Феникс императора. Часть вторая.

Я подошла вплотную к странному, но такому совершенному произведению искусства, и осторожно прикоснулась к мраморному лицу. Камень показался мне слегка теплым, и я положила ладонь ему на грудь, послышался тихий вздох. Чуть было не вскрикнув, я отпрянула от барельефа, чувствуя, как сердце медленно опускается куда-то вниз. Оглядевшись и выглянув за дверь, поняла, что этот вздох нарисовало мое больное воображение, а вокруг, как и прежде ни одной живой души.

Нужно просто сесть и подумать для чего я здесь и кем является тот незнакомец, так элегантно подставивший меня перед нордами. Но сидеть не хотелось, думать нормально не получалось, а взгляд постоянно замирал на странном каменном мужчине. Я подошла и опустилась на колени у его ног, снизу было лучше видно его лицо, которое не давало моему воображению покоя. На языке вертелся глупый вопрос, который и задавать-то оказалось некому.

Кто ты? И почему, мне все время кажется, что я тебя знаю? — стремительно поднявшись, я обе руки положила ему на лицо. Жест бы показался слишком интимным, если бы на месте скульптуры находился живой мужчина. И снова тихий вздох, и дрогнувшие губы на мраморном лице. Страх растекся по телу моментально, примораживая ноги к полу, и не давая сделать и шага.

Камень под ладонями ощутимо потеплел, став мягким, будто кожа. Я до боли закусила губу, и, собрав остатки воли, заглянула в приоткрывшиеся глаза каменного мужчины. Вопль ужаса огласил пустую комнату, заметался у высокого потолка, вырвался за приоткрытую дверь и заскакал по этажам, создавая мне аккомпанемент многоголосым эхо.

Это был Ним, околдованный чьей-то чужой волей, превращенный в камень, но все еще живой. Ему сейчас было очень больно от бессилия и он безумно страдал. Я бессильно опустилась на пол, глаза наполнились слезами.

— Что мне делать...Ним? — размазывая по лицу бегущие слезы, спросила я вслух, будто могла получить ответ. Сил во мне не осталось, а солнца...я вспомнила окно этажом ниже. Конечно, как же я сразу не догадалась.

Перепрыгивая сразу через несколько ступеней я бежала вниз, чтобы несколько секунд спустя сдернуть темную тряпку с окна. Солнечный свет, словно освежающий душ, хлынул на меня. От прилива сил я блаженно прикрыла глаза, впитывая каждый лучик света. Провалившись внутрь, я радостно отметила, как угли медленно разгораются, перекидывая искры на еще не разгоревшиеся серые клубочки. Так хорошо, мне не было очень давно. Солнечный свет, словно живительное пламя выжигал во мне всю боль, злость и отчаянье, что успело скопиться, шепча при этом слова утешения. Потерпи, будь сильный, бы с тобой, мы не бросим, только верь...

И я верила, совершенно бескорыстно выполняя желание мира, а мир требовал жертв, принесенных добровольно, через боль и слезы, через горе и пролитую кровь. Мир знал цену своей помощи, и не хотел отдавать ее слишком дешево. Мир надо заслужить.

Эти мысли, составляли некий негласный кодекс, жестокий на первый взгляд, но совершенно беспощадный при рассмотрении ближе. Принять дар, и использовать в своих целях, нет, сказки — это невозможно, можно пропустишь тот момент, когда плата окажется смертельной, без права на возвращение.

Я вынырнула неожиданно, меня просто выдернули. Столп света исчез, а темнота ослепляла. Лишь несколько томительных мгновений спустя, я смогла увидеть круг из зажженных свечей, кольцом замыкающийся вокруг меня. За неясным кругом света, лежала пухлыми пучками трава с мясистыми алыми листочками, а прямо под моими ногами был начертан странный рисунок, вписанный в двойную окружность. Я подняла глаза, вглядываясь в чернильную темноту, а она будто того и ждала, чтобы выпустить из себя печально знакомого незнакомца.

— Как чувствует себя мой милый Феникс? — все тем же тягуче-бархатным голосом спросил он.

— Спасибо, неплохо, — тихо и как-то совсем обреченно ответила я.

— Я рад, что доставил тебе несколько счастливых минут. Ведь тебе было хорошо? — "восхитительно", — подумала я, но вслух ничего не сказала, — ты, наверное, уже догадалась, для чего здесь?

Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой. На что мужчина печально улыбнулся, будто в этой комнате он жертва, а я беспощадный палач.

— Ты отдашь мне Феникса.

Я чуть не зарычала от ярости, услышав его слова, но вовремя остановилась.

— Ты сумасшедший! Нас нельзя разделить, мы единое целое! — закричала я, делая шаг вперед.

Что мне какие-то круги, да травки! Да я его сейчас голыми руками порву, чтоб не нес ересь! Но я ошиблась, круг пропустил лишь чуть, ног коснулась трава. Вверх полыхнуло мертвенно синее пламя, заставляя отступить, закрывая лицо руками.

Вот значит как? Что ж...

— Что ты хочешь от меня?

Он будто только и ждал моих слов. В метре от меня зажглись свечи, образовывая почти такой же круг, но внутри него лежала алая бархатная ткань. Я не поверила своим глазам, он действительно верил, что сможет разделить единое целое.

— Ты готова? — он внимательно всматривался в мое лицо, выискивая что-то важное одному ему.

— У меня есть два условия, — с вызовом произнесла я, на что мужчина вопросительно вскинул брови, а затем рассмеялся.

— Ты смеешь просить?

— Думаю, ты бы не спрашивал меня, о моей готовности, если бы того не требовал ритуал, — конечно, я блефовала, но сейчас перед смертью шла ва-банк.

— Каюсь, есть такой нюанс, — улыбаясь, признался он, — чего ты хочешь?

— Освободи принца.

— Невозможно!

Мне торопиться было некуда, я сложила руки на груди и упрямо уставилась на мужчину.

— Хорошо, — сквозь зубы прошипел, разом сбрасывая лживый налет доброжелательности.

Воздух рядом с ним засветился, и сквозь него стали проступать очертания тела.

Принц все еще находился без сознания, но краски уже вернулись к нему.

— Верни его во дворец в Даркасе.

Мужчина сверкнул на меня недобрым взглядом, но все же выполнил просьбу, и спустя секунду мы вновь остались наедине.

— Ты довольна душа моя? — промурлыкал он, — я слушаю второе твое желание.

— Просьбу, — машинально поправила я.

— Ну, конечно, — он так и сочился приторным ядом, изгибая тонкие губы в победной улыбке.

— Я хочу знать твое имя, — казалось бы, просьба вернуть принца была верхом наглости, но я ошибалась.

Мужчина поменялся в лице, и я уже решила прощаться с жизнью безо всякого обряда, только он держал себя в руках лучше, чем мне подумалось.

— Ты не знаешь чего просишь чужачка! — бросил он мне, срываясь с места.

Он прошелся от одной стены до другой, сцепив руки в замок, а после метнул в мою сторону полный злобы взгляд. Около моих ног, прямо из воздуха появилось ведро с водой и полотенце.

— Вымой руки, на них не должно быть чужой крови.

Пожав плечами, я опустилась на колени и с удовольствием стала оттирать засохшую корку, получалось плохо.

— Меня зовут Мирезэ Дахуна — я дракон.

Новость оказалась, шокирующей. Если Мейджин и Ним — полукровки, но это понятно у них матери были женщинами, а этот...

— Но почему ты выглядишь также, как и полукровка?

Дракон уже взял себя в руки, и теперь со спокойной уверенностью смотрел мне в глаза, то ли осуждающе, то ли презирая мою полною несостоятельность в расовых вопросах.

— Видишь ли, сейчас меня нет. Я изгнанник, а для людей незнающих демон, — он выделил интонацией последнее слово.

— Демон? Так рабство Содзи, ваших рук дело? — вот теперь до меня дошел весь ужас сложившейся ситуации, — но ради чего?

— Содзи, Маруша, Арант... они все ступени во имя моего возвращения в мир живых. Я разделю тебя с фениксом, и с ее помощью смогу вернуться. И ты, даже зная все, не сможешь мне помешать, — мужчина заметил, что руки я уже отмыла и ведро исчезло.

— А знаете, возможно, вы правы, — заявила я, отчего глаза дракона засветились интересом, — я никогда не нуждалась ни в силе, ни в бессмертии. Мне не хочется геройствовать и лезть на амбразуру. Что вам еще нужно?

Мне хотелось заткнуть себе рот, и рассказать совершенно о других вещах. О том, каково это сгибаться под грузом ответственности, знать, что на тебя рассчитывают и верят, смотрят в глаза с надеждой. А что я? Подвиг? Да раз плюнуть, пошел, увидел, послал всех к такой-то матери, шарахнул огоньком и вся недолга. Подвиг...помоги, разберись, разгреби, конечно, не вопрос! Я тут можно сказать мастер, до разного рода загадок, и головоломок.

И на самом деле...просто женщина, которая еще мало что знает, но очень хочет верить в себя. Верить и знать, что завтра злая воля отступит.

Мужчина криво усмехнулся.

— Сейчас я дам тебе кинжал и чашу. Делай и повторяй то, что я тебе скажу, — его лицо стало сосредоточенным.

Передо мной появился кинжал и простая глиняная чаша.

— Сделай надрез на ладони, — скомандовал он.

Мне не нравилась идея с кровопусканием, но сейчас я была полностью во власти дракона. Зажмурившись, я полоснула по руке, сжала ладонь, так чтоб капли крови падали в чашу.

— Отрежь прядь волос и брось в чашу, а теперь повторяй за мной! — он проследил взглядом за упавшей в кровь прядью волос, — Я отдаю кровь свою.

— Я отдаю кровь свою, — эхом отозвалась я.

— Я отдаю плоть свою...

— ...я отдаю плоть свою...

— Я отдаю силу свою.

Подняв взгляд от чаши, на напряженно ожидающего ответа дракона, я лишь жестко усмехнулась, показывая этим улыбкой все свое отношение к ритуалу.

— Я отдаю силу свою.

— По доброй воле, — продолжил он.

— ...по доброй воле...

— Да будет так! — поставил точку дракон.

Чаша и кинжал исчезли, а вместе с ними исчезла я, погрузившись в уже знакомую темноту. Ни боли, ни страхов потерять свою пламенную половинку, лишь неспешное течение, которое медленно и уверенно уносило меня прочь. А позади меня остались ярко пламенеющие уголья. Впереди же маячило нечто серое, безликое, бесстрастное...

Резкий металлический стук выдернул меня из странного состояния. Открыв глаза, я увидела грязный потолок, часть стены сложенной из грубо подогнанных камней и железная решетка. Я повернула голову на бок, стараясь не тревожить все остальное тело, потому как ощущение было, будто меня разрезали и вытащили все, до чего дотянулись, заменив отобранное на тяжелые острые камни.

За решеткой, привалившись плечом к стене, стоял Мирезэ Дахуна, дракон собственной персоной. И теперь я видела разницу, сейчас бы только слепой мог спутать его с полукровкой. Овал лица покрывала почти прозрачная золотистая чешуя, над бровями повторяя их изгибы, находились небольшие роговые наросты, ушная раковина отсутствовала, вместо них были аккуратные отверстия. Лишь глаза светились тем же жидким золотом.

— Рад видеть тебя живой, — он улыбался, но от этой улыбки бросало в дрожь.

— Не могу сказать того же, — бесцветным голосом ответила я.

— Но я приложил все усилия, чтобы сохранить тебе жизнь, ведь ты две недели ходила по грани, — вкрадчиво произнес он, — разделение произошло не совсем равное, ты, наверное, уже ощутила его последствия. Я не знаю, что осталось тебе, но Феникс получил гораздо больше, чем планировалось в начале.

— Вам виднее, — спокойно ответила я, пытаясь сесть. Тело протестующе заныло, одаривая меня глухой болью в каждой клеточке, — но к чему такая забота?

Дракон воодушевленно улыбнулся, казалось сейчас он достанет мешок и вытащит из него подарок, который принять противно, а деться некуда.

— Тут все просто! Я хочу, чтобы ты насладилась моей местью!

Мне, наконец, удалось сесть, проигнорировав при этом тошноту, головокружение и тяжесть собственного тела. Месть — звучит пафосно, но не впечатляет.

— Ну? И? — холодно отозвалась я, а дракон явно опешил от моей нулевой реакции.

— Ах да, раз ты у нас все еще остаешься посланницей на тебе висит долг. Думаю, мне не стоит пояснять какой. Хотя, нет, — развеселился он, — пожалуй, доставлю себе удовольствие. Феникс, как ты успела узнать, является лишь силой с некой долей воли, читай кодекса, заложенного Миром. Как самостоятельная личность, существовать не может, ибо является неуправляемой стихией, а подселенный в избранного человека является его отрицательной полярность. Он твой минус Лиля, ты была его плюсом, как результат ваше плодотворной сотрудничество. Но ты слишком наивна, надо лучше определять свои желания... Просчиталась один раз? Да-аааа...

Хотела подарить всем счастье, и что же? Феникс вмешался, решив, что твое желание пустая трата сил. Теперь ты подарила надежду всем рожденным с двумя ипостасями. Несколько сотен, свирепых хищников: горги — люди с двумя ипостасями, ледяные ирбисы у нордов, которые с твоей подачи могут кратковременно и частично вернуть себе человеческий облик. А это больно, и очень страшно!

— Страшно?

— А как ты думаешь, выглядит горг во время частично незавершенной трансформации?!

— Что будет, если я не смогу им помочь? — лишенным всяких эмоций голосом спросила я.

— Времени у тебя мало Половинка, до рождения новой луны. Плата? Мне ли тебе напоминать? — лукаво ответил он, буквально светясь изнутри самодовольством.

— Но ведь это ты забрал их жизненную энергию.

— Каюсь, но это не меняет положения вещей. И кстати она все еще у меня! — у него на ладони появилась прозрачная сфера, в которой подобно светлячкам суматошно метались серебряные искорки.

— Что ты хочешь за нее? — неожиданно для себя самой спросила я.

Смех дракона сотряс каменные своды подземелья.

— У тебя ничего нет, кроме долга! Ты даже смеяться не сможешь, как и плакать! Твои эмоции остались у нее, — дракон подошел к решетке, распахивая незапертую дверь. Он опустился рядом со мной на колени, обдавая непередаваемым шлейфом запахов, от которого голова пошла кругом, путая мысли. Подцепив пальцами мой подбородок, он внимательно изучил мое лицо, и что-то ему не понравилось. Я буквально кожей ощутила окутавшее меня облако колючей силы.

— Как странно... — протянул он, отстраняясь, — впрочем, так интереснее, не люблю простых решений.

На мой взгляд, сказанное им казалось полнейшей чушью, абракадаброй, игрой слов без определенного смысла.

— Не удивляйся, глаза же зеркало души. Души у тебя только половина, и зеркало разбито, но... — прорычал он, оставляя саму суть сказанного при себе, — я хочу показать тебе Феникса, ты увидишь, как может быть прекрасна сила в чистом виде.

Затаив дыхание я смотрела как камень на стене становится прозрачным, будто стекло, а за ним... Если меня и лишили эмоций, то это гораздо больше их, не чувство, а словно бы отзвук неравнодушного сознания.

На меня смотрела прекрасная незнакомка, с таким знакомым лицом, в глазах которой играл какой-то детский восторг. Она перебирала длинные огненно-алые пряди волос, изучая их, улыбаясь чему-то наивной улыбкой ребенка.

— Невероятно, — прошептала я, — она как дитя.

— Она и есть дитя! Мое дитя! Чистый лист, на котором я напишу свою волю.

— Она так не похожа на меня, вы ведь не обидите ее? — единственное, на что откликнулись остатки эмоций — на нее, мою отобранную половинку.