очень вольными...

— Вослав, ты меня сейчас съешь! — возмутилась я на плотоядный взгляд норда.

Но наглеца спас подошедший Вортон.

— Как вы себя чувствуете, госпожа Лиля? Мы готовы ехать, если вы сможете провести весь день в седле, — норд снова смотрел сквозь меня, обращаясь почтительно, но сухо и официально.

— Мы не на приеме, — я скривилась, — и если еще хоть кто-нибудь из вас обратится ко мне на "вы" и госпожа, я не буду отвечать, — мои ожидания не оправдались, Вортон лишь слегка качнул головой и ушел в сторону дремлющих животных.

— Не обращай внимания, Вортон всегда такой. Да, совсем забыл, Оли просила передать тебе это, — он пододвинул ко мне сумку на длинной лямке.

— Что там? — но Вослав лишь пожал плечами и пошел помогать Вортону, собирать лагерь.

Я заглянула внутрь, сверху лежал сложенный пополам листок. Развернув лист, я вгляделась в незнакомые буквы, но таковыми они показались лишь в самом начале. Это напомнило мне изучение иностранного языка, сначала ты учишься читать буквы, потом сочетания букв и уж после слова. Но главным оставалось другое. Я могла сколь угодно прочитать текстов, но по вот понять значения слов, угадать время глаголов и все равно с трудом представляла, о чем повествуется в них. Да я могла прочесть, но смысл угадывался с огромным трудом. Кажется, Оли хотела объяснить свой скорый отъезд, что-то про силу, непонятно. Я отложила листок в сторону, задумчиво рассматривая вещи оставленные мне заботливой королевой, здесь я нашла смену одежды, коробочку с мылом, и о чудо, гребень и ленты. Гребень тут же перекочевал в мои руки, а затем запутался в волосах. Борьба была неравной, впрочем, я почти справилась, безжалостно выдирая клоки волос. Справившись, я вновь заправила их под воротник, убрала гребень в сумку, которую я перекинула через плечо.

Подниматься с нагретого места было неохота, ехать не пойми куда, еще больше. Но какое-то настойчивое ощущение на грани сознания, заставило встать, скатать одеяло и идти к уже оседланным рексторам. Вослав забрал у меня одеяло и запихнул в сумку, прикрепленную к седлу.

Флягу с настоем я также убрала, в теперь уже ставшую моей сумку, и стала терпеливо ожидать своей очередь влезть в седло. Ехать самостоятельно желания не возникло, поскольку общая слабость плохо сказывалась на координации, а головокружение прибавляло к этому коктейлю особую пикантность.

— Вослав, я поеду с тобой, мне не очень хорошо, — норд кивнул, улыбнувшись ослепительной улыбкой, легко подхватил меня и усадил в седло, после чего запрыгнул сам, устраиваясь позади меня. Подобрав поводья, он скомандовал отбытие.

Шторм двинулся плавной неспешной рысью, отчего головокружение усилилось, но я упрямо мотнула головой, прикрывая глаза, в надежде, что так будет хоть немного лучше.

Лучше не стало, но тем самым я привлекла внимание Ранта, он ехал по правую руку от нас.

— Ты бы отварчику еще хлебнула, а то на тебя смотреть страшно, — беззлобно заметил он.

— Ага, — только и ответила я, уже ища флягу.

Как и говорил Рант, после жуткого варева мне стало не просто лучше, а даже хорошо. Головокружение ушло, мысли прояснились и вернулись к происшествию вчерашнего вечера, мир вокруг наполнился красками, звуками, таинственными шорохами. Картинки, до того мелькавшие в голове сложились в чудную картинку, которая вызвала приступ нервного смеха.

Похоже, по прибытию в Курам-Илор меня ждет много интересных вещей. Вот это я колданула, а еще удивлялась, почему меня приняли за труп! Ха! Мало мне их надежд, так после сотворенного, мною же...

Да Оли от меня не отвяжется. А уж она-то знает, какого рожна я вчера натворила. Ой, дура, я дура!

Вослав положил мне голову на плечо, и ласково поинтересовался:

— Чего веселимся?

— Слушай, а вчера я точно ничего не натворила? Может, Оли что-то говорила? — поинтересовалась я.

— Как тебе сказать, — промурлыкал Вослав, игриво коснувшись губами кончика уха.

— Вослав! — возмутилась я, отодвигаясь, — будь мужчиной, держи себя в руках.

— А что мне за это будет?

— Я не сдам тебя Оли, — твердо заявила я, все еще ожидая ответа на свой вопрос.

— Не надо! — хохотнул Вослав, хлопнув меня по колену, — Оли, сказала, что ты сделала первый шаг, но что она имела в виду, не объяснила.

— Прекрасно! — на самом деле хорошего было мало и теперь я это совершенно точно знала.

Первая кровь.

В нашей жизни не столько важно положение, в каком мы находимся, сколько направление, в каком мы движемся. Холмз.

Иногда из страха люди становятся храбрыми. Овидий.

Они напала неожиданно. Четверо здоровых вихрастых полумедвевей полуволков. Они крались, низко пригнувшись к земле. Это были горги, а кто-то не будем показывать пальцем кто, сейчас сидит позади меня, говорил мне, что эти милые во всех отношениях собачки, ну кушают людей. Первым правильно оценил ситуацию Вортон, спрыгнув со своего Рекса, он обнажил клинок, атаковав ощерившегося зверя.

Рант не последовал примеру собрата, вместо этого он одним неуловимо-легким движением отправил в полет с десяток, блеснувших металлом, звездочек. Горг взвизгнул, вставая на задние лапы, а передними заскреб по морде, в тщетных попытках избавиться от глубоко засевших лезвий.

И так получилось, что, несмотря на стремление мужчин защитить свои жизни, противник оказался сильнее, а главное хитрее.

Третий горг кружил вокруг Шторма. Он скалился, пытался вцепиться рексу в горло, но все его попытки показались мне некой игрой. И в очередной раз он рванулся, целясь на этот раз в сидящего позади меня Вослава. Мужчина успел выставить впереди себя острие меча, но сила выпада зверя оказалась слишком сильной. Вослава сбила мохнатая туша, а меня просто смело из седла вслед за ним.

Упала я не слишком удачно, больно ударившись копчиком об подвернувшийся камень. Но сейчас не время раскисать из-за пары ушибов. Я перекатилась на живот, и замерла в неудобной позе. Поскольку ужас от увиденного зрелища заставил проглотить все возмущения. Вослав лежал на спине, а из его горла хлестала кровь, рядом бесформенной кучей валялся горг, из живота которого торчал меч Вослава.

Стало очень страшно. Я подползла к Вославу, вглядываясь в посеревшее лицо и лихорадочно блестящие глаза.

— Господи, что же делать? Как же? Да что же это?

Смотреть, как жизнь быстро покидает тело, я не могла, как и не знала, что сделать, чтобы остановить кровь. Руки тряслись, от запаха крови ощутимо мутило, но пока мужчины были заняты, отбиваясь от последнего зверя, я должна была как-то помочь, ну хотя бы попытаться. И не давая себе ни минуты на раздумья, сомкнула руки на ужасной рваной ране. Кровь теперь билась об мои ладони, а я, кажется, была на грани безобразной истерики. Я ведь не спасу его так, а придушу.

— Вортон! Рант! Ну, хоть кто-нибудь, помогите, — голос совсем не хотел слушаться, и вместо крика получился жалобный стон.

Совершенно не понимая, что делаю, я провалилась в себя, туда, где должны ярко тлеть угли. Но средоточие силы едва светилось, и казалось умирающим, ведь накануне я умудрилась исчерпать себя до самого дна.

Я ничего не смогу сделать...ничего! Крик сорвался с губ, смешивая с рыком раненного зверя, я распахнула глаза и совершенно опустошенно посмотрела на бледного мужчину, отняла окровавленные руки от шеи. Словно пьяная я поднялась, ступая прочь, ото всех ужасов.

— Куда-то собралась?

Я с трудом сфокусировала взгляд на говорившем. Мужчина был высок, статен, высокомерен. Но что-то в нем притягивало...

Меня, словно зачарованную толкало к нему, а он улыбался такой открытой, умиротворяющей улыбкой, которая обещала утешение и покой. Где не будет крови, боли и невыполнимых задач. Он протянул ко мне руку.

— Пойдем со мной, Феникс.

Я посмотрела в его сияющие золотом глаза, чувствуя, как эти омуты неумолимо затягивают, лишая последней воли. У меня хватило сил оглянуться назад, прежде чем чьи-то руки сомкнулись на моей талии, оттаскивая назад.

Норды стояли, замерев, Рант пребывал в каком-то задумчивом состоянии, явно анализируя сложившуюся ситуацию, а вот Вортон... Мне захотелось закричать, что я жертва, что хотела помочь, но не смогла. И если Вослав умрет, то никто не поверит в мою невиновность.

Глаза Вортона горели такой злобой, что я почти не сомневалась, кому она предназначена. Кем бы не являлся этот мужчина, но он рассчитал все верно. Сейчас стоя с обнимающим меня незнакомцем, с окровавленными руками, и блаженной улыбкой на лице, я смотрелась настоящей предательницей (читай идиоткой). И самое страшное не могла сказать ни слова.

— Прошу прощения за моих маленьких друзей, — бархатным голосом сказал он, намекая на горгов, — но эта милая госпожа, так отчаянно призывала меня, что я не смог устоять перед искушением...повидаться с Фениксом. Вы, я смотрю совсем не против, если я похищу эту огненную птичку.

Я против! Я не хочу! Вортон, Рант, ну что же вы? — я задергалась в руках незнакомца, но было поздно. Свет померк, исчезла печально выглядящая поляна, а вместе с ней и незнакомец.

Теперь меня окружал полумрак помещения. Большая мрачная комната, почерневшее дерево стен, пола, потолка и подозрительная чистота. Завешенное темной тканью окно, сквозь которую пробивается яркое полуденное солнце. Позади меня широкая деревянная лестница ведущая вверх и вниз. И тишина...ни шороха, ни звуков леса, как в гробнице.

Я покрутилась на месте, не решаясь осмотреть помещения наверху, а тем более внизу. Но стоять и ничего не делать, оказалось выше моих сил, я решила подняться наверх и развеять свои страхи, ну или быть ими битой.

Два пролета лестницы привели меня к двум дверям, одна из которых оказалась безнадежно заперта, а другая с натужным скрипом распахнулась. Здесь темнота подсвечивалась бледным светом, который исходил от единственного украшения — мраморного барельефа, который находился на дальней стене. Он был неуместен на голых, черных досках стен. Я подошла ближе, внимательно вглядываясь в тонкие черты лица, будто бы замершего на секунду молодого мужчину. В пустых глазах застыла скорбь, руки сжаты в кулаки, голова опущена вниз, а волосы рассыпались по плечам. Поза покоренного человека — у которого отобрали все...

Рядом с ним хотелось сесть и потосковать, вспомнить всех оставленных позади: друзей, врагов, просто мир, ставший чужим, и быть может зарождавшееся чувство чистой любви. Но как бы там ни было, пусть лучше рано, чем поздно. Сейчас еще можно забыть, решить, что это приснилось, и словно дурной сон прогнать прочь, за кромку света.