Вампиры на Каникулах

Напарник почесал небритую щеку, произведя при этом звук, который обычно сопровождает прикосновения ногтя к наждачной бумаге.

— Ну вы как хотите, сэр, а моя специальность — прикладная ламиеология, — он ухмыльнулся, — Это значит, что я ищу, кого бы осиновым колом приложить. Поэтому мы немедленно открываем гроб.

Второй ламиеолог отошел от гроба еще дальше. До недавнего времени , то-есть часа два назад, он считал что вампиризм — лишь метафора для подавленных половых желаний, помноженная на вечный страх человечества перед смертью и летучими мышами. Но теперь эта метафора запросто могла вцепиться ему в горло.

— Открываем гроб, как же. А что если они там?

— Поправим им подушку и пожелаем доброй ночи, — прежде чем коллега успел облегченно вздохнуть, мистер Гримсби расхохотался, — Вгоним кол в сердце, набьем рот чесноком, а голову отрежем. Или вы придерживаетесь иного мнения? Тогда не обессудьте, но вам самому придется объяснять доктору Сьюарду, почему мы потоптались на пороге, так и не проверив гроб.

Кто бы ни был этот доктор Сьюард, чье имя виконт слышал уже второй раз, на своих коллег он нагонял страх. Спенсер побледнел так, словно уже пообщался с целой дюжиной вампиров. Дав добро на открытие гроба, он на всякий случай спрятался за столбом кровати, робко глядя на мистера Гримсби, который ловким движением подцепил крышку.

Когда раздалось два вопля — разочарованный и восторженный — Герберт спрыгнул вниз, на ходу соображая, как же объяснить все это Альфреду, обеспокоенно следившему за ним снизу.

— Значит так, сюда нам дороги нет! — мрачно сказал он, увлекая друга в противоположную сторону.

— Почему?

— Альфред, давеча ты видел Сару, не так ли? И это не навело тебя на определенные мысли?

— Я подумал, что раз вы соотечественники, то не удивительно, что оба выбрали один и тот же отель. Ну там общность менталитета и все такое.

— А на груди у нее ты не заметил серебряный значок в форме головки чеснока?

— Нет, вообще-то, — юноша поджал губы, — у меня нет привычки рассматривать женскую грудь.

Чувствуя себя штрейкбрехером и вообще аморальной личностью, Герберт виновато опустил голову. Придется рубить с плеча.

— В этом отеле проходит конгресс ламиеологов. Более того, двое из них наглым образом вломились в нашу комнату...

— Как мы в ложу номер пять?

— Это совсем другое дело! — взорвался виконт, — Мы, по крайней мере, не захватывали ладан или чем там изгоняют привидений, а у этих господ с собой был целый арсенал! Не удивлюсь, что не обнаружив нас в гробу, они натерли крышку чесноком из чистого злорадства! В общем, назад нам путь заказан. Давай думать, где проведем день.

Альфред остановился.

— А Куколя ждать не будем? Что если он вернется, а там засада?

— Куколь им нужен, как моей прабабке серебряная табакерка, — скривился вампир, — Кроме того, он додумается сделать ноги, когда увидит, что кто-то взломал гроб. А завтра я его отыщу.

Юный вампир согласно кивнул и поплелся за виконтом, который все еще обиженно сопел.

— Хорошо, вот только где нам найти пристанище? Денег у нас немного, все остальное у Куколя осталось. Как по-твоему, Герберт, сейчас открыты какие-нибудь похоронные конторы?

— Похоронные конторы? Они тебе на что?

— А где еще мы купим гроб? — Альфред воззрился на друга с удивлением, — Мы ведь вампиры, мы в гробу должны спать.

Глава 6

Возможно, эта история развивалась бы иначе, если бы много тысячелетий назад первый упырь, спасаясь от рассветных лучей, спрятался не в саркофаге, а в сундуке. Или в ящике из-под угля. Или в очень большой коробке. Но поскольку он спрятался там, где спрятался, его поступок положил начало традиции, которую теперь блюли все консервативно настроенные вампиры. Альфред же был просто воплощением ретроградства.

— Ну и где же я достану гроб ночью в центре Парижа?! — простонал Герберт. Внезапно глаза друзей встретились. Обменявшись мыслями с Альфредом, виконт довольно потер руки.

— Думаешь, он не шутил, когда говорил, что спит в гробу? — спросил Альфред.

— Вряд ли. Призрак Оперы не похож на человека, чей любимый праздник — первое апреля. Кроме того, судя по акценту он француз, а они все немного сумасшедшие. Это из-за абсента, мне отец рассказывал.

— Но мы же потом вернем ему гроб?

— Даже красиво упакуем, — рассеяно ответил Герберт. Главное до него добраться. Но даже если они и не отыщут сей полезный предмет, провести день в подземельях гораздо приятней чем на улице. По крайней мере, есть гарантия, что вечером ты проснешься не кучкой пепла.

Пробраться в Оперу оказалось несложно — нужно было всего-нвсего влететь в открытое окно, а после отыскать зал. Всю дорогу Альфред жалобно пищал, что у него крылья вот-вот отвалятся. Оказавшись в ложе номер пять, он рухнул в кресло, в то время как виконт, с видом детектива, начал обследовать углы.

— Помнишь, как мы почувствовали сквозняк? — спросил он, — Следовательно, здесь есть панель, которая открывается... В стене или в колонне.

Постучав по колонне, он довольно ухмыльнулся, после чего опустился на одно колено и принялся обшаривать подножие, украшенное позолотой. Раздался скрип, а Герберт, приподнявшись, указал юному вампиру на низкое прямоугольное отверстие, открывшееся в колонне.

— После тебя, cheri.

— Но как ты догадался?

— О, сущие пустяки! Нужно лишь применить мерзкое слово на букву "л", которое так любит наш Профессор. Если Призрак действительно контролирует театр, то у него повсюду ходы-выходы. И не зря же он так прикипел именно к этой ложе! Не сомневаюсь, что отсюда открывается ход в подземелье.

Внутри колонны оказалась лестница, спускавшаяся вниз. Было темно, а мороз не просто пробирал до костей, но откладывался на них инеем. К счастью, эти обстоятельства вампирам не помеха. Они начали спускаться, погружаясь все глубже и глубже в чрево театра, и в конце концов очутились в узком коридорчике, терявшемся во тьме. Альфред замер и неуверенно покрутил головой.

— Гербертт, а тебе не страшно? Ну что здесь может быть западня?

Виконт фон Кролок развел руки по сторонам, трогая кончиками пальцев влажные стены.

— Вполне возможно. Но коридор слишком узкий, чтобы в нем поместились Большие Катящиеся Камни.

— ?!

В ответ на недоуменный взгляд Альфреда, виконт помахал рукой.

— Ты же видел моего двоюродного дядю Отто?

— Да.

— Среди смертных есть личности, которые каждый вечер перед сном пересчитывают столовое серебро. Так вот, Отто от них недалеко ушел. Представляешь, одно время он был одержим идеей, что я собираюсь украсть его пудру! Каких только ловушек не насовал в свои покои. И алебарды, которые падают стоит только открыть дверь, и стрелы, вылетающие из стен, и грабли по всему периметру, и Большие Катящиеся Камни...

Альфред нахмурился.

— Откуда тебе известны такие подробности?

Отвернувшись, виконт начал насвистывать мелодию из "Фауста."

— Да так, пару раз комнатой ошибся. И вообще, это была пудра из Персии, тонкого помола, такой в наших краях не достанешь. А Отто пудрил ею парик! Нерациональное расходование ресурсов, если тебе угодно знать мое мнение.

— Ладно, — проворчал юный вампир, — давай лучше гроб искать. Мы тут не заблудимся?

— О нет! — Герберт закрыл глаза, концентрируясь. — Мы пойдем прямиком к его апартаментам.

Главное сосредоточиться. Немертвые чувствуют сильные эмоции, а эмоции Призрака Оперы были сильнее некуда. И виконт фон Кролок вцепился в этот клубок чувств с энтузиазмом кошки, распутывая нить за нитью, выясняя, куда они ведут. Вампир уловил ярость — Призрак Оперы был здорово рассержен. К этой доминирующей ноте примешивалось что-то еще... страх... неуверенность... и... ну конечно...

Виконт опустил голову и улыбка тронула его тонкие губы. А почему бы нет? Ведь весна на дворе.

* * *

Приоткрыв дверь, билетерша Жири заглянула в ложу номер пять, откуда доносились приглушенные голоса. Ох, если туда снова забрались любители острых ощущений...! Но ложа была пуста. Женщина благодарно вздохнула — не придется спускать кого-нибудь с лестницы, а то денек и так выдался утомительным.

— Ма? А, вот ты где, — донесся голос Мег, и балерина заглянула через ее спину в ложу номер пять. Мадам Жири хлопнула дверью, чуть не отдавив чей-то любопытный нос.

— Какой сегодня улов?

— Богатый — парочка пудрениц, записная книжка, малахитовая запонка и портсигар, серебряный, судя по всему, — женщина повертела в руках найденные сокровища. — Удивительно, какая забывчивая публика пошла. Нужно найти контролера и сдать ему все это, а то ведь он тот веер будет до Второго Пришествия припоминать. Кстати, тебя-то где так долго носило?

Девушка нахохлилась.

— Да уж, пока дошкандыбаешь сюда на отломанном каблуке...

— Поогрызайся, — мадам Жири миролюбиво погладила дочку по всклокоченным волосам, — и клянусь, я не стану печь тебе бриоши...

— Нужны они мне! — маленькая балерина вздернула подбородок. — Нам в кордебалете вообще запрещено мучное.

Уперев руки в бока, билетерша критически обозрела тоненькую фигуру дочери.

— Тебе можно, — вынесла она вердикт, — ты тощая, как доска для стирки, ребра во все стороны торчат. Вот в мое время были танцовщицы — это да! Раз в месяц приходилось пол на сцене перестилать, потому что доски трескались от их па.

— Ма, да ну их, былые дни, давай лучше о насущном поговорим! А если конкретней, то о моих ботинках! Они скоро совсем развалятся, не в балетках же мне по улице бегать.

— Сходи в лавку к старьевщику, — пожала плечами мадам Жири.

— Нет, туда я не пойду! Я и так одета хуже остальных девушек, — всхлипнула Мег, — кроме того, на днях я увидела новые ботинки, со шнуровкой, всего за 30 франков.

Ее матушка лишь головой покачала.

— Мег, к чему затевать этот разговор? Ты прекрасно знаешь, что таких денег у меня сейчас нет. Когда эти остолопы выставили меня из Оперы, мы вообще сидели без денег. Дай Бог, с рентой бы в этом месяце расплатиться.

Балерина опустила голову. Вращаясь в театральных кругах уже не первый год, она знала, как можно раздобыть 30 франков — да и поболее — в кратчайший срок, но следовать этим способам ей совсем не хотелось.

— Ты можешь попросить его, — прошептала она, — ведь для него это сущие мелочи, раз он забывал в ложе куда большие суммы. Он тебе не откажет, мама. Ты у него на хорошем счету.

Щеки мадам Жири вспыхнули, она вперила в дочку такой гневный взгляд, который заставил бы и Медузу Горгону неуверенно поерзать на месте.

— Еще чего, стану я клянчить деньги у незнакомых... — поколебавшись между "мужчин" и "призраков", мадам Жири решила фразу не продолжать.

— Ах так? — вспыхнула Мег. — Ну тогда я сама попрошу!

Служба в кордебалете отточила ее инстинкты, поэтому она успела вовремя пригнуться. Ладонь мадам Жири просвистела у девушки на головой и с размаху врезалась в стену, по которой тут же побежали трещинки.

— Выкинь эту блажь из головы! Я тебе не позволю к нему даже на сотню лье приближаться... особенно после того письма.

Мать и дочь умолкли, сиротливо прижавшись друг к другу.

— Может, он просто пошутил? — наконец промолвила девушка.

— Как бы не так, — горько отозвалась мадам Жири. — Ты когда-нибудь видела, чтобы Призрак расхаживал по театру, хихикал и распевал комические куплеты? Вот-вот. Одна надежда, что он забудет про свою угрозу, поэтому чем меньше мы будем ему на глаза попадаться, тем лучше. Ясно тебе?

— Да, мама.

Поглядев вслед удаляющейся билетерше, Мег крикнула.

— Кстати, тесто на булочки поставить не забудь!

* * *

Вампиры спикировали на ковер в гостиной. Вернее, спикировал только виконт, а Альфред, который так и не научился плавным метаморфозам, упал на пол и теперь, тихо подвывая, массировал разбитое колено. За исключением этой травмы, путешествие по подвалам Оперы прошло без эксцессов. Разумеется, пару раз рядом с ними обваливался пол, но для летучей мыши это не препятствие. Зато сейчас оба вампира чувствовали себя усталыми, плечи ныли, глаза чесались от слишком яркого света и, помимо прочего, им хотелось общаться преимущественно писком. Герберт подумал, что еще немного и он уснет прямо здесь, свернувшись на диване, без всякого гроба. Но Альфред его желания не разделял.

— Судя по всему, хозяина нет дома. Давай искать гроб.

Прихрамывая, юный вампир прошелся по гостиной. Несмотря на то, что она находилась под землей, комната не отличалась особенной мрачностью. Если на минуту забыть о ее реальном месторасположении, можно было подумать, что находишься в загородном доме на берегу озера, тем более, что вдалеке раздавался плеск воды. На полу лежал восточный ковер, довольно потертый, стены украшали обои с затейливым узором из переплетенных цветов и трав — английские эстеты относительно недавно ввели такой декор в моду. Комната была обставлена стандартным набором мебели из красного дерева — оттоманка, кожаные кресла, столики для ламп с высокими изогнутыми ножками. Все поверхности были завалены кипами нот, а на каминной полке расположилась скрипка — хобби хозяина этих апартаментов не вызывало никаких сомнений.

Покончив с рекогносцировкой местности, друзья приступили к непосредственной цели. Открыв одну из дверей, они увидели просто обставленную спальню, с кроватью, комодом и столиком для умывания. Лица вампиров вытянулись от разочарования — неужели они проделали столь длинный путь зря? Но следующая комната не просто превзошла все их ожидания, но даже заставила сердце виконта сжаться от нахлынувшей ностальгии. За вполне заурядной дверью находился склеп.

Да-да, ни с чем, кроме гробницы, это помещение сравнить было невозможно. Стены были затянуты черным бархатом и расписаны стихами из похоронной мессы. При дальнейшем рассмотрении, Герберт заметил рядом со словами Dies Irae еще и ноты — очень удобно, даже не нужно листать нотную тетрадь, смотри на стены и играй на здоровье! Тем более что и музыкальный инструмент неподалеку. Целую стену занимал орган, скалясь клавиатурой из слоновой кости и блистая трубами. Он излучал мрачное величие. Виконт почувствовал укол зависти — орган в его замке был таким старым, что в трубах начали гнездиться ласточки, а звуки, которые он издавал, напоминали хрип мамонта-астматика. Правда, в парадной зале располагался еще и клавесин, но Герберт любил его так же, как каторжник любит свое ядро. Поскольку он был единственным, кто умудрялся извлекать из клавесина более-менее мелодичные звуки, на всех балах бедняге приходилось обеспечивать аккомпанемент.

Залюбовавшись органом, Герберт даже не обратил внимания на гроб, что стоял в центре комнаты под бардовым балдахином.

— Берем гроб и бежим отсюда? — спросил Альфред. — Только нужно записку оставить, что мы его обязательно вернем.

Виконт фон Кролок проследовал к искомому предмету, изучил его со всех сторон, затем обернулся к Альфреду.

— Знаешь, я просто ангельски устал, так по коридорам с гробом под мышкой носиться не собираюсь. Хватит с меня. Проведем день прямо здесь.