Удержать мечту

— М-да... Такую интерпретацию истории России никогда еще и никто не слышал. Ветров, да ты гений... непризнанный! Такого еще никто не слышал. Тебе бы сценаристом работать, — немного успокоившись, протараторила я, давясь смехом, — Работать нам с тобой долго придется. Ладно, пойдем чай пить, — тяжело вздохнув, поднялась с дивана, направляясь на кухню. Я даже и не заметила, как быстро пролетел целый час.

— Ну, пойдем, — он, как-то обреченно, потопал следом за мной. Наверняка думая, какая же я дура...

— Черный или зеленый?

— Предпочитаю кофе.

— Кофе, так кофе, — порезав тортик, уселась на табурет, напротив Максима.

Разговаривали мы очень долго, даже не заметив, как быстро летит время. Темы для разговоров не исчезали, так как, оказывается, наши интересы совпадали. Ветров, на некоторое время убрал ледяную стену, которую возвел вокруг себя, перестав быть порядочной сволочью.

— Спасибо. Я, пожалуй, пойду, — засобирался парень, когда часы пробили три часа.

— И куда ты намылился? На улице темка. Машин нет, автобусов нет. Пойдешь пешком в другой район города? Нет уж, ночуй у меня, — м-да, вот это мы попили чайку.

— Не знаю. Мне неудобно, — смутился Макс, направляясь к выходу.

— А ну стоять! — окликнула его, — Неудобно спать на потолке, а здесь места хоть отбавляй! Так что останешься здесь, и это не обсуждается, — взяв за руку, потянула его в соседнюю с моей комнату, которая была предназначена для таких, вот, гостей.

— Белье чистое. Спокойной ночи, — оставив свет включенным, выскользнула из комнаты и направилась в душ, а потом спать...

... Вьюга свистела по степи, а я шла, босиком ступая по заснеженному полю, проваливаясь по пояс... Я звала тебя... Ты... ты молчал... Лишь ветер бросал в мое лицо рваные хлопья снега...

— Сколько можно? За что? — холодно... не чувствую тела... ничего не чувствую...

— За то... — слышится ответ, — Это ты... ты сама убила себя и нашу любовь, а я последовал за тобой... Теперь страдают оба...

— Зачем? Зачем ты последовал за мной? — хриплю, выбираясь из очередного сугроба...

— Люблю... Вот и последовал... — такой печальный голос...

— Ты жалеешь? — ну же, скажи... скажи, что ты чувствуешь...

— Нет... — снег преобразуется в фигуру, которая нежно обнимает меня... становится теплее... — Я счастлив, малышка... — его губы касаются моих волос... так нежно и мягко... Я хочу увидеть того, кого люблю... Поднимаю глаза, пытаясь разглядеть лицо обнимающего меня человека... Вот... еще чуть-чуть...

— Ха-ха-ха, вам никогда не быть вместе. Это невозможно. Огонь и Лед никогда не сойдутся вместе... Вам не удержать мечту... — тепло, которое согревало меня, исчезло... исчезаешь и ты...

— Неправда!!! Я люблю его!!!! — кричу из последних сил, падая в снег...

— Я тоже тебя люблю, малышка, — шепчешь ты, прежде, чем исчезнуть...

— Н-е-е-е-е-е-т!!!!!!!!!!! — крик отчаяния и боли срывается с моих губ...

— Виолетта, девочка моя, проснись. Успокойся, это всего лишь кошмар, — кто-то успокаивающе гладил меня по волосам.

— Максим... Кошмар... — крепко обнимаю парня, стараясь укрыться от пронизывающего холода, оставшегося после сна... — Я тебя разбудила... Прости...

— Ничего страшного, — парень ложится рядом со мной и крепко обнимает, уткнувшись носом в мою макушку, — Я побуду с тобой... — так тепло и хорошо... Теснее прижимаюсь к Максиму, обвивая его руками и ногами, а потом засыпаю...

Глава 3.

Максим

Остаться у Виолетты, было плохой идеей с самого начала. Я долго не мог уснуть, слушая, как в душе льется вода, стекая по ее обнаженному телу... Хотелось слизнуть капли языком, не пропуская ни одной... Черт, не туда меня понесло, но поделать с этим ничего не могу.

Через некоторое время квартира погрузилась в тишину... Ветка заснула, а меня сон посещать не хотел... Как же изменилась девушка за этим прошедшие пять лет... Стала взрослее, энергичнее... Она горела, горела, словно пламя, притягивая к себе, растапливая лед в моем сердце, оставленный Олеськой. Из смешной, нескладной девчонки, она превратилась в девушку, красивую девушку, которая стала столь желанной для меня, что от этого даже становилось больно. Нет, она мне не нравилась, и уж точно не питал к ней пламенных чувств, но я хотел ее, так что... Она должна стать моей! Мои размышления прервал крик, леденящий душу...

— Н-е-е-е-е-е-е-т!!!!! — раздалось из комнаты Лариной, поэтому, вскочив, бросился туда.

Девушка металась по кровати, одеяло было откинуто, открывая взгляду ноги и бедра, едва прикрытые футболкой.

— Виолетта, девочка моя, проснись. Успокойся, это всего лишь кошмар, обняв девушку, начал гладить ее по волосам, стараясь успокоить, передать свое тепло...

— Максим... Кошмар... — девушка крепче прижалась ко мне, обняв и уткнувшись носом в мою грудь, которую щекотало ее прерывистое дыхание, — Я тебя разбудила... Прости...

— Ничего страшного, — я лег рядом с ней, притянув как можно ближе себе и уткнувшись носом в ее волосы, пахнущие мятой и шалфеем, — Я побуду с тобой... — Виолетта теснее прижимается ко мне, оплетая меня руками и ногами, после чего успокаивается и засыпает... — Спи, я буду стеречь твой сон... — шепчу ей на ухо, а потом засыпаю...

Пробуждение было, прямо скажем, зашибись. Меня просто напросто нагло скинули с кровати, при этом еще и встав на многострадального меня.

— Э... Максим? — девушка, упав, уставилась на меня, будто я — привидение.

— Виолетта?

— Ладно, не буду уточнять, вроде бы я сама тебя оставила переночевать. Но что ты делаешь в моей постели? — да, не знал, что девушки могут так краснеть, хотя непристойностей не было.

— Ты кричала ночью. Я тебя успокоил, а ты вцепилась в меня, словно клещ, и не отпускала, — тяжело вздохнув, поднялся с пола, потянув девушку за собой.

— А... спасибо. Кофе будешь? — Летка уже ускакала на кухню, где ароматно запахло выше обозначенным напитком.

— Давай!

Виолетта

— Давай! — раздалось из моей комнаты, когда засвистел чайник. Достав из навесного белого шкафчика чашки, заварила кофе. Кухня в моей квартире небольшая, но зато уютная. Белые шкафчики, стол, стулья... Все такое родное и знакомое... Когда-то здесь хозяйничала мама, а теперь — я...

— Доброе утро! — в комнату зашел Максим. Влажные волосы непокорными прядями обрамляли его лицо, а губы были растянуты в улыбке, — Ммм, кофе... — он втянул носом запах напитка, а затем, усевшись, взял чашку в руки.

— Куда уж добрее, — буркнула я, вспомнив, что проспала тренировку. И это первый раз за пять лет. Кошмар!

— Позволь узнать, а что тебе снилось? — Ветров выжидающе смотрел на меня, пытаясь что-то рассмотреть, что видел только он.

— Не важно, — от его пристального взгляда я едва не захлебнулась. Нет, вы бы тоже, наверное, подавились, когда вас пристально так разглядывают. Вот и мой кофе едва не оказался на столе, но слава богу — пронесло.

— Что ж ты так... Себя не бережешь, вон даже кофе через силу глотаешь... — хмыкнул этот... нехороший человек.

— А ты чего смотришь на меня, как будто у меня рога выросли... Хотя... Это мне точно не грозит, — м-да, а вот тебе, солнце мое, ой, как грозит, зная Амалию...

— Думаешь, мне грозит? — он выгнул бровь, закинув ногу на ногу.

— Думаю. О, черт! — взглянув на часы, стоящие на холодильнике, который был увешан магнитиками, наклейками, какими-то бумажки. Время десятый час! Я обещала быть в одиннадцать на соревнованиях у Тима! — Макс, извини, но мне пора собираться! — прокричала я, забегая свою комнату и закрывая дверь.

— Мне тоже пора уходить. Пока, — парень, видимо, ушел, напоследок хлопнув дверью.

Зазвонил телефон...

— Ви, милая, ты где? — звонил Тим, но голос у него был неособо радостный.

— Дома, еще только десятый час, — закалывая волосы в высокий хвост, протараторила я.

— А, позволь спросить, что делал у тебя Ветров? — черт, он что видел Макса, выходящего из подъезда? Кошмар!

— Тим, ты где? Топай ко мне. Бегом. Будем разъяснять сложившуюся ситуацию.

Пока парень поднимался ко мне, на десятый этаж, допила кофе и вымыла чашки. Да что же такое последнее время творится? То никому не нужна, а то сразу всем...

— Привет, — голос парня вывел меня из раздумий, — Не хочешь объяснить, что он делал у тебя всю ночь? — все это было сказано таким едким голосом, что я невольно подумала, что он перед зеркалом тренировался, чтобы так говорить.

— Ну... Мы историю сначала учили... — протянула я, хлопая ресницами и облизывая губы. От этого кулаки парня сжались, а на руках забугрились мышцы, да и глаза нехорошо блеснули...

— Дальше! Что было дальше? — голос Тима повысился на целую октаву, и мне почему-то стало страшно. А то вдруг... Всякое может быть.

— Ничего. Просто в это время уже ни машины, ни автобусы не ходят, поэтому он остался у меня. Вот и все. Ну, чего ты так взбеленился? — подойдя к парню, обняла его, прижавшись к груди, где мирно билось его сердце: тук-тук, тук-тук...

— Прости. Я не думал... — Тим зарылся лицом в мои волосы и обнял меня в ответ.

— Мы слишком часто не думаем, — прошептала я...

День выдался сегодня чудесным. На бескрайнем, голубом небе ни облачка, а яркое солнце щекочет лицо, даря последние лучики тепла. Около трасс собралось огромное количество народа: болельщики, спортсмены, тренеры, даже выездные палатки поставили.

— Здравствуйте! Здравствуйте, участники и болельщики! Мы рады приветствовать вас на чемпионате России по горному бегу! — голос комментатора, усиленный колонками разнесся по горе, — Объявляется общее построение!

— Ни пуха, ни пера, — поцеловав Тима в щеку, пожелала я, улыбаясь.

— К черту, — парень махнул рукой и потопал к остальным, которые построились в ровные шеренги. Дальше, минут десять, организаторы распинались, говоря о том, как стремительно набирает обороты горный бег, что он с каждым годом становится все популярнее и популярнее.

— Итак, первый забег бегут школьники 1996-1997 годов рождения, затем 1995-1994... — начал объявлять комментатор последовательность забегов, — здесь собралось огромное количество участников разных возрастов: одни такие маленькие, что жалко их становится, представляя, как они понесутся по этой горе, толкая друг друга, другие — такие старые, что, того гляди, посыплется песок.

Раздался сигнал, и дети встали на линию старта. Хлопок... И толпа бегунов понеслась, толкая друг друга. Дли них, главное — победить. Главное — прибежать первыми, ведь на них так надеются родители, тренеры, родные города, из которых они приехали, которые представляют.

Первый круг завершен, осталось еще два... Сегодня, почему-то, детей не пускали на другой берег реки. А над ними шумели тополя, и солнце улыбалось с небес. Почему-то в памяти всплыла история, которая произошла с одной из моих подруг, которая сейчас живет в Германии со своим мужем и растит сына. Ей недавно исполнилось 23.

...Лето... Теплое... Напоенное запахами цветов и трав... Дождь... Такой же теплый... И белый тополиный пух, кружащийся в причудливом танце... Он падает на землю, укрывая ее своим белым одеялом...

— Ой, а у тебя пух в волосах, — раздается звонкий смех девушки, идущей по аллее.

— И у тебя, — рассмеялся парень, взъерошив волосы любимой. А сверху на счастливую парочку падали капли дождя, запутываясь в их волосах... Они босиком шагали по лужам, брызги разлетались в разные стороны...

— А ты меня любишь? — вдруг остановилась девушка, серьезно глядя на парня.

— А ты как думаешь? — казалось, что в его глазах сияет солнце. Да и сам он был похож на солнышко: светло-русые вьющиеся волосы, выгоревшие на солнце, смеющиеся голубые глаза, чуть полноватые губы, растянуты в улыбке.

— Я тебя спросила, просто ответь, — взгляд зеленых, словно весенние листья, глаз встретился с голубыми.

— Я тебя люблю, дуреха ты моя, — парень в два шага преодолел расстояние, разделяющее их, и прижал девушку, чем-то похожую на фейри, к себе. Ее золотисто-каштановые волосы трепал ветер, белое платье давно промокло, но ей было все равно: на лице девушки сияла улыбка, а в глазах плескалось счастье...

Наступила осень... Хмурое и серое небо не радовало взор... Оно роняло холодные капли дождя на землю... А девушка, которая так была счастлива летом, бегала по городу, ища любимого человека. Его не было дома, телефон не отвечал второй день...

— Да у него скорость под двести была... — шептались одни.

-Пьяный, наверное... — выдвигали свою версию другие. Девушка слышала эти реплики, пробегая мимо столпившегося народа, пришедшего поглядеть на аварию.

-Да, черная "Ява"... — голос полицейского нарушил звенящую тишину, стоящую у нее в ушах. Сердце сжалось в предчувствии боли.

— Пропустите, пропустите меня! — из ее глаз полились слезы, которые тут же срывал ветер и уносил их с собой.

— Девушка, девушка! Вам туда нельзя, — крикнул кто-то ей в след. Но ей было уже все равно. Она увидела... Там, на асфальте в луже крови, рядом с грудой покореженного металла лежало тело... незнакомого парня и какой-то девушки. На губах девушки невольно расползлась улыбка.

-Рита!!!! — кто-то звал ее, такой любимый и родной.

-Димка, ты жив! — девушка крепко обняла парня, уткнувшись носом в его шею.

— Да... да. .. С тобой все хорошо, моя девочка... — шептал он, гладя ее по волосам...

А над ними шумели тополя, роняя пожелтевшие листья на землю...

Год спустя девушка услышала песню, которую пели под гитару дворовые парни:

Ветер качал тополя у дороги.

Лист одиноко кружит.

Кровь на земле и разбитое тело.

Парень один на асфальте лежит.

Волос распущен из шлема на ветер,

Сколько народа не может пройти.

Скоро на город опустится вечер,

Девушка парня не может найти.

Ей рассказали — она побежала,

Волос растрепан, не видно лица.

А на земле только "Ява" лежала,

Сколько народу невидно конца.

Парень ее уж больше не дышит,

Он не вернется, она поняла.

Ей говорят, а она уж не слышит,

И мотоцикл его завела.

Ранней весной, когда цветы расцветают,

Надо любовью своей дорожить.

Девушка тоже разбилась на "Яве"...

Она не сумела без парня прожить...— " А ведь тоже самое могло произойти и с нами", — подумала она, положив руку на свой едва округлившийся животик.

— Все хорошо, милая. Я люблю тебя, — прошептал ее муж, накрыв ее руку своей.

— А я тебя, — прошептала она. А над ними шумели тополя, все так же роняя пух на землю...

Кто бы мог подумать, что бывают такие случаи...

— Эй, о чем задумалась? — чей-то голос прервал мои размышления о том, что любовь творит чудеса, — Что?

— О чем, говорю, задумалась? — на меня смотрели голубые глаза Ветрова, который пытался услышать от меня ответ. На парне была белая футболка, черные шорты и шиповки, в руках он держал свой рюкзак, без которого, видимо, никуда не ходил.

— А...

— Ларина, тебе солнышко головку напекло? — поинтересовался он, кладя ладонь на мою голову, тем самым проверяя, напекло мне или нет.