Феникс императора. Часть вторая.

Часть вторая.

Другая жизнь.

Когда тебя проглотила пасть, вспомни Иону: он сумел выбраться оттуда. Эдисон.

Кто мстит, тот вместе с другими губит и себя. Ауэрбах

Сильно зажмурившись, я на всякий случай сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, картинка не изменилась. А вот тронный зал уже пропал, навсегда скрыв от меня ужасы другого мира.

Там сложно.

Где-то сверху заревел маленький ребенок, упала и с грохотом разбилась кружка — знакомые, почти родные звуки. Тут все осталось именно так как в утро перед уходом на работу. Немытая чашка из-под сока, хлебные крошки на столе, брошенная на стул сорочка. Я все еще не верила в свое возвращение. На стеклах легкий налет пыли, приоткрытая форточка, черная усатая морда, протискивающая сквозь щель.

— Матрос! — радостно воскликнула я, механически положила око на стол и подошла к окну.

Кот аккуратно спрыгнул на подоконник, милостиво дав себя потискать, почесать за ушами, выдрать из пушистого хвоста пару репьев, после чего категорично потребовал есть. В холодильнике нашлась почти свежая ливерная колбаса, которую я порезала на кружочки и положила в миску терпеливо ожидающего Матроса. Блюдце с водой помыла и налила свежей. Кот благодарно принял угощение, а я опустилась на табуретку. Возвращение домой, как я и подозревала, не внесло ясности в мысли, лишь ухудшило душевное состояние.

Но, черт побери, почему я все еще думаю о произошедшем там? Принцесса еще эта, — мрачно подумала я, разглядывая око, которое почему-то потеряло свой искрящийся золотой блеск, став матовый и мертвым.

Там уж как-нибудь без меня все успокоится. Дракон, как и положено императору, женится на Талинии, объединив два государства, чем поможет людям пробить свои скорлупки из непонимания. Мао вспомнит, что она принцесса, а не авантюристка со стажем. И что за блажь такая искать в абсолютно чужом человеке несуществующего Мессию?

Я фыркнула, довольно улыбнувшись своему ходу мыслей. Матрос поднял довольную мордочку от миски, облизнул усатые щеки и подошел ко мне. Он внимательно обнюхивал платье, которое так и осталось на мне безмолвным напоминанием о Морне, о Даркасе, о другом мире, где Драконы ведут свои игры, где нет места глупости и слабости.

Кот недовольно царапнул скользкий шелк, а я нагнулась и сграбастала его на руки. Почесывая его теплый и чуточку влажный животик, я вышла с кухни, отправляясь в комнату. Диван так и остался разобранный после сна, я опустилась на краешек, продолжая гладить разомлевшего кота.

— Я дома... — тихо-тихо, как заклинание произнесла я, а в воздухе, будто что-то изменилось. Матрос на руках вывернулся, спрыгнул на пол. Шерсть на спине встала дыбом, ушки прижались к голове.

— Что такое? — заволновалась я.

Матрос словно только и ждал моего вопроса, зашипел на входную дверь. Мне вдруг стало не по себе. Старая деревянная дверь протяжно скрипнула, так было всегда, когда я опиралась на нее чтобы открыть заедающий замок. В скважине, заскрежетал ключ. Меня охватила паника. Я подобрала шипящего кота, от неожиданности он выпустил когти, больно вцепившись в руки, но секунду спустя, обмяк. Влетев на кухню, я заметалась в поисках убежища, зачем-то схватила со стола око. Ключ в замке провернулся на оборот и снова застрял, я истерично всхлипнула и не найдя ничего лучше, спряталась в ванной.

Сердце отчаянно колотилось где-то на уровне горла, дышать стало трудно, ладони вспотели, даже кот на руках замер, испуганно щуря на меня горящие глаза. Замок, наконец, поддался, дверь, противно скрипя, распахнулась, пропуская целующуюся парочку.

Она была по-осеннему легко одета: короткая курточка, сапожки на каблучках, вязаная беретка из-под которой шелковой волной стекали чуть отливающие рыжиной русые волосы. Такой же полосатый шарф, один конец которого свисал до самого пола, был, небрежно перекинут через плечо.

Он... Его я узнала с первого взгляда. Высокий, темноволосый, такой знакомый...Руслан. Что он здесь делает? Почему эта странная девчонка сжимает в руках мою связку ключей?

Поцелуй закончился, девушка отошла от Руслана, поворачиваясь лицом. Я испуганно зажала рот рукой. Матрос недовольно заворочался, вновь выпуская острые когти, это помогло вернуть чувство реальности. А реальность явно решила жестоко посмеяться над отчаянной странницей, что так рвалась домой.

Из небольшой щели, что образовывала неплотно закрывающая дверь я имела счастье лицезреть свое лицо. Руслан только что целовал меня, то есть ее, ту, что была мной. Или я уже не она?

— Лили, когда ты уже бросишь школу? — услышала я голос Руслана.

Их больше не было видно через щель в двери.

— Уже скоро, — ответила моим голосом девушка.

Это не я! Руслан унижал меня, мы расстались, а здесь я...она осталась с ним, она...я пожертвовала своей свободой. Она другая. Получается мое место занято. Голова заболела, виски, словно сжало в тисках. Я безвольно опустилась на пол, кот в руках зашевелился, холодный влажный нос уткнулся в щеку.

— Что мне теперь делать, Матрос? — тихо прошептала я.

Сжатую в кулак руку обожгло, я вспомнила про око, которое прихватила с кухни. Раскрыв ладонь, я с недоумением и болью посмотрела на светящийся шарик. А в голову закралась отчаянная своим безумием мысль: "Все равно..."

Прикрыла глаза, покрепче прижав к себе кота. Око на ладони раскалилось, заставляя распахнуть от боли глаза. Жалобно мяукнул Матрос, удивленный ох сорвался с моих губ.

— Демон! — вскрикнул беловолосый мужчина в заляпанном фартуке.

Хорошо, что я сидела, иначе бы точно отбила себе мягкое место. Око в руке снова стало непрозрачно-матовым, безобидным. Что касаемо меня...я, кажется, снова куда-то переместилась, и, судя по странному рисунку на полу и прозрачной, как мыльный пузырь сфере, попала сюда отнюдь не по своему желанию. Вокруг пузыря теснились шкафы, набитые книгами и разнообразной посудой для химических опытов, за шкафами у самой стены стоял стол, также заваленный всякой ерундой. А передо мной застыв удивленной статуей, стоял, видимо хозяин всего этого богатства. Я раздраженно фыркнула, понимая, каким образом оказалась черте где.

— Демон значит? — хмуро уточнила я, глядя в льдисто-голубые глаза мужчины.

— Демон.

У него точно шок. Я нервно хихикнула, а незнакомец дернулся.

— Я не кусаюсь, — примиряюще отозвалась я, но тут голос подал Матрос.

Кот больше не желал спокойно сидеть у меня на руках, свободно преодолел тонкую мерцающую сферу. Я метнула любопытный взгляд на незнакомца, кажется, шок усилился и окреп, из чего я сделала вывод: сфера должна удерживать его содержимое внутри себя и уж никак не выпускать. Довольный кот скрылся под одним из шкафов.

— Я не демон, — попытка отстоять свое честное имя провалилась, а незнакомец шарахнулся от мерцающей сферы.

Мне подобное поведение надоело, я поднялась с пола, кстати, довольно холодного, разгладила складки платья. Убрала упавшие на лицо пряди волос. Выражение лица незнакомца сменилось на задумчивое.

— Ты демон? — я чуть не застонала от бессилия.

— Нет!

— Тогда почему ты отозвалась на призыв? — мужчина нахмурил брови, и выжидающе закусил губу.

— Не знаю, может это, — я вытянула руку, впрочем, не касаясь сферы. На ладони у меня лежало око.

— Откуда у тебя око? — повысив голос, спросил он.

— Мне дала его одна женщина, — осторожно ответила я, внимательно следя за реакцией незнакомца.

— И почему на тебе платье императорской семьи?

— В смысле?

Мне откровенно не нравилось направление разговора. Мужчина стал настороженнее, чем до того момента как считал меня призванным демоном. Может, и не стоило развеивать его уверенность? Но теперь было поздно.

— Рисунок на платье говорит, что ты относишься к члену семьи правящей династии Морны. Кто ты?

— Меня зовут Лиля, я феникс, — обреченно произнесла я, выходя из круга. Сфера от соприкосновения со мной с тихим звоном лопнула.

— Феникс? — мужчина вытаращил на меня свои невозможные голубые глаза и бессильно опустился прямо на пол. Он уронил голову на раскрытые ладони, белоснежные волосы скользнули следом, скрывая за собой все эмоции на красивом бледнокожем лице.

Мне ничего не оставалось, как ждать объяснений такой странной реакции на свои слова. Но мужчина явно не торопился просвещать меня относительно своих страданий, безмолвной и скорбной тенью замерев на полу.

— Как вас зовут? Вы занимаетесь наукой? — он вздрогнул, оторвал голову от ладоней, а я улыбнулась.

— Да, алхимией. Я директор школы, меня зовут...

— Карун, — это мы произнесли в один голос.

— Откуда ты знаешь мое имя? — вскинулся бывший король.

— Мне рассказал про тебя один ммм...человек, — расплывчато ответила я, испуганно глядя на горящие любопытством и недоверием глаза Каруна.

— Да не уж-то? Дважды потерянная...почему ты появилась только десять лет спустя?

Новость оказалась шокирующей, кровь прилила к лицу, меня охватила паника. Десять лет! Потерять десять лет, ради того, чтобы увидеть счастливую, но другую меня. Теперь помощь Маруши смотрелась точно наказание для неразумного дитя. Что же должно было произойти, ради чего мне помогли вернуться домой? И кем является Маруша, раз решила вмешаться в дела Императора?

— Надо же придумали... — заворчала я, — дважды потерянная! — стоять на месте стало сложно, я зашагала по комнате туда-сюда. Злость совсем недавно погребенная от радости возвращения домой, вернулась вновь. Насочиняли глупостей!

— А Мейджин?

Карун услышав имя императора, как-то сник, отвел взгляд в сторону, а затем и вовсе отвернулся. Тут уж волей не волей заподозришь что-то неладное. А теперь предстоит сложное решение настоять и узнать, что произошло, или забыть и найти место в жизни отдельно от всех глобальных катаклизмов этого мира, зажив, так как все. Но выбор сделал вместо меня Карун.

— Мейджин сейчас в столице Оши, — сказал он, но так будто самолично забил последний гвоздь в гроб императора.

— И что в этом такого?

— А ты знаешь кто такая принцесса Талиния?

— Так все! Приплыли, — резко сказала я, сжав руки в кулаки, — меня не касаются увлечения этого ползучего интригана!

— Ха! Просчитался интриган! — В тон мне ответил Карун, я удивленно вскинула брови, — Талиния — паразит... нет, не так, ее организм выделяет дурманящую пыль, под воздействием которой организм человека, да и не только, постепенно теряет способность к сопротивлению. К примеру, на Мейджина ее пыль подействовала как любовный приворот. Ее свойства можно сравнить с наркотиком, — сейчас я видела в этом чудаковатом человеке настоящего ученого, который мог с фанатичным блеском в глазах рассказывать даже о самых мерзких аспектах изучаемой темы.

— Почему никто не пытается разорвать их контакт? — кажется, я все-таки сморозила глупость, потому что Карун бросил на меня такой взгляд, говорящий о моих слабых умственных способностях.

— Ты забываешь, кто он! — возразил Карун.

— Но как же Мао? Она бы никогда не допустила подобного!

— Мао пыталась, но что толку?! От воздействия пыли он не стал круглым идиотом, всего лишь без памяти влюбленным, который защитит и отстоит свои чувства!

— Прекрасно! Просто прекрасно! А кто управляет Морией?

— Совет, — безразлично ответил Карун, — Император и раньше не особо участвовал в управление страной, но чутко держал руку на пульсе, вмешиваясь, когда считал действия совета неправомерными. Так что сложно говорить о политической интриге. Сама принцесса мало осознает свою опасность для общества, но вполне умело ее использует в личных целях, как видишь. В Морне, так же как и в Оши тишь да благодать, странно конечно, но тем не менее.

— Он женился на Талинии? — внутренне сжавшись, спросила я.

— Нет. Но Талиния очень хотела получить благословление Феникса, а ты благополучно сбежала, кстати, очень мудрое решение с твоей стороны, — Карун уже совсем отошел от моего неожиданного появления.

— Это еще почему? — настороженно уточнила я.

— Тебя обвинили в убийстве феникса.

У меня уже не осталось сил удивляться, я прошла мимо сидящего мужчины, и опустилась на стул возле рабочего стола.

— А с чего вдруг все решили, что это было именно убийство? — воспоминание вызвало дрожь, а на глаза навернулись слезы, но я все же тихо продолжила, — она просила о смерти, ей было очень плохо.

— Никто так до конца не понял, что же произошло между вами, — спокойно добавил Карун.

— Она всего лишь оказалась жертвой чьих-то изощренных интриг, в результате чего заключила сделку с демоном, так она назвала его...

Карун услышав о демоне, вздрогнул и отвел глаза.

— Тебе-то что от этих тварей нужно? И почему вместо демона я оказалась в круге? — на что Карун пожал плечами.

— Эксперимент, научный интерес, возможность узнать об этих существах больше, что до твоего появления...скорее всего вызов притянул к себе око, которое находилось у тебя. Возможно, ты думала о возвращении сюда.

— А ты не так уж далек от истины, — грустно ответила я, складывая руки на коленях.

— Что думаешь делать?

— Без понятия, а что сделал бы ты? — мужчина не смутился, а лишь задумчиво почесал бровь.

— С одной стороны твое вмешательство выглядело бы странно, но... — он окинул меня внимательным, пронзительным взглядом, — если у тебя есть мотив личного характера? В народе ходили слухи о том, что Император имел на тебя виды.

— Какие такие виды?

— Хотел сделать тебя императрицей, но не успел, — Карун театрально развел руками, явно намекая на мое бегство.

— Но предложение Талинии? Он бы не смог отказать! Слишком большая выгода от подобного союза, а он в первую очередь правитель!

— Он в первую очередь мужчина, — я хотела, было возразить, но передумала.

— Ладно, глупо теперь об этом спорить. Я вернулась, и кажется, острой потребностей в моей силе нет. Мейджин вправе сам решать от чего ему сходить с ума, я вернусь в Даркас.

— А что там, откуда ты ушла? — его слова подействовали словно пощечина, я дернулась, устало посмотрела на замершего в ожидании ответа мужчину.

— Там больше нет места для меня, этого вполне достаточно, чтобы забыть о доме и не рваться назад.

Слишком много блондинов.

Долг — это любовь к тому, что сам приказываешь себе. Гете.

Итак, я снова на Деми-Фо. Там, у себя дома, я потеряла последнюю возможность на возвращение к нормальной жизни. Здесь...здесь никто не знает, что случится через час. Сегодня ты нужна, а завтра никто не вспомнит о девушке из другого мира.

Ага, как же не вспомнят! Запомнили, вычислили, нагрузили проблемами, потом мило посочувствовали, а теперь хотят заставить идти спасать чешуйчатого властителя. Было бы от кого спасать? Я покачала головой.

— И не подумаю! — в который раз отвечала я, упрямому Каруну. Непробиваемый товарищ оказался. Не понимает ни вежливого отказа, ни грубого простонародного посыла к такой-то матери.

— Ну, ты подумай!

— Да подумала! — вяло отбрыкнулась я, — какого рожна я ему скажу? Мол, давай-ка мил-дракон собирай свои манатки и ату в родные пенаты? Да за кого ты меня принимаешь? Десять лет, понимаешь ли, он там неплохо прожил, а сейчас не к месту пришелся?

— Не десять.

Карун вовсе не собирался сбрасывать обороты развернутой агитационной деятельности, даже наоборот, они начинали принимать угрожающую мощь.

— Несколько лет он искал способ вернуть тебя, потом приехал ко мне в школу и мы уже вместе бились над этой задачей, но... — он поднял на меня тяжелый взгляд, — тот, кто дал тебе это око, постарался спрятать тебя ото всего мира. Да и способ выбрал очень хитрый. Ты сказала, что пробыла дома не более двадцати минут, а здесь прошел десяток лет. Нет, у нас, конечно, есть разница в течение времени, но не такая существенная. Тебя поймали во времени, и тот, кто это сделал, очень силен. Во благо или нет, но десяти лет хватило, чтобы все забыли тебя.

— Значит, искал, — задумчиво отозвалась я, барабаня пальцами по столу, — и чего же он хотел? — вспомнилась Маруша, но вот причислить ее к числу своих недоброжелателей, как-то не получалось.

— Ха! Он был в ярости из-за твоего бегства. И все твердил, верну и убью, — Карун говорил, а с его лица не сходила насмешливая улыбка.

— Как это на него похоже, — фыркнула я, — что же было потом?

— Сама понимаешь визит, пусть даже неофициальный, не мог обойти вниманием главу Оши. В один далеко не прекрасный день сюда прибыла Талиния.

— Можешь дальше не рассказывать, — раздражение пришло как-то резко, выметая из головы все трезвые мысли. Но на виски опустились прохладные пальцы Каруна, и все ушло. Стало так хорошо и легко. Мужчина с легкой улыбкой, опустил руки.

— Как ты это сделал? — на удивление сил не осталось.

— Любой из моего народа сможет погасить твой эмоциональный взрыв, без ущерба для собственного организма. Полезный дар неправда ли? — шутливо поддел меня Карун.

— Безусловно, я бы не отказалась от такой страховки. Сдерживать негативные эмоции не получается, а это сам понимаешь, проблема немаленького масштаба, — шутка получилась нервной, и вовсе даже не шуткой.

— А ты поспокойней будь, здесь все-таки школа. Ученики мои те еще авантюристы, я то привык...а тебе будет нелегко.

— Ерунда, я здесь не надолго, как только...

Договорить я не успела, меня отвлек громоподобный стук в, казалось бы, монолитную стену. Карун лишь сдержанно улыбнулся, сложил руки на груди и стал ждать.

— И что это? Кстати где дверь? — лаборатория как оказалось, не имела выхода в принципе. Одно единственное окно наглухо забитое и никакого намека на дверь.

— Экзамен, — емко ответил Карун.

И вместо нормальных пояснений на гладкой поверхности стены стал проступать рисунок двери. Сначала лишь легко парой штрихов, потом больше появились косяки и деревянные резные пластинки. Кованая ручка повернулась и в приоткрывшуюся дверь просунулась симпатичная мордашка. Мальчишка видимо хотел что-то сказать, но в него полетел маленький пузырек. Хлопнула дверь, пузырек врезался аккурат в промежуток между косяком и дверью, оставив симпатичное ярко-малиновое пятно. Карун удовлетворенно покивал головой, и крикнул:

— Тишь, входи! Сдал!

Меня повеселили методы принятия экзаменов, но что думать, когда толком ничего не знаешь о мире.

Тишь вошел уже не скрываясь, смело, распахнув дверь. Невысокий, с коротким черным ежиком волос, бледный, с очень живыми карими глазами. Он держал в руках стопку неаккуратно сложенных листов.

— Я это... — он замялся, а когда обратил внимание на меня, то и вовсе замолчал, широко открыв рот. Мы с Каруном быстро переглянулись, и он как учитель сильно удивленного чада взял дело в свои руки.

— Отчет принес? Давай сюда, — Карун нетерпеливо махнул рукой.

Мальчишка несмело подошел и протянул слегка помятые листы, все также, не отрывая от меня какого-то испуганно-восторженного взгляда. И я не сдержалась, несколько раз щелкнув пальцами, перед лицом Тиша.

— Эй, я живая и настоящая! Перестань рассматривать меня как куклу.

— Ой! Прошу прощения. Вы же демон? — бесхитростно спросил мальчишка.

Я зло рыкнула и зашипела на подскочившего Каруна.

— Да ты!

— Все-все, успокойся! Они просто подглядывали.

Мне же сейчас было глубоко наплевать на его игривое настроение, хотелось кое-кому надавать по одной великовозрастной голове, чтоб вправить перекошенные мозги. На кончиках пальцев затанцевали лепестки пламени, и дернувшийся было к двери алхимик, застыл на месте.

— Ну, так что? — настало мое время веселиться, — расскажешь своему ученику кто я?

— Конечно, только убери это, — он указал на почти сформировавшийся бутон.

— Сейчас!

— Тишь, познакомься эта нервная женщина...

— Карун!

— Это феникс, ее зовут Лиля, — покорно затараторил Карун, издевательски гримасничая. И теперь до меня дошло, почему Карун здесь возится с подрастающим поколением алхимиков, а не правит своим народом. Он был также далек от политики, как и не знал, что такое чувство такта.

Цветок сам собой впитался обратно, злость ушла. Я повернулась к замершему мальчику и сказала:

— Ты, кажется, что-то хотел сказать своему учителю? — напомнила я, а Тишь моментально переменился в лице.

— Ой! Учитель, там к вам эээ...приехали! — пролепетал он, заливаясь краской по самые уши.

— Кто?

— Госпожа Оли со свитой.

— Раньше не мог сказать?! — гаркнул Карун, но мальчишка, почуяв неладное, быстро унес ноги.

— Оли? Что-то знакомое...

Я посмотрела на помрачневшего и в миг посерьезневшего мужчину. Уже интересно, что могло так выбить из колеи бесшабашного Каруна.

— Сестра, — потерянно отозвался он.

И тут я вспомнила рассказ Мейджина о Нордах, о побеге короля и о его сестре, что сменила Каруна на троне.

— Круто, и что ей здесь нужно?

— Думаешь, я знаю? — огрызнулся Карун, теребя в руках белоснежную прядь волос, — она приходит только когда ей самой вздумается! В прошлый раз, например, притащила ко мне мою бывшую любовницу. Сказав, что хочет племянника, но тогда они обе были жутко пьяны.

Я смотрела на расхаживающего мужчину и улыбалась. Сестра-то оказалась под стать брату, такая же сумасбродная.

— Что она придумает на этот раз?! — он оглянулся на меня, и словно бы что-то решил для себя, кивнул мне, — пойдем! Я вас познакомлю.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Идем же!

Пришлось упереть руки в бока, наглядно показывая свое отношение к его затее. Но тут Карун изобразил такую умильную гримасу, что я невольно кивнула.

— Ладно, но я буду просто стоять в стороне и молчать!

Он едва дождался, пока я договорю, бесцеремонно схватил за руку и поволок прочь из лаборатории. Мы побежали по светлому узкому коридору, свернули налево и вышли на открытую площадку. Нас ждали.

Королева Нордов выглядела как четырнадцатилетняя девочка. Тоненькая, невысокая, с длинными волнистыми волосами цвета снега, с худеньким треугольным личиком, на котором жили своей жизнью огромные невозможно голубые глаза. Низко на лбу сидел серебристый обруч, а в центре сиял прозрачный камень, и уж совсем странно смотрелось уходящее вверх белое пушистое перо. На королеве было надето свободное голубое платье, едва доходящее до колен.

Позади нее стояло пятеро таких же светловолосых мужчин, но при нашем появлении они преклонили колено, так и замерев с опущенными головами. Король везде оставался королем, пусть даже и бывшим.

Оли подскочила на месте, но, заметив мнущуюся позади Каруна меня, остановилась на полушаге. А этот предатель, как назло выпихнул меня вперед, за что был награжден взглядом, обещающим все муки ада.

— Здравствуй, брат, — голос совсем не соответствовал облику юной девушки, звуча властно и требовательно.

— К чему этот неожиданный визит? Смотрю, всех с собой прихватила.

Не совсем понимая, о чем он говорит, я внимательно следила за развитием событий. Оли тем временем стояла, сердито сверкая глазами. Мне больше не перепало ее дражайшего внимания, и я медленно отошла к колонне.

— Нет не всех, — елейно парировала она, — Кайну я оставила во дворце.

Они прожигали друг друга взглядами, но так и не сделали ни шагу навстречу.

— Зачем ты здесь? — холодно спросил Карун.

Оли же имела свои планы насчет ведения разговора. Она капризно поджала губы, и исподлобья посмотрела на меня.

— Кто она?

Мне не понравился ее тон, не говоря уже о том, что можно было спросить напрямую.

— Меня зовут Лиля.

— Она феникс, — это Карун — предатель, все-таки сдал меня.

Королева повела себя, точно подтвердив облик девочки подростка. Волосы белой пеной взметнулись в воздухе, качнулось назад пушистое перо на обруче, и Оли мгновенно оказалась около меня. Придирчиво оглядела со всех сторон, робко коснулась моих волос, задумчиво потеребила край длинного рукава. А потом словно любопытный ребенок доверчиво заглянула мне в глаза.

— Ты, правда, феникс?

У меня в голове крутилась назойливая мысль по поводу легкой неадекватности сильных мира сего, которая, впрочем, легко списывалась на их весьма долгую жизнь. Мне хотелось ответить ей, что, нет, фениксов не существует, как и драконов, демонов и прочей нечисти, но сама понимала насколько глупо отрицать очевидное.

— Да, ваше величество.

Ее величество скривило так, что мне на миг показалось, будто передо мной не девочка, а умудренная опытом женщина, у которой набилась оскомина на всякого рода титулы. Но видение исчезло, а вот уверенность кто передо мной не ушла.

— Называй меня Оли, мы сейчас не во дворце, к чему весь этот церемониал? Он навевает на меня ужасную скуку. А вот то, что ты здесь, — она театрально развела руки в стороны, — говорит о том, что я не зря проделала столь длинный путь.

— Ты лукавишь сестра! — вмешался Карун.

Оли повернула голову в его сторону, недовольно дернув плечом.

— Ты братец как всегда бестактен! Но я тебя прощаю, — она подошла к нему и опустила голову на его грудь.

Как только она отошла от меня, я с трудом сдержала вздох облегчения, бессильно прислонившись спиной к холодному камню колонны. Не могу сказать, что присутствие Оли меня сильно волновало, но что-то очень тяжелое таилось внутри этой "девочки", и это что-то не являлось частью нее, просто создавало вокруг атмосферу переживаний.

Я провела рукой по лбу, откидывая волосы назад, и только сейчас ощутила чье-то пристальное внимание. Недоуменно пригляделась к тихо беседующей парочке, но они даже не смотрели в мою сторону, тогда я вспомнила про молчаливый эскорт королевы.

Мне хватило одного взгляда, чтобы покраснеть и немедленно отвернуться. Они все как один, пристально изучали меня. Да что, черт возьми, они на меня уставились? Я решительно зашагала к зданию школы, где меня перехватил сильно озадаченный Карун.

— Далеко собралась?

— Карун, если у тебя есть совесть, определи меня куда-нибудь выспаться. Я устала, и эти твои соотечественники мне действуют на нервы.

Оли обернулась на них и одним коротким:

— Хайзан! — отправила мужчин куда-то прочь.

— Как ты их, — самодовольно заявил Карун, чем заслужил испепеляющий взгляд сестры.

— Ладно, пойдем, я провожу тебя к себе в комнату. Извини, но все другие комнаты заняты учениками, а пока ты будешь отдыхать...

— Да-да, можете перемывать мне кости, сколько влезет, только дайте на пару часов забыть про все, что я здесь видела.

Карун наконец замолчал, Оли хихикнула, но тоже удержалась от едких высказываний, а меня оставили отдыхать в просторной директорской спальне. Кровать манила так сильно, но спать в тяжелом платье совсем не хотелось. Пришлось вспоминать, где оно развязывается, что оказалось делом весьма непростым, но я справилась, оставшись лишь в тонком нижнем. Шелк полетел на простой деревянный пол, туда же последовала тяжелая золотая заколка. Я удобно устроилась на широкой кровати и моментально провалилась в сон.

* * *

Меня разбудили негромкие, но явно раздраженные голоса. Я приоткрыла глаза, сонно потягиваясь под теплым одеялом. В паре шагов от меня спорили Карун и Оли, я прислушалась.

— Я так решила и точка! — раздраженно сказала Оли.

— Оли, ну подумай, чего ты этим добьешься?

Девушка скосила на меня глаза и лукаво улыбнулась.

— Лиле будет интересно посетить Курам-Илор, узнать, как живет народ Нордов, в конце концов, просто развлечется, — последнее она произнесла каким-то особым тоном.

— Курам-Илор? — спросила я, приподнимаясь на постели.

Теперь на меня уже смотрели оба. Я вспомнила про валяющееся на полу платье, с сожалением подумала об оставшемся во дворце удобном легком платье.

— Столица наших земель, — с вдохом ответил Карун, — Оли решила показать тебе мир.

— И все?

Королева натурально смутилась, поправила идеально сидящий обруч и села на кровать рядом со мной. Тут происходило что-то странное, Карун смотрел на сестру с явным неодобрением, но комментировать происходящее не спешил.

— Нет, не все, — серьезно ответила Оли, а я заметила каким злым стал ее взгляд, — у Нордов есть клан, в котором рождаются только двуипостасные — ледяные ирбисы. Но в последнее время они все чаще теряют свою человеческую половину, а по нашим лесам бегают дикие ирбисы. И это ненормально! Кто-то намеренно отбирает их жизненную энергию, ту, что отвечает за человеческий облик. На сегодняшний день истреблено половина клана, а это порядка полусотни Нордов.

— Оли! — прервал ее Карун, но та лишь отмахнулась.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной и посмотрела на них.

— Но что я могу?

— Ты же феникс, ты чувствуешь мир, так помоги ему, — в ее мольбе не было ни капли притворства, лишь искреннее желание попытаться помочь своему народу.

Я закрыла глаза и откинулась обратно на подушку. Бессилие — вот что я ощущала, но как я могла отвернуться?

— Я не имею права давать тебе ложную надежду королева, — медленно проговорила я, собирая всю свою волю, — но не попробовать, я тоже не могу, — и это, наверное, стало самым сложным решением за всю мою жизнь.

В путь.

Никогда не завидуйте шейхам. Г.А.

Если б я был султан, я б имел трех жен... "Кавказская пленница".

Если бы я знала, на чем мне предстоит передвигаться во время путешествия, то мой отказ они выслушали сразу же. Но отступать было поздно, признавать себя трусихой стыдно, и я покорно топталась около оседланных диковинных животных. Они были явно больше лошадей, с густой шерстью, больше похожие на тигров, но все же другие. Это проявлялось во всем: в пластике, в отнюдь не диком взгляде.

— Это кто? — весьма спокойно спросила я стоящего рядом Каруна.

— Рексторы — верховые животные, но люди их боятся, предпочитая тупую парнокопытную скотину.

— Ничего не тупую, — оскорбилась я.

— Ну, это ты можешь найти общий язык с кем угодно, — философски заметил Карун, глядя на готовящихся отбыть сородичей, — а некоторые испытывают определенные трудности.

— В данный момент, я тут единственная с подобной проблемой.

— Чего вдруг?

— Просто кто-то очевидно очень умный решил, что раз я феникс, то в мою подразумеваемую "крутость" входит навык по скачке на лошадях и этих ваших Рексах! — с самой милой улыбкой на лице ответила я.

— А ты не умеешь?

— О! Ну наконец-то! Я не умею, и не горю желанием узнать все прелести быстрой езды, или твоя сестра специально для меня решила совершить неспешный променад через полстраны и горы?! В своем мире я брала пару уроков верховой езды, но там за час я уставала так, что в пору было на стенку лезть.

Карун внимательно выслушал мой монолог с трагическим заламыванием рук, напустил на себя скучающий вид и деловито приосанился, глядя на меня эдак снисходительно-покровительственно.

— Все-то у тебя не как у людей. Чего проблему на ровном месте создаешь? Ехать не хочешь так и скажи.

Ну, ты сам нарвался, — злорадно подумала я.

— Не хочу. Но ведь вы все равно не отвяжетесь?

— Это точно. Кстати, ты поедешь с одним из... — Карун явно хотел как-то назвать деловито суетящихся нордов.

— Из кого?

— Ты знаешь, что сейчас в Курам-Илоре матриархат? — начал издалека Карун, заинтересованно поглядывая на меня из-под длинных белоснежных ресниц.

— Да, Джи как-то рассказывал мне...

— Так вот матриархат там доведен до абсолюта, мужчина подчиняется женщине, женщина выбирает любого или любых, — закончил он с победной улыбкой.

Я задумалась. Сильно. Значит, вот все эти ммм...мужчины, они...

— Они что все мужья Оли?

— Не все. Вон те двое охрана, — Карун указал на одетых в одинаковые доспехи мужчин, — а остальные, да.

Один из них вдруг оставил проверку подпруги, резко повернулся и совершенно бесстыдно уставился на меня. Ну, уж нет, больше я на ваши трюки не куплюсь! И с вызовом выдержала пожирающий взгляд, бледно-голубых глаз, в которых искрился непролитых смех. Он понял, что его раскусили, и это его явно не огорчило.

— Как его зовут? — Карун прекрасно видел наш поединок, поэтому сразу сообразил про кого я спрашиваю.

— Это Оргил, старший из всей троицы.

А у меня на языке так и крутилось ехидное: "Старший муж — любимый", но я промолчала, спрятав улыбку за высоким воротником куртки.

— А остальные?

— Вортон, тот, что со шрамом на лице. Я с ним лично не знаком, но слухи о нем ходили весьма странные. Но сестра редко ошибается, — задумчиво сказал Карун, надолго замолчав.

Мне осталось лишь исподволь наблюдать за спокойно стоящим нордом. В сравнении с остальными он был некрасив, его портил шрам, рассекающий бровь, глаз, и щеку, но даже больше того его не красил жестокий взгляд, напряженные, нахмуренные брови. Таких как он я называла — человек в себе. Когда все мысли, все эмоции, чувства заключены внутри, и ничто не нарушает покоя той маски, за которой прячется то, до чего нельзя добраться в принципе. Такой взгляд со стороны не всегда оказывался верным, скорее поверхностным, но пока ничего другого, увы, не представлялось. Пока мы ждали Оли, на улице поднялся холодный сырой ветер, пробирая холодом до самых костей. Я вжала голову в плечи, почти полностью прячась за широкий воротник. Одежду мне любезно одолжила Оли, единственное для меня осталось загадкой, так это то, почему она мне подошла по размеру. Хотя кто знает этих магов.

— Карун, ты уснул?

Я совершенно бесцеремонно пихнула алхимика в бок.

— Задумался, — ответил он обиженно.

— Как зовут третьего? И почему, черт возьми, они так на меня пялятся? — и все-таки я не удержалась от столь животрепещущего вопроса.

— Это Вослав, я бы посоветовал тебе держаться от него подальше.

— Почему? — удивилась я, наблюдая, как к нам приближается Оли.

— Оли любит его, и...

— Погоди о чем ты? Я даже в мыслях не допустила бы!

— Ты нет, а он да, — назидательным тоном ответил Карун, поглядывая на обалдевшую меня.

— Даже так? Ну, спасибо тебе за предупреждение, благодетель, — "каюсь, не сдержалась, но он первым начал".

К нам приблизилась Оли, и оскорбленный в лучших чувствах Карун проглотил, видимо, что-то очень едкое, которое он хотел сказать в мой адрес. А ничего, пусть помучается. Оли сегодня как никогда была похожа на девочку подростка. В коротенькой курточке из меха неведомого животного, в облегающих штанах и сапожках до щиколотки подбитых тем же мехом.

— Готова? — без предисловий спросила она.

На что я отрицательно покачала головой, и окинула окружающие школу горы.

— Если ты сейчас же не скомандуешь отбытие и не прикажешь насильно усадить меня в седло, то я пожалуй, с удовольствием погощу у твоего брата еще некоторое время.

Оли оценивающе посмотрела на меня, отметила мое серьезное выражение лица и расхохоталась, чем привела меня в еще более хмурое состояние. Горе у меня, быть может, даже личная трагедия, а она смеется! Да пошли они все!

— Оли, — вкрадчиво позвала я, прерывая ее веселье, — я ведь и отказаться, могу, и плевать мне на ваши надежды и чаянья.

Сказанное было ни угрозой, ни предупреждением, а всего лишь моим личным убеждением. Оли среагировала моментально.

— Я — королева Нордов, прошу тебя феникс, прими мои извинения. Пусть мой смех не оскорбит тебя, не в моем положении ссориться с последней надеждой моего народа. Мне хотелось, чтобы ты знала, — королева вдруг вся напряглась, став на краткий миг похожей на кошку перед прыжком, — нет, ты должна знать, если спасешь, я сделаю все, что ты попросишь.

Мне стало стыдно за свою вспышку эгоизма, я мучительно подбирала слова извинений, но к нам подошел Вослав. Он сверкнул на меня темно-синими глазами, мимолетно улыбнулся и сказал:

— Можем выезжать.

Все вдруг стало вокруг меня ослепительно ярким, четким до безобразия, ужасающе реальным, глаза защипало от слез, наконец, до моего слабоумного сознания дошла вся серьезность предстоящего путешествия. Я взглянула на Каруна.

— Пообещай позаботиться о Матросе, — попросила я мужчину.

— Это тот мило мурчащий зверь? Конечно, присмотрю, — он неожиданно привлек меня к себе, я уткнулась в его темную мантию, от которой пахло травами, реактивами и чем-то еще неясным и тревожащим, кажется, я все-таки заплакала, — не геройствуй там, — шепнул он мне на ухо и отстранился.

Карун ушел, не прощаясь, лишь легким кивком обозначив свое почтение сестре. Оли задумчиво проводила брата взглядом, потом перевела на меня.

— Чего ждем? — спросила она меня.

— Как чего? Твоего повеления, ваше величество, — сквозь слезы тихо сказала я, — только я на это не сяду, — указав на смирно стоящих рексторов.

Оли недоуменно вскинула брови, но затем что-то для себя решив, сказала.

— Поедешь с Вославом, ему не привыкать возиться со вторым наездником, — мне показалось или Оли вложила двойной смысл в эти слова, — ну а по ходу путешествия сама научишься управлять рекстором.

Моего категоричного согласия никто не спрашивал, норды уже давно сидели верхом, последней на своего светло-серого зверя села Оли, и теперь с видимым удовольствием поглядывала на меня. Ко мне легкой поступью подошел рекс, на котором возвышался Вослав. Мужчина улыбался мне совершенно безмятежной улыбкой, но во всем его облике было что-то предвкушающее. Например, легкий наклон головы, и руки, нетерпеливо перебирающие повод, все это заставило меня сказать следующее.

— Вослав? — позвала я, он кивнул, — меня зовут Лиля.

— Мне очень приятно, — мягким тягучим баритоном ответил он.

— Я хочу тебя попросить, даже скорее предупредить. Нам с тобой предстоит ехать рядом какое-то время. Так вот. Прошу тебя, если это будет, не вынужденная необходимость не гони и не лихач, хорошо?

— Как пожелает моя госпожа.

— Вот и славно, как зовут твоего рекстора? — Вослав недоуменно вскинул брови.

— Шторм.

— Что ж это обнадеживает, — прошептала я, направляясь к морде зверя.

Все кто сейчас находился на площадке, настороженно наблюдали за моими действиями, мне же страшно хотелось как можно быстрее закончить знакомство с рекстором. Прозрачные льдисто-серые глаза смотрели с интересом. Я осторожно протянула руку.

— Госпожа Лиля, не стоит! — предупреждающе окрикнул Вослав.

— Не мешай, — раздраженно бросила я, прикрывая глаза.

Я искала тот огонь внутри, что являлся моей второй сущностью — фениксом. Сила откликнулась сразу, жарким пламенем полыхнув внутри, я открыла глаза. Зверь мотнул головой, щуря серебряные глаза, и неуверенно ткнулся лбом в мою протянутую ладонь. Осмелев, я подошла ближе, обеими руками зарывшись в густой мягкий мех.

— Какой ты красивый. Ты же не обидишь меня? — ласково спросила я, почесывая за ушком. Он что-то непонятно курлыкнул, а я облегченно вздохнула, чувствуя, как могучий зверь вздрагивает под неожиданной лаской. Последний раз, взглянув Шторму в глаза, я подошла к Вославу.

— Я готова, — Вослав свесился с седла, подхватил меня за талию и усадил перед собой.

Мы тронулись в путь.

Школа Каруна находилась в кольце гор Трош. Из этой туманной долины был лишь один выход, туда мы и направились. Рексторы бежали мягким пружинящим шагом, который было трудно сравнивать с ходом лошади. На этих зверях передвигаться оказалось, безусловно, удобней. Седло под нами не такое жесткое и более широкое, благодаря чему нам вдвоем было совсем не тесно, хоть и сидели мы вплотную, а Вослав придерживал меня одной рукой за талию. Теперь я даже подумывала, что в ближайшее время попробую самостоятельно прокатиться на Рексе. Такой легкий бег, без подскоков и рывков, довольно быстро укачал меня. Кажется, я все-таки задремала, бессовестно пользуясь присутствием позади меня мужчины.

Меня разбудили осторожное поглаживание по щекам. Распахнув глаза, я увидела довольное лицо Вослава.

— Скоро привал, — сказал он, я кивнула и отстранилась от него, насколько это вообще было возможно в данной ситуации.

Шторм бежал позади остальных, рядом с нами широкими прыжками бежал неоседланный рекс. Густой серый мех, с темными подпалинами на боках искрился и переливался в лучах заходящего солнца.

Солнце, оно все-таки выглянуло из-за туч, что в великом множестве толпились у верхушек гор. Но горы были уже далеко позади, а впереди темнел густой лес.

— Я долго спала? — спросила я у Вослава.

— Да, видишь госпажа, солнце уже садится.

К нам, сбавив темп, присоединилась Оли на своем светло-сером Рексе.

— Как ты? — спросила она.

— Я проспала всю дорогу, — честно призналась я.

— Я хотела тебе сказать, то, что не говорила при брате, — Оли покусывала нижнюю губку и бросала напряженные взгляды куда-то в даль, — я хочу отвести тебя к провидице.

— Зачем?

— У тебя же есть вопросы? — неожиданно резко спросила Оли, вскидываясь, будто собиралась вести со мной бой до полной победы, или капитуляции.

— Да, есть, конечно, но станет ли она на них отвечать?

— Станет, и еще может рассказать тебе о фениксах, поможет научиться пользоваться силой.

Я покачала головой.

— Нет Оли, она не сможет, сила слишком своенравна. Пока я нравлюсь ей она будет помогать мне, стоит только оступиться и... — я не нашла слов подходящих для этого ужасного "и", — будет очень плохо.

— Почему ты так думаешь? Ты же не знаешь наверняка.

— Не знаю, но догадываюсь. Что случается со стрельнувшей искрой, если она упала на солому?

Королева задумчиво кивнула.

— И все же я настаиваю.

— Хорошо, если это так важно для тебя я поговорю с провидицей.

Кажется, это была добровольная капитуляция...

Оли еще некоторое время ехала вровень со Штормом, задумчиво глядя на повод в руках, но потом будто опомнившись, послала Рекса в сумасшедший бег.

— С ней такое часто бывает, — тихо заметил Вослав.

Я поерзала в седле. Будь оно хоть тысячу раз удобное, но так долго сидеть в нем все равно сложновато.

— А долго еще ехать до Курам-Илора? — спросила я, напрочь игнорируя предыдущее замечание. Меня не касаются причуды королевы Нордов, некрасиво это.

— Долго, недели две точно, если погода в горах будет хорошей то быстрее.

— Хорошо бы не было, — пробурчала я себе под нос, — а мы так и будем идти вдоль гор?

— Да. Переход находится в близи столицы Оши Ли-Тен.

— Далеко меня занесло.

— А куда метила моя госпожа? — рука до того лежащая на талии спокойно, напряглась.

— Да так, в гости к одной замечательной художнице, но теперь уже не получится. Когда я еще попаду в Даркас, кто знает? — лес лежащий в долине приближался, и теперь стало видно, как он плавно переходит в редкое полесье ближе к склонам гор.

Вослав видимо почувствовал мое настроение, не стал допытывать с расспросами. А я просто молча рассматривала окрестности, невольно сравнивая с собственным миром. Здешние пейзажи все как один оставляли стойкое ощущение свободы природы, где вмешательство человека не двинулось за грань уничтожения. Будто сам мир не давал враждовать человеку и природы, сохраняя стойкое равновесие. Мне нравилось чувствовать свежий, пахнущий тысячью ароматами воздух, он дурманил и слегка кружил голову, а близость гор с вершинами ледников давала еще нотку сладости, что приятно растекалась по небу.

Там где бежали Рексы, не было и намека на дорогу, что самим зверям не доставляло никакого неудобства. Неоседланный рекс то и дело поворачивал свою вихрастую голову в нашу сторону, и могу поспорить, смотрел с неодобрением. Тут же назрел вопрос, который я не замедлила задалать притихшему мужчине.

— А рексторы разумны?

— С чего вы взяли моя госпожа?

И опять это глупое обращение! Ну, неужели так тяжело называть меня просто по имени? Стоит порасспрашивать Оли на предмет их культуры, традиций, обычаев, все же матриархат для нашего мира несколько экзотичен. Я уже молчу про возможность жить с несколькими мужчинами. Кажется, я задумалась, так и не ответив на вопрос Вослава.

— Это глупо, но тот зверь, — я отцепила одну руку от седла и махнула на рекса, — он смотрит на меня, и словно не одобряет моего решения ехать с тобой. Он вообще, я так понимаю, они служат только одному хозяину? — кстати, очень удобно разговаривать, не видя выражения лица собеседника.

— Разумны, и очень проницательны, — с некоторой долей насмешки произнес Вослав, — а этот он прибился к нам в горах, странный, к нам не подходит, охотиться ночью вместе со всеми бегает. Я видел, как вы со Штормом договорились, но не советовал бы вам к дикому подходить, все же они хищники.

— Спасибо за предупреждение Вослав.

В лес мы вошли, медленно осадив бег рекстеров до спокойного шага. Оли ехала во главе отряда. В ее позе чувствовалась напряженность, будто она ожидала чего-то, но лес оказался по-осеннему тих. Где-то глухо ухнула птица, Оли услышав ее, привстала на стременах, вгляделась в плотную стену деревьев, а затем скомандовала:

— За мной.

Мы устремились за ее серым рексом. Он довольно чутко понимал нужное направление движения, попутно огибая совсем уж непроходимые места. Несмотря на то, что зверям приходилось лавировать между плотно растущими деревьями, темп бега увеличился. Вослав наклонился низко вперед, тем самым, прижимая меня к шее Шторма. Я не противилась, понимая, что так меньше опасность быть выбитым из седла. Ветер свистел в ушах, выбивал из глаз слезы, щеки начали гореть от холода, а скачка все не заканчивалась.

Несмотря на то, что Шторм был очень осторожен, выбирая дорогу, некоторые ветки все равно так и норовили стегнуть по лицу, выколоть глаза. Я уткнулась лицом в мех зверя и, отпустив больно прижатые к животу руки, обхватила шею Шторма. Вослав склонился к моему уху, косички тут же защекотали щеку.

— Не бойся, уже скоро, — видимо я все-таки дрожала, но то от холода и ветра, а не от страха. Я хотела ответить, но мышцы на лице свело.

К счастью, уже через несколько минут появился просвет между густой зеленью, по лицу запрыгали мелкие солнечный зайчики. Рекс снизил скорость, потом и вовсе остановился. Вослав выпрямился в седле, дышать сразу стало легче. Я осторожно огляделась. Поляна была крошечной, но деревья здесь стояли не так плотно, поэтому животные расположились довольно свободно. В центре ярко горел костер, вокруг которого сидели и стояли норды. Две необычайно красивые женщины сидели у костра, зябко кутаясь в пушистые меха. Рядом с ними стояли мужчины, держа наготове оружие. Клинки сверкали на солнце, а их острия смотрели в мою сторону.

Абсолютно ничего, не понимая, я посмотрела на Оли.

— Ваше Величество, что все это значит?

Вослав перехватив мою талию покрепче, помогая мне слезть. Ноги коснулись земли, но вот удержаться на них после долгого пребывания в седле оказалось непросто. Я покачнулась, но упала бы, не подкрадись сзади рекс.

Оли молчала. Она, словно бы ожидала пока кто-нибудь более смелый или нетерпеливый ответит на мой вопрос. Таких не нашлось, все чего-то ждали. Кончик одного из мечей дрогнул, изменяя угол наклона, а его хозяин неспешно направился в мою сторону.

Он был высок, впрочем, как и все норды, его прическа не имела такого количества мелких косичек. Напротив, шевелюра состояли из шести кос, похожих на те, что плетут африканки. Глаза имели очень глубокий оттенок синего цвета, как море. Я сморгнула, отгоняя воспоминания глубокого и синего моря. В отличие от далекого и бесстрастного моря, здесь и сейчас мне прямо в грудь смотрел опасно острый кончик лезвия.

— Скажи королева, — наконец, сказал он, — как эта напуганная до полусмерти девчонка, не пойми какого происхождения, подстилка Дракона, сможет помочь нам?

Возмутиться мне не дал смех Оли, которая все еще сидела в седле. Чего во мне сейчас было больше, удивления или злости на этого норда, я так и не решила.

— Оли, — укоризненно произнес, молчавших до сих пор Оргил.

— Вот уже! — отмахнулась ее величество, — Оргил, будь добр объясни моему советнику, как себя надо вести в обществе дамы. Иначе... — она нахмурила брови, гневно посмотрела на мужчину, и притворно огорченно вздохнула, — мне придется его взять на перевоспитание...четвертым!

Названный советником сильно побледнел, но меч не опустил, упрямо сжав губы.

— Рокул, прошу, опусти меч, — Оргил не собирался решать проблему кардинально.

— Оргил, ты что? Не видишь! Она лишь девчонка! Что она сможет? — Рокул с трудом сдерживал гнев.

И тогда я задумалась, а действительно, что я могу?

— Оли. Помнишь, я тебе ничего не обещала, — тихо произнесла я. Взгляды всех Нордов устремились на меня, стало неуютно, — но также я сказала, что приложу все усилия, для того чтобы разобраться. И пусть некоторые, а быть может все, не верят в меня. Но я верю, что мир поможет нам.

— Мир? — взорвался Рокул, — что ты несешь? Миру нет дела до нас, он забыл про детей своих!

Я тяжело вздохнула, вспомнив, как был прекрасен мир, когда распахнул мне свои ласковые объятия. Он помнил нас, их, всех кто жил в нем, но он не мог вмешиваться, а вот феникс мог.

Феникс — символ того, что мир все же под присмотром...как глупо.

— Оли, — устало позвала я, — если вы все так думаете, то зачем потащили за собой?

— Мы так не думаем, — сказал за моей спиной Вослав, сделав упор на слове "мы".

— Заткнись Вослав! Подумай, кого вы собираетесь привести в свой дом? Она же не может контролировать свою силу, — прошипел Рокул, глядя на мои руки.

Собственно я и не собиралась. Меня очень бесило поведение этого выскочки, пусть он где-то был тысячу раз прав, но опускаться до откровенных оскорблений не стоило. А сила, оказалась совсем не против, наказать обидчика, послушно выбравшись из самой глубины сердца. Язычки пламени ласково обвивали кончики пальцев. Пока это был всего лишь безобидный огонек, но стоило только пожелать.

Легкий лепесток нежно-золотого пламени сорвался с моих пальцев, прежде чем кто-то опрокинул меня на спину, а я оказалась погребена тонной мускусно пахнущего меха. Дышать стало невозможно, я попыталась дать о себе знать, пинаясь изо всех сил, что под такой тушей оказалось непросто. Но это дало результаты, рекс перекатился по мне, оказавшись с боку, обвивая своим телом будто кольцом. Это был тот самый неоседланный рекстор, и сейчас он в полной мере показывал свой дикий норов, скалясь и рыча на стоящего в полной растерянности Рокула.

Конечно же, я не собиралась испепелять этого наглеца, метя в танцующий в непосредственной близости кончик клинка. Кстати от последнего осталась одна рукоять, что явно не порадовало и без того злого советника.

И почему Оли держит при себе таких неуравновешенных личностей?

— Да как ты посмела? Наглая девка! — взорвался Рокул, бросившись на меня с явным намереньем придушить голыми руками.

— Рррокул! — прорычал выступивший откуда-то сбоку мрачный донельзя Вортон. Не знаю, что было в голосе этого странного норда, но советник замер, болезненно вздрогнул и бесформенным мешком осел на землю.

— Спасибо, Вортон, — сказала Оли, спрыгивая с Рекса, и уже обращаясь к остальным, спросила, — еще есть возражения?!

Возражений не последовало.

Я скосила глаза на уходящего Вортона, сделав мысленную зарубку, приглядеться к нему. Меня отвлек рекстор, который почему-то решил меня защитить таким странным способом. Он издавал звуки, отдаленно напоминающие мурлыканье кошки, так и, норовя ткнуться холодным мокрым носом в щеку. Я отпихнула наглую усатую морду, но тому показалось это какой-то особенной игрой. Зверь вновь и вновь тянулся ко мне, ему даже удалось лизнуть мне пальцы свои шершавым языком.

— Хайзан, рекстор науна, — приказным тоном сказала тихо подошедшая Оли. Рекстор недовольно зашипел, но поднялся и постоянно оглядываясь, пошел к собратьям, расположившимся по краю стоянки Нордов.

— Что ты ему сказала? — поинтересовалась я.

— Чтоб не мешался, — ответила ее величество, садясь рядом со мной, — Ты не обращай внимания на Рокула, иногда он совершенно не выносим, но дипломат он талантливый. Мы вообще-то ехали к королю Оши Като, но один из моих мужчин предсказал твое появление, в школе моего сумасшедшего братца. Карун конечно милый и добрый, но его единственная любовь наука... — Оли задумалась, и это так странно сочеталось с ее внешностью беззаботного ребенка.

— К чему ты ведешь?

— Я не верю в то, что твое появление ошибка. Более того, я почти уверена, что тот, кто похозяйничал у нас в Курам-Илор и заказчик твоего появления — одно лицо.

— Демон? — догадка, конечно, была основана на воздушном замке, но как страшно она звучала, смешавшись с воспоминаниями о последнем разговоре с Содзи.

— С чего ты взяла? — Оли насторожилась.

— Содзи... перед смертью рассказала мне свою историю, в которой фигурировал некий демон и, судя по тому, что он натворил, довольно могущественный, хотя... мне ли судить?

— А знаешь, в твоих словах все же есть смысл, но то дела минувших веков. Я точно не помню, — раздраженно фыркнула Оли, массируя виски, пытаясь, видимо, что-то припомнить, — нет, не помню, что-то очень знакомое. Ладно, вернемся в Курам-Илор, покопаюсь в записях отца.

— Ага. Слушай, мне как-то неудобно за порчу клинка, — призналась я, ковыряя носком сапога мох, — и вообще чувствую себя, бррр, они смотрят на меня с подозрением.

Оли оторвалась от созерцания ставящих небольшой шатер мужчин, перевела взгляд на меня.

— Пойдем, я тебя познакомлю с остальными, — и она решительно потянула меня за собой.

Девушек звали Маликой и Тоней, вторая приходилась королеве младшей сестрой, хоть и выглядела старше на добрый десяток лет, а их родство угадывалось лишь в одинаково ярко-голубом цвете глаз.

Малика выглядела уставшей женщиной лет сорока, с посеребренными сединой волосами, что немного странно смотрелось на белоснежной тугой косе, уложенной пучком. Она смотрела на меня грустно, даже как-то по-матерински, из-за чего к глазам моментально подкатили слезы, а горло болезненно сжалось. Я поспешила отвести взгляд.

Трое мужчин, не считая бесчувственного Рокула, приняли меня довольно спокойно, здраво рассудив — с королевой спорить не стоит.

Старшего из них звали Рант, он как сказал сам — вообще не понимал, что делает в посольстве, поскольку является придворным живописцем, а как едко добавила сама королева — отличным воином, на что тот то ли обиделся, то ли рассердился. Отойдя от нас крайне недовольным.

Двое других Нордов являлись родными братьями — Хазар и Зару. По ним сразу можно было понять, что они здесь для охраны и защиты своей королевы.

От всех событий и имен немилосердно раскалывалась голова, сейчас я бы отдала все, лишь бы посидеть в тишине, избавленной от внимания чужих глаз, но такая роскошь, увы, оставалась недосягаемой мечтой. Я посмотрела на стремительно темнеющий небесный полог, отправив в никуда незаданный вопрос "За что мне все это?" и шумно вздохнула.

А в глубине леса раздался тоскливый вой, который раз за разом подхватывали невидимые ночные твари...

Предназначение.

Необходимости приходится подчиняться. Цицерон.

Свобода и принуждение суть две стороны одной и той же необходимости — необходимости быть собою, а не другим. Сент-Экзюпери.

— Что это? — испуганно спросила я, подошедшего Вослава. От доносящегося воя было негде скрыться, отчего по коже забегали мурашки, а на голове зашевелились волосы.

Темный лес теперь выглядел устрашающе, оскалившись на нас острыми ветками.

— Где-то в чаще охотится стая горгов, госпожа. Но вам не стоит переживать, они редко нападают на людей, — видимо последнее Вослав сказал, чтобы успокоить меня. Только он не знал мою историю.

— Ты это кому-нибудь другому расскажи.

Вослав нахмурился, глядя мне за спину. Я непроизвольно обернулась, став свидетельницей немого диалога Вослава и Вортона. У меня сложилось стойкое ощущение, что эти двое как огонь и вода, сталкиваясь, шипят и плюются, но сейчас видимо я сыграла роль буфера — столкновение не состоялось...

Вортон, молча развернулся и пошел к шатру, в котором минуту назад скрылась королева. Вослав усмехнулся одним ему известным мыслям, перевел на меня рассеянный взгляд.

Около костра суетился Рант, кажется, сейчас будут готовить ужин. Я зевнула и зябко поежилась. Как же все-таки холодно. Позади, урча и порыкивая, устраивались на отдых расседланные рексторы. Им вместе хорошо тепло, у них шуба густая.

— Ты им завидуешь? — Оли подкралась совершенно бесшумно.

— Да, и если я не согреюсь, то подхвачу простуду, — я подышала на озябшие ладони.

— В это время у подножия гор не самая приятная погода. Вослав, сходи в шатер, принеси Лиле одеяло, — она послала мужчине такую теплую улыбку, что мне вдруг стало тоскливо, впервые за эти пару дней всплыло лицо Мейджина. Что это? Я скучаю, по этому старому интригану? Сразу захотелось вскочить, закрутиться волчком, стряхивая с себя мысли о том, что так ранит, царапая душу острыми коготками.

Вослав ушел в шатер, а Оли тихо как мышка сидела рядом, не тревожа меня вопросами, но меня угнетало душевное одиночество.

— Оли, скажи мне... — "черт, молчи!" — каково это — иметь гарем?

— Гарем?

— У тебя же три мужа, — смущенно пояснила я.

— Как тебе сказать... — озадаченно сказала Оли, — для женщин с одной стороны сложно, с другой стороны это лучший выход из общенациональной проблемы. Когда-то только короли позволяли себе не делить женщину ни с кем, но Карун, да впрочем, ты знаешь. Понимаешь, так уж повелось, в нашей расе на одну женщину в среднем приходится трое мужчин, иногда больше. Девочки рождаются слишком редко. Нашей семье повезло, две девочки от одной женщины — редкость. Что тут еще скажешь?

— Я не ожидала подобного ответа, — честно призналась я.

— Да, — мрачно отозвалась Оли, — все они думают о нашем институте семьи предвзято, и лишь немногие знают настоящее положение дел. Ты не подумай, я не жалуюсь... — она жестко усмехнулась. Слетела красочная маска беззаботного ребенка, оставив после себя уставшую женщину, которая всю свою жизнь вынуждена была оставаться сильной. На самом же деле, безумно одинокая и слабая, несмотря на обилие мужчин вокруг.

— И что самое страшное, — тихо-тихо прошептала она, слабо шевеля побелевшими губами, — я боюсь, что однажды настанет день, когда ни одна наша женщина не сможет выносить девочку.

По ее щеке скатилась одинокая слезка. А мне впервые за все время захотелось подарить всему миру капельку счастья, такого пьянящего как запах верескового меда, тихого как предрассветный час, долгого и разного, как звезды на небе. Разом забылись все обиды и боль, сердце защемило, взметнулись вверх яркие искры, пламя растеклось внутри, почти лишив ощущения тела. Где-то рядом раздался тихий голос Оли.

— Спасибо феникс, я никогда этого не забуду...

Пламя все росло, вздымалось, и скоро ему стало тесно в хрупкой человеческой оболочке. Казалось, хватит одного мгновения сгореть в нем, нельзя сдерживать его, нужно помочь вылиться, выпустить то, что изменит все вокруг. Но шло время, а огонь не находил выхода, и я не знала как остановить все это безумие.

Кто-то взял меня за руку.

— Тише, все хорошо... Я помогу тебе, — голос доносился сквозь гул яростного пламени. На грудь легла тяжесть, так что дыхание замерло. Теперь я чувствовала давление сразу с двух сторон, огня изнутри и снаружи. Но так продолжалось лишь несколько долгих вечностей, а потом тугой пузырь лопнул...

Я успела ощутить только первые самые мощные толчки силы, но и этого хватило, чтобы потерять часть сознания, которая принадлежала моей человеческой половине.

* * *

Она ликовала, винтом уходя в незнакомое небо. Чужие созвездия страстно перемигивались...

А внизу. Внизу! Безобразной громадиной темнел лес, пятнышко костра удалялось невообразимо быстро. Но полет, стремление вверх только ускорялось.

Казалось, она сошла с ума от пьянящей свободы, от приветственного свиста ветра в ушах, от ласковых пластов воздуха. А ей было все равно, потому что сама суть призвана для этого головокружительного полета. И чем сильнее желание, тем выше поднимется она, тем больше пространства она сможет охватить медленно разворачивающимися крыльями, в которых бережно хранился весь огонь ее сердца...

И фейерверки силы, взрываются вокруг.

Возможно, что-то изменится...

* * *

Казалось, я проспала целую вечность, и в ней, как и положено, меня прикопали сострадательные люди, но до того они присыпали (для верности) камушками, чтоб не откопалась. Они просчитались.

На мне помимо нескольких одеял лежала чья-то, безусловно, теплая, но уж больно тяжелая куртка. В пределах видимости наблюдался беззаботно горящий костер, и Вослав сидящий по другую его сторону. Не знаю, как бы сказали на моем месте другие девушки, наверное, так...

"Его задумчивое лицо выражало глубокую печаль о потерянной возлюбленной. Его глаза пленяли своей томной глубиной, а губы манили подарить им свой поцелуй"

Но я...

— Вослав, чего такая кислая мина? — мужчина хмуро посмотрел сквозь костер, но с места не сдвинулся, сохраняя какое-то траурное выражение лица.

Меня такой поворот событий не устроил, и я попыталась выбраться из кокона одеял.

— Вослав, что б тебя, помоги! — простонала я, сил на борьбу с одеялами не было, а тело ощущалось как некая ватно-пуховая субстанция, не способная пошевелить даже пальцем.

За пределами кокона послышалась какая-то возня, тихие ругательства, и очень скоро я осталась лишь при своих кровных вещах.

Только вот ситуация уж больно необычная.

Вослав смотрел на меня, будто на оживший труп, а за его спиной ожесточенно спорили двое мужчин: один из них явно Вортон, а другой, кажется Рант.

— Кого хороним? — вяло съязвила я, хотя хотелось закрыть глаза и просто помолчать.

— Тебя, вообще-то.

— Да я вроде бы жива, — в определении своего состояния я конечно сильно сомневалась.

Услышав наш диалог мужчины, перестали спорить, и подошли к нам. Рант смотрел на меня с интересом исследователя, который только что увидел занимательный экземпляр. Вортон молчал, глядя куда-то в сторону, а я только сейчас разглядела его лицо. Один глаз ярко-синего цвета, другой, тот, что оказался на пути чего-то клинка (имеется в виду шрам от клинка) бледно-голубым.

Я осторожно приподнялась и села, разглядывая пустующую стоянку, на которой еще не так давно толпилась уйма народа. А сейчас лишь четверо рексторов дремали неподалеку от костра. И мы.

— Где все?

Мужчины переглянулись.

— Ее Величество отбыла в столицу Оши. А нас оставила с тобой, на случай если ты...очнешься? — мне стоило порадоваться, что Вослав перестал выкать, но его слова меня насторожили.

— Если? Я что могла не очнуться? Ну, класс, — а голове настойчивым калейдоскопом мелькали неясные картинки. Что-то произошло, пока я валялась в отключке, но вот что? Я ожесточенно терла виски.

— Что со мной было?

— Никто толком не понял, но определенно ты воспользовалась силой феникса, — тихо ответил Вослав, протягивая мне фляжку. А из нее печально знакомо попахивало помоями, и где только успели раздобыть этот чудо-эликсир.

— Последнее, что я помню это огонь, собравшийся внутри, а потом провал, — фляжка замерла у меня в руке.

Что же это значит? Чуть сама себя не угробила? Я бездумно глотнула отвратительного варева, и задумалась еще сильнее.

Так не должно быть, сила во мне ни злая, ни добрая, она нейтральная, и только мои эмоции окрашивают ее в нужные цвета. Так почему я так легко выпускаю негативную энергию, а теплая, добрая, лучшая наталкиваются на барьер. Тут меня заклинило на слове, нет, даже на образе барьера. Неужели моя голова устроена так...

Мне проще думать о людях убивающих, сражающихся за что-то свое, нежели чем о людях поголовно счастливых.

Вослав сел на одеяло рядом со мной, вытянул ноги к огню и оперся на руки. Он смотрел на огонь, и тихонько насвистывал какой-то веселый мотивчик.

— Почему Оли бросила меня?

Свист прекратился, а норд с самым беззаботным лицом поведал мне:

— Ночью прибыл вестник от короля Като, поэтому они срочно отбыли.

— А мы?

— Мы? — Вослав смешно поиграл бровями, — отправимся к горному перевалу, где дождемся Оли.

— Понятно, — мрачно сказала я, пряча замерзшие пальцы в карманы, — когда выезжаем?

Вослав удивленно уставился на меня, улыбнулся, не пойми чему, заставляя меня гадать, что могло его развеселить.

День был в разгаре, солнышко редко проглядывало сквозь тяжелые тучи и совсем не грело, лишь изредка дразня коснувшимся щеки лучом. Я пригладила спутавшиеся волосы рукой, собрала их в тугой жгут и заправила под воротник куртки. Безумно хотелось умыться, почистить зубы, принять душ, а еще согреться и выпить горячего чаю с лимоном. Вместо этого я пью несусветную гадость, сплю на земле, рискуя подхватить воспаление всего на свете. Плюс ко всему путешествую в компании мало знакомых мужчин, с довольно вольными взглядами на жизнь, очень вольными...

— Вослав, ты меня сейчас съешь! — возмутилась я на плотоядный взгляд норда.

Но наглеца спас подошедший Вортон.

— Как вы себя чувствуете, госпожа Лиля? Мы готовы ехать, если вы сможете провести весь день в седле, — норд снова смотрел сквозь меня, обращаясь почтительно, но сухо и официально.

— Мы не на приеме, — я скривилась, — и если еще хоть кто-нибудь из вас обратится ко мне на "вы" и госпожа, я не буду отвечать, — мои ожидания не оправдались, Вортон лишь слегка качнул головой и ушел в сторону дремлющих животных.

— Не обращай внимания, Вортон всегда такой. Да, совсем забыл, Оли просила передать тебе это, — он пододвинул ко мне сумку на длинной лямке.

— Что там? — но Вослав лишь пожал плечами и пошел помогать Вортону, собирать лагерь.

Я заглянула внутрь, сверху лежал сложенный пополам листок. Развернув лист, я вгляделась в незнакомые буквы, но таковыми они показались лишь в самом начале. Это напомнило мне изучение иностранного языка, сначала ты учишься читать буквы, потом сочетания букв и уж после слова. Но главным оставалось другое. Я могла сколь угодно прочитать текстов, но по вот понять значения слов, угадать время глаголов и все равно с трудом представляла, о чем повествуется в них. Да я могла прочесть, но смысл угадывался с огромным трудом. Кажется, Оли хотела объяснить свой скорый отъезд, что-то про силу, непонятно. Я отложила листок в сторону, задумчиво рассматривая вещи оставленные мне заботливой королевой, здесь я нашла смену одежды, коробочку с мылом, и о чудо, гребень и ленты. Гребень тут же перекочевал в мои руки, а затем запутался в волосах. Борьба была неравной, впрочем, я почти справилась, безжалостно выдирая клоки волос. Справившись, я вновь заправила их под воротник, убрала гребень в сумку, которую я перекинула через плечо.

Подниматься с нагретого места было неохота, ехать не пойми куда, еще больше. Но какое-то настойчивое ощущение на грани сознания, заставило встать, скатать одеяло и идти к уже оседланным рексторам. Вослав забрал у меня одеяло и запихнул в сумку, прикрепленную к седлу.

Флягу с настоем я также убрала, в теперь уже ставшую моей сумку, и стала терпеливо ожидать своей очередь влезть в седло. Ехать самостоятельно желания не возникло, поскольку общая слабость плохо сказывалась на координации, а головокружение прибавляло к этому коктейлю особую пикантность.

— Вослав, я поеду с тобой, мне не очень хорошо, — норд кивнул, улыбнувшись ослепительной улыбкой, легко подхватил меня и усадил в седло, после чего запрыгнул сам, устраиваясь позади меня. Подобрав поводья, он скомандовал отбытие.

Шторм двинулся плавной неспешной рысью, отчего головокружение усилилось, но я упрямо мотнула головой, прикрывая глаза, в надежде, что так будет хоть немного лучше.

Лучше не стало, но тем самым я привлекла внимание Ранта, он ехал по правую руку от нас.

— Ты бы отварчику еще хлебнула, а то на тебя смотреть страшно, — беззлобно заметил он.

— Ага, — только и ответила я, уже ища флягу.

Как и говорил Рант, после жуткого варева мне стало не просто лучше, а даже хорошо. Головокружение ушло, мысли прояснились и вернулись к происшествию вчерашнего вечера, мир вокруг наполнился красками, звуками, таинственными шорохами. Картинки, до того мелькавшие в голове сложились в чудную картинку, которая вызвала приступ нервного смеха.

Похоже, по прибытию в Курам-Илор меня ждет много интересных вещей. Вот это я колданула, а еще удивлялась, почему меня приняли за труп! Ха! Мало мне их надежд, так после сотворенного, мною же...

Да Оли от меня не отвяжется. А уж она-то знает, какого рожна я вчера натворила. Ой, дура, я дура!

Вослав положил мне голову на плечо, и ласково поинтересовался:

— Чего веселимся?

— Слушай, а вчера я точно ничего не натворила? Может, Оли что-то говорила? — поинтересовалась я.

— Как тебе сказать, — промурлыкал Вослав, игриво коснувшись губами кончика уха.

— Вослав! — возмутилась я, отодвигаясь, — будь мужчиной, держи себя в руках.

— А что мне за это будет?

— Я не сдам тебя Оли, — твердо заявила я, все еще ожидая ответа на свой вопрос.

— Не надо! — хохотнул Вослав, хлопнув меня по колену, — Оли, сказала, что ты сделала первый шаг, но что она имела в виду, не объяснила.

— Прекрасно! — на самом деле хорошего было мало и теперь я это совершенно точно знала.

Первая кровь.

В нашей жизни не столько важно положение, в каком мы находимся, сколько направление, в каком мы движемся. Холмз.

Иногда из страха люди становятся храбрыми. Овидий.

Они напала неожиданно. Четверо здоровых вихрастых полумедвевей полуволков. Они крались, низко пригнувшись к земле. Это были горги, а кто-то не будем показывать пальцем кто, сейчас сидит позади меня, говорил мне, что эти милые во всех отношениях собачки, ну кушают людей. Первым правильно оценил ситуацию Вортон, спрыгнув со своего Рекса, он обнажил клинок, атаковав ощерившегося зверя.

Рант не последовал примеру собрата, вместо этого он одним неуловимо-легким движением отправил в полет с десяток, блеснувших металлом, звездочек. Горг взвизгнул, вставая на задние лапы, а передними заскреб по морде, в тщетных попытках избавиться от глубоко засевших лезвий.

И так получилось, что, несмотря на стремление мужчин защитить свои жизни, противник оказался сильнее, а главное хитрее.

Третий горг кружил вокруг Шторма. Он скалился, пытался вцепиться рексу в горло, но все его попытки показались мне некой игрой. И в очередной раз он рванулся, целясь на этот раз в сидящего позади меня Вослава. Мужчина успел выставить впереди себя острие меча, но сила выпада зверя оказалась слишком сильной. Вослава сбила мохнатая туша, а меня просто смело из седла вслед за ним.

Упала я не слишком удачно, больно ударившись копчиком об подвернувшийся камень. Но сейчас не время раскисать из-за пары ушибов. Я перекатилась на живот, и замерла в неудобной позе. Поскольку ужас от увиденного зрелища заставил проглотить все возмущения. Вослав лежал на спине, а из его горла хлестала кровь, рядом бесформенной кучей валялся горг, из живота которого торчал меч Вослава.

Стало очень страшно. Я подползла к Вославу, вглядываясь в посеревшее лицо и лихорадочно блестящие глаза.

— Господи, что же делать? Как же? Да что же это?

Смотреть, как жизнь быстро покидает тело, я не могла, как и не знала, что сделать, чтобы остановить кровь. Руки тряслись, от запаха крови ощутимо мутило, но пока мужчины были заняты, отбиваясь от последнего зверя, я должна была как-то помочь, ну хотя бы попытаться. И не давая себе ни минуты на раздумья, сомкнула руки на ужасной рваной ране. Кровь теперь билась об мои ладони, а я, кажется, была на грани безобразной истерики. Я ведь не спасу его так, а придушу.

— Вортон! Рант! Ну, хоть кто-нибудь, помогите, — голос совсем не хотел слушаться, и вместо крика получился жалобный стон.

Совершенно не понимая, что делаю, я провалилась в себя, туда, где должны ярко тлеть угли. Но средоточие силы едва светилось, и казалось умирающим, ведь накануне я умудрилась исчерпать себя до самого дна.

Я ничего не смогу сделать...ничего! Крик сорвался с губ, смешивая с рыком раненного зверя, я распахнула глаза и совершенно опустошенно посмотрела на бледного мужчину, отняла окровавленные руки от шеи. Словно пьяная я поднялась, ступая прочь, ото всех ужасов.

— Куда-то собралась?

Я с трудом сфокусировала взгляд на говорившем. Мужчина был высок, статен, высокомерен. Но что-то в нем притягивало...

Меня, словно зачарованную толкало к нему, а он улыбался такой открытой, умиротворяющей улыбкой, которая обещала утешение и покой. Где не будет крови, боли и невыполнимых задач. Он протянул ко мне руку.

— Пойдем со мной, Феникс.

Я посмотрела в его сияющие золотом глаза, чувствуя, как эти омуты неумолимо затягивают, лишая последней воли. У меня хватило сил оглянуться назад, прежде чем чьи-то руки сомкнулись на моей талии, оттаскивая назад.

Норды стояли, замерев, Рант пребывал в каком-то задумчивом состоянии, явно анализируя сложившуюся ситуацию, а вот Вортон... Мне захотелось закричать, что я жертва, что хотела помочь, но не смогла. И если Вослав умрет, то никто не поверит в мою невиновность.

Глаза Вортона горели такой злобой, что я почти не сомневалась, кому она предназначена. Кем бы не являлся этот мужчина, но он рассчитал все верно. Сейчас стоя с обнимающим меня незнакомцем, с окровавленными руками, и блаженной улыбкой на лице, я смотрелась настоящей предательницей (читай идиоткой). И самое страшное не могла сказать ни слова.

— Прошу прощения за моих маленьких друзей, — бархатным голосом сказал он, намекая на горгов, — но эта милая госпожа, так отчаянно призывала меня, что я не смог устоять перед искушением...повидаться с Фениксом. Вы, я смотрю совсем не против, если я похищу эту огненную птичку.

Я против! Я не хочу! Вортон, Рант, ну что же вы? — я задергалась в руках незнакомца, но было поздно. Свет померк, исчезла печально выглядящая поляна, а вместе с ней и незнакомец.

Теперь меня окружал полумрак помещения. Большая мрачная комната, почерневшее дерево стен, пола, потолка и подозрительная чистота. Завешенное темной тканью окно, сквозь которую пробивается яркое полуденное солнце. Позади меня широкая деревянная лестница ведущая вверх и вниз. И тишина...ни шороха, ни звуков леса, как в гробнице.

Я покрутилась на месте, не решаясь осмотреть помещения наверху, а тем более внизу. Но стоять и ничего не делать, оказалось выше моих сил, я решила подняться наверх и развеять свои страхи, ну или быть ими битой.

Два пролета лестницы привели меня к двум дверям, одна из которых оказалась безнадежно заперта, а другая с натужным скрипом распахнулась. Здесь темнота подсвечивалась бледным светом, который исходил от единственного украшения — мраморного барельефа, который находился на дальней стене. Он был неуместен на голых, черных досках стен. Я подошла ближе, внимательно вглядываясь в тонкие черты лица, будто бы замершего на секунду молодого мужчину. В пустых глазах застыла скорбь, руки сжаты в кулаки, голова опущена вниз, а волосы рассыпались по плечам. Поза покоренного человека — у которого отобрали все...

Рядом с ним хотелось сесть и потосковать, вспомнить всех оставленных позади: друзей, врагов, просто мир, ставший чужим, и быть может зарождавшееся чувство чистой любви. Но как бы там ни было, пусть лучше рано, чем поздно. Сейчас еще можно забыть, решить, что это приснилось, и словно дурной сон прогнать прочь, за кромку света.

Я подошла вплотную к странному, но такому совершенному произведению искусства, и осторожно прикоснулась к мраморному лицу. Камень показался мне слегка теплым, и я положила ладонь ему на грудь, послышался тихий вздох. Чуть было не вскрикнув, я отпрянула от барельефа, чувствуя, как сердце медленно опускается куда-то вниз. Оглядевшись и выглянув за дверь, поняла, что этот вздох нарисовало мое больное воображение, а вокруг, как и прежде ни одной живой души.

Нужно просто сесть и подумать для чего я здесь и кем является тот незнакомец, так элегантно подставивший меня перед нордами. Но сидеть не хотелось, думать нормально не получалось, а взгляд постоянно замирал на странном каменном мужчине. Я подошла и опустилась на колени у его ног, снизу было лучше видно его лицо, которое не давало моему воображению покоя. На языке вертелся глупый вопрос, который и задавать-то оказалось некому.

Кто ты? И почему, мне все время кажется, что я тебя знаю? — стремительно поднявшись, я обе руки положила ему на лицо. Жест бы показался слишком интимным, если бы на месте скульптуры находился живой мужчина. И снова тихий вздох, и дрогнувшие губы на мраморном лице. Страх растекся по телу моментально, примораживая ноги к полу, и не давая сделать и шага.

Камень под ладонями ощутимо потеплел, став мягким, будто кожа. Я до боли закусила губу, и, собрав остатки воли, заглянула в приоткрывшиеся глаза каменного мужчины. Вопль ужаса огласил пустую комнату, заметался у высокого потолка, вырвался за приоткрытую дверь и заскакал по этажам, создавая мне аккомпанемент многоголосым эхо.

Это был Ним, околдованный чьей-то чужой волей, превращенный в камень, но все еще живой. Ему сейчас было очень больно от бессилия и он безумно страдал. Я бессильно опустилась на пол, глаза наполнились слезами.

— Что мне делать...Ним? — размазывая по лицу бегущие слезы, спросила я вслух, будто могла получить ответ. Сил во мне не осталось, а солнца...я вспомнила окно этажом ниже. Конечно, как же я сразу не догадалась.

Перепрыгивая сразу через несколько ступеней я бежала вниз, чтобы несколько секунд спустя сдернуть темную тряпку с окна. Солнечный свет, словно освежающий душ, хлынул на меня. От прилива сил я блаженно прикрыла глаза, впитывая каждый лучик света. Провалившись внутрь, я радостно отметила, как угли медленно разгораются, перекидывая искры на еще не разгоревшиеся серые клубочки. Так хорошо, мне не было очень давно. Солнечный свет, словно живительное пламя выжигал во мне всю боль, злость и отчаянье, что успело скопиться, шепча при этом слова утешения. Потерпи, будь сильный, бы с тобой, мы не бросим, только верь...

И я верила, совершенно бескорыстно выполняя желание мира, а мир требовал жертв, принесенных добровольно, через боль и слезы, через горе и пролитую кровь. Мир знал цену своей помощи, и не хотел отдавать ее слишком дешево. Мир надо заслужить.

Эти мысли, составляли некий негласный кодекс, жестокий на первый взгляд, но совершенно беспощадный при рассмотрении ближе. Принять дар, и использовать в своих целях, нет, сказки — это невозможно, можно пропустишь тот момент, когда плата окажется смертельной, без права на возвращение.

Я вынырнула неожиданно, меня просто выдернули. Столп света исчез, а темнота ослепляла. Лишь несколько томительных мгновений спустя, я смогла увидеть круг из зажженных свечей, кольцом замыкающийся вокруг меня. За неясным кругом света, лежала пухлыми пучками трава с мясистыми алыми листочками, а прямо под моими ногами был начертан странный рисунок, вписанный в двойную окружность. Я подняла глаза, вглядываясь в чернильную темноту, а она будто того и ждала, чтобы выпустить из себя печально знакомого незнакомца.

— Как чувствует себя мой милый Феникс? — все тем же тягуче-бархатным голосом спросил он.

— Спасибо, неплохо, — тихо и как-то совсем обреченно ответила я.

— Я рад, что доставил тебе несколько счастливых минут. Ведь тебе было хорошо? — "восхитительно", — подумала я, но вслух ничего не сказала, — ты, наверное, уже догадалась, для чего здесь?

Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой. На что мужчина печально улыбнулся, будто в этой комнате он жертва, а я беспощадный палач.

— Ты отдашь мне Феникса.

Я чуть не зарычала от ярости, услышав его слова, но вовремя остановилась.

— Ты сумасшедший! Нас нельзя разделить, мы единое целое! — закричала я, делая шаг вперед.

Что мне какие-то круги, да травки! Да я его сейчас голыми руками порву, чтоб не нес ересь! Но я ошиблась, круг пропустил лишь чуть, ног коснулась трава. Вверх полыхнуло мертвенно синее пламя, заставляя отступить, закрывая лицо руками.

Вот значит как? Что ж...

— Что ты хочешь от меня?

Он будто только и ждал моих слов. В метре от меня зажглись свечи, образовывая почти такой же круг, но внутри него лежала алая бархатная ткань. Я не поверила своим глазам, он действительно верил, что сможет разделить единое целое.

— Ты готова? — он внимательно всматривался в мое лицо, выискивая что-то важное одному ему.

— У меня есть два условия, — с вызовом произнесла я, на что мужчина вопросительно вскинул брови, а затем рассмеялся.

— Ты смеешь просить?

— Думаю, ты бы не спрашивал меня, о моей готовности, если бы того не требовал ритуал, — конечно, я блефовала, но сейчас перед смертью шла ва-банк.

— Каюсь, есть такой нюанс, — улыбаясь, признался он, — чего ты хочешь?

— Освободи принца.

— Невозможно!

Мне торопиться было некуда, я сложила руки на груди и упрямо уставилась на мужчину.

— Хорошо, — сквозь зубы прошипел, разом сбрасывая лживый налет доброжелательности.

Воздух рядом с ним засветился, и сквозь него стали проступать очертания тела.

Принц все еще находился без сознания, но краски уже вернулись к нему.

— Верни его во дворец в Даркасе.

Мужчина сверкнул на меня недобрым взглядом, но все же выполнил просьбу, и спустя секунду мы вновь остались наедине.

— Ты довольна душа моя? — промурлыкал он, — я слушаю второе твое желание.

— Просьбу, — машинально поправила я.

— Ну, конечно, — он так и сочился приторным ядом, изгибая тонкие губы в победной улыбке.

— Я хочу знать твое имя, — казалось бы, просьба вернуть принца была верхом наглости, но я ошибалась.

Мужчина поменялся в лице, и я уже решила прощаться с жизнью безо всякого обряда, только он держал себя в руках лучше, чем мне подумалось.

— Ты не знаешь чего просишь чужачка! — бросил он мне, срываясь с места.

Он прошелся от одной стены до другой, сцепив руки в замок, а после метнул в мою сторону полный злобы взгляд. Около моих ног, прямо из воздуха появилось ведро с водой и полотенце.

— Вымой руки, на них не должно быть чужой крови.

Пожав плечами, я опустилась на колени и с удовольствием стала оттирать засохшую корку, получалось плохо.

— Меня зовут Мирезэ Дахуна — я дракон.

Новость оказалась, шокирующей. Если Мейджин и Ним — полукровки, но это понятно у них матери были женщинами, а этот...

— Но почему ты выглядишь также, как и полукровка?

Дракон уже взял себя в руки, и теперь со спокойной уверенностью смотрел мне в глаза, то ли осуждающе, то ли презирая мою полною несостоятельность в расовых вопросах.

— Видишь ли, сейчас меня нет. Я изгнанник, а для людей незнающих демон, — он выделил интонацией последнее слово.

— Демон? Так рабство Содзи, ваших рук дело? — вот теперь до меня дошел весь ужас сложившейся ситуации, — но ради чего?

— Содзи, Маруша, Арант... они все ступени во имя моего возвращения в мир живых. Я разделю тебя с фениксом, и с ее помощью смогу вернуться. И ты, даже зная все, не сможешь мне помешать, — мужчина заметил, что руки я уже отмыла и ведро исчезло.

— А знаете, возможно, вы правы, — заявила я, отчего глаза дракона засветились интересом, — я никогда не нуждалась ни в силе, ни в бессмертии. Мне не хочется геройствовать и лезть на амбразуру. Что вам еще нужно?

Мне хотелось заткнуть себе рот, и рассказать совершенно о других вещах. О том, каково это сгибаться под грузом ответственности, знать, что на тебя рассчитывают и верят, смотрят в глаза с надеждой. А что я? Подвиг? Да раз плюнуть, пошел, увидел, послал всех к такой-то матери, шарахнул огоньком и вся недолга. Подвиг...помоги, разберись, разгреби, конечно, не вопрос! Я тут можно сказать мастер, до разного рода загадок, и головоломок.

И на самом деле...просто женщина, которая еще мало что знает, но очень хочет верить в себя. Верить и знать, что завтра злая воля отступит.

Мужчина криво усмехнулся.

— Сейчас я дам тебе кинжал и чашу. Делай и повторяй то, что я тебе скажу, — его лицо стало сосредоточенным.

Передо мной появился кинжал и простая глиняная чаша.

— Сделай надрез на ладони, — скомандовал он.

Мне не нравилась идея с кровопусканием, но сейчас я была полностью во власти дракона. Зажмурившись, я полоснула по руке, сжала ладонь, так чтоб капли крови падали в чашу.

— Отрежь прядь волос и брось в чашу, а теперь повторяй за мной! — он проследил взглядом за упавшей в кровь прядью волос, — Я отдаю кровь свою.

— Я отдаю кровь свою, — эхом отозвалась я.

— Я отдаю плоть свою...

— ...я отдаю плоть свою...

— Я отдаю силу свою.

Подняв взгляд от чаши, на напряженно ожидающего ответа дракона, я лишь жестко усмехнулась, показывая этим улыбкой все свое отношение к ритуалу.

— Я отдаю силу свою.

— По доброй воле, — продолжил он.

— ...по доброй воле...

— Да будет так! — поставил точку дракон.

Чаша и кинжал исчезли, а вместе с ними исчезла я, погрузившись в уже знакомую темноту. Ни боли, ни страхов потерять свою пламенную половинку, лишь неспешное течение, которое медленно и уверенно уносило меня прочь. А позади меня остались ярко пламенеющие уголья. Впереди же маячило нечто серое, безликое, бесстрастное...

Резкий металлический стук выдернул меня из странного состояния. Открыв глаза, я увидела грязный потолок, часть стены сложенной из грубо подогнанных камней и железная решетка. Я повернула голову на бок, стараясь не тревожить все остальное тело, потому как ощущение было, будто меня разрезали и вытащили все, до чего дотянулись, заменив отобранное на тяжелые острые камни.

За решеткой, привалившись плечом к стене, стоял Мирезэ Дахуна, дракон собственной персоной. И теперь я видела разницу, сейчас бы только слепой мог спутать его с полукровкой. Овал лица покрывала почти прозрачная золотистая чешуя, над бровями повторяя их изгибы, находились небольшие роговые наросты, ушная раковина отсутствовала, вместо них были аккуратные отверстия. Лишь глаза светились тем же жидким золотом.

— Рад видеть тебя живой, — он улыбался, но от этой улыбки бросало в дрожь.

— Не могу сказать того же, — бесцветным голосом ответила я.

— Но я приложил все усилия, чтобы сохранить тебе жизнь, ведь ты две недели ходила по грани, — вкрадчиво произнес он, — разделение произошло не совсем равное, ты, наверное, уже ощутила его последствия. Я не знаю, что осталось тебе, но Феникс получил гораздо больше, чем планировалось в начале.

— Вам виднее, — спокойно ответила я, пытаясь сесть. Тело протестующе заныло, одаривая меня глухой болью в каждой клеточке, — но к чему такая забота?

Дракон воодушевленно улыбнулся, казалось сейчас он достанет мешок и вытащит из него подарок, который принять противно, а деться некуда.

— Тут все просто! Я хочу, чтобы ты насладилась моей местью!

Мне, наконец, удалось сесть, проигнорировав при этом тошноту, головокружение и тяжесть собственного тела. Месть — звучит пафосно, но не впечатляет.

— Ну? И? — холодно отозвалась я, а дракон явно опешил от моей нулевой реакции.

— Ах да, раз ты у нас все еще остаешься посланницей на тебе висит долг. Думаю, мне не стоит пояснять какой. Хотя, нет, — развеселился он, — пожалуй, доставлю себе удовольствие. Феникс, как ты успела узнать, является лишь силой с некой долей воли, читай кодекса, заложенного Миром. Как самостоятельная личность, существовать не может, ибо является неуправляемой стихией, а подселенный в избранного человека является его отрицательной полярность. Он твой минус Лиля, ты была его плюсом, как результат ваше плодотворной сотрудничество. Но ты слишком наивна, надо лучше определять свои желания... Просчиталась один раз? Да-аааа...

Хотела подарить всем счастье, и что же? Феникс вмешался, решив, что твое желание пустая трата сил. Теперь ты подарила надежду всем рожденным с двумя ипостасями. Несколько сотен, свирепых хищников: горги — люди с двумя ипостасями, ледяные ирбисы у нордов, которые с твоей подачи могут кратковременно и частично вернуть себе человеческий облик. А это больно, и очень страшно!

— Страшно?

— А как ты думаешь, выглядит горг во время частично незавершенной трансформации?!

— Что будет, если я не смогу им помочь? — лишенным всяких эмоций голосом спросила я.

— Времени у тебя мало Половинка, до рождения новой луны. Плата? Мне ли тебе напоминать? — лукаво ответил он, буквально светясь изнутри самодовольством.

— Но ведь это ты забрал их жизненную энергию.

— Каюсь, но это не меняет положения вещей. И кстати она все еще у меня! — у него на ладони появилась прозрачная сфера, в которой подобно светлячкам суматошно метались серебряные искорки.

— Что ты хочешь за нее? — неожиданно для себя самой спросила я.

Смех дракона сотряс каменные своды подземелья.

— У тебя ничего нет, кроме долга! Ты даже смеяться не сможешь, как и плакать! Твои эмоции остались у нее, — дракон подошел к решетке, распахивая незапертую дверь. Он опустился рядом со мной на колени, обдавая непередаваемым шлейфом запахов, от которого голова пошла кругом, путая мысли. Подцепив пальцами мой подбородок, он внимательно изучил мое лицо, и что-то ему не понравилось. Я буквально кожей ощутила окутавшее меня облако колючей силы.

— Как странно... — протянул он, отстраняясь, — впрочем, так интереснее, не люблю простых решений.

На мой взгляд, сказанное им казалось полнейшей чушью, абракадаброй, игрой слов без определенного смысла.

— Не удивляйся, глаза же зеркало души. Души у тебя только половина, и зеркало разбито, но... — прорычал он, оставляя саму суть сказанного при себе, — я хочу показать тебе Феникса, ты увидишь, как может быть прекрасна сила в чистом виде.

Затаив дыхание я смотрела как камень на стене становится прозрачным, будто стекло, а за ним... Если меня и лишили эмоций, то это гораздо больше их, не чувство, а словно бы отзвук неравнодушного сознания.

На меня смотрела прекрасная незнакомка, с таким знакомым лицом, в глазах которой играл какой-то детский восторг. Она перебирала длинные огненно-алые пряди волос, изучая их, улыбаясь чему-то наивной улыбкой ребенка.

— Невероятно, — прошептала я, — она как дитя.

— Она и есть дитя! Мое дитя! Чистый лист, на котором я напишу свою волю.

— Она так не похожа на меня, вы ведь не обидите ее? — единственное, на что откликнулись остатки эмоций — на нее, мою отобранную половинку.

Но дракон молчал, изучая меня. О чем он думал, я могла только гадать.

— Я хочу тебе сделать подарок, — после долгого молчания, сказал он, а я отрицательно покачала головой.

— Не стоит, я никогда не приму от вас ничего, — устало отмахнулась я, но дракон видимо имел на этот счет свои мысли. Он схватил меня за запястье и крепко сжал.

Во мне непонятно откуда взялась злость, какого черта он творит! Плевать я хотела, на его желания.

— Отпусти, — процедила я, чувствуя как под кожу проникает, что-то обжигающе холодное, ворочаясь и шевелясь. Боли почти не было, лишь далекий отголосок, который не может причинить настоящий страданий.

— Учти, я никогда не делаю подарки просто так! — прорычал он, сильнее стискивая запястье. Холод ушел, а вместе с ним дракон убрал свою руку. Я уставилась на собственную руку. Там, раздвигая в сторону вены, находился металлический предмет, по форме похожий на коготь.

— Что это?

— Когда закончится твое время, — он вздернул меня за шиворот, ставя меня на ноги, — мирт почернеет, а сейчас... — он толкнул меня в спину, я, не удержав тяжелого тела, медленно падала.

Темнота окружила меня, а в след мне несся рычащий смех дракона. На секунду мне показалось, что я ослепла, но тьма расступилась, чтобы с размаху встретить меня со стволом дерева. Слепая боль, но все же боль, легко коснулась лица.

— Козел! — прошипела я, падая на землю, сплошь усеянную ржаво-желтой листвой. От собственного бессилия хотелось разрыдаться, но это желание было всего лишь привычкой эмоционального человека, а мои как оказалось теперь принадлежат другой.

Оперевшись на ладони, я села. Волосы свесились на лицо спутанной серой паутиной.

"Что за?" — я ухватила отросшую прядку челки.

— Седая... — уже вслух произнесла я, задумчиво рассматривая волосы.

Сейчас это обстоятельство волновало мало, ведь этот чертов псих закинул меня в какую-то лесную глушь. И вокруг, насколько хватало взгляда, плотной стеной стояли деревья. Как мило с его стороны забросить меня непонятно куда, хотя здесь для меня любое место незнакомое. А еще лес — глухой, темный, страшный? Нет, страха я не чувствовала, лишь легкое раздражение и досаду от ситуации в который я оказалась беспомощнее котенка. Оставалось только выбрать направление и двигаться вперед, в надежде набрести на какое-нибудь поселение, чтобы как-то определить свое месторасположение. Но прежде чем куда-то идти, нужно провести ревизию.

Сумка, как нестранно, все также болталась через плечо, что наводило на некоторое мысли о наложенных на нее чарах. Содержимое сумки осталось прежним, а сверху лежал скомканный лист бумаги — записка оставленная мне Оли, но так и не прочитанная, по причине моего незнания грамоты. Я разгладила листок и удивленно вгляделась в буквы, теперь они стали ясны, складываясь в слова, а слова в предложения.

"Лиля, я пишу тебе, потому что сейчас покидаю вас. Срочность и серьезность вестника правителя Оши, стала для меня загадкой, возможно, случилась беда. С тобой я оставляю своих самых верных людей, береги их. И еще, я знаю, в пути может произойти всякое, на этот случай я оставляю тебе маячок, он в коробке с мылом, под потайным дном. Все что нужно для его активации капелька силы.

Оли"

Дочитав записку до конца, я скривила губы в усмешке. Где бы еще эту каплю силы взять, если теперь ее нет вовсе. Скомкав записку, я запихала ее на самое дно сумки, достала гребень. Расчесав волосы, я подумала, что было бы неплохо спрятать это серое грязное недоразумение, но платка или шарфа в оставленных Оли вещах не нашлось. Зато коробочка со злосчастным мылом, то и дело попадалась в руки, я решила не искушать судьбу, посмотрев на обещанный маячок.

Им оказалось колечко — простой серебряный ободок, на внутренней поверхности которого, будто по ошибке, нанесли затейливый орнамент. Покрутив его в руках, я надела колечко на безымянный палец правой руки. Все равно оно бесполезно, так пусть напоминает о своей обаятельной дарительнице.

Больше ничего нужного в сумке не нашлось, а было бы неплохо обнаружить там еду или воду. Ну, ничего найду ручей, наполню флягу из-под настоя. На месте сидеть не имело смысла, тем более ветер, гоняющий по небу свинцовые тучи, не способствовал согреву тела, а сидение на земле сулило неприятности в виде банальной простуды или чего похуже. В какую сторону двигаться мне в принципе было все равно, поэтому выбрала направление, полагаясь на счастливый случай.

От необходимости идти тело протестующе ныло, и тяжелая усталость вопила о несправедливом обращении с больным организмом. Но упрямство гнало вперед, игнорируя все робкие намеки собственного тела.

Идти по лесу было намного сложнее, чем передвигаться на мягко бегущем Рексе. Дело осложнял лежащий на земле валежник и плотно растущий подлесок, поэтому постоянно приходилось буквально продираться вперед. Сколько я прошла не знаю, но казалось, что шагаю вечность. Постепенно лес начал редеть, переходя в чахлую рощицу, густо заросшую травой. Она цеплялась за уставшие ноги, заставляя быть внимательней.

Когда какой-то особо цепкий вьюнок обмотался вокруг моей ноги, я нагнулась, безжалостно раздирая, сухие стебли. Где-то сбоку послышался треск, я оглянулась.

За густыми зарослями кустов, но все же не достаточно густыми, чтобы скрыть такую тушу, сидел человек. Мне даже стало как-то неудобно перед ним, он понимаешь, прятался от меня, а я... нет мне пощады!

— Эй, чудак-человек, выходи! — крикнула я ему, наблюдая, как поднимается сначала маленькая голова, а за ней косая сажень в плечах.

Копошилось, конечно, во мне предчувствие, что ждать хорошего, от сидящего в засаде субъекта не придется, но другого выхода, по сути, не было. А вот дожидаться пока этот самый субчик вылезет из своего укрытия, неожиданно приласкав меня своим кулаком.... Тем временем эта гора мышц приближалась, сминая на своем пути кусты и маленькие деревца.

Поравнявшись со мной, он остановился, состроив гримасу долженствующую стать устрашающей, а на деле вызывающую недоумение. Помимо выдающихся габаритов и лица явно не обезображенного интеллектом, мужик явно пренебрегал всяческими водными процедурами, иначе как объяснить блестящий от жира черный хохолок волос, и руки с обломанными и грязными ногтями, про непередаваемое амбре, можно вообще не говорить. Я отступила назад, морщась от ударившего в нос запаха.

— Ты это, цацки сымай! И это кошелек сюды давай, авось отпущу, я седни добрый! — и он загоготал, демонстрирую черные от кариеса зубы. Не стошнило меня только потому, что тошнить оказалось нечем.

— Нету у меня цацок, любезный, — спокойно ответила я, — и денег нет, так что вы не по адресу.

— Чего? — тупо отозвался великовозрастный обалдуй, поправляя перевязь на грудь.

— Иди, говорю куда шел, — пояснила я, складывая руки на груди.

Тут мужик, нервно икнул, поскреб черную от грязи шею, выдав при этом что-то нечленораздельное.

— Ну так я пошла? — спросила я, делая шаг в сторону, прикидывая, смогу ли убежать от этого бугая.

Но тут по закону подлости из тех же кустов вылез еще один не менее колоритный персонаж. Низенький, с острым похожим на крысиное лицом, и живыми черными глазками бусинками.

— Не так быстро, дамочка! — сказал он низким прокуренным голосом, окидывая меня оценивающим взглядом. — Деньги гони, да побыстрей!

— Нет у меня денег, — я развела руками.

— Тогда покажи что в кашелке! — скомандовал он.

— Вот прям счас, — и я больше не тратя на этих полудурков времени, побежала прочь. Конечно, это глупо, но как я могла справиться с ними? Оставалось только надеяться, что ноги не подведут, а у мужиков не будет желания бегать за мной по окрестным буеракам. Но в последнем я жестоко просчиталась.

В след мне неслись разнообразные проклятия, пополам с нецензурной лексикой, но надолго их не хватило, а я почувствовала, как в плечо ударилось что-то тяжелое. Я упала. Сзади послышались ликующие крики.

— Вот же прицепились, хуже репьев, — процедила я, поднимаясь с земли и отряхиваясь от налипших листьев. Плечо как-то странно тянуло, будто там что-то мешалось.

Мужики замерли в нескольких метрах от меня, с вытянувшимися от удивления лицами.

— Чего уставились? — раздражение накатывало легкими волнами, — мужики, да поймите же, нет у меня ничего ценного, хоть самой на большую дорогу иди!

Тут случилось совсем уж странная вещь. Косая сажень резко побледнел в лице, и, закатив глаза, рухнул как подкошенный. Я уж было хотела вежливо спросить, что случилось, даже сделала шаг навстречу, но разбойник, с крысиным лицом издав боевой клич, устремился в обратном направлении, а, отбежав на приличное расстояние, крикнул:

— Ведьма, не тронь Мурлу!

— Сдался мне ваш Мурла, — пробурчала я себе под нос.

Мурла был, по-видимому, валяющимся в отключке бугаем, с тонкой и чувствительной психикой. Я возвела глаза к небу, спрашивая, за что мне все эти испытания, в ответ небо вспыхнуло ветвистой молнией, которая не предвещала хорошей погоды. Дождя мне только не хватало.

К горлу подкатила дурнота, ноги стали ватными. Помотав головой и похлопав себя по щекам, вновь ощутила свое тело в полной мере, а вместе с ним глухую боль в плече и теплые капли, катящиеся по спине. Скосив глаза за левое плечо, я увидела торчащую рукоять ножа.

Этот идиот что, в меня ножом метнул? А я ничего не почувствовала... Так вот из-за чего один сейчас мирно лежит на травке, прикинувшись бревнышком, а второй убежал, правильно посчитав не связываться с бесчувственный седовласой ведьмой.

Нащупав рукоять, я, что есть силы, дернула. Лезвие вышло тяжело, а рубашка под курткой тут же пропиталась хлынувшей кровью. Только сейчас я по достоинству оценила свое положение бесчувственной особы. Отшвырнув нож, мне удалось сделать несколько неуверенных шагов, прежде чем темнота обморока унесла меня прочь.

Даркас.

Доверие — это мужество, верность — сила. Эбнер-Эшенбах

Плоха та опора, которая не только поддерживает, но и ранит. Публилий Сир.

— Тише Ваше Величество, Вы разбудите ее, — прозвучал настойчивый, но нарочито тихий голос.

Послышался легкий шелест ткани, звуки торопливых шагов и тихий огорченный вздох. Постель рядом со мной промялась, но открывать глаза мне не хотелось. Я наслаждалась последними спокойными минутами. Какое бы Величество не находилось сейчас рядом, вопросов не избежать.

— Она спит уже почти сутки, — теперь я не сомневалась куда попала, осталось только выяснить как меня обнаружили.

— Девочке сильно досталось, — наставительно произнес тот другой мужчина, скорее всего лекарь, — она истощена не только физически. Я уже не говорю про большую потерю крови, ей пришлось перенести сильное моральное потрясение, вы же сами должны видеть...

Мне надоело слушать о себе в третьем лице, я открыла глаза. Рядом, как я и предполагала, стоял невысокий темноволосый мужчина преклонных лет. Заметив, что я проснулась, он участливо улыбнулся.

— Как вы себя чувствуете госпожа? — лекарь склонил голову, приветствуя меня.

— Хорошо, — в подтверждении я поднялась с подушки, и села, несмотря на тугую повязку, стягивающую плечо и грудь.

Лекарь, увидев это, совсем непочтительно выпучил глаза, его губы задрожали, выдавая нечленораздельные звуки. Реакция мужчины была неоригинальна, здорово напомнив мне разбойника с говорящим именем Мурла.

Склонив голову на бок, скосила глаза на молча сидящего Императора.

Что же вы Ваше Величество смотрите так, будто покойника видите? Али мой вид вас больше не устраивает? Так то не от хорошей жизни...Ваше Величество.

— Ликай, оставь нас, — тихим, но оттого еще более внушающим трепет голосом произнес Мейджин.

Лекарь низко поклонился, совершенно бесшумно исчез за плотной драпировкой закрывающей вход.

Мы остались одни. Но ни один из нас, не пытался нарушить молчаливый поединок. Мейджин совсем не изменился, лишь в темных волосах появилась тонкая серебристая прядка. Видимо для него эти десять лет не прошли даром.

Мне казалось, что, увидев его, я почувствую хоть что-то, как тогда в темнице глядя на свою половинку. Только сейчас чуда не произошло, он не вызвал во мне тех нежных, трепетных чувств, некогда испытанных в лесной сторожке. Пульс, как и сердце, работали в своем размеренном ритме тук-тук, тук-тук. Зато пришла горечь и понимание. Как жить дальше?

— Здравствуй, — тихо сказала я.

— Здравствуй, — эхом отозвался Мейджин.

И казалось, вот-вот прорвется плотина его спокойствия, сметая на своем пути все, включая меня, подхватит будто пушинку, кружа смертельным вихрем нечеловеческой ярости. Мое воображение нарисовало столь яркую картинку, что я не сразу сообразила, о чем меня спросил Мейджин.

— Лиля, как ты попала на территорию Ничейных земель? — эдакий бесстрастный судья, обличенный правом спрашивать.

— Это...долгая история, — уклончиво ответила я.

— Хорошо, — он поднялся, грациозно вскидывая голову, — тогда начнем с начала. Кто дал тебе око?

Я задумалась, стоит ли говорить ему о Маруше.

— Она пожелала остаться инкогнито.

— Она? Хорошо, почему ты сбежала? — Мейджин напряженно вглядывался в мое абсолютно безмятежное лицо.

— На этот вопрос я отвечать не буду, — упрямо ответила я, сложив руки на груди.

Император поджал губы, явно оставшись недовольным моим ответом, но тешить его самолюбие слезливой историей о собственных чувствах, я не собиралась.

— Ваше Величество, — проникновенно произнесла я, — а как же ваша невеста? Вы же должны быть очарованы великолепной Талинией? Или я ошибаюсь?

— Ах, ты об этом? — его вовсе не смутил мой вопрос, а я так надеялась, — Талиния девушка не совсем обычная. И она сразу предупредила о своих...ммм особенностях. Кстати, на нас они не действуют.

Вот тебе и поворот. Что же получается, одна блондинистая сволочь мне нагло наврала?! Ну, Карун нахал, как есть нахал!

— Помнишь, ты в лесу столкнулась со зверем? Горги вообще-то не агрессивные, потому что это всего лишь люди в зверином обличье. Но в то время участились нападения, причем люди больше не могли перекинуться, становясь опасными хищниками. Все это время, мы пытались найти способ вернуть нашим подданным человеческий облик, но что-то словно мешало это сделать.

Я могла развеять все его домыслы сейчас, но...его Величество решил, что он достаточно дал объяснений.

— Как ты смогла вернуться?

Я вскинула брови, выражая свое возмущение формой нашего разговора, а также стремительной переменой темы.

— А не кажется ли вам, Ваше Величество, — вкрадчиво начала я, подаваясь вперед, — что допрашивать меня, с вашей стороны откровенное свинство! Неужели хоть сейчас, когда мы остались вдвоем...

— Довольно! — перебил меня Император, — ты можешь сколько угодно притворятся бесчувственной стервой, но это же не так!

Вот тут было впору разрыдаться, уткнувшись в жилетку лицом и рассказать все-все, но один маленький нюанс делал все ранее сказанное несбыточными мечтами. Поэтому я с вздохом откинула одеяло, сползла с высокой кровати и стала быстро одевать лежащие на столике вещи, кем-то заботливо постиранные и заштопанные.

Если бы он спрашивал по-другому, без нажима, без холодного отстраненного взгляда. Но это был тот самый император Мейджин — властный, загадочный, а не тот Джи, который вел себя со мной внимательно, ненавязчиво опекая, временами подтрунивая, но, всегда оставаясь человеком. Мне пришлось переступить через себя, открыв все, что он хотел и не ожидал услышать...

— Когда я вернулась домой, обнаружилось, что мое место уже занято другой. Спрятавшись в ванной, мне оставалось молиться всем известным богам, о возращении. Меня услышали, но не боги... — я говорила медленно спокойным уверенным голосом, рассказывая все, начиная от знакомства с Каруном, встречей королевы Оли и заканчивая неудавшимся разбойничьим налетом. Закончив свой рассказ, я повернулась к Мейджину.

— Да! Увы и ах, я больше не феникс! Все что мне оставили это бездушная оболочка, — холодно отчеканила я и, подняв с пола брошенную сумку, направилась к выходу.

— Куда-то собралась?! — процедил Мейджин, находясь в состоянии ярости. И, в общем-то, было не понятно, то ли его так впечатлил мой рассказ, то ли мое решение в очередной раз сбежать прямо из-под его императорских очей.

— Послушайте Ваше Величество, у меня мало времени, — зло сказала я, откидывая тяжелую занавесь.

— Лиля! — он мгновенно оказался возле меня. — Ты знаешь, где искать Мирезэ Дахуна? Может быть, ты умеешь постоять за свою жизнь? — шипел он мне на ухо, сжимая руками плечи, что не прошло для меня даром. Рана до того лишь слегка покалывающая под повязкой, открылась, стремительно пропитывая бинты кровью.

Меня взбесили его слова. Я отшатнулась, сжимая руки в кулаки.

— Какое тебе дело до моей жизни?! Или ты не видишь, что со мной стало? Я не чувствую боль, я не могу плакать, даже не смогу рассмеяться тебе в лицо! Мне казалось, если я увижу тебя, во мне хоть что-то дрогнет, но здесь, — я дотронулась раскрытой ладонью до груди, — осталась лишь злость, ненависть и ярость.

Мои слова ошеломили его, взгляд стал стеклянным. Неужели дошло Ваше Величество, что игры закончились! Или вам все еще есть, что возразить? Так я слушаю, только не слышу ваших возражений, разумных доводов. Давайте Ваше Величество, встряхните вашу многовековую мудрость!

— Мейджин, — чувствуя как болезненная усталость начинает отвоевывать свое, — если ты хочешь помочь помоги, но не пытайся добиться всего силой. Сейчас я, пожалуй, готова сделать все, лишь бы только вернуть на место баланс, задуманный миром. Да что лукавить, я хочу жить! А средства уже не важны.

Император медлил, но я вполне могла позволить себе его медлительность, потому что одна я не справлюсь. И словно бы усмешкой скользнула другая мысль:

"Не льсти себе, детка, лучше бери лопату и на ближайшее кладбище, там по-крайней мере тихо".

Тут подкралась слабость, тягучая неприятная, стало жарко, а на лбу выступила испарина, пришлось срочно присесть. Взгляд Мейджина, наконец, оттаял, сосредоточившись на моем лице.

— Как ты считаешь ради чего я тебя спас тогда, и сейчас? — вопрос не вызвал у меня каких-либо эмоций, но вот сердце предательски екнуло.

— Ты спасал Феникса, — холодно отозвалась я, дрожащей рукой вытирая испарину, на пылающем жаром на лбу.

— Нет, я спасал свою женщину, которая по глупости надумала себе не пойми чего! А мне потом расхлебывай! — император был зол, хоть и умело скрывал свои эмоции, а мгновение спустя я ощутила холодок, пробегающий по коже.

— Не трогай меня, — я раздраженно махнула рукой, повторяя про себя сказанные им слова, словно бы не желая понимать их смысл, — кажется у меня жар.

— Ты чувствуешь мою магию? — Мейджин подошел ко мне и, не слушая мои протесты, отнес обратно в постель.

— Чувствую, и не только твою, — прошептала я, как только моя голова коснулась подушки.

— Забавно, — Мейджин опустился на постель рядом со мной и взял за запястье.

— Ничего забавного не вижу, — буркнула я, чувствуя как веки начали тяжелеть и опускаться, — что ты делаешь?

— Пытаюсь понять, что за сила пустила в тебе росток, — загадочно прошептал он, отчего весь сон как рукой сняло.

— Что это значит?

— Не мешай! — цыкнул на меня Мейджин.

Настроившись на ожидание, я задумалась о Мирезэ Дахуна, точнее о его планах. Первой ступенью было возвращение в мир живых, для чего и произошло наше разделение. Но что он планирует? "Изгнанник" — всплыло у меня в памяти. Значит, изгнали, но из-за чего? Я подняла глаза на задумавшегося Мейджина.

— А что за история с Мирезэ Дахуна? — как мне показалось тема этого загадочного дракона, вызвала в императоре раздражение.

— Мирезэ родной младший брат моего отца Аранта. Раньше Мирезэ очень много времени отдавал исследованиям в области медицины, и именно он изобрел эффективное обезболивающее для обряда соединения с Фениксом. Талантливый ученый, жадный до знаний. Он не стремился к власти, все свободное время, посвящая науке и поискам утерянных артефактов. После одного из походов он вернулся другим. Его опыты стали выходить за грани разумного. Он не ограничивал себя моралью, и в ход шли самые чудовищные вещи. Сначала животные, потом люди — все до чего мог дотянуться. В его руках они становились калеками, монстрами. Когда отец узнал, чем занимается его брат — было поздно. Множество загубленных жизней стали огромным несмываемым пятном на репутации всей Морны.

— Но кто сумел изгнать дракона? — высказала я вопрос, который уже давно вертелся на языке.

— Хм, — многозначительно произнес Мейджин, — лабораторию Мирезэ сожгли возмущенные горожане, после чего он исчез из Даркаса, где его уже официально объявили изгнанником.

— Погоди, — торопливо произнесла я, приподнимаясь на подушках, — но когда я с ним встретилась, он был слегка нематериален!

— Увы, большего не знает никто. Хотя ходили слухи, что сильнейшие маги мира собрались для того, чтобы уничтожить сумасшедшего экспериментатора. Бред конечно, но кто знает...

— Получается слухи верны! А дракон вернулся, чтобы мстить.

Мейджин посмотрел на меня, как на неразумное дитя, покачав головой.

— Слишком мелко, для дракона пусть и сумасшедшего, он стремился к чему-то более глобальному, чем простая месть. То, что может сделать лишь, будучи живым.

— Вот это меня и тревожит, — честно призналась я, — и пока мы будем искать, он будет добиваться свой цели.

Мейджин что-то обдумывал, а я тем временем прислушивалась к доносящемуся откуда-то из глубины дворцовых переходов шуму.

— Знаешь Лиля, я думаю то, что реагирует на мою магию, оборванная связь с Фениксом, к сожалению больше, ничего, — я посмотрела сквозь него, почти не понимая сказанного.

Да плевать мне что там, главное чтоб не мешало.

— У тебя есть идеи, где искать Мирезэ?

— Да, но понадобиться время.

Вот со временем у меня был, напряг. Про подарок дракона я решила умолчать, а если Мейджин до сих пор не заметил меточку, даже к лучшему. Иначе пришлось все рассказать, а этот...я покосилась на императора, не отстанет, пока не узнает правду. Хватка у него, любой питбуль обзавидуется, вот и сейчас явно что-то задумал.

Тем временем мне стало совсем нехорошо, слабость качала на своих волнах, делая тело абсолютно безвольным. С трудом, перевернувшись на бок, задышала часто-часто. Сквозь лихорадку донесся голос Мейджина.

— Потерпи, я позову лекаря.

"Можно подумать у меня есть другой выбор."

Я закрыла глаза, проваливаясь в болезненную муть. Не сон, но и не бодрствование с неясными образами, напоминающими сюрреалистические картинки.

Не знаю, как долго я провела в таком подвешенном состоянии, болтаясь между сном и явью, но что-то прохладное, нежное, принесшее долгожданное облегчение коснулось затуманенного сознания, стирая слабость и жар. Некоторое время что-то удерживало меня от полного пробуждение, а потом отпустило, обрывая все ниточки легкого холодка.

Подняв веки я поняла, что лежу на животе, а обнаженной спины касаются чьи-то чуткие пальцы. Хотелось подняться, чтобы посмотреть, кто там, но я поняла, что одежды на мне нет вовсе, а все что находилось ниже спины, прикрывала тонкая простынь.

— Лежи, я не залечил твою рану, а всего лишь ускорил процесс регенерации внутренних тканей, — донесся до меня тихий бесцветный голос, а когда я все же смогла повернуть голову в другую сторону, то увидела Нима. Живого, здорового, но будто бы постаревшего. Шутка ли десять лет в состоянии полужизни.

— Спасибо, — прошептала я, а в горле отчего-то встал ком, больно сжав связки.

— Не благодари, ведь это самая малость, что я могу сделать для тебя, — он тяжело вдохнул, убирая руки от моей спины.

— Ним, я хочу спросить тебя...и ты не подумай, я не обвиняю, но почему ты сжег меня? — я, затаив дыхание, смотрела на мужчину, лицо которого вдруг посветлело, на краткий миг, став почти прежним.

— В мои руки совсем недавно попала интересная книга, в которой было подробно описан обряд соединения. Там говорилось об истинном Фениксе и то кем стала Созди.

— Что?

— Да, ты не поверишь, но Маруша мать Мейджина тоже не являлась фениксом, потому что обряд предполагает сожжение заживо. Мир за дар свой — посланника, требует великую плату, и эта плата смерть в муках, через боль. А нашему миру требовалось чудо, которым стала ты! А потом Мирезэ узнал про книгу... Хочешь я объясню чем вызвано мое желание помочь тебе, когда ты решила бежать? — я слабо кивнула. — На тот момент книга была у меня уже несколько месяцев, но однажды я рассказал про нее Содзи. Тогда все и началось. Джи говорил, что есть возможность получить еще одного Феникса, так сказала ему провидица. Я решил опередить всех, чтобы не получилось еще одной бесполезной пустышки, — Ним болезненно поморщился, будто воспоминания приносили ему сильную боль.

— Ты любил ее? — тихо спросила я.

Ним вскинул на меня глаза, силясь понять, оценить, насколько серьезны мои слова.

— Да, — одними губами, так что мне захотелось провалиться, лишь бы не видеть раздирающих чувств на его бледном лице. Дрожащих губ, которые силились сказать что-то еще, но не могли.

— Тогда ты должен знать о том, что случилось с ней.

На что Ним отрицательно покачал головой.

— Ее это не вернет, а мне легче не станет, — с горькой усмешкой произнес, смотря на меня пустым взглядом, — она сама виновата, связалась с подонком.

— Но...

— Отдыхай, — Ним тяжело вздохнул и поднялся, шелестя черным шелковым одеянием.

— Спасибо, — сказала я вслед уходящему мужчине.

Принц ушел, оставив после себя призрачное сожаление. Мужчина страдал, но слишком велика прожитая им жизнь, чтобы не осознать всех скрытых нюансов. Сейчас, когда не осталось мутящей разум безумной любви, он понял, принял и простил, не собираясь мстить. За что я благодарна ему.

Прикрыв глаза, я задремала, но шум где-то на заднем плане, медленно выцарапывал из головы сон. Голоса становились четче, как и топот множества ног, и звон оружия. Я чуть не подскочила на месте, услышав тихое шипение, когда меня придавила тяжеленная туша. Ни вскрикнуть, ни вдохнуть. Да что же это такое!

Пока я соображала, как мне не задохнуться, в комнате поднялся оглушительный гвалт, но сквозь шум в ушах и опьяняющую слабость слышался лишь общий возмущенный фон. Продолжалось это безобразие до тех пор, пока голос с шипящими нотками не зазвенел, прорезая гвалт.

— Пош-ш-ш-шли фс-с-с-се во-ооон!!! Я с-с-с-себя прекрас-с-с-сно контролирую! — туша на мне заворочалась и словно бы нехотя сползла в сторону.

Обретя возможность дышать, я встретилась с любопытным взглядом зелено-желтых змеиных глаз с вертикальными зрачками. Но совсем не этот факт заставил меня резко подняться и сесть, вызвав этим движением сноп колючих искр из глаз. Эти очаровательные глазки, принадлежали ее высочеству, принцессе Мао. Хотя ее сейчас сложно назвать человеком.

— Мао? — хрипло выдохнула я, зачарованно наблюдая как длинный чешуйчатый хвост нервно выстукивает по каменному полу.

— Она с-с-с-самая, — смеется, — дракона, как видиш-ш-шь ис-с-с меня не получилос-с-сь.

Ну да, ниже пояса длинное змеиное тело с когтистыми задними лапами. Грудь и спина частично покрыта переливающимися расплавленным золотом чешуйками. Лицо стало чуточку шире, более выразительными стали скулы, разрез глаз вытянулся, а при улыбке легко просматривались острые клыки. Из одежды, только массивное колье из крупных изумрудов, прикрывающее грудь, но довольно условно.

— Отлично выглядишь, — после минутного молчания сказала я, — а чего они?

Покосившись на столпившуюся около дверей стражу. И только сейчас поняла, что сижу абсолютно голая. Мой грязные ругательства, наверное, слышал весь королевский дворец, но охрану это проняло. Обмотавшись простыней, я возмущенно посмотрела на виновницу моего позора. Та лишь блаженно развалилась на подушках, поглядывала на меня из-под прикрытых век.

— Ты тош-ш-ше неплохо, — усмешка скользнула по губам, демонстрируя кончики клыков.

— Мао, а что собственно случилось? Охрана вон, — я махнула в сторону входа, — стыд и совесть потеряла!

— А, — она грациозно потянулась, обвивая меня кольцом, — они вс-с-сегда такие нервф-ф-фные, когда я перекидываюс-с-сь. Они меня вес-с-сь день по дворцу ловили. Охотники недоделанные!

— Я как вижу, ты совсем не против, — в голосе проскользнула легкая усмешка.

— Вес-с-село! — утвердительно кивнула она, — но ты меня не бойс-с-ся, ес-с-сли мне очень нуш-ш-шно, я могу быть хорош-ш-шей девочкой.

Но, не увидев на моем лице долженствующих быть эмоций, беспокойно заерзала.

— Ты какая-то с-с-странная, — ее лицо мгновенно переменилось, будто принцесса вспомнила что-то очень важное, — так это правда?

— Смотря о чем ты говоришь? — я пожала плечами, чем потревожила и без того разбереженную рану, — если о фениксе то да правда.

— Ш-ш-ш, — зашипела Мао, — не дергайся, а то снова откроется.

— Еще б никто по мне не прыгал, — хмыкнула я, отчего глаза Мао ярко засветились. Мне показалось, что она сейчас набросится на меня, но...

— И правда не боитс-с-ся, — она задумчиво покусала губы, а потом решительно заявила, — пойдем-ка в купальню, глядиш-ш-шь, и радос-с-сть ш-ш-шизни вернется в твои глаза.

— А как же рана? — собственно, мне и самой ужасно хотелось смыть, пот и грязь.

— Поколдуем, — беспечно отмахнулась принцесса, ловко сползая с постели и поднялась на хвосте ожидая.

Сам по себе подъем с постели, уже казался мне подвигом, потому как чувствовала я себя безвольной тряпкой.

Придерживая скользкую шелковую простыню, я последовала за принцессой. Мао, откинув занавесь, довольно ехидно прошипела:

— Глазс-с-са в пол, бойцы недоделанные.

Выглянув из-за массивной фигуры Мао, я увидела то самое сборище, что имело неосторожность появиться в условно моей спальне. И все они послушно подчинились, опуская головы вниз, но, так и не решаясь покинуть покои. Видимо принцесса та еще штучка в этой ипостаси. Прошуршав мимо замерших стражей, мы прошли в купальню, которая мне была смутно знакома. Кажется, здесь меня отмывала Мао в день появления во дворце.

— Пос-с-стой-ка, — с тихим шипением произнесла Мао за моей спиной, хотя только что стояла впереди.

Холодная ладонь накрыла рану, защекотав кожу острыми коготками. Мне показалось, будто нечто похожее на пластырь закрывает рану.

— Вот и вс-с-се, теперь можш-ш-шно осторожно зайти в воду. Только садись сразу на ступени, поймать тебя и аккуратно выловить, мне вряд ли удастся, — она демонстративно поиграла длинными пальцами с внушительными когтями густо-золотого цвета.

— Красиво, — прокомментировала я, осторожно опускаясь в теплую воду.

Пока я осторожно отмывала кожу, пропитанную потом, пылью, и еще черт знает чем, Мао что-то тихо насвистывала себе под нос. Она расположилась вдоль бассейна, заняв своим грузным телом все оставшееся пространство.

— Мао, ты знаешь, где найти дракона? — спросила я, искоса поглядывая на зажмурившуюся девушку.

— Ты об изгнаннике? — лениво поинтересовалась она, даже не уточняя, откуда взялся столь странный интерес.

— Да.

— Нууууу, вообще-то есть теория, — несколько туманное объяснение только подстегнуло мое любопытство еще больше.

— И ты поделишься со мной?

— Возможно... — "ого, да она что-то хочет взамен".

Мао свернулась клубочком, облокотившись на свой хвост как на подушку, сверкнула на меня лукавыми зелеными глазами.

— За это ты выполнишь одно мое желание, — таинственным свистом-шепотом сообщила она, внимательно следя за моим лицом.

Я пожала плечами.

— Похоже на шантаж.

Она покачала головой, отчего зазвенели заколки в ее волосах.

— Сделка, всего лишь сделка. Ничего такого, — Мао сделал неопределенный жест рукой.

— Никаких подвигов, — хмурясь, уточнила я, прикидывая последствия.

— Так ты согласна?

Помедлив лишь мгновение, я кивнула.

— Тогда слушай. В нашем мире магия это часть мира, и как не бывает одинаково глубокой реки, так не бывает ровно сосредоточенной энергии. На творение чар это не влияет, но все же есть большие скопления энергии — вихри, так их называют. Их никто не видит и не ощущает.

— Но как же тогда вы узнали о них?

Мао нахмурилась, и я смолкла.

— Все живые существа — дети Мира, имеют две полярности положительную...

— И отрицательную, — закончила я за Мао, чем заслужила заинтересованный взгляд.

— Тебя я смотрю уже просветили, — усмехнулась она.

— Не совсем...

— Так вот у такого средоточия энергии полярность положительная, и по логике ее сможет ощутить существо с такой же полярностью. К чему я это рассказываю? Видишь ли, вихри гасят любой магический фон, поэтому мы не могли найти Нима, поэтому не можем обнаружить убежище дракона. Есть карта, составленная первой из Фениксов, там указаны зоны предполагаемого нахождения вихрей. Почему предполагаемого? У вихрей есть одно неприятное свойство перемещаться, но по ограниченной траектории.

На территории Морны их всего два и оба вне подозрений. Один используется для испытательного полигона, там же находится замок Де"Рок, другой рядом с Даркасом в императорском лесничестве. Территория Оши богаче на вихри, там их пять. Школа алхимии, горный перевал Трош, устье реки Моллы, загородный дворец принцессы Талинии и приграничный город Фрихт.

— Все? А как же другие страны?

Мао подала мне бутылочку с шампунем, задумчиво глядя на блестящую гладь воды. Можно было подумать, что это странное существо не человек и не дракон, знает все на свете, готово ответить на любые мои вопросы. К чему бы это?

— На территории других стран тоже есть вихри, но Мирезэ там делать нечего, все, что ему нужно находится здесь. По-крайней мере я на это надеюсь, иначе наши поиски почти бесполезны.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — сказала я, смывая с волос ароматную пену.

Из теплой воды вылезать совсем не хотелось. Телу было хорошо и легко, но Мао уже поглядывала на меня, недовольно постукивая кончиком хвоста по разноцветной плитке.

— Обнадеживающе выглядишь ты, и твое тело, — фыркнула Мао, — а про всю эту историю можно сказать только одно — полная...

— Да-да я уже поняла, а принцессе не пристало так выражаться.

— А я сейчас не принцесса! И как выразился кто-то из стражей, — она повысила голос до громкого шипения, — гадина ползучая! Или как вариант, драконье отродье, я ничего не забыла?! Никакой почтительности!

Конечно, Мао больше играла на чужих нервах, чем действительно возмущалась. Насколько я поняла, стражу всего дворца она успела сильно достать, раз те не гнушались выражать такое непочтение. И вообще, странно все это...

— Мао, а чего они за тобой по дворцу бегают? — тут я заметила, каким весельем и озорством загорелись ее глаза.

— Мне ску-учно, а Мейджин так забавно злится. Он считает, что я совершенно не контролирую себя, когда моя вторая кровь берет верх, — она поднялась на хвосте и довольно зацокала языком, — мне же лишаться такой милой забавы, ради разрушения иллюзий брата, пф...как-нибудь переживу.

— Жестокая, — резюмировала я, выходя из воды и принимая из протянутых рук Мао полотенце.

Когда мы покинули купальню, охраны в покоях резко убавилось до двух невозмутимых стражей с полностью закрытыми масками лицами. Я заметила, как напряглась Мао, проходя мимо них. По меньшей мере, странное поведение, для безобразно вызывающей ипостаси принцессы. Сразу после нашего возвращения, в комнату тихо вошли две служанки. У одной в руках был поднос с едой, другая же аккуратно разложила на свежеубранной постели ярко синее платье, и тонкое нижнее белье, туфли она пристроила на низенькой скамеечке.

Я наблюдала за ее манипуляциями с легким изумлением, но когда та подошла ко мне со шкатулкой в руках, а затем ее открыла. Вот именно в этот момент мне стало не смешно. В шкатулке на мягкой бархатной подушечке лежал массивный венец, усеянный насыщенно-синими камнями.

— С чего бы вдруг такие почести? — мысль помимо воли соскользнула с губ.

Я поймала насмешливо-задумчивый взгляд Мао, но та вместо объяснений пожала плечами, что еще больше подстегнуло мои сомнения.

— Мейджин щедрый правитель, он умеет правильно оценивать заслуги перед его народом.

Мои брови помимо воли взметнулись вверх. Что еще за заявления такие? И довольно сухо заметила:

— Я все равно не смогу принять такую благодарность, — а про себя добавила "Очень скоро мне все это просто не будет нужно".

Мао фыркнула, выражая так свое отношение к моим словам. Собственно сейчас меня больше волновала распространявшая дивные запахи еда. Я села за сервированный столик, ожидая, по меньшей мере, пир для желудка, но к моему разочарованию здесь была только чашка бульона и фрукты. Это скорее мера предосторожности, чем банальная жадность, поскольку организм так долго не получавший законной подпитки в виде здоровой пищи, мог попросту взбунтоваться от сильного переедания.

— Мао, ты меня не просветишь, каким образом твой брат нашел меня?

Принцесса отвлеклась от поедания ярко-красного яблока.

— Он что не сказал тебе?

— Да как-то не сложилось, — я покрутила в руках горячую чашку с бульоном.

Мао задумалась, а потом будто найдя внутренний компромисс, радостно оскалилась. Надеюсь, военных тайн она мне не собралась выдавать?

— Они с Каруном разработали печать, зачарованную на твою личность, которая должна была притянуть тебя из твоего мира, но видимо что-то пошло не так и печать не сработала. Десять лет прошло...и печать активировалась но вместо тебя притянулась лишь часть заколки, которой я тебе тогда украсила волосы. По ней он тебя нашел в ничейных землях. А до того помехой была зона действия вихря. Вот собственно и все.

Почему-то только сейчас я задумалась о целях, которые толкнули Каруна на откровенную ложь. И естественно никакого демона он не ждал, печать явно настраивалась под меня. Тогда к чему все эти ужимки, ложная информация, уговоры...и все настолько правдивое. На этом мои размышления уверенно зашли в логический тупик.

Мою задумчивость прервала подкравшаяся со спины Мао.

— Не грусти, все будет хорошо, — почему-то сказала она. В руках она крутила красивый гребень, который переливался ракушечным перламутром.

— Как скажешь, — отозвалась я, делая глоток ароматного бульона.

Принцесса бережно расчесывала мои волосы, периодически отгоняя служанок, которые так и не ушли, замерев около входа, в ожидании приказаний. Голову начало покалывать, Мао что-то чаровала, но как-то аккуратно.

— Колдуешь? — тихо спросила я, с сожалением отставляя, пустую чашку.

— Есть немного, совершенно безвредно. Обычные бытовые чары, зато волосы не будут путаться и выглядеть не просто седыми, а серебристыми, почти как у Нордов.

— Что ни одной русой пряди не осталось? — тускло поинтересовалась, заранее готовясь к худшему.

— Не осталось, но тебе так идет, сразу видно твои янтарные глаза.

— Все же остался во мне огонек, — Мао тихо засмеялась.

Пряди в ее руках моментально высыхали, ложась крупными локонами, за время моих скитаний они отросли до плеч, а челка закрывала половину лица. Буквально через несколько минут Мао поторапливала меня, когда я отказалась от помощи служанок. Что я немощная, платье надеть не смогу?

Платье село как влитое. Глубокий V-образный вырез, подчеркнул линию декольте, длинные широкие рукава спрятали руки до самых кончиков ногтей. Но в отличие от традиционных платьев морниек, это подчеркивало талию — широким тугим корсетом обхватывая корпус. Широкая юбка имела разрез спереди, сквозь который проглядывало тонкое нижнее платье. Сзади за мной тянулся длинный шлейф. Множество вышивок, вкрапление драгоценных камней и росписи, все это делало наряд поистине королевским. Я выпрямилась, поправляя рукава. Поймав восхищенные взгляды притихших служанок, я в полной мере ощутила странное смятение. Меня явно к чему-то готовили иначе к чему все это? Мао открыла шкатулку, доставая сияющий венец, и приблизилась ко мне.

— Мао скажи, что все это значит? — но она лишь печально улыбнулась, опуская мне на голову массивное украшение.

Помимо драгоценных цветов искусно вплетенных в общий рисунок венца, имелись интересные детали, которые я даже не знала, как обозвать. Ограненные камушки прозрачно-синего цвета свесили с обеих сторон лица, мелодично звякая при каждом движении.

Утомительная процедура одевания была завершена, служанки тихонечко удалились. Их примеру последовала молчаливая Мао. Вопросы задавать бесполезно, все равно никто не ответит, поэтому я просто позволила себе плыть по течению...

Так я и стояла посередине комнаты боясь пошевелиться, ожидая неизвестно чего. Но вскоре занавесь распахнулась, и Мейджин неторопливо вошел в покои. В его глазах вспыхнуло удовлетворение, замешанное на странной гамме чувств, которая стремительно промелькнула, пропав под маской величественного спокойствия.

— Лиля, — обратился он ко мне, протягивая руку ладонью вверх.

— Ваше Величество, — с поклоном приняла его руку, впервые за все время не жалея об отсутствии эмоций.

Он развернулся к выходу, ведя меня прочь из покоев. Позади нас пристроилась четверка стражников. Мы медленно миновали несколько залов, спустились по лестнице в огромный холл и вышли в сад. Там нас ждали, поэтому к нашей процессии пристроилась толпа разряженных придворных. К слову сказать, Мейджин был одет весьма сдержанно, в траурной черно-серой гамме, впрочем, ему это шло.

Через сад мы проследовали по посыпанной мелким гравием дорожке. Где впереди на небольшом каменном возвышении лежал огромный серый обломок скалы. Мы медленно приблизились. К нам подошел старик, в одеянии похожем на монашескую рясу. Вид у него был до того торжественный, что меня передернуло. Я буквально кожей ощущала скрытый подвох сего пафосного действа, но абсолютно ничего не стремилась изменить. Дам то, что им нужно, пусть...радуются...

— Меня зовут Ренен, я жрец храма Мира, — представился он, окатив меня ледяным презрением, будто это я его вытащила из теплой постельки полюбоваться на довольно странный булыжник.

Одна из граней валуна имела ровное углубление, где, будто щедрой рукой было насыпано множество металлических кусочков, которые складывались в абстрактную мозаику.

Жрец видимо решил, что я игнорирую его важную персону, сверкнул недобрым взглядом. Меня должно было насторожить его поведение, но притупленные чувства сыграли злую шутку.

— Мы собрались здесь, — громко начал он, обводя всех присутствующих покровительственным взором, — чтобы дать ответ на вопрос нашего Императора. Да будет так!

Я скосила глаза на Мейджина, но его лицо казалось непроницаемым. Жрец посмотрел на меня и как-то нехорошо усмехнулся. В его руках появился кинжал, и я с тоской поняла, что опять придется резать руки. Кинжал с тихим шорохом вышел из ножен, сверкнув темной сталью. Он протянул мне его, держа кинжал на раскрытой ладони.

— Возьми... — но я не дала ему произнести больше не слова. Перехватив обоюдоострое лезвие рукой, сжала пальцы.

Боли не было, лишь холод от пропоровших кожу лезвий, и теплая кровь, чертящая дорожки на сжатой ладони. Жрец подался назад, из дрогнувшей руки выпали резные ножны, но так и застыл, наблюдая, как тягучие капли падают на металлическую мозаику. Багровые разводы растекались по сверкающим граням металла, рисуя странные образы.

Красиво, — пронеслось в голове, но тут тяжелая дурнота подкатила к самому горлу, пальцы безвольно разжались, роняя кинжал. Тот жалобно звякнул у моих ног, но ни жрец, ни Мейджин этого словно не заметили. Все их внимание сосредоточилось на мозаике, которая неожиданно пришла в движение, медленно впитав в себя кровь. Чтобы не упасть в обморок, я сделала глубокий вдох, но воздух стал густым и тяжелым. Я запрокинула голову, но тут послышался тихий шепот:

— Не может быть, — я не слышала, кто это сказал, но ухватила смазывающимся зрением силуэт кошки сложившийся из кусочков металла. Кто-то грубо подхватил меня за руки, ко лбу прикоснулась ледяная рука, моментально прогоняя дурноту.

Передо мной стоял Мейджин, и в его взгляде я прочла немой приговор.

— Что случилось? — мне никто не ответил.

Подошел жрец, и снял с меня венец, под ноги упала сумка, подаренная Оли.

— Джи! — крикнула я, — что это значит?!

— Уходи, — не лицо, а маска холодного равнодушия.

Я смотрела в след удаляющимся людям. Безразличие пришло раньше слепой злости, я подобрала сумку, перекинув лямку через плечо, здоровой рукой подобрала шлейф и зашагала по дорожке уходящей к ограде, где вдалеке виднелись ворота.

О птичках.

Понять мир и полюбить его — две задачи, которые нелегко примирить между собой. Эмерсон.

Чем меньше мы знаем, тем больше мы подозреваем. Генри Шоу.

В голове был абсолютный вакуум, великая гулкая пустота, черная дыра, по меньшей мере, которая пожирает все мысли. Не помню, как я покинула территорию императорского сада, и пересекла весь город, но когда вернулась возможность соображать нормально, поняла, что уверенно шагаю по схваченной первыми заморозками дороге.

На несколько километров вперед расстилалось поле, а далеко на горизонте чернел лес. Ноги сами несли меня прочь от величественных стен Даркаса. От осознания своего "завидного" положения я резко замерла на месте, покачнувшись на непригодных для таких путешествий туфлях. Переступив с ноги на ногу, так и не решилась сделать следующий шаг.

Холодный ветер трепал волосы, гладил обнаженные плечи, путался в складках юбки.

Холодно. Пальцы на руках замерзли, потеряв чувствительность. Казалось, что мертва не только душа, но и тело, от холода ставшее деревянно-непослушным. Негнущимися руками я залезла в сумку, вытащив оттуда куртку. Жаль, что надетая вещь уже не могла спасти промерзшее насквозь тело. Подняв к лицу ладони, подышала на них, чтобы хоть немного отогреть. Тут мое внимание привлекло легкое колыхания воздуха чуть впереди, словно в жаркий знойный день над раскаленной солнцем асфальтовой дороге. Марево сгустилось, принимая вид растворяющегося в стакане с чаем сахара, а мгновение спустя оттуда вынырнула фигура в темном плаще.

Мне даже не осталось времени на удивление. Плащ с тихим шелестом упал на стылую землю.

— Мао? Что ты здесь делаешь? — упавшим голосом произнесла я.

Но принцесса, будто не слышала меня, заключая в теплые объятия. Она часто-часто дышала, шепча что-то успокоительное. Скорее она пыталась утихомирить свою совесть, нежели заверить меня в своей непричастности к происходящему фарсу.

— Лиля, они поступили с тобой ужасно, а меня заперли, представляешь? — она подняла на меня заплаканные глаза, — я даже от испуга смогла перекинуться обратно.

Я рассеяно погладила ее по волосам, с трудом соображая, о чем она говорит.

— Мао, за что они меня так? — пробормотала я.

На что принцесса шумно всхлипнула, ее ресницы затрепетали, а глаза вновь наполнились блестящей влагой.

— Мой брат идиот! Самоуверенный идиот! Он хотел сделать тебя своей императрицей, и для этого прибегнул к древнему ритуалу, — она отстранилась, взяв меня за руки, доверчиво заглянула в глаза, — ты ведь была с ним?

Пожалуй, мне стоило удивиться, ну на крайний случай разозлиться, но я не могла.

— Была, Мао, — со вздохом ответила я, — но какое это имеет значение?

— Большое! Видишь ли, бриза имеет одно интересное свойство, она совершенно точно может определить насколько подходит женщина на роль императрицы. Но в твоем случае, — принцесса растерянно пожала плечами, — она отвергла тебя.

— Бриза — это та металлическая мозаика? — уточнила я, а Мао утвердительно кивнула. — Там было изображение кошки...

— А должен был быть дракон, и чем четче складывается силуэт, тем лучше для претендентки. Были случаи, когда бриза, даже не сдвигалась с места, и тогда женщина становилась официальной фавориткой, как моя мама, но она являлась морнийкой! А для тебя решение бризы единственный способ убедить совет и народ Морны в столь экзотическом выборе на роль императрицы. Теперь ты понимаешь? Все против! Мейджин был уверен...и ошибся. А ему поставили ультиматум, — она крепко сжала ладони, — понимаешь?! Никто не позволит чужачке быть даже фавориткой! Я не знаю, как ты относилась к нему до ритуала разделения, но он действительно полюбил тебя, но ты! — она сердито топнула ногой.

— И это не помешало ему выгнать меня, — совершенно спокойно парировала я.

— Ты не понимаешь! Ну, представь каково это видеть, находиться рядом, но ни дотронуться, ни обнять...

Мне было неловко, просто потому что я совершенно не реагировала на оправдания Мао. Она защищала брата, а я... я хотела погреться у огня, выпить огромную кружку горячего чаю и посидеть в тишине пустой комнаты. Чтобы никто и ничто не нарушало покоя.

— Мао, скажи, что ты от меня хочешь? — устало спросила я, зябко ежась на пронизывающем ветру.

— Я хочу помочь.

Но я лишь отрицательно покачала головой.

— Видишь это, — я кивнула на обнаженное запястье, на котором жидким серебром сиял мирт.

— Что? — удивленно спросила принцесса, рассматривая мои руки.

— Да вот! Здесь, — я провела кончиками пальцев по мирту, а Мао тихо охнула, прикрывая рот ладонью. — Мне осталось жить меньше двух недель, и я не хочу умирать, но для этого нужно найти дракона. — Показалось, будто во взгляде принцессы мелькнуло что-то очень злобное. — К сожалению, без чужой помощи мне не добраться до него. Мейджин не знает, и не смотри на меня так!

— Я помогу тебе, но мне нужно знать место, куда ты собираешься попасть, — сосредоточенно заявила принцесса.

— Ты собираешься телепортировать меня?

— Теле что? Нет-нет, всего лишь изменю точку твоего положения в пространстве, — объяснение оказалось предельно простым и ясным.

Ага, всего лишь что-то наколдовать. Ну, так что? Нужно решать...

И я решила...

— Ты уверена? — задумчивость Мао не мешала ей делать легкие пассы руками, то, закрывая глаза, то, резко вскидываясь в изящном почти танцевальном па.

— А когда меня похитил Мирезэ, ему не нужно было делать все эти... — но принцесса поняла меня.

— Одно дело тянуть с собой человека, а другое изменить точку положения. Ты готова?

Мне осталось только неопределенно кивнуть.

— Мы еще увидимся, — загадочным шепотом произнесла Мао, прежде чем мир погас на секунду ослепив темнотой, а потом взорвался миллионами цветных искр.

Искры растаяли, а свирепый ветер бросил в лицо тучу колких снежинок. Зажмурившись, я несколько секунд стояла неподвижно, наслаждаясь тишиной скрытого горами ущелья. Где за широкой пропастью наполненной молочным туманом, находился островок сумасшедших идей.

Да, я попросила Мао перенести меня в школу алхимии, которая находилась совсем недалеко от приграничного города Фрихт. Всего пара дней пути и я там...

Как же все просто звучало на словах, на деле же впору готовить себе кружевной саван. Собственно дела обстояли так: найти дракона, забрать Феникса и жизненную энергию двуипостасных, и это все являлось настоящим самоубийством, утопией и как следствие моим миражем.

Я справлюсь, я же сильная, да?

Феникса он, конечно же, не отдаст, а про энергию я вообще молчу, так что все чудесно. У него на руках все козыри, а я как распоследний шулер буду блефовать, просто превосходно. Что мне нужно от алхимика я пока не решила, но какое-то неясное ощущение толкало меня сюда.

Туман в ущелье плавал полупрозрачными клоками, отчего подвесной мост рисовался отдельными разрозненными фрагментами. Увиденный сначала лишь далекий конец моста, вдруг исчезал, и теперь можно было долго гадать, не показалось ли? А мгновение спустя молочная дымка расступалась, подхваченная ледяным порывом ветра, обнажая лениво покачивающиеся доски моста где-то в середине, отчего можно было решить, не сошла ли я с ума? Но и этого стало мало, и туман слизал кусочек моста в нигде.

Я стояла напротив начала моста, не решаясь ступить на качающуюся опору. Другая же высшая сила решила помочь мне с выбором. Туман нарисовал причудливую фигуру, а потом я поняла, кто-то движется по едва угадывающемуся мосту. Дождавшись пока скрипнет последняя доска, и под его ногами зашуршит мелкое каменное крошево, я ступила вперед.

— Ну, здравствуй Лиля, — негромко сказал подошедший алхимик.

— Карун... — я даже не старалась изменить тон голоса, потому что просто не могла скрыть своего отчаянья.

Мужчина как-то зло усмехнулся, что никак не вязалось с тем бесшабашным образом ученого с легкой сумасшедшинкой, каким я запомнила его. Это новое движение губ, легкий изгиб бровей и укоряющий взгляд невообразимо голубых глаз заставил отступить назад.

— Если ты пришла умирать сюда, то я не смею тебя задерживать! — даже тембр голоса стал звучать несколько иначе, будто я своим появлением, сорвала с него маску.

— Не совсем, но ты не так далек от истины. Мне мало что оставили, но даже с этим хочется жить. А сюда я пришла за помощью.

Стоя здесь на краю пропасти, я ожидала его ответа, который наверняка перевернет мою жизнь.

— И какую помощь ты просишь? — выразительно выгнутая бровь дрогнула, меняя выражение лица из насмешливого на серьезное.

— Мне нужно найти Мирезэ Дахуна.

Я уже заметила первые признаки зарождающегося смеха на его лице, поэтому торопливо продолжила.

— Но одной мне просто не выжить, я не знаю вашего мира, его людей и законов. Я не смогу развести костер, оседлать лошадь... ты можешь отказать мне в своей помощи и будешь прав, но тогда ты не сможешь спасти своих подданных.

Вот и все! Пускай это наглый шантаж, только мне теперь все равно.

Карун склонил голову набок, всем своим видом демонстрируя полное непоколебимое спокойствие.

— И почему мне кажется, что ты уже не ты, — произнес он, беря меня за руку, — пойдем, ты замерзла и еле держишься на ногах.

Я позволила увлечь себя на подвесной мост, ступая след в след за идущим мужчиной. Туман скрывал глубокую пропасть, но гул текущей на дне реки доносился даже сюда.

— Почему при таком холоде, здесь столько тумана? — пробормотала я себе под нос.

— К-какой туман? — спросил Карун резко обернувшись, а я с размаху налетела на него.

Мост под нами лениво покачнулся, скрипнули доски под ногами.

— Вот этот, — сказала я, отступая от сосредоточенного озирающегося алхимика, — ты что, не вид...

Карун схватил меня за воротник куртки и ощутимо встряхнул. Нет мне не было больно, даже обида и та отступила на задний план, когда я, наконец, осознала что за "туман" окружает меня.

— Вихрь! — выдохнула я, а пальцы алхимика вцепились в плечи, боль тонкой иглой пронзила раненое плечо.

Да что ж они все меня пытаются покалечить, — с тоской подумала я сквозь уплывающее сознание.

* * *

Просыпаться было ужасно тяжело, плечо ныло, неприятно пульсировал порез на руке. С другой стороны тепло, тихо. Слабо пошевелившись, я нехотя открыла глаза. Кажется эта комната Каруна. Конечно, вон и забытое мной платье висит на резной ширме. Я слабо улыбнулась, вспоминая лицо алхимика, когда он увидел меня в свой пентаграмме. Но улыбка быстро сползла с губ, в кресле рядом с камином сидела улыбающаяся Маруша.

— Маруша. Не скажу, что рада тебя видеть, — медленно проговорила я, разглядывая расслабленно сидящую женщину, которая явно не считала свое появление здесь чем-то необычным.

— Лиля, ты должна быть довольна тем, что находишься здесь, а не в Даркасе при моем сыне.

У меня внутри все похолодело. Я была не готова услышать такие слова, меня будто ударили. На языке вертелось множество вопросов, но каждый из них застревал в горле. Хотелось высказать этой стерве все, что я думаю по поводу таких "доброжелателей" с их "благими" намереньями, но какое-то чувство мешало вылить ушат грязи. Я должна быть выше всего этого, ведь она за тем и пришла — унизить.

— Откуда тебе знать, что лучше для меня? — мои щеки вспыхнули от возмущения, накатила волна злости.

— Поверь мне, я ЭТО знаю. Как и многое другое, — она выразительно выгнула бровь.

— Может, просветите? — ехидно поинтересовалась я, заранее полагая, что последует отказ.

— Спрашивай, — согласно ответила она, чем вогнала меня в ступор.

— Даже так? Тогда мне интересно вот что: почему вас считают пропавшей без вести?

Маруша задумалась, механически поправила идеально лежащие волосы, накрутила на тонкие пальцы локон.

— Считают, потому что так хотели все, — как-то отстраненно произнесла она, — кому нужна оставшаяся без мужа фаворитка?

— Но ты же сильный маг, и тебя считали фениксом!

— До сих пор считают, но когда погиб император...мне рассказали о моей природе, — в ее словах сквозила грусть, но она была скорее светлой и легкой, — что-то еще?

— Цель твоего визита, — совсем нелюбезно спросила я, видя как медленно меняется ее настроение.

— Хотела напомнить тебе одну важную вещь, — на ее губах заиграла довольная улыбка.

Я сложила руки на груди.

— Феникс — это кровь твоя и плоть твоя... и сила твоя! — торжество звучало в каждом слове Маруши.

— Что это значит?

Женщина встала с кресла и медленно подошла к двери.

— Даже после разделения она это ты, а ты это она. Я надеюсь, что тебе поможет это знание, — она неожиданно нахмурилась, — все-все мне пора.

Маруша бросила на меня последний задумчивый взгляд и растаяла в воздухе. Ее появление, а вместе с ним и разговор не внес какой-либо ясности скорее наоборот, прибавил бардака в мыслях. С другой стороны я определилась, к какой категории относится это женщина, и вывод мне этот не понравился. А еще где-то на краешке моего подсознания забилась мысль, которую я никак не могла ухватить на хвост. От обиды на собственную рассеянность я чуть не заплакала.

Боль, радость, желание заплакать — я чувствую? Как такое может быть?

Подскочив на постели, я даже проигнорировала навалившуюся слабость. Сползая с постели, отстранено отметила, что на мне осталось одно тонкое нижнее платье, которое с легкостью можно назвать пеньюаром. Но сейчас меня волновало (волновало!) совершенно другое, мне нужны были объяснения, потому что сама я совершенно не могла понять как такое возможно. Не дойдя до двери совсем немного, остановилась, прислушиваясь к приближающимся звукам шагов. Дверь бесшумно распахнулась, впуская алхимика, который казался не на шутку озадаченным, впрочем, как и я.

— Карун! — а потом до меня дошло, что он собственно не в курсе моих приключений.

Ухватив его за руку, я потянула его за собой, почти насильно усадила в кресло.

— Слушай! — и рассказ полился из меня подобно лавине, которая все набирала обороты. Алхимик не перебивал, слушая внимательно о моих приключениях, а когда я дошла до самой кульминации рассказа, точнее, до проверки на мою пригодность на роль императрицы, потребовал подробностей. Уж не знаю, что там такого могло его заинтересовать, но, тем не менее.

— Мне кажется это не самая важная часть! — возмущенно заявила я, неосознанно купаясь в слабом потоке эмоций.

— Важная-важная, — едко парировал Карун, — ты даже не представляешь насколько!

Он довольно резко поднялся с кресла, в котором пару минут назад сидела Маруша, мимоходом подхватив меня за талию, и довольно бодро потащил прочь из комнаты.

— Погоди, куда? — завопила я, — дай хотя бы оде...

Но было поздно. Этот сумасшедший не обращал на мой писк абсолютно никакого внимания, сосредоточено шагая по совсем не пустым коридорам. Ученики, те что постарше, старательно прятали искрящиеся смехом глаза, те что помладше, недоуменно косились на своего учителя. Несомненно, все происходящее было забавным и я с удовольствием посмеялась вместе с ними, если бы не тихий, но насмешливый голос алхимика.

— Значит так, мы с тобой сейчас проведем один эксперимент, хочу кое в чем убедиться, а потом быстренько собираемся и в путь. Похоже, с твоей способностью не будет проблемой отыскать жилище Мирезэ, и как мне кажется, есть, что ему предложить в замен... — последние слова, брошенные вскользь еле слышным шепотом, запали глубоко в душу. Так что я даже забыла возмутиться по поводу очередного опыта над моим потрепанным телом.

— И что это? — спросила я, удобнее устраиваясь у него на плече, но кто-то очень умный легонько, но весьма ощутимо встряхнул меня.

— Вот еще! Тебе этого лучше не знать, — фыркнул он, опуская меня на пол.

Карун радушно распахнул передо мной дверь своей лаборатории, и, видя мое явное нежелание входить, буквально впихнул меня.

— Ты ведешь себя, как мужлан! — возмутилась я.

Но алхимик был занят перекапыванием своего реквизита. На пол летели книги, свернутые листки бумаги, какие-то подозрительные амулеты, а среди всего этого безобразия мелькал хмуро-воодушевленный Карун.

— Вот! — воскликнул он и швырнул в меня какой-то предмет, — лови!

И я поймала.

— Что это? — удивленно спросила я, рассматривая плоский похожий на гальку камешек, который от тепла рук покрылся насыщенно синими разводами, а после и вовсе стал равномерно синим.

Я подняла на Каруна глаза, заметив, что он вовсе не торопится подойти ко мне. Алхимик же сосредоточенно хмурил брови, от чего смотрелся потрясающе красивым.

О чем я думаю?! — передернув плечами, отвела взгляд.

— Синий? — тусклым голосом спросил он.

— Ну да, а что это значит? — кисло поинтересовалась я.

— Да ничего, — рыкнул он на меня, отчего я даже подпрыгнула на месте.

— Хам! — фыркнула я, и мы одинаково неприязненно уставились друг на друга, видимо в надежде, что кто-нибудь из нас испарится на месте.

Но поскольку перемещаться я не умела, а Карун был у себя дома, мы могли только мысленно желать нам плодотворного, но очень краткого сотрудничества.

Я vs. Карун.

Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара.

Стефан Цвейг

В общем-то, приложение наших сил оказалось в разных точках пространства, поэтому в Каруна полетел тут самый камень. Но к моему разочарованию, он легко увернулся, радостно оскалившись.

— Гад! — от души ругнулась я, сверкая на него глазами.

— Ты не так далека от истины, милая Лиля, — пропел алхимик, впрочем, не мало не интересуясь моим настроением. Он прошелся передо мной, повернувшись ко мне боком, демонстрируя свой хищный профиль, затем развернулся лицом. Я успела отметить совершенно новые детали его внешности, которые до сих пор скрывались под дурашливым налетом поведения. И этот норд теперь не казался простым ученым, пускай чуточку безбашенным, но все далеко не простым. Его дефиле было явно рассчитано на проверку прочности моих нервов.

Ну, ты сам нарвался! — подумала я, окрыленная возвращающимися эмоциями. В руках как по волшебству оказалась книга с ближайшего стеллажа. Бегло осмотрев увесистую книжку в богатом кожаном переплете, я запустила ее в задумавшегося алхимика. Томик урезался аккурат в затылок Каруна, а тот, покачнувшись, неуклюже обернулся, глядя на меня слегка неадекватно. Тут-то я поняла, что, пожалуй, пора делать ноги, и будто нашкодивший подросток ломанулась к двери. Я почти добралась до коридора, когда меня как паршивого котенка вздернули за шкирку и втащили обратно, а дверь под моим гневным взглядом растворилась, ловко замаскировавшись под гладкую стену.

Карун немилосердно потряс мной в воздухе и отпустил. Свалившись, я довольно чувствительно приложилась пятой точкой об суровый каменный пол. Меж тем алхимик продолжил победное шествие мимо меня туда обратно. У меня от его вдохновенных метаний закружилась голова, и даже слегка замутило.

— Карун! — простонала я, поднимаясь с пола и забираясь с ногами в единственное кресло, — мне от твоих метаний плохо, ну чего ты так нервничаешь?

Он медленно сфокусировал на мне взгляд и замер. Мне стало неуютно от такого пристального внимания, и я уже успела пожалеть, что оторвала его от размышлений. Прошла минута, потом еще пять и я реально ощутила себя Алисой, когда та стала совсем маленькой дюймовочкой. Нервно покосившись на стену, я убедилась, что пути к отступлению отсутствуют, поэтому решила налаживать деловой контакт.

— Может ты все же перестанешь так смотреть на меня, и мы как взрослые люди поговорим о нашем общем предприятии? — с каждым словом моя уверенность медленно таяла, а голос звучал все тише, под конец, опустившись до шепота.

Алхимик же явно наслаждался моим угнетенным состоянием, довольно улыбаясь каким-то своим мыслям.

— Поговорим, — согласно кивнул Карун, довольно потирая руки, — итак, завтра мы с тобой отправляемся во Фрихт, дорога до него неблизкая, а по такой погоде не слишком приятная. Местность, через которую мы поедем незаселенная, поэтому ночевки будут... — он усмехнулся, — милыми.

— Рада слышать, — буркнула я, глядя на него исподлобья.

— Теперь поговорим о тебе, — многозначительно сказал он, наклоняясь над креслом.

Вжав голову в плечи, я мельком подумала, что даже Мейджин не производил на меня такого подавляющего впечатления.

— Обо мне?

— Именно! Ты! Никуда не лезешь, не оспариваешь моих решений, и вообще! — от этого взгляда я согласилась на все на свете, поэтому я послушно закивала головой, — дальше... колечко Оли не трогаешь. Еще не хватало мне тут по гроб жизни благодарных идиотов, во главе с Вославом!

После этих слов меня подбросило вверх, но я быстро опустилась назад. Хватило одной холодной улыбки.

— Значит Вослава все-таки спасли, — утвердительно сказала я, радуясь известию, как ребенок.

— Значит, — скривившись, ответил алхимик и повернулся ко мне спиной, — вопросы будут?

— А как же! — придя в себя, произнесла я, — например, хотелось бы знать, почему ты наврал мне про печать и про Мейджина.

— Не наврал. Печать действительно изначально была рассчитана на твое возвращение, но она мало чем отличается от призывной. Пару знаков добавить, защиту поставить — вот и печать для демона готова, — поучительным тоном разглагольствовал Карун, — что касаемо Мейджина я тебе вовсе не лгал. Ходили слухи, знаешь ли, а свечу я им не держал.

Ну вот, выкрутился паразит! И ведь не подкопаешься!

— Угу-угу, ладно, теперь это дело десятое. Послушай, а Мирезэ действительно захочет обменять жизненную энергию на твое заманчивое предложение?

Алхимик с самым серьезным видом кивнул, а я не решила спорить, тем более это мой единственный шанс. Главной проблемой оставался феникс, ведь неизвестно как будет настроена моя половинка. Задурит ребенку голову, наплетет что-нибудь из репертуара сумасшедшего злодея, а мне потом расхлебывай. Чую наплачусь я из-за своей огненной половинки.

— А что за камешек-то был? — неожиданно спросила я, замолчавшего Каруна.

— Так, семейная реликвия, — отмахнулся он, а, поняв, что сказал что-то лишнее, гневно сверкнул на меня глазами, на что я смущенно опустила глаза.

Вот значит, как...и что же вы проверяли ваше величество? Под опущенными веками пряталось торжество, а на лицо так и норовила выползти довольная улыбка. Только боюсь в следующий раз, такой номер не удастся. Я осторожно посмотрела на мужчину, и недовольно отметила, что если бы не взрывной характер, то...м-да. Мечты, мечты...

Тут совсем не вовремя о себе напомним пустой желудок, а еще жутко захотелось посетить уборную, о чем я тут же заявила, занявшемуся было делами, алхимику. Он обреченно закатил глаза, велел ждать его здесь и ушел. Нет, он не вернул дверь на место, он просто прошел сквозь стену..

"Позер!" — фыркнула я.

Свернувшись клубочком, я пристроила голову на широком и мягком подлокотнике, настраиваясь на долгое ожидание, и кажется, успела задремать. Дрему прервало настойчивое мяуканье и тычущийся в лицо влажный нос. Я резко поднялась, откидываясь на спинку кресла, тело успело затечь от неудобной позы, а мне на колени, как ни в чем не бывало, залез Матрос.

— Матрос, проказник, откуда ты? — тихо прошептала я, почесывая за ушками ластящегося кота.

Жалко, что коты не умеют разговаривать, из Матроса получился бы отличный шпион. Но, оторвавшись, он сюсюканий с котом, я поняла, что в лаборатории нахожусь далеко не в одиночестве. За рабочим столом сидел Карун, низко опустив голову, он читал книгу, а рядом стоял поднос с уже наверняка остывшей едой.

Переложив кота на кресло, я встала. Тело протестующее заныло в самых неожиданных местах, но мне очень нужно было выйти из мастерской.

— Карун, — позвала я.

— По коридору налево, вторая дверь, — отозвался тот даже не подняв от книги взгляд.

Дверь на этот раз была на месте, не проявляя при моем появлении подлой непредсказуемости. На пороге меня остановил окрик Каруна.

— Обуйся! — он махнул куда-то в сторону.

Я пошарила глазами в указанном направлении, с удивлением обнаружив почти точную копию оставленный в Даркасе сапожек.

— Спасибо, — покладисто поблагодарила я, чем заслужила недовольное бурчание со стороны алхимика.

Ну, поди, ж ты пойми этого сумасшедшего! То за шкирку таскает, то заботится. Обувь вот принес, что б не простудилась на его голову. Может, смирился с обузой в моем лице?

Я оглянулась на Каруна. Нет, это вряд ли, он скорее свои книги грызть начнет, чем смирится с моим присутствием. Тихонечко прикрыв за собой дверь, я как вор-домушник кралась по коридору. И выдохнула только когда нашла заветную дверку, за которой скрывался полноценный санузел. Быстренько сделав свои дела, я решила умыться и украдкой взглянула на себя в небольшое зеркальце, висящее над каменной раковиной.

Наверное, делать этого не стоило, дабы не тревожить и без того расшатанную нервную систему. Но хорошие мысли как водится, приходят слишком поздно. Так и я, теперь растерянно таращилась на свое отражение.

— А Мао не соврала, — дрожащим голосом прошептала.

Седые волосы вовсе не казались серебристыми, как говорила Мао, а лишь немного поблескивали в скупом дневном свете, который проникал через маленькое окошечко под саамы потолком. Макушка с челкой так вообще были практически белыми, что слегка разбавляло общую серость. Но глаза! Глаза! Раньше сливавшиеся с рыжевато-русыми волосами, теперь поистине напоминали огненный янтарь, который будто в морозную оправу заключали белоснежные ресницы. Я нахмурилась, и белые брови почти сошлись на переносице.

— Ор-ригинально, — сипло выдохнула я, готовая в любую минуту сорваться в истерику.

Но неожиданное почти ледяное спокойствие заставило вздрогнуть. Из тела будто ушло все тепло. И только через несколько долгих мгновений поняла что произошло. Чувства...они вновь ушли, оставив после себя горький привкус сожаления.

Приходит, уходит без единой на то причины, или она все-таки есть? Тогда какая? Если подумать мои чувства остались у половинки, тогда получается, она была где-то рядом, отчего я почувствовала себя почти полноценным человеком. Теория, конечно, не ахти какая, но очень похоже на правду.

Поплескав в лицо холодной воды, стараясь смыть следы недавних волнений, я поплелась обратно в лабораторию. Зайдя в помещение, я первым делом подошла к Каруну и изложила свою теорию, над которой алхимик глубоко задумался, по крайней мере, он больше не замечал моего присутствия, вновь уткнулся в чтение книги. Впрочем, я не стала трепать ему нервы, а принялась за еду. Наевшись, я с сожалением отодвинулась от стола, понимая, что больше не могу съесть даже кусочек.

Тишина прерывалась лишь шелестом страниц, и я невольно заскучала. Алхимик же не торопился развеять мою скуку разговорами о погоде. Поэтому я решила заглянуть ему через плечо, подглядев, что же он так увлеченно изучает, но не успела. Карун шумно захлопнул книгу и злобным взглядом вперился в меня. Я неосознанно отстранилась. Скорее всего, причина его злости была не во мне, а в чем-то другом.

— С тобой я скоро стану параноиком, — сердито буркнула я.

— Ты знаешь, что это за книга? — спросил он, потрясая в воздухе той самой книжкой, которой я не так давно воспользовалась как метательным снарядом.

— Н-нет.

Алхимик обреченно закатил глаза, видимо спрашивая потолок, за что ему досталась на редкость тупая попутчица.

— Это книга, написанная первой из Фениксов.

— И что? Мало ли чем баловались мои предшественницы, — совершенно не задумываясь, на что он намекает, ответила я.

— О Мир, за что мне это! — всплеснул руками алхимик, — эта книга бесценный кладезь знаний, причем самых разных. Первый феникс имел большую поддержку напрямую от Мира, отсюда и большое количество тайн. Самое интересное, что это книжка уже побывала в руках одного небезызвестного дракона.

И тут до меня дошло.

— Мирезэ?

Карун кивнул.

— Так вот про какую книгу говорил Ним, — пробормотала я, — так ты с помощью ее собираешься произвести обмен?

— Вообще-то да, но ее нельзя оставлять в руках такого существа как Мирезэ Дахуна.

— Дилемма, — хмыкнула я.

— Угу, — хмуро подтвердил алхимик, опускаясь на стул.

А мне почему-то стукнуло в голову, что именно Карун может сделать так, чтобы книга, побывав в руках дракона через какое-то время, самоуничтожилась, чем поспешила поделиться с ним.

— Послушай, ну ты же ученый! Придумай что-нибудь, пускай она сгорит, истлеет, сгниет, рассыплется в прах. Да что угодно!

Карун посмотрел на меня, как на слабоумную.

— Ты думаешь, я не думал о такой возможности? — он хмуро уставился на книгу, — мне еще не удалось причинить ей никакого вреда с помощью реактивов, а ты говоришь...

После его слов мое энтузиазм поугас, по вот идею я не оставила.

— Ну можно же сделать хоть что-то?!

— Можно, но только если феникс каким-то чудом встанет на нашу сторону, — и он отнюдь не шутил.

Теперь уже настала моя очередь задуматься. И все мысли сводились к встрече с половинкой. Я отдала ей все лучшее, не может же она быть неблагодарной скотиной, с другой стороны Мирезэ... Руки сами собой сжались в кулаки, а все существо казалось, задохнулось от вспыхнувшей ярости. Но на плечи легли теплые ладони Каруна, заставляя эмоции схлынуть, отступив за четкий край холодного безразличия. Ощущение было такое, будто меня отбросили на тот момент, когда я только осознала свою бесчувственность.

— Зачем? — простонала я, роняя голову в раскрытые ладони.

— Так будет легче, — спокойно отозвался алхимик.

Он осторожно взял меня за запястье и потянул.

— Пойдем, — позвал он.

Я послушно поднялась и последовала за ним. Мы вернулись в комнату, где я тут же подхватив сумку, скрылась за ширмой. Не стоит искушать судьбу, здраво решила я. В сумке нашлись брюки и теплый свитер, который я натянула поверх белья. Одевшись, осторожно выглянула из-за ширмы, но Каруна уже и след простыл.

Зря он, конечно, это сделал, потому что сидеть в четырех стенах я не собиралась. Хотелось выйти на улицу и как следует проветрить мозги, пока они окончательно не отказались работать. Я подобрала лежащую на кровати куртку, и вышла из комнаты. Стесняться было некого, да и не за чем, я совершенно свободно разгуливала по коридорам, пока не вышла на то место, где первый раз увидела Оли со свитой. Свежий и чуточку морозный воздух обжег лицо и облачком пара вырвался изо рта. Сунув руки в карманы, я пошла к виднеющемуся чуть вдалеке подвесному мосту.

Туман был уже не таким густым и непроницаемым, как вчера, видимо вихрь действительно постоянно движется. Но, дойдя до пропасти, я заметила плотные клубы тумана, который опустился на самое дно, поглотив даже звуки бурной речки внизу. На мост я ступила со всей возможной предосторожностью, и хотя страха не было, всегда оставался почти суеверный ужас городского жителя, для которого опорой служили более надежные материалы.

Доски легко пружинили под ногами, ветер трепал волосы, норовя бросить их в лицо, губы моментально обветрились и сразу стали похожи на сухую бумагу. Если бы меня сейчас кто-нибудь спросил, какого черта я поперлась в лес, которой начинался сразу за пропастью, мне бы пришлось неопределенно развести руками. Мол, чего не знаю, того не ведаю.

Зато на опушке нашлось очень удобное поваленное дерево, на которое я забралась, сев спиной к лесу и наконец-то смогла рассмотреть школу алхимии, которая до сих пор пряталась за плотной занавесью тумана. Два основных корпуса, чуть возвышающаяся над ними башенка, огромный двор перед зданиями, чуть сбоку виднелись хозяйственные постройки.

Странно, что я до сих пор столкнулась только с несколькими младшими ребятами, неужели школа не пользуется популярностью? Надо будет Каруна поспрашивать, а еще про Курам-Илор. Интересно же, как живут норды. Своими глазами увидеть, как работает система матриархата, понять каково это когда мужчина относится к женщине, как к чему-то особенному. Мечты, мечты...

Я оперлась руками на ствол дерева, и закинула голову вверх, рассматривая медленно плывущие облака, лениво отметив, что солнышко так и не выглянуло. Позади меня шумел лес. Но как-то подозрительно шумел, будто собирался зарычать.

Да нет же, — пронеслось в голове, — там на самом деле кто-то рычит.

От такой мысли я чуть не свалилась с дерева, но вовремя ухватилась за торчащий сучок. Тут же о себе напомнила порезанная рука, только сейчас было малость не до нее. Спрыгнув на землю, я обернулась в сторону леса и...не увидела ничего кроме самого леса.

— Что за?! — выругалась я, все еще слыша рычание.

Жаль только невидимый хищник не спешил появляться, а потом я увидела серую усатую морду с прижатыми к голове аккуратными ушками.

"Что здесь делает рекстор? И почему он на меня рычит?"

— Кис-кис-кис, — позвала его я, как будто это был заблудившийся котенок.

А кто сказал, что мне страшно? Совсем даже нет, да и Вослав рассказывал о миролюбивом характере Рексов, вот и проверим.

Обойдя поваленное дерево, я стала медленно приближаться к затаившемуся зверю. Тот в свою очередь насторожил уши, и протяжно мяукнул, ну точь в точь, как кот. По мере приближения мне все больше казалось что этого зверя я видела. Неожиданная догадка мелькнула в голове...

— Дикий? — вновь позвала я, наблюдая как медленно меняется выражение морды Рекса, как пропадает настороженность и страх в желтых глазах, и низкий утробный рык переходит в басовитое мурчанье, — Дикий, — уже с толикой нежности, на которую способен сейчас мой голос произнесла я, с удовлетворением смотря, как он выбирается из кустов.

Я пошла ему на встречу, а, приблизившись, зарылась руками в густой, чуточку влажный, пахнущий мускусом мех. Теплый шершавый язык щекотнул щеку и ухо, холодный нос уткнулся в плечо. Зверь мелко дрожал, он был явно напуган, но вот чем? Это так и осталось загадкой, а я немного постояв с Диким в обнимку, пошла обратно в сторону школы, зверь послушно потопал за мной.

Придерживая Дикого за холку, мы прошли подвесной мост. Сквозь легкую дымку тумана, который стал вновь подниматься из пропасти, показалось здание школы. А на крыльце, точнее на широких ступенях ведущих к входу, спрятанному за колоннами, в самой непринужденной позе сидел Карун, которому, как мне показалось, для полноты образа раздолбая не хватало травинки в зубах.

Алхимик заинтересованно, и несколько пренебрежительно поглядывал на флегматично бредущего зверя, будто появление меня в компании рекстора — это норма. Но вот не сходящая с его лица улыбка навевала далеко не радужные подозрения.

— Что-то не так? — дипломатично спросила я.

— Да нет. Только ты когда в следующий раз соберешься добровольно расстаться с жизнью, хоть записку напиши, — кажется, мои глаза сейчас могли смело претендовать на легендарные пятаки.

— Не поняла?

Карун гаденько так захихикал, что мне захотелось придушить его, вот прямо сейчас. Все внутри так отчаянно напряглось, что мне стоило огромных трудов взять себя в руки. Стоп! И порычать тоже мне захотелось?

Я повернула голову в сторону Рекса, уже понимая, чьи эмоции я только что усмирила. Вот после такого сюрприза мне впервые за время своих приключений захотелось напиться. Хорошо так напиться, когда в голове туман похлеще того, что плещется в пропасти.

А Карун тем временем что-то говорил.

— Что? — переспросила я.

— Говорю балда ты! Тебе тут не королевское лесничество, тут и съесть могут, — послушно повторил он, отслеживая мое ошеломленное выражение лица.

— Там тоже не побрезгуют, — отрезала я, и подошла к алхимику с совершенно сумасшедшим намереньем.

Присев рядом с ним, я с некоторым изумлением, пронаблюдала, как Дикий с большим удовольствием улегся у моих ног, положив свою наглую морду мне на колени. Алхимик насторожился, явно оставшись недовольным из-за вторжения в свое личное пространство, но промолчал.

— Ну? Заинтриговала! Чего хочешь?

— У меня что? Все на лице написано? — чуточку обиженно спросила я.

— Послушай, королям вообще-то положено читать по лицам!

— А-аааа, — кисло протянула я, но любопытство победило желание ответить — "Да, Ваше величество!" — Карун, вот что ты сейчас чувствуешь?

Он покосился на меня, наверняка уже мысленно прикидывая, куда бы меня сплавить и я решила зайти с другой стороны.

— Нет, не говори, я сама тебе попробую сказать. Дай руку! — потребовала я.

— Вот это сейчас все к чему было? — недовольно заявил он.

— Ну, Карун! — и вместо того чтобы ждать его высочайшего дозволения, взяла за запястье.

Сначала я не почувствовала ничего кроме тепла кожи, а потом... Это были совсем не такие ощущения, как при нечаянном контакте с Диким, их бы я ни за что на свете не приняла за свои.

Чуждые, но вместе с тем очень яркие, похожие на вспышки фотоаппарата. Вот: раздражение, ярость, и отдаленное недоумение и где-то уж совсем на задворках восприятия радость. Но все настолько ослепляющее, что я на секунду оглохла, пальцы сами собой разжались, а наваждение тут же схлынуло.

— Лиля! — меня кто-то тряс за плечи, а я все никак не могла отойти от совершенно сумасшедших ощущений.

— Бедлам, — пробормотала я, тряся головой.

— Ну хватит уже!

— Карун, перестань, не тряси меня больше, — и голос какой-то слабый, — плохо мне.

— Что произошло?

— О! Почувствовала твое раздражение, ярость, не любишь ты меня! — разглагольствовала я, ощущая под спиной приятную прохладу камня, — так, терпишь. А все потому, что до сих пор мыслишь как король, а не как простой учитель. У-уууууууу, чтоб я еще раз до вас нордов дотронулась, — от такой мысли снова противно замутило, — поделом мне!

— Ты лежи-лежи, — как-то уж чересчур заботливо затараторил алхимик, но желания открыть глаза все равно не возникло.

На лоб легла прохладная ладонь в сравнении, с которой собственная кожа показалась кипятком.

— У меня жар, да? Что у тебя в голове за бедлам? Разве нормальный человек может такое испытывать? — продолжала бурчать я.

— Ты можешь помолчать! — неожиданно резко вклинился в мой монолог алхимик.

— Могу, — на секунду задумавшись, ответила я и замолчала, постепенно впадая в легкий транс, в котором не было места ни мыслям, ни эмоциям, абсолютный космос.

Надолго меня не хватило. Стало холодно, а в спину упирались какие-то мелкие камушки. Я недовольно открыла глаза, отметив, что умирать уже не хочется, а своеобразное похмелье отступило. Зато появилось желание прибить одного не шибко умного алхимика, который взял, да и оставил меня валяться на ступенях, а сам ушел куда-то, уведя с собой Дикого. Ну да ладно...

Встала, отряхнулась, заметив стайку ребятни, прячущихся за дальней колонной. Поняв, что обнаружены, пацанята дружно зашумели, а у меня появилось желание, гаркнуть привычное для каждого учителя: — "Класс, тихо!". Сдержалась, решительным шагом устремившись в помещение школы. Найти бы сейчас этого экспериментатора и допросить, как следует, на предмет принципиальных отличий людей и Нордов. Уж больно неправильно все то, что я увидела. Понятно, конечно, что не только во внешности отличие, как видов, то чтоб так! Интересно... К тому же заняться все равно совершенно нечем.

Тут я затормозила, с опозданием подумав, что стоило расспросить тех мальчишек, где может находиться их директор. Ну да ладно, — махнула рукой, здраво рассудив, что если залезу, куда мне определенно нельзя, то его величество явится сам. Часом позже я поняла что, либо таких мест нет, либо Карун надеется на мою безвременную кончину, по дурости. А еще через полчаса я осознала, что все-таки заблудилась.

Коридоры тут были на редкость однообразные, серые, безликие, без обозначений. Ходить кругами надоело, а именно это я делала последнее время, поэтому просто села на пол и задумалась о своей невинно загубленной душе. Впрочем, сама я так, пожалуй, не считала. Наверное, все, что на меня свалилась, это некая расплата, за те года, что я прожила в созданной вокруг себя твердой скорлупе, когда любая неприятность воспринималась...нет, просто не воспринималась. Как там говорилось? За содеянное, да воздастся? Не, не помню...

— А что вы тут делаете? — испуганно пропищал кто-то.

Я закрутила головой, но никого не увидела, даже огорчилась. Вот уже галлюцинации начались, чудно!

— Как что? — удивленно ответила я, обращаясь к стене напротив, — пытаюсь найти смысл жизни.

— Так вы не там ищите! — осчастливил мой личный глюк.

— Да-ааааа? А где же мне его искать? — я подозрительно покосилась на поворот коридора, из-за которого доносился радостный голос.

— Так сейчас все в столовой, ужинают! — из-за поворота высунулась знакомая мордашка.

— А ты кажется Тишь? — мальчишка закивал и появился полностью.

— Ага! Меня за вами учитель послал, — бесхитростно ответил он, но вот улыбка, блуждающая по нехарактерному для этих мест веснушчатому лицу, говорила совсем о другом.

Я поднялась с пола.

— Ну веди, — и мы пошли по тому самому кругу, который я прошла, наверное, не меньше десятка раз. Только вот этой дверки я ни разу не приметила. А за ней-то и скрывалась пресловутая столовая.

— У вас сейчас каникулы? — тихо спросила я своего проводника, обозревая всего лишь десяток учеников самых разных возрастов.

— А как вы догадались? — и глаза у него зеленые, совсем не в тему подметила я.

— Так маловато вас для школы.

Тут и сам его нахальное величество выплыл с подносом в руках, а у меня вдруг появилось желание врезать ему как следует, чтобы впредь не поступал так подло. Жалко при таком скоплении народа, да еще и его учеников, мне как бывшему учителю совесть не позволит устроить скандал с применением силы. Тут Карун заметил скромно топчущуюся меня, поставил поднос на ближайший стол и поманил меня пальцем.

Ха! — фыркнула я, складывая руки на груди, и послала ему очень красноречивый взгляд. Подействовало, нет, клянусь, подействовало! Мужчина вздохнул и направился ко мне. Подойдя, осторожно расцепил руки и взял за руку, чуть выше локтя. Ну, как маленькую честное слово!

— Лиля, это уже ребячество какое-то! — выговаривал он, пока мы шли к столу, — только оставил на минутку, а ты уже опять куда-то убежала. Подождать не могла пока я твоего рекстора устраивал на ночлег?

— Ээээ... — растерянно ответила я, но тут же взяла себя в руки, — а обязательно меня там было бросать?

Карун картинно закатил глаза, и, пожалуй, я с ним согласилась.

— Так ты меня искал?

— Искал, но это совершенно бесполезно, — Карун опустился на лавку, и я последовала его примеру, с любопытством поглядывая на содержимое его подноса.

— Почему? — между делом спросила я, протягивая руки к тарелке с чем-то ужасно аппетитно пахнущим.

— А, — отмахнулся алхимик, — ты не ощущаешься в пространстве как живое существо.

Отличная новость в свете нынешних событий.

— Прекрасно... — и принялась за еду.

Алхимик на мое мрачное замечание промолчал, также переключив внимание на еду. Что же это получается... Своих эмоций не имею, но получила возможность ощущать чужие, плюс чувствую когда, предположительно, Феникс находится где-то поблизости. Теперь еще и нет меня как бы...

— Чего задумалась?

— Да так. Предаюсь унынию, — невесело ответила я.

— Почему?

А хороший вопрос.

— Как бы тебе лучше объяснить, — я закусила губу, но не от того, что задумалась, просто слезы на глаза навернулись, — у меня ведь ни дома, ни семьи, ни поддержки, одни сплошные обязанности. И ведь непонятно кому и чего должна, и за что жизни лишусь. Обидно. Обычно ведь как в сказке? Найдешь то-то, получишь за это полцарства и принцессу в придачу. Мне конечно ни то, ни другое даром не нужно, только все равно погано!

Что ваше величество, нечего вам в ответ сказать? Ясное дело... А как бы им всем хорошо было пришел феникс (читай козел отпущения) навел порядок, исполнил пророчество, улучшил демографию, да что угодно! Так ему же положено, он же Феникс!

— Ох! Знаешь, если выберусь из этой переделки, осяду где-нибудь в глуши, буду детвору рисовать учить и чтоб никаких злодеев, мессий и прочей фигни!

Но Карун посмотрел на меня уж больно странно.

— Ты тоже не веришь, что у нас что-нибудь получится? Печально.

— Да нет, я о другом, — я бросила на него заинтересованный взгляд из-под опущенных ресниц.

Почему-то интересоваться, о чем подумал алхимик, мне не захотелось. Мало мне, что ли того, что знаю? Вот!

— Когда выходим? — поинтересовалась я, уводя разговор в другое русло.

— Завтра утром.

— Это хорошо, а то сидеть и ждать как-то жутко, — созналась я.

Карун снова промолчал, но говорила я сейчас, скорее, для себя. Вроде как скажешь мысль вслух, и легче становится. Увы, не мой случай. Снова нахлынула тоска, и мысли о чем-нибудь алкогольном вновь заполнили голову.

И конечно я толком не поела, аппетит пропал. После ужина Карун проводил меня в спальню, попросив меня никуда не уходить. Мне и не хотелось. Не раздеваясь, завалилась на постель, уткнувшись лицом в подушку. И такая на меня навалилась тяжелая дрема, что я не удержалась, проваливаясь в сон.

Видимо во сне я плакала, потому что, проснувшись, ощутила влажную ткань наволочки, глаза отекли, а щеки стянуло от соли. Голова раскалывалась, хотелось пить. Такое ощущение, что я все-таки осуществила свои вчерашние мечты о выпивке. В районе висков шевелящейся гадюкой свернулась боль. Я сползла с кровати, с тоской посмотрела на окно, за которым бархатно разливалась ночь. Прошлепав босыми ногами обратно к кровати, натянула носки и сапоги, подхватила куртку, отправившись в ванную комнату, о расположении которой постаралась запомнить.

Умывание хоть и несколько смыло с меня остатки ночных кошмаров, но не избавило от головной боли. Идти обратно в спальню совершенно не было желания. Подышать свежим воздухом вот что мне сейчас нужно.

Уже опустившись на ставшую почти родной ступеньку, я скорее поняла, чем ощутила, что нахожусь далеко не в одиночестве.

— И вам доброй ночи, — обратилась я к темноте, тень у дальней колонны недовольно дрогнула.

— Почему ты, не спишь? — прошелестел голос, отчего мне захотелось сделать сразу несколько вещей явно противоречащих друг другу.

— А что Вы, Ваше императорское Величество, словно вор таитесь? — сердце в груди испуганно стучало, громыхая наперегонки с болью в висках. — Или ваша совесть, наконец, проснулась, поэтому вы решили навести визит ночью? Чего времени даром пропадать?

Он вышел из тени, такой весь мужественный и желанный, что вновь захотелось его убить, вот так бесхитростно взять и придушить. Я даже подскочить успела, а теперь наблюдала, как он медленно вальяжно движется ко мне.

Налетевший порыв ветра качнул зажженный светильник, но до яркого язычка огня так и не добрался. Переведя взгляд на застывшего в паре метров от меня Мейждина, я недовольно хмыкнула.

— Меня заставил совет, — устало произнес он, опускаясь на ступени.

— Императора? Заставил? Знаешь, у меня это как-то не укладывается в голове, — зло выплюнула я.

— Я тоже думал, что смогу все преодолеть, но у совета оказалась слишком сильная поддержка в лице храмовников.

— Бессмысленный разговор, — тихо прошептала я, — мне все равно. Уходи.

— Я надеялся, ты поймешь.

— Я не поняла, — зло, отчаянно.

— Очень жаль!

Во мне поднялась злость. Да что он понимает?!

— Жаль?! Тебе жаль? Какого черта Джи? Ты выставил меня, не объяснив, в чем причина. А ведь это вам нужен был Феникс! Там у меня был дом, друзья, работа. Я никого ни о чем не просила! Что же я получила взамен? — я сжимала и разжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, — быть может, я поняла найдись у тебя хоть свободная минутка, которую Ваше Величество соизволил бы потратить на объяснения.

Он не стал оправдываться, просто кивнул.

— Прощай, Джи, — я развернулась, чтобы уйти, но остановилась как вкопанная, у входа прислонившись плечом к стене стоял Карун, — спокойной ночи, — это уже алхимику, протискиваясь мимо него.

— Не торопись, — тихо, но настойчиво произнес он.

Я замерла в нерешительности, но все же вышла обратно. Злорадно потирая руки, от предвкушения еще одного содержательного разговора.

— Не ожидал, — сказал Карун, обращаясь к хмурому Мейждину, — сам догадался, где искать, или сестра подсказала?

Понеслось, — тоскливо подумала я, зябко передернув плечами.

— Это не сложно, учитывая то, что для изменения точки в пространстве нужна эмоциональная привязка к какому-либо месту, — холодно отозвался Мейджин, проигнорировав выпад алхимика.

— Верно, — алхимик задумчиво потер подбородок и выдал, — слушай, вали-ка ты отсюда, — и так мило и вовсе не агрессивно он это сказал, что стало почти обидно.

— Один вопрос, — спокойно, даже несколько отстраненно сказал Мейджин сверкая на меня глазами.

— Да?

— Что ты будешь делать с синей кошкой? — Мейджин внимательно следил за выражением лица Каруна.

Мои брови поползли вверх, что это еще за ребусы такие! Я тоже посмотрела на алхимика. Он улыбался. Хорошо так улыбался, душевно, так что тоже хотелось уподобиться чеширскому коту. А чего это он собственно?

— Ничего! — с достоинством ответствовал Карун, — ты слишком буквально воспринимаешь знаки, оттого все твои беды.

— Тогда желаю удачи, — Мейджин сделал паузу, выразительно посмотрев на меня, так что я почувствовала жжение внизу живота, — вам обоим! — и пропал.

Ни тебе красочных порталов, ни дыма, даже искр.

— Что это было?

— Чего по ночам одна шляешься? — тут же взвился алхимик, подхватывая меня за руку.

— А знаешь как одиноко в большой холодной постели, — съязвила я, покорно плетясь за целеустремленно шагающим мужчиной. Только после моих слов он резко затормозил, сгреб меня на руки, и с залихватским "оп-па!" перекинул меня как мешок с картошкой на плечо.

— Ну ты сама напросилась! — с издевкой в голосе сказал он.

— Ты, что задумал? Чертов норд! — шепотом завопила я, усиленно мотая головой, а когда поняла, что меня несут в спальню, обиженно засопела.

— Исполняю ваше желание, моя леди! — с этими словами он бросил меня на кровать.

Быстро разобравшись, где ноги и руки, я с ужасом посмотрела, как алхимик расстегивает пряжку на ремне.

— С ума сошел?! — пискнула я, отползая к стенке.

— Отчего же, — философски заметил он, а в его глазах засверкала едва сдерживаемая ярость, — я же просил... — процедил алхимик.

— Довела... — в раз осипшим голосом произнесла я, а на пол полетела темная рубашка.

Ремень с шелестом сложился в руках у Каруна, недвусмысленно намекая на то чем бы мы занялись в самое ближейшее время.

— Я тебя просил не выходить из комнаты? — громко спросил он, а его серебристые брови сошлись на переносице.

Я кивнула, судорожно ища выход из сложившейся ситуации, только вот мучившая после сна головная боль никак не давала сосредоточиться, усиливаясь с каждой секундой.

— Так какого... ты поперлась на улицу?! — он сел на кровать и потянулся ко мне.

От испуга я даже забыла о словах оправдания, сжавшись в комочек. Руки у него оказались неожиданно ледяными, будто гнев, душивший его, не разгонял кровь, а напротив заставлял стыть. Резким движением он подтянул меня к себе, встряхивая, словно нашкодившего котенка. На лицо упала густая челка, скрыв плещущийся в глазах страх, но не избавив вовсе от разгневанного мужчины.

— Карун, — просипела я, — ну прости...

Если бы я раньше знала, что нужно только попросить прощения...

Он легко усадил меня рядом с собой, уперевшись локтями в колени и уронил голову в раскрытые ладони. Длинная грива волос тут же хлынула вниз, блестящим пологом скрывая выражение лица алхимика. А я не знала, что мне нужно сказать, чтобы как-то сгладить сложившуюся ситуацию.

И, черт возьми! Я чувствовала себя виноватой.

— Ну, я же не знала, что он там будет...а у меня голова раскалывалась... дай думаю, свежим воздухом подышу...

— Что? — недоуменно спросил Карун, поднимая голову.

Глаза у него были воспаленные, уставшие, будто он совсем не отдыхал.

— Голова говорю, болит, — растерянно подтвердила я, касаясь кончиками пальцев виска.

Его широкая ладонь неожиданно накрыла мой лоб, а прикосновение заставило гадюку боль слегка притихнуть.

— У тебя магическое истощение, — полувопросительно сказал он.

— Какое на хер истощение, во мне нет ни капли магии! — взорвалась я, стряхивая его руку и вскакивая.

— Я не знаю, — сквозь зубы процедил Карун, хмуро глядя на меня исподлобья, — но могу предположить, что Феникс сейчас слегка не в форме, — и задумчиво продолжил, — а это наводит на определенные размышления...

Следующие полчаса пролетели перед глазами, время свернулось в тугую петлю, размазалось на отдельные яркие кадры. Карун нещадно гонят меня по всему корпусу, заставляя собирать какие-то вещи. Здесь одеяла, там котелок и нож, а там у Тиша забери порошки, залезь на чердак, там должно быть еще одно седло для Дикого. Под конец я так закружилась, что напрочь забыла о боли, и если бы кто-нибудь в данный момент задал мне самый простой вопрос — то смело мог получить по шее.

Уж не знаю, что переклинило в просветленном мозгу нашего великого и ужасного, но отбывали мы ночью, в жуткой спешке. Несмотря на мои страстные уверения в безумной любви к сумасшедшим скачкам (смотреть, конечно, дома по телеку!), я, под страхом быть выпоротой, отказалась ехать самостоятельно.

Эта ночь, как оказалось потом, еще не раз будет мне сниться по ночам. Нет, наверное, это было бы невероятным приключением, если б не ежеминутная опасность в виде хлестких ветвей и постоянно шипящего на меня алхимика. А я честно старалась не сильно сжимать руки на его талии и сдерживать испуганный визиг. К счастью, к обоюдному счастью, вскоре мы выехали на вполне сносную дорогу, да и светать начало. А уж когда очертания окрестностей четко обрисовали робкие лучи солнца Карун торжественно ссадил меня с его транспортного средства прямо посреди дороге и заявил:

— Если хочешь жить, учась ездить верхом сама! Хватит с меня твоих вокальных экзерсисов! — и с этими словами отбыл куда-то в рассветную дымку.

— Почему мне по жизни попадаются одни засранцы? — прочувственно спросила я у наматывающего вокруг меня круги Дикого, — бога ради не мельтеши!

Мне удалось поймать его за повод, чем я привлекла его внимание. Дикий что-то курлыкнул и ткнулся в шею мокрым носом. Я не без суеверного трепета посмотрела в его желтые глаза.

— Послушай, — "ох, как же глупо я выгляжу!" — давай жить дружно! Я тебя не буду пинать каблуками по бокам и бестолково дергать повод, все равно этого не умею, а ты...ты послушно следуешь за симпатичной кошечкой того белобрысого двуногого. Идет?

Естественно он ничего не ответил, просто не умел, но смешно склоненная на бок косматая башка давала надежду на наше плодотворное сотрудничество.

Оказавшись в седле, я долго соображала, как мне не нарушая собственного обещания, стронуть с места, эту мощную махину. Как, оказалось, спустя минуту, зверь всего лишь давал мне время освоиться, а потом взял с места довольно приличный старт. Покачнувшись назад, я покрепче вцепилась в седло, в одной руке на всякий случай сжала повод, и пониже пригнулась к пушистой шее, которая первое время мелко подрагивала, как мне показалось, зверь смеялся над своей удачной шуткой.

Минут так через двадцать, когда я успела приноровиться к размашистому бегу Дикого (все же это не лошадь!), увидела своего мучителя. Поравнявшись с его рекстором, я послала мужчине ослепительную улыбку, мимоходом отметила его задумчивое лицо. Жутко хотелось съязвить на тему "Как он обломался", но я честно подавила в себе столь неблагородный порыв, выдавив из себя:

— Доволен?

— Не так чтобы очень, — скривившись, ответил он, — я надеялся, что больше тебя не увижу.

— Зато честно, — пробормотала себе под нос.

А потом он заставил свою очаровательную кошечку перейти на более быстрый темп, видимо боялся, что я заболтаю его до смерти, или найду интересную для меня тему разговора, которая придется не по вкусу ему самому. Что не говори, а любовь у нас взаимная!

Остановились мы на привал только тогда, когда я уже решала объявить капитуляцию и на коленях умолять злобного норда прекратить пытку седлом. Едва мои ноги коснулись твердой поверхности, я не удержалась, шлепнувшись там, где стояла. Все тело затекло, поясница ощущалась цельным куском бетона, про ноги вообще молчу.

— И чего так гнать нужно было? — простонала я, глядя, как Карун бодро расседлывает рекстора.

— Нужно! — не отрываясь от своего занятия, заявил противный алхимик, — ты бы тоже дала своему скакуну отдохнуть.

Сил огрызаться не было, я неловко поднялась. Дикий подошел сам и покорно дал себя помучить, потому что расстегнуть затянутую подпругу дрожащими от напряжения пальцами не так уж легко. Но вот седло лежало на траве, довольный Дикий ускакал в лес, а я бессмысленно рассматриваю плывущие облака, сидя на влажной от пота попоне. Карун суетился вокруг собранного костра, сооружая конструкцию под котелок, а мне лень было даже пошевелиться.

— Устала? — лениво поинтересовался он, наверное, из вежливости.

— Упырь, ты, — вяло откликнулась я, не сводя взгляда с облачка, которое заслонило тусклое осеннее солнце.

— Бывает, — философски отозвался он, нисколько не обидевшись на мои слова.

— Слушай, а чем норды отличаются от людей? — как бы между делом спросила я.

— Живут дольше, болеют реже...

— Имеют скверный характер, — подхватила я.

— Не без того. А зачем тебе? — настороженно.

— Интересно.

— Здесь на Деми-Фо мировой питомник, много кого можно увидеть...

— А...

— Если знать где смотреть! — ухмыляясь, остудил меня Карун.

— Так что там с вами не так? — вернула я его к поднятой теме.

— Все с нами в порядке. А отличиями в физиологическом плане тоже интересуешься? — он нахально прищурился, видимо думал смутить.

— Интересуюсь! Только не вижу я этих гм...отличий, — меня все эта ситуация страшно веселила, очень хотелось отыграться за пережитый этой ночью шок.

— Магия у нас другая, способности врожденные у каждого свои, больше конечно воинов. Еще лекари, провидцы, мастера иллюзий, обмана, много всего.

Хорошо он рассказывает, интересно, а главное все понятно.

— А женщины?

— В смысле?

— Ну женщины, они, чем занимаются?

— А кто чем хочет, больная тема, знаешь ли, — туманно объяснил он.

Это ничего я терпеливая, спрошу у Оли при случае, а то братца-то не особо растормошишь, вон, как подозрительно смотрит, того и гляди подлянку, какую подкинет. И я еще раз напомнила себе, что я терпеливая.

Стянув с ног сапоги, я с удовольствием придвинулась к весело потрескивающему костру. Все-таки уже очень холодно, а ветер, если стоять на открытом пространстве, пробирает до самых костей.

— А зимы здесь холодные?

Карун отчего-то задумался, будто я собиралась под невинным предлогом выпытать военную тайну.

— У гор да, ближе к реке не очень, но снега бывает много, поэтому люди неохотно заселяют отдаленные от городов места, поэтому до самого Фрихта мы не встретим ни одной деревеньки, — ответил он, помешивая что-то аппетитно булькающее.

Я даже умилилась, насколько по-домашнему выглядел готовящий еду мужчина.

— Странные здесь люди.

— Точно, — поддакнул он, будто удивился моему высказыванию.

— У нас все по-другому, люди стараются отвоевать у природы все что приглянется: леса, реки, даже пустыни, — "укол ностальгии что ли?".

— А что у вас еще не так? — с любопытством подхватил алхимик.

Сейчас он сидел на корточках у костра и сосредоточенно заплетал волосы в косу, но пряди то и дело норовили выскользнуть из-под пальцев.

— Помочь? — не выдержала я, когда он в очередной раз выпустил плетение.

Наверное, если бы они так не досаждали ему, никогда бы не подпустил меня к своей царственной особе.

— У нас много чего не так, — начала я, собирая тяжелые пряди в руки, — магии нет, как впрочем, и других видов, только люди. Прогресс и технология правит миром, люди играют в политику, ведут вялотекущие войны, ничего чтобы радовало.

Коса получалась тугой, красивой, а главное длинной. Прежде чем завязать ее протянутым мне шнурком, полюбовалась на дело рук своих, пару раз вздохнув с явной завистью.

— Действительно по-другому, — резюмировал Карун, вопрос он видимо задал из вежливости, или чтобы отвлечь меня от его народа. Ну да я не в обиде.

— Слушай, а чего ты так спешно покинули школу? Времени еще... — я задрала рукав, всматриваясь в черные прожилки на фоне матового металла, — завались.

Но алхимик не разделял моего оптимистического настроения. Окинул меня пронзительным взглядом, отчего захотелось придвинуться к костру поближе, возвел глаза к небу, словно вопрошая — за что ему досталось настолько безалаберное создание. Да уж, какая есть!

— Для тупых объясняю популярно, — зло прошипел он, — Феникс твой вчера потратил всю свою силу, отчего у тебя разболелась голова. Вывод, какой?!

Нет, ну чисто на допросе! — возмутилась я.

— Не знаю! — огрызнулась я, — может она... ой!

— Вот тебе и ой! — передразнил Карун.

— Что же ей Дахуна приказал? — почему-то в голову лезли самые мрачные мысли.

— Неправильно ставишь вопрос. Что она сделал по его приказу, если даже до тебя докались отголоски! Вспомни то ощущение когда силы в тебе столько, что кажется, пьяна ей.

И я вспомнила, стало тоскливо. Перед глазами мелькнули смеющиеся зеленые глаза, на губах появился вкус тех беззаботных дней и выражение лица Джи, когда я впервые смогла использовать силу. Не хочу я думать об этом.

— Да с таким запасом можно город спалить! — и тут же пожалела, что сказала это вслух.

После этих слов разговор сошел на нет. Мы ели в полной тишине, пока на поляне не появились два довольных рекстора. Дикий, вальяжно развалился у меня за спиной, сразу стало теплее, но Карун торопился, и послеобеденного отдыха не получилось.

Седло я забросила только со второго раза, поскольку непреклонный алхимик согласился помочь только с подпругой. Ну, хоть на том спасибо!

Две сумки поперек седла, сзади привязано туго смотанное одеяло, под лапами Дикого быстро замелькала земля. Ландшафт изменился так стремительно, что когда я пыталась ухватить взглядом хоть немного проносящихся пейзажей, начинало немилосердно мутить. Я старалась смотреть вперед, глядя на бегущего чуть впереди рекстора Каруна, или вовсе закрывала глаза, полагаясь на совесть Дикого. Километры дорог ложились мягким бегом, а местами размашистыми прыжками наших клыкастых скакунов, ветер вымораживал слезы, катящиеся по лицу, руки без перчаток задубели и обветрились. К тому времени как начало темнеть, я была готова самовольно выпустить из одеревеневших пальцев повод и скрюченной сосулькой свалиться на подмерзшую дорогу. Но вот рекс алхимика бодро впрыгнул в кустарник, растущий вдоль дороги, а за ним оказалась крошечная полянка.

Зря я последние несколько километров думала, что свалюсь от усталости, потому что пальцы, вцепившиеся в седло приморозило намертво. И минут двадцать Карун прыгал вокруг Дикого, как шаман на обряде. Чего он только не предпринимал: дышал на мои руки, пытался расцепить пальцы, даже нажал на какие-то точки на мне, но толка было ноль. Я вяло наблюдала за его попытками, стараясь вести себя как можно незаметней, потому что Карун находился в опасной для здоровья точке кипения. Вот только моего терпения явно не хватило.

— А почему ты не применишь магию?

За что удостоилась такого красноречивого взгляда, поняв — отдавила больную мозоль.

— Мне нельзя применять магию на территории Оши! — рявкнул он, и рывкам отодрал меня от седла.

Вот так номер! Я даже не сразу ощутила весьма болезненное покалывание в отмороженных конечностях, настолько меня поразило это известие. О чем я не преминула возмутиться.

— Это еще почему?!

— Видишь ли, детка, я ведь своего рода политический преступник, здесь мне предоставили убежище, — пока он рассказывал, я энергично разминала затекшие ноги и спину, — а когда зашел вопрос об открытии школы, мне поставили условие и прописали его в договоре. Конечно, одного они не учли, школа-то находится в зоне вихря.

— Здесь вихря нет.

— Вот именно!

На этом экскурс в историю и прошлое одного царственного норда закончился. И я вернулась в суровую действительность, которая требовала от нас своего участия. Не отходя от лагеря сильно далеко, я собирала хворост для разведения костра, а поскольку нам предстояло провести ночь в осеннем лесу, то его требовалось очень много.

После очередного захода Карун скомандовал отбой, и я деревянно опустилась на снятое седло. Рексторы первое время кружили вокруг меня, пока я собирала хворост, но когда им надоело, отправились искать себе ужин. Алхимик изредка поглядывал на мою несчастную физиономию, не забывая обреченно вздыхать. На психику давит, но главного он не понимает — в таком замученном состоянии мне его ужимки, что слону дробина.

Если бы было можно, то я давно сидела в куче розовых углей, но поскольку огнеупорность для меня в прошлом, довольствовалась теплом совсем близкого костра, поворачиваясь к пламени то одним, то другим боком.

— Ты бы в одеяло завернулась, — ехидно заметил Карун, видя мои попытки отогреться, а я хлопнула себя по лбу.

— Раньше сказать нельзя было?

Он покачал головой. Конечно, ему-то что, вон даже куртка на распашку и ничего не мерзнет.

— Ты так забавно себя ведешь, что я не смог отказать в удовольствие, наблюдая за тобой.

— Гад, — беззлобно отозвалась я, мысленно припоминая, как совсем недавно он еще забавней скакал вокруг моей особы. Бальзам на душу...

Честно говоря, я и не представляла, как мы заночуем. Земля холодная, местами уже промерзлая, так недолго подхватить воспаление всего на свете. Но оказалось, что я не учла одной детали, это тех веток, которые Карун заставил меня обдирать с деревьев после довольно сытного ужина и собственно наших верных скакунов, которые сами по себе оказались великолепными обогревателями. Уложив ветки, ну прямо наша ель, мы накрыли их одеялом.

Собственно у меня мелькала мысль, что вместе спать теплее, но с алхимиком у нас складывались весьма натянутые отношения, хоть он старался сгладить свое пренебрежительное отношение. А когда я недоуменно взирала на наше ложе, надо заметить довольно тесное, поняла весь курьез ситуации. Он против, я против, но мы оба понимаем, что по-другому никак.

Спать, как ни странно не хотелось, поэтому я сидела у костра, завернувшись в очень теплое одеяло, изредка высовывая руку, чтобы в очередной раз подбросить сухой сучок. Карун что-то мурлыкал себе под нос, сначала ненавязчивый звук казался приятным, но постепенно вызвал раздражение и как следствие вспышку недовольства.

— Карун!

— Да? — эдак задумчиво, будто я выдернула его из приятных воспоминаний.

— Почему ты бросил свой народ? — вариант из вторых рук я знала, хотелось услышать от первого лица.

— Ха! Бросил?! Это еще мягко сказано! — с какой-то показной бравадой выпалил он, и я увидела в его глазах такую нереальную злость, что пожалела о сказанном, — в свое время я многое сделал для процветания Курам-Илора, но мои эксперименты, они не всегда были безопасны. А тот последний...он уничтожил половину совета, в которых на то время входили пять матерей. За это меня, не разбираясь, отправили бы к праотцам.

Он замолчал, но мне не давала спокойствия одна существенная деталь.

— Так почему тебя простила Оли?

— Моя сестрица, как ты заметила, та еще штучка. У нее прямо-таки нюх на истории с душком, а у моей истории был не душок — качественная подстроенная вонь. Если без возвышенной патетики, то меня подставили. Когда же во всем этом разобрались и нашли виновных, я уже имел школу и постоянный поток учеников.

— А как же власть?

— Власть? — зачарованно повторил он, не сводя глаз с огня, — она не была нужна мне тогда, а уж после... Здесь я могу творить без ущерба, не спрашивая разрешения, полагаясь на самого себя, что, несомненно, заставляет ощутить всю полноту ответственности.

И я с ним согласилась, свобода дороже всех благ и почестей.

Начало конца.

Лучше быть одному, чем в плохой компании. Джон Рей.

Самый лучший бросок в кости — выбросить совсем. О'Мэлли.

Утро выдалось холодным и богатым на потрясения. Ночью я спала плохо, ворочалась и забывалась недолгим сном, очень напрягало отсутствие каких либо стен, словно уже на генетическом уровне заложено. Дикий под боком тихо посапывал, являя мне, образец истинного арийца — спокойный, невозмутимый, чего явно не хватало мне. Да что говорить, я в бытность еще студенткой ни разу не ходила в походы с ночевкой, а тут вообще жуть.

Вот и проснулась, едва рассвело. Как ни странно, было жутко душно. С трудом, выпутав голову из-под одеяла, уткнулась носом в пушистое пузико Дикого, а, перевернувшись на другой бок, увидела Каруна.

Ну да, а кого же еще я ожидала там увидеть?

Только вот то единственное одеяло, что нам предстояло делить ночью, целиком и полностью было бессовестно перетянуто мной. Мне честно стало стыдно. Придвинувшись в плотную, я накинула на дрожащего мужчину одеяло и нисколько не стесняясь, прижалась к его спине, обхватив талию рукой. Последней мыслью была самая невинная, а сон, наконец, пришел — спокойный и ласковый.

Утро, черт возьми, я даже не предполагала, началось вполне себе мирно. Карун кашеварил, ухмыляясь, поглядывал на мою сонную возню, мне же никак не удавалось проснуться. Отчаянно хотелось привести организм в бодрое состояние, но задача оказалась не по силам.

— Сейчас бы кофе и умыться холодной водой, — бурчала я себе поднос сворачивая одеяло в тугой валик.

— Вода есть.

— Есть, пить. Что?

Вопросительный взгляд в мою сторону, но голова отчаянно не понимала смысла слов.

— Давай солью тебе воды, а ты умоешься.

— Так бы сразу!

Что-то я сегодня не в духе, старею, поди, раз ворчать начинаю.

Умылась, и туман сам улетучился из головы. Дико захотелось есть, а мой голодный взгляд в сторону дымящего котелка, сказал сам за себя. Но вместо очередного кулинарного шедевра, алхимик торжественно вручил кружку горячего чая и бутерброд с холодным мясом. Конечно же, я обожгла язык, прикусила щеку и подавилась бутербродом, но голод оказался сильнее голоса разума.

Собирали стоянку в полной тишине, мне было лениво ворочать даже языком, а Карун просто не желал общаться с хмурой женщиной. Правильно, по утрам, а особенно по таким утрам, меня лучше не трогать. В чем убедился алхимик, когда решил помочь мне с седлом.

У меня не получалось затянуть подпругу, я злилась. Раз, второй — злость перешла в какой-то странный мазохизм.

— Давай, помогу.

— Не мешай мне!

— Тебе сил не хватит.

— Отвали, — прорычала.

— Мы торопимся!

— А я нет, — зашипела, отпихивая алхимика.

— Что за дурость?!

— Руки убери!

Припираться можно было долго, но вот застежка вошла в нужный паз и я резко выдохнула, вытирая со лба пот. Как ни в чем не бывало, закинула сумки, привязала к седлу одеяло, со скрипом влезла наверх. Карун уже сидел верхом, убедившись, что я готова послал своего Рекса вперед. Мне хватило ума заранее удобно вцепиться в седло.

Пока мы ехали по хорошо укатанной грунтовке, безумный бег был вполне терпим. Но когда Карун заставил Рекса свернуть в поле, я за несколько часов перебрала весь свой нецензурный запас. Надеюсь Каруна замучает приступ икоты!

Поле постепенно сменилось, каким то безумным подобием холмов, прямо чудо природы. И это безобразие наши бесстрашные скакуны, будь они неладны, преодолевали мощными прыжками. Мне все время хотелось постыдно визжать, а от постоянных скачков немилосердно мутило. Но вскоре пытка закончилась, и Карун скомандовал привал.

Меня не нужно было просить дважды, я буквально вывалилась из седла. Шалым взглядом поискала кустик попышнее и поползла к нему. Самой скверное состояло в том, что все происходило под внимательным взором моего мучителя. Ничего пускай видит как мне хренова! Может стыдно станет?

Из кустов я вышла уже на своих двоих, руки тряслись от слабости. В общем, не сладко мне было. Карун смотрел на меня с плохо скрываемой жалостью и, пожалуй, отвращением. Да мне самой от себя тошно, что говорить про него! Но мне попался какой-то неправильный норд, вот совсем неправильный.

— Плохо?

И куда только отвращение делось?

— Терпимо, — покривив душой, ответила я.

Алхимик залез в сумку и протянул мне флягу с водой, пришлось лезть за посудой. Во рту гаже некуда, так чего из горла хлебать, воду портить?

— Может тебе отвар укрепляющий сварить? — посмотрел так пытливо.

— Не нужно, — мирно ответила я, хотя вновь захотелось нагрубить, — долго нам еще ехать?

— К вечеру будем в городе, — по голосу стало понятно, что он тоже устал, но от дороги ли.

— Что потом? Вот город, вот мы.

— Видно будет, — фыркнул он, растягиваясь прямо на жухлой траве.

Еду предлагать Карун мне не стал, да и не хотелось. Я просто сидела, вытянув ноги, наслаждалась краткой передышкой. Но внутри словно проснулось пресловутое шестое чувство, которое буквально через несколько минут подняло меня на ноги. И неожиданно для себя я сказала:

— Надо ехать!

Видимо вид у меня был тот еще, раз Карун без выяснений послушно последовал моему порыву. Алхимик вновь задал высокий темп, но в этот раз даже Дикий чувствовал мой настрой и то и дело вырывался вперед, я снова позавидовала выносливости рексторов. Вот была бы пытка, путешествуй мы на лошадях. Да мы бы месяц ехали!

Хотя и эти два дня вымотали меня так, что впору сложить лапки и ждать пока истекут отведенные мне недели. Зачем куда-то бежать, кого-то спасать, ведь можно стать эгоисткой, и махнуть на все рукой. Но отчего-то не моглось.

Вынырнув из дум тяжелых, я осторожно разогнулась в седле, покрутила головой, разминая затекшую шею, и вдруг увидела дым. Столп тяжелого черного дыма, неохотно рассеивающийся под неслабым осенним ветром, вытянулся высоко в серое небо. Сердце испуганно ухнуло вниз. Что-то здесь не так, неправильно. И я нарушила данное Дикому обещание, с силой пнув каблуками бока. Зверь обиженно рыкнул, но бег ускорил.

— Прости, миленький, — прошептала я.

Кажется, мелькнувший смазанным пятном алхимик что-то прокричал, но я не услышала, меня гнал поселившийся во мне страх. Я боялась не успеть, хоть очевидно давно опоздала. Но попытаться догнать время, нужно хотя бы для себя, чтобы потом не жалеть...

Скоро на пути стали попадаться уныло бредущие люди с узелками в руках, реже груженые подводы. Люди спасались от пожара. И где он случился, было совершенно ясно, только меня волновало совершенно другое, где-то там впереди плакала моя половинка. Теперь я чувствовала ее так сильно, что ее слезы стали моими, а ее боль моей.

Мимо меня замелькали деревянные домики пригорода, а потом и сам город явил свой дымный лик. Правда, приблизившись на расстояние, когда городские стены не кажутся темным пятнышком, а начинают давить высотой и размахом строителей, мне стало ясно — города больше не существует.

Заставив Дикого остановиться, сползла по его боку. Ноги дрожали, но ехать верхом больше не было никаких сил.

Ворота, местами прогоревшие насквозь, валялись на земле, частично преграждая проход. Я все-таки опоздала, но все до мелочей было также как во сне. Том самом сне, который так напугал меня, а Джи потом долго успокаивал и кажется, говорил, что это видение будущего.

Теперь, правда, оно жуткое своим оскалом настоящее.

Пахло гарью и смрадом сгоревших тел. Замутило. Взгляд слепо шарил, по уже виденным во сне остовам зданий, даже труп мальчика под упавшей балкой тоже был, но он уже не кричал. Но я искала совсем другое, я искала ту плачущую себя, что во сне шла мне на встречу, и я уже не чувствовала той боли, что на подходе к городу гнала меня вперед. Случилось что-то страшное, и я боялась этого.

Когда я увидела ее лежащую посреди дороги, мне стало плохо. Душный воздух бетонной плитой придавил плечи, казалось, меня сейчас размажет по мощеной дороге тонким слоем серой пыли. Под руку ткнулась вихрастая башка Дикого, я порывисто обхватила его за шею, боясь даже смотреть в сторону лежащего тела. Но зверь решил по-другому, потащив вцепившуюся меня куда-то вперед. Разжав руки, я попыталась отскочить от него, но обо что-то споткнулась.

Подняв голову, увидела смотрящие прямо на меня тускло янтарные глаза — а из них непрекращающимся потоком текли слезы. Лицо было густо испачкано жирной сажей, волосы, какими красивыми они мне запомнились после обряда, сейчас были грязными, местами опаленными.

Но главное она была жива.

Руки сами потянулись к худеньким плечам и притянули к себе.

— Жива, жива, жива, — шептала я, глядя, что она не замечает меня.

— Что здесь произошло? — вернул меня к реальности холодный голос Каруна.

Я повернула на звук его голоса голову, но не смогла сказать даже слова. Мне хотелось оградиться от него и от этого жестокого мира, оставшись наедине со своим горем.

— Он сказал, что ты придешь за мной, если я помогу ему, — тихий, хриплый, сорванный шепот.

Казалось, в этот момент меня могло разорвать от одной произнесенной ею фразой, такое количество эмоций сейчас ворвалось в меня. Я обняла ее крепче, не обращая внимания на зудящего на краю сознания алхимика. Плевать мне на все, она со мной, и теперь я никому не разрешу распоряжаться моей половинкой — мной.

— Я уничтожу этого самонадеянного идиота, — пообещала я, поднимаясь и пытаясь поднять Феникса.

Наверное, я все-таки слабая.

— Помоги.

Карун без слов подхватил ее на руки и зашагал к воротам. Схватив за повод Дикого торопливо последовала за ним. Тут нам делать нечего, мы им уже не поможем.

Отойдя от ворот еще немного, влезла в седло.

— Давай ее ко мне, — потребовала.

— Лучше со мной, тебе одной-то сложно.

— Ничего мы потихоньку, — протянула руки, принимая в объятия чумазый комок.

Ее дрожащие руки обняли меня за талию, личико спряталось на груди.

Как же хорошо...

— Нужно найти, где переночевать и помыться, — сказала я, едущему рядом алхимику.

— Да, было бы неплохо. Только боюсь, сейчас все окрестные деревеньки забиты беглыми погорельцами.

Покачав головой, посмотрела на Каруна.

— Это вряд ли.

— Почему?

— Спаслось очень мало, это же не простой огонь, который перекидывается постепенно, здесь, скорее всего, был взрыв. Они и не поняли, что с ними произошло, — сказала и замолчала.

И ведь верила в свои слова, будто знала точно.

От Фрихта мы отъехали порядочно, прежде чем выехали к небольшому поселению, выбрав аккуратный домик на окраине. Карун сам пошел договариваться с хозяином, которым оказался сухонький старичок. Две блестящие монетки перекочевали в его руки, после чего мы въехали на задний двор, где располагался небольшой сарай и к моему удивлению — баня.

Карун снял с седла уснувшего Феникса, и понес ее в дом. Я же решила не нарушать традицию, подойдя к гостеприимному хозяину.

— Благодарю, за то, что приняли нас. Меня зовут Лиля.

Старичок лукаво улыбнулся в седые усы, и посмотрел на меня своими раскосыми глазами.

— Ваш спутник щедро отблагодарил меня. Зовите меня Ико.

— Скажите Ико, а можем мы воспользоваться вашей баней?

— Конечно, госпожа Лиля, я сейчас все сделаю.

И ушел, а я так и не успела возмутиться по поводу госпожи.

Какая я к черту госпожа? — ворчала я, расседлывая Дикого, а тот так и норовил лизнуть щеку, то в ухо фыркнуть. А отпихивать во время я еще не наловчилась, это тебе не Матрос. Когда, наконец, повод перекочевал ко мне в руки, я облегченно отпусти рекса на прогулку. Странно, что Карун не торопится проделать то же самое с его богатырским конем, то есть лошадью. Но смотреть на вертящих на месте Рексов было жалко. И я решила сделать это сама, хотя, честно говоря, боялась остаться без рук.

Осторожно подойдя к ним, я бочком оттеснила Дикого и посмотрела на рекса алхимика. Та тоже заинтересованно сверкнула на меня своими глазищами, и принюхалась.

— Давай, я сниму с тебя седло? — стараясь, чтобы голос не дрожал, сказала я.

И снова в ответ только смешно склоненная на бок голова. Может это у них знак согласия такой? — задавалась вопросом я, расстегивая подпругу и сгружая ее вместе со всем барахлом на землю. Потрепала по холке, и почесала за ушком, благодарностью мне было громкое утробное мурчанье. Обернувшись к дому, я увидела застывшего на крыльце Каруна.

— Совести у тебя нет! — заявила я, проходя мимо него.

— Спасибо, что расседлала Мору... — ошарашено проговорил он.

— Должен будешь, — буркнула я, входя в дом.

Внутри было чисто и просторно. Ико выделил нам целую комнату, в которой стояла всего одна кровать, там лежала Феня (так я окрестила ее, для удобства, потому что Феникс как-то официально). Ничего мы на полу себе постелем, все же не на земле.

Через час зашел Ико, сообщив, что баня натоплена, полотенца чистые он оставил там, а ужин будет готов к нашему выходу. Я кивнула, и только вспомнила, что Карун так и не появился. Хотела, было пойти поискать, но решила, чай не маленький, чтоб его опекать.

— Сестренка, — раздался бесцветный голос Фени.

Я как ужаленная подскочила с пола, присаживаясь на краешек кровати.

— Ты уже проснулась, это хорошо, — засуетилась я, боясь даже посмотреть в ее глаза, — сейчас пойдем, отмоем тебя, будешь как новенькая.

— Подожди, — она накрыла мою руку своей сухой худенькой ладошкой, — я должна тебе рассказать о том, что случилось в городе.

— Это не твоя вина!

— Я знаю, — тихо вздохнула она, — мы приехали во Фрихт два дня назад. Мирезэ нужна была городская библиотека, он искал какую-то информацию, а когда видимо, нашел, поставил мне условие. Если я помогу ему в проведении обряда, то ты обязательно приедешь ко мне. Все что мне нужно было делать — это отдавать силу. И я отдавала до тех пор, пока сознание не уплыло. Потом я очнулась, а вокруг все горело. Весь город был в огне, а я искала тебя и звала...

Как бы мне не было сложно посмотреть в ее глаза, а сделать это пришлось. На меня смотрело существо похожее на ангела (она совсем не похожа на меня, как показалось тогда после обряда разделения), чумазого ангела. А я вдруг осознала горькую истину — она теперь отдельная личность, пока наивная и несамостоятельная.

Ага, и тащить ее вместе с нами обратно в логово Дахуны — самая великая глупость. Стоило придумать что-то другое.

— А я опоздала, прости меня.

Она слабо улыбнулась, садясь на постели, и замотала головой.

— Тебе не за что просить прощения, сестренка, — она обняла меня и робко совсем как ребенок, поцеловала в щеку.

Все меня можно выносить, я растрогана, покорена и впала в глубокую задумчивость. Скорее всего, девочка пока слишком растеряна, чтобы проявлять свой характер таким, какой он есть, но она определенно, когда придет в себя, покорит всех и вся вокруг. И, кажется, я знаю, кому можно подкинуть такую очаровательную проблему.

С этими мыслями я вывела Феню из дома, и мы направились в баню. Ее слегка покачивало от усталости, но смыть жирную копоть все же, стоило, иначе бы я не потащила ее в таком состоянии, ни в какую баню.

Открыв дверь, я увидела своего дражайшего спутника, но в таком неформальном виде...

Глубоко вдохнув, я заставила себя успокоиться. Не то чтобы меня смутил вид обнаженного торса, но определенно выбил из привычного спокойно-пофигистического настроя в отношении этого своеобразного мужчины. Поэтому пришлось сделать как всегда — напасть первой.

— Карун, — вкрадчиво начала я, — а ты ничего не забыл?

Норд тут же насторожился, машинально поправив намотанное на бедра полотенце.

— Нет.

— Ты собирался в парилку? Вот и иди, нечего тут... — я красноречиво опустила взгляд на полотенце, отчего лицо алхимика немедленно приобрело качественный багровый окрас.

Но справился он со своими эмоциями профессионально, подавив их с помощью другого чувства — гнева.

— Да как ты смеешь! — прошипел он, и будто вырос из воздуха прямо передо мной.

— Смею-смею, — кисло ответила я, созерцая царственное тело в непосредственной близости, Феня же моментально оказалась у меня за спиной, — ты мне ребенка не пугай своим мужественным видом.

А еще я успела похлопать глазами, смею надеяться, обворожительно, и плотоядно облизнуться, прежде чем дверь в парную громко хлопнула за спиной взбешенного Каруна.

Кроме парилки, здесь имелась еще комнатка с огромной бочкой, от которой шел густой горячий пар. Я чуть не прослезилась, когда увидела это чудо цивилизации.

— Ты давай раздевайся и залезай в воду, а я схожу за мылом, — ласково сказала я, подталкивая Феню к бочке.

— Хорошо, только ты возвращайся скорей, — робко ответила она, зябко передергивая плечами.

Оказавшись на улице, я долго и судорожно пыталась отдышаться. И не понятно, что так смогло разволновать меня: вид Каруна, или его почти мальчишеское поведение. Было в этом что-то, отчего хотелось немедленно разбить пару тарелок, или покричать от души — выпустить пар, проще говоря. Я ведь тоже не каменная, а приходится держаться.

Отыскав свою сумку, я вынула заветную коробочку, а, подумав, еще свой запасной комплект одежды, и поспешила вернуться обратно. Моя девочка, послушно сидела в бочке, с видимым удовольствием плескаясь в воде. На мое появление она отреагировала, восторженно пискнув.

— Так приятно!

Я кивнула, обходя бочку, где пряталась лесенка. Удобно устроившись на верхней ступеньке, я начала методично намыливать все до чего могла дотянуться. И вскоре передо мной во всей своей отмытой красоте, бултыхалась красивая девушка с незаурядной внешностью и копной мокрых темно-бордовых волос.

— Теперь совсем другое дело.

— Послушай, — неожиданно серьезно сказала Феня, — я должна тебе рассказать о Мирезэ. Мне не нужно объяснять, почему ты думаешь о его устранении.

Она нарочно упомянула именно такую формулировку 'устранить', а не убить, все в точности как в моих мыслях.

— Да, и если уж ты знаешь мои мысли, то от тебя не ускользнула тема твоей дальнейшей участи, — осторожно ответила я.

— Но твои мотивы мне не ясны, — в ее глазах вспыхнули ослепительные искры.

— Знаешь. Просто я уверена, что только там о тебе позаботятся лучше, мне же это вряд ли удастся. А ты согласишься?

— Твои воспоминания очень разные... — растерянно заметила она, отстраненно теребя прядь волос.

— Тебе понравится в Даркасе, и главное не давай им помыкать тобой!

— Хорошо, я согласна. Но ты должна знать еще кое-что. Дахуна так и не смог войти в полную силу, он искал способ, но как видишь, только погубил своими отчаянными действиями целый город. Не бойся его угроз, не бойся ничего, и постарайся войти в его дом одна, — с этими словами она приложила ладошку к моему виску и закрыла глаза, — расслабься.

В голове немедленно ворвались яркие образы. Километры дороги сложились в ясный оттиск маршрута, и теперь я даже если захотела заблудиться, не смогла бы этого сделать. То, что мне показала Феня, было несравнимо лучше наших изысканий с завязанными глазами.

— Спасибо тебе.

— Это единственное чем я могу тебе помочь. А насчет твоего решения отправить меня в Даркас — не переживай! Ты все верно решила. Мне стоит научиться понимать людей, а уж потом...

И у меня впервые появилось ощущение, что я разговариваю сама с собой.

— Хорошо, только знай, я не отказываюсь от тебя! Более того, мне жутко больно оттого, что приходится поступаться собственными желаниями...

Кажется, разговор с собственной половинкой отнял у меня последние силы. После того, как я отвела ее в дом и собственноручно накормила, направилась отмывать уже свой многострадальное тело. А сидя в бадье с горячей водой, размышлять, оказалось на редкость легко.

Как же не хочется больше никуда торопиться, пожить где-нибудь в лесной глуши, а хоть здесь, прямо в этой деревне. Ну, их всех. Знаю же наперед, что потяни за ниточку, клубок покатится сам, и еще неизвестно отчего захочется сбежать больше от глупости злодеев или от благих намерений друзей. О чем я вообще?

Я лениво потянулась в воде, прикрыла глаза и зевнула. Два дня скачки безумно вымотали, было жутко лень даже дышать. И где великие воины только брали силы, которые их толкали на подвиги? По мне там хоть миру конец, с места не сдвинусь. Другое дело, когда держит слово, пусть данное неосознанно, непонятое до конца, но уже прозвучавшее.

— Лиля, — полувопросительный тон печально знакомого голоса.

Я лениво повернула голову на его звук, успела отметить бледность лица Каруна, и удивиться с чего бы вдруг.

— Она самая, — все-таки ванна делает из моего характера полную тряпку.

— С тобой все в порядке?

— Безусловно.

— Тогда почему ты так долго не отзывалась?

— Боги! Ты можешь оставить меня в покое и в кои-то веки дать спокойно расслабиться? — и вновь вернула голову в исходное положение, непрозрачно намекая, что аудиенция закончена, но...

— Мы не можем тащить Феникса обратно к Дахуне!

А он настойчивый.

— Зайди и закрой дверь. Дует! — скрипнула дверь и зашелестела ткань, кажется он сел прямо на пол.

— Ты, тебе... — кажется, у него проблемы.

— Мы поедем вдвоем, если ты придумаешь, как перенести Феникса в Даркас, — лениво ответила я.

— Замечательно! Сама придумала, или кто подсказал?

— Нахал, ты! Нет бы, дать усталой женщине отдохнуть, так нужно доставать дурацкими вопросами!

— Ну-ну, за чертой отдохнешь. И вообще мы вроде бы не на прогулке! — серьезно сказал Карун.

— А почему бы и нет? Ты мне и так от скуки сдохнуть не дашь. О долгах я помню, дорогу мне Феникс подсказала, можно расслабиться и нерефлексовать. Толку-то от моих нервов?

— Что ты за человек такой? — взорвался алхимик и видимо вскочил с пола.

— М-мм?

— Гр-р...

— Продолжай, мне не терпится узнать твое мнение, — подбодрила я, открывая глаза.

Карун смотрел на меня таким 'ласковым' взглядом, будто хотел вцепиться в мою шею. И вообще вся эта ситуация попахивала дежа вю. Может, поведи я себя по-другому, как бы сказала моя мама — благоразумно, этот клещ отцепился от меня.

— Хорошо! Что ты от меня хочешь? — я подалась вперед, сложив руки на бортике бочки.

И тут случилось следующее. Карун замер, открыл, было, рот с целью выразить свою супер важную мысль, но внезапно сник.

— Забыл!

Тут меня накрыл приступ истерического хохота, который погреб под собой все злобно-рычащие вопли взбешенного алхимика. Отсмеявшись, я решила, что пора бы вылезать, а то сойдет с меня последняя кожа. Карун же не обращая больше на меня никакого внимания, привалился спиной к стене.

— Знаешь, почему то в присутствии тебя я становлюсь тем, кто я есть, — тяжко вздохнул он, водя по дощатому полу пальцем.

— Клоуном что ли? — мерзко хихикнула я.

— Вот именно!

— Как страшно порой быть самим собой...

— Просто до колик.

Я как раз успела обернуться в полотенце, когда он поднял на меня свои невозможно голубые глаза, и в них отразилась такая бездна эмоций, что я невольно испугалась.

— Шел бы ты! — тихо сказала я.

— Ага, — не сводя взгляда с моих голых ног, кивнул он.

— Карун, не буди во мне кровожадных мыслей, — прорычала я, приближаясь к нему, — ты сейчас переходишь все границы!

— В смысле?

Мне бы ему в ухо дать, но так лениво, что я просто отвернулась, и молча бросила на пол полотенце, взяв со стула рубашку. Когда во мне умерла девочка, стесняющаяся своей наготы, я так и не вспомнила, хотя подозреваю, что давно и навсегда. Но вот очередь дошла сапог, а в помещении уже никого кроме меня не было. Конечно, кому интересно, как я натягиваю носки и сапоги?

Накинув на влажные волосы капюшон, я вышла из бани. На улице успело стемнеть, выкрасив все в цвета ночи. Похолодало, из-за чего трава под ногами морозно хрустела. Из дома тянуло теплом и едой, а еще там беспокойным сном спал Феникс. Вблизи послышалось басовитое рычанье и из густых кустов показалась любопытная морда Дикого, за ним хвостом следовала Мора. Мгновения спустя холодный нос рекса уткнулся мне в руку. Я ласково погладила его по голове и почесала за ушком.

— Куда бы вас пристроить? — вслух спросила я, но Дикий шумно фыркнул в ухо и темной молнией скрылся в темноте. Его подружка лизнула мою ладонь и тоже устремилась вслед за Диким. Кажется, они сами позаботятся о своем ночлеге.

Когда я вошла в дом, меня встретил хозяин дома. Он выглядел встревоженным.

— Что случилось? — спросила я, отметив, что голос звучит раздраженно.

— Господин Карун ушел.

— Он не маленький, ничего с ним не случится. Я могу поужинать?

* * *

Утром мы покинули дом гостеприимного Ико, отправившись дальше на восток. Нам нужно было отъехать от людского жилья. А причина была самая не банальная: отправить Феникса в Даркас. Оставалась самая малость, узнать у Каруна, сможет ли он это сделать?

Дикий быстро перебирал лапами двигаясь на одном уровне с рексом алхимика. Я то и дело поглядывала на взъерошенного Каруна, но он будто игнорировал все мои попытки привлечь его внимание. А дело было в том, что он всю ночь где-то пропадал, даже не удосужившись предупредить, что будет отсутствовать. Мне же из-за этого ночью снились кошмары, и вообще спалось ужасно. И теперь эта редиска строит из себя мрачного сумасшедшего ученого.

Феня позади меня невольно напряглась. Не буду я его трогать, честное слово! Но как же хочется хорошенько встряхнуть, чтобы не было этого молчаливого превосходства — 'знаю, но не скажу'. Бесит!

Тут алхимик заставил рекса остановиться. Дикий последовал его примеру, и я быстро сползла вниз, чтобы помочь Фене слезть. Меня раздирало изнутри любопытство, но если уж я терпела с самого утра, потерплю еще несколько минут, не стану унижаться до просьб.

— Колдуй, давай! — поторопила я, за что меня вознаградили презрительным взглядом.

— Феникс, прошу, подойдите ко мне, — официальность в его голосе граничила с холодностью, но моя девочка оказалась выше таких мелочей.

Она спокойно подошла к Каруну, и ободряюще улыбнулась мне. Руки сами собой сжались в кулаки, я не хотела этого прощания, не желала такой участи ей. Но обстоятельства...черт возьми эти обстоятельства! Как только все войдет в нормальное русло, я клянусь, заберу ее оттуда. А пока...

— Карун!

— Не отвлекай, — шикнул он, а я покорно заткнулась, наблюдая за его действиями, — куда конкретно ее переправить?

— Императорский дворец, нет, лучше императорский сад, — меня начало колотить.

Я смотрела на нее и чувствовала себя предательницей.

— Не надо, — тихо-тихо, одними губами сказала она, — все хорошо.

И это она меня успокаивает...

В этот момент силуэт Феникса начал таять, а мгновение спустя на поляне остались только мы вдвоем.

— Карун! — слезы навернулись на глаза.

— Ты можешь попрощаться с ней, но только пять минут, — он протянул мне кинжал.

— Спасибо!

Несколько багровых капель упали на траву, а в следующее момент я стояла в императорском саду.

— Феня, — осторожно позвала я, но испуганно прикрыла рот ладонью.

Она стояла в нескольких метрах от меня, на дорожке, ведущей к дворцу, а к ней на встречу неспешно шел Мейджин. Ну да, кто же еще как не император должен знать, кто тайком появляется в его дворце. Я невольно сделала несколько шагов назад, отступая в тень цветущего дерева (и это поздней осенью!). Меня накрыла волна полного равнодушия, и это вызвало легкое разочарование. Она знает, что я здесь, и нарочно блокирует мои эмоции.

Тем временем Мейджин приблизился ровно настолько, чтобы разглядеть гостью.

— Лиля? — неуверенно спросил он, но в следующее мгновение схватил Феню за плечи и встряхнул, — кто ты? — в его голосе прорезались рычащие нотки.

— Нет, но... — она склонила голову на бок, так что великолепная грива багряных волос пришла в движение, — в какой-то мере я была ею.

И это чертово спокойствие! Зачем я пошла за ней? Скорее вернуться назад, не хочу больше видеть ни его, ни ее! Сделав еще шаг назад, я услышала, как треснула под ногой ветка. Внутри все окаменело, когда Мейджин отпустил Феникса и устремил свой взгляд на меня. Его глаза недобро сверкнули и расширились, когда он понял кто перед ним.

— Лиля! — крикнул он, но ноги уже несли меня прочь.

Хотелось нормально попрощаться, а тут этого нелегкая принесла, и Карун наверняка знал, но не предупредил, гад! Уйду я от него!

Думать мне нужно было однозначно меньше, а больше смотреть себе под ноги. Падение оказалось для меня полной неожиданностью. А рядом со мной опустился Мейджин.

— Рада Вас видеть, Ваше Величество, — бодро отозвалась я, а самой хотелось побиться головой об стену.

— Что ты тут делаешь? И кто она?

— Она Феникс, и теперь это Ваша головная боль! — я почувствовала, что мое время стремительно утекает, — а мне еще много чего нужно исправить, ведь время быстротечно.

— Ты пришла... — он посмотрел на меня потемневшими глазами, на что я отрицательно покачала головой.

— Хотела попрощаться с ней. Позаботься, пожалуйста, о Фениксе, она очень ранимая. И если ты! — я ткнула ему в грудь пальцами, — проворонишь ее также как и меня! Ваш никчемный мирок, больше некому будет хранить!

Он не успел ничего ответить, а я гневно обозревала нарисовавшуюся физиономию Каруна.

— Все! — выпалила я.

— Попрощались? — пренебрежительно поинтересовался он.

— Нет.

— Вот и славно. Можем ехать дальше? — спросил он, хотя мое мнение его вряд ли волновало.

Я, молча, поднялась с земли и влезла в седло. На душе скребли кошки, с уходом Фени вновь вернулось ледяное спокойствие и отсутствие желания смеяться и плакать, но от этого было еще гаже. А где-то впереди, уже совсем недалеко, на берегу реки стоял заброшенный дом — логово дракона. Вот только где взять силы на то чтобы вырубить на пару часиков неугомонного норда, и уверенность, что выйду живой, при этом решив проблему с долгом?

Если друг оказался вдруг...

Существует множество людей, которые никогда не теряют рассудка только потому, что вообще им не обладают. Грасиан.

Случается, что и враг даст добрый совет. Томас Фуллер.

Вражда между близкими бывает особенно непримирима. Тацит.

— Карун!

— Что?

— А где ты ночью был?

— А что? Ты скучала? — томно-обоворожительный взгляд в мою сторону.

Ему тоже скучно.

— Да, без тебя так одиноко, холодно и кошмары мучают.

— Ну прости дорогая, дела нетерпящие отлагательств...

— Вытащили тебя из постели в одних подштанниках, — перехватила я его прочувствованный монолог.

— А ты умнее, чем кажешься, — ядовито заметил он.

На самом деле молча ехать жутко скучно. Другое дело втянуть хмурого алхимика в очередную перепалку, от которой каждый из нас получал порцию удовольствия.

— Тогда скажи мне вот что, — дурашливый тон испарился безвозвратно, — достанем мы этот шар с жизненной энергией, дракона победим к примеру. А потом что?

— А чего тебе хочется?

Я задумалась. В самом деле, а чего бы я хотела получить от жизни в этом мире, где я в сущности ничего не знаю. И стоило только задуматься над, казалось бы, сложным вопросом, как ответ пришел сам собой.

— В глобальном смысле?

Он кивнул.

— Путешествовать. Ты же сам говорил, что в этом мире много чего интересного, к тому же ни дом, ни семья меня не держат. Чувствую себя перекати-поле, куда ветер подует туда и я.

На мой ответ Карун лишь неопределенно хмыкнул, отчего я заподозрила в нем тайного шовиниста.

— Считаешь, женщине не положено вести подобный образ жизни?

— Ты забываешься, — осторожно заметил он, задумчиво покусывая губы, — не смотря на то, что верховная власть в Курам-Илоре передавалась по мужской линии, женщина в нашем обществе, всегда занимала главенствующую позицию. Женщина для нордов священна, поэтому они всегда сами выбирают, чем и где им заниматься.

— Красота! Слушай, а у вас что, совсем не приняты смешенные браки?

— Да почему, любишь, пожалуйста, только проблемы это все равно не решает. От человеческих женщин девочек вообще не рождается, по крайней мере, прецедентов не было.

— Вот оно что? А помнишь ты мне говорил, что у каждого норда особенные способности.

— Да, — сухо подтвердил алхимик.

— И... чем обладаешь ты?

Алхимик посмотрел на меня таким тяжелым взглядом, что захотелось передернуть плечами, встряхнуться словно кошка.

— Я — воин.

— Да ну, — протянула я, — никак мечом махать умеешь?

— Махать? — уточнил он, и я кивнула, — махать умею.

— А меня научишь? — я закинула пробный камешек.

— Я тебе, когда кинжал давал, думал ты себе полпальца оттяпаешь, а у тебя вон как ловко получилось. Укол и пара капель крови. Почти профессионал!

Задавая этот вопрос, я рассчитывала на вежливый отказ, а тут... Что ж я промахнулась со своим прогнозом, только все равно в его словах чувствовался скрытый подвох. Это же Карун!

— Но ты же у нас путешествовать собралась, какие уж тут тренировки, — уже откровенно насмехаясь, сказал он, — а в дороге может случиться что-о-о угодно. Разбойники, звери... — и такое неприкрытое любопытство, в каком же ключе я восприму сказанное.

Его слова не затронули мое самолюбие, зато донесли простую истину, и здесь он оказался кругом прав. Прямо чудо, а не мужчина!

— Это ты вообще к чему? Переживаешь что ли?

Но он так и не ответил, только тревожно всмотрелся в темную полосу леса, до которой еще только предстояло добраться. Я тоже постаралась напрячь зрение, и у меня даже получилось различить легкую дымку, стелящуюся по голой земле, но ничего более подозрительного, на что можно обратить внимание или обеспокоиться, как не старалась, не обнаружила.

— Нам точно туда?

Тон его голоса заставил меня усомниться в верности выбранного направления, но стоило мне только закрыть глаза и вспомнить переданный Фениксом маршрут, как все сомнения улетучивались.

— Туда.

— Не нравится мне это место...

— А никто и заставляет тебя любить эти пейзажи, — холодно бросила я.

— Это точно!

Карун оглянулся на меня, хитро улыбнулся и подмигнул, а в следующее мгновение его рекс перешел на быстрый бег. Дикий тоже не хотел отставить, поэтому мне пришлось принять и эту игру. Склонившись к самой шее Дикого, я исподволь наблюдала за алхимиком, который в момент единения со зверем действительно казался суровым, жестким, но даже сейчас мне не пришло бы в голову представить его сражающимся и отнимающим жизни. Интересно, ему приходилось убивать?

В лес мы буквально влетели, ломая встреченные на пути веточки, обдирая резащищенные участки тела, но благоразумие вовремя взяло верх над азартом бешеной скачки, и скорость передвижения упала.

Время как раз приближалось к обеденному, когда мы приблизились к реке настолько, чтобы услышать рокот ее бурного потока.

— Может, устроим привал? — поинтересовалась я у алхимика.

— Устала?

'Соври!' — яркой искрой вспыхнуло в голове.

— Да, и я бы не отказалась от горячего чаю...перед смертью, — последние слова я добавила, каюсь, с умыслом, дабы не последовало отказа.

— Хорошо, — мягко отозвался Карун, а мне стало стыдно за свое поведение.

Выбрав небольшую полянку посуше, он остановил рекса и спешился. Я поторопилась сделать тоже самое, и даже с первого раза смогла расстегнуть подпругу, наверное, от внутреннего волнения. Сделав самое необходимое, мы привычно расползлись по округе — собрать хвороста для костра.

Но в этот раз у меня стояла другая задача — смыться от Каруна, и как можно быстрее добраться до логова Дахуны, которое находилось в нескольких километрах от нашей стоянки. И у меня имелись все опасения быть настигнутой, а минуты форы текли и убегали как песок сквозь пальцы. Поэтому я бежала так быстро, как только могла. Единственным плюсом, на мой непредвзятый взгляд в этой ситуации, было отсутствие каких-либо эмоций с моей стороны, что так часто мешают нам в исполнении поставленных задач. Например, проваленный несколько раз экзамен по вождению, а вся вина в чем? Переволновалась, руки дрожали и не слушались, а будь я спокойна как удав, наверняка все сложилось иначе.

Не знаю, как бы случилось, не будь в голове одной единственной мысли, которая раз за разом звучала то под похоронный марш, то в ритме вальса с тонким намеком издевки, а иной раз и вовсе детской считалочкой про зайца, который помнится плохо кончил.

'Если поймает, убьет, нет, сначала выпорет, как когда-то хотел, а потом убьет!' — и она меня подстегивала до тех пор, пока я уже была готова выкашлять свои легкие на бурую от опавших листьев землю. Про то, что в школе и в институте занятия физкультуры для меня казались адской пыткой, я старалась не вспоминать, сейчас главное цель, а потом можно просто свалиться и надышаться вволю.

Я едва не пробежала мимо своей цели, а когда поняла что дошла, просто упала на колени и несколько минут пыталась вернуть нормальное дыхание. Горло казалось ободранным и обожженным одновременно, ноги гудели, а руки тряслись от напряжения. Но главное я была у цели. И вот тут меня накрыло отупелое отчаянье.

Да, я сделала, так как мне советовала Феня — пришла одна. Да, я знала, что Дракон сейчас ослаблен, но даже в таком состоянии он сможет порвать меня на миллион маленьких клочков. Только дело даже не в этом. Я просто не знала, что мне делать дальше. И почему собственно мне стоило приходить сюда одной, зачем? В чем мое преимущество?

Стоп! Что там говорил Карун, я не отслеживаюсь как живое существо? Может в этом и есть вся соль задумки? Даже если это не так, других вариантов у меня просто нет.

Надежда всегда умирает последней, поэтому я поднялась с земли и на негнущихся ногах зашагала к серому двухэтажному дому, который скрывался за плотной стеной деревьев и обманчиво нежным туманом, точнее энергетическим вихрем.

Внутри дом был тем же — обычным, серым, запущенным. Лишь пол, как только я ступила на него, тускло засветился сиреневым маревом. Но, ни грома, ни молний не последовало, из чего я сделала вывод — хуже, чем сейчас уже не будет.

Удивительная тишина давила, отчего появилось желание развернуться и уйти, но такое малодушие я вряд ли бы простила самой себе. Страх быть обнаруженной отсутствовал, и я тихо продвигалась вглубь дома, пока не увидела знакомую лестницу ведущую вверх и вниз. Мне предстояло подняться вверх, а вот куда идти дальше, я не имела ни малейшего понятия.

Но и тут меня ждал неприятный сюрприз. Вместо площадки и двух дверей, о которых я помнила еще с прошлого визита, имелся довольно длинный темный коридор. Мне даже на какую-то долю секунды почудилось движение в его глубине. С разыгравшимся воображением я бы еще как-то справилась, но вот тени в глубине вновь колыхнулись. Стоять на месте больше не было сил, и я бросилась вперед, вопреки всем доводам разума.

Волосы всколыхнул легкий ветерок, а сбоку едва слышно скрипнула дверь. Я замерла у стены, стараясь, стать незаметной. Только кто-то решил поиграть со мной в прятки. Ни движения теней, ни ветра — абсолютная тишина, нарушаемая лишь моим дыханием.

Интуиция подсказывала, что нужно идти в приоткрывшуюся дверь, поскольку наличие стольких вестников сложно проигнорировать.

Сделав мысленный пинок, я скользнула внутрь. В глаза сразу бросилась кровать, стоящая в глубине комнаты и мужчина лежащей на ней. А совсем рядом на столе лежал тот самый шар, что показывал мне Мирезэ. Но, черт возьми, такой удачи просто не может быть. Чтоб прийти, а он спит! Рука скользнула в сумку, где покоился так и не отданный алхимику кинжал.

Пока удача благоволила мне, я быстро подошла к столу и взяла шар, спрятав его в сумку. На этом мое везение закончилось, Мирезэ открыл глаза. Я автоматически выставила кинжал прямо перед собой.

— Ты все-таки пришла, — садясь на постели, сказал он.

— А ты думал, что такой твари как мне не положено иметь чувства самосохранения? — холодно и зло спросила я.

Он усмехнулся и оглядел комнату, будто ожидая кого-то еще.

— Неужели ты пришла одна? — усмехнулся он, поднимаясь и делая шаг навстречу мне, — на что ты надеялась?

— Да вот на такую нелепую ситуацию и рассчитывала, — отчеканила я, отступая назад.

— Девочка моя, ты бы убрала нож, а то вдруг поранишься? — Мирезэ плотоядно оскалился, но, тем не менее, я увидела мелькнувшее в глазах сомнение, потому как кончик кинжала был направлен ему в грудь. А я хоть и не собиралась становиться убийцей, но в случае нападения не побоялась воспользоваться оружием.

— А вы не провоцируйте меня, уважаемый, — вежливо попросила я, делая еще маленький шаг назад, как дверь за спиной громко хлопнула, отрезая мне путь к отступлению, — я пришла только за шаром, ваша жизнь мне не нужна!

— С чего ты решила, что сможешь уйти отсюда... живой?

Хороший вопрос, только ты у нас не один такой умный! Я вот тоже не знаю как...

— Постараюсь, — стиснув зубы, сказала я.

И тут у меня появилось ощущение, что за моей спиной кто-то стоит, а в следующее мгновение на руку держащую кинжал, будто кто-то навалился. Мирезэ даже не понял, что произошло, когда лезвие вошло ему в грудь. Я хотела отскочить, от ставшего быстро оседать тела, но что-то все еще прижимало меня к рукояти кинжала. Опустившись рядом с драконом, я наблюдала, как медленно уходит свет жизни из его глаз. Он больше ничего не сказал, не издал ни одного звука. Мирезэ Дахуна умер.

Давление на руку исчезло так же неожиданно, как и появилось.

— Что я натворила? — прошептала я, чувствуя, как по лицу катятся горячие слезы.

Встать с пола и уйти, просто не было сил. Вернувшиеся со смертью дракона чувства и эмоции, теперь бурно изливались в тихой истерике.

— Неужели тебе его жалко? — звонкий женский голос напугал меня.

Я вскинула заплаканное лицо и замерла от удивления.

— Маруша?

— Удивлена? Я думала ты более сообразительная девочка.

Она меня стыдить собралась? — зло подумала я, находя в себе силы подняться.

— Так это была ты? Ты давила на мою руку?

— Я, — пожала плечами она, в такт движению звякнула кольчужное украшение на ее голове, — мне кажется, я спасла тебе жизнь. Разве нет?

— Тебя никто не просил вмешиваться!

Она улыбнулась мне.

— Я не вмешивалась. Я просто убила! Он мне мешал, сумасшедший идиот! Кстати, отдай мне книгу, — мягко попросила она, протягивая руку.

— Какую книгу? — удивилась я.

— Книгу, написанную первым Фениксом.

— Но у меня ее нет, — развела руками я, — и никогда не было!

Лицо Маруши исказила злоба.

— Тогда ты тоже умрешь! — она взмахнула рукой.

Меня подняло в воздух и швырнуло об стену. Раздался звон бьющегося стекла, а потом меня не стало. Мне даже показалось, что произошло это раньше, чем мое тело ударилось об стену, даже раньше, чем разлетелся на мелкие осколки шар с жизненной энергией двуипостасных, выпавший из сумки. Потому что я со стороны наблюдала как падает мое безвольное тело, как сила, заключенная в шаре яростно вырывается на свободу, уничтожая вставшую на ее пути женщину.

А потом пропали и это.

Подхваченная невидимым потоком субстанция, то чем сейчас являлся мой разум, моя память, мысли и чувства, поднималась куда-то вверх. Здесь не было ничего, только странно движущиеся потоки, они светились и приливались, обтекая меня словно камень. Но так продолжалось недолго. Потоки будто взбесились, скручиваясь в тугие огненно-яркие жгуты. Один, второй, третий, и вот их уже не сосчитать. Они бросились на то, что осталось от меня, вспарывая насквозь, причиняя при этом такую боль, которую нельзя сравнить ни с чем испытанным при жизни. Раз за разом они ныряли сквозь меня, и очень скоро я сама себе стала напоминать арфу. Множество струн мерцали натянутым полотном, а стоило только подумать о том, какая ко мне пришла странная смерть, по струнам пришел сумбурный поток ощущений.

Это оказалась своего рода послание.

'Ты не умерла'

Что же это тогда, если не смерть, — клокотал во мне смех. Но нечто заставило меня захлебнуться собственной истерикой.

'Ты будешь служить мне, тебе это суждено'

И как мне после этого хотелось доказать этому нечто, что я никому ничего не должна. Только новый поток мыслей накрыл меня.

'Если откажешься никогда не увидишь этого!'

Клубки энергии начали выстраиваться в четкие картинки. Вот Вослав держит на руках Маленькую беловолосую девочку с янтарными глазами, и я понимаю, что для меня это значит. Рвусь к ведению, но оно рассеивается, складываясь в другую. Я вижу императорский сад в Даркасе, где стоит счастливая Феня в том самом сапфировом венце, а рядом с ней стоит улыбающийся Ним. Но и это видение рассыпается.

'Согласна?'

Будто мне оставили выбор, какую-то привлекательную альтернативу!

Согласна, но прежде...

Я очень явно представила себе свои руки и со всей силы рванула те струны, до которых только смогла дотянуться. Мне не было больно, но, то, что прикатилось с той другой стороны, больше всего походило на удивление, сдобренной ужасом и яростью.

Мне не нужно ничье разрешение на жизнь, я не собираюсь выполнять ничьи приказы! Но если ты — Мир не будешь мешать своим твореньям, раскидывая их силу, как тебе вздумается, я лучше умру еще раз, но помогать не буду! Ты капризен и зол, и мне очень жаль, что у существ, живущих под твоим кровом, такой капризный и злой отец! Давая нам силу, ты не даешь свободы! Почему?

Плотный поток энергии мягко толкнулся в меня, раскрываясь.

'Я согласен!'

Конец второй части.