Истинное сокровище

— Пока ты будешь ломать голову, стоит заняться более приземленными делами: привести тебя в порядок. Полагаю, бессилие тебя уже достало.

Тириан согласно кивнул, безмолвно благодаря за смену темы и возможность без ущерба для и без того раздавленной гордости выйти из неловкой ситуации.

— Я не требую от тебя безоговорочного доверия, я прошу тебя довериться мне сейчас и позволить заняться твоим здоровьем. — мягко произнес Шу.

— С чего такая просьба? — удивленно и растерянно спросил Тириан.

Шу хмыкнул.

— Потому что ты уже в сознании. И тут есть одна проблема... — парень запнулся, вздохнул, а потом прямо ответил: — Ты — воин, а воины обычно крайне нервно и поразительно-смущенно воспринимают привычные любому лекарю действия, входящие в смысл понятия "забота о больном или раненном разумном". Вы считаете, что такие действия постыдны или каким-то образом ущемляют вашу раздутую гордыню.

Тириан удивленно заморгал, непонимающе глядя на невозмутимого Шуарез.

— Я говорю о необходимости тебя вымыть и размять потерявшие тонус мышцы. — спокойно пояснил Шу.

— Я...

Мужчина споткнулся о "сам", умом понимая, что сил у него не хватит даже встать со дна, что с непередаваемой язвительностью озвучил парень:

— Сам ты в бассейне утонешь! — глянул на вытянувшуюся физиономию и предательски алеющие уши, вздохнул: — Тириан, вот скажи, чего я за полтора года еще не успел у тебя увидеть и, при желании, рассмотреть или облапать? Я тебя знаю лучше, чем ты сам: я лечил твое тело, изучил память и психику, погружаясь до подсознательных, инстинктивных слоев.

Теперь красным стало и лицо. Как-то резко дошло, что все это время он был полностью нагим. Как и сейчас.

— Эти ваши "стеснительность" и "смущение" меня умиляют. — произнес Шуарез, стягивая тунику. — Я знаю механизм их появления и срабатывания, но не могу понять подобных чувств. Они мне чужды. — скинув одежду на мраморный пол, спустился в бассейн, подошел к краю. — А твоя реакция — забавляет и доставляет огромное удовольствие.

Тириан прикрыл глаза, выматерился про себя, благо, словарный запас нецензурщины пацан оставил богатый.

— Ты это специально?

Шу фыркнул, протянул ему руку.

— Конечно! Давай руку, помогу спуститься.

— Вежливость проявляешь?

— Именно! — парень перегнулся через край и одним рывком сдернул охнувшего от перепада температуры мужчину в воду. — Отвар и горячая вода помогут расслабить мышцы и снимут последствия ночных стрессов: переутомление, боль и ломоту. И подготовят твое тело к дальнейшей работе.

Шуарез помог ему устроиться на каменной лежанке.

— Расслабься ты уже и прекрати зажиматься, словно я тебя тут насиловать собрался! — ехидство в мелодичном голосе плескало через край. — То же мне, девственник в борделе! Хотел бы поиметь — уже поимел бы!

От такого высказывания лицо у Тириана вытянулось.

— Я не...

Шу фыркнул.

— Вы, существа Порядка, поразительны в своей зажатости и количестве вколоченных до самых глубин подсознательного предрассудков и комплексов. Даже сейчас, не имея памяти, ты по какой-то причине чувствуешь неловкость, стыд и смущение из-за отсутствия одежды и банальной перспективы быть кем-то вымытым. Зная и помня, что полтора года был на моем попечении, а забота о пребывающем в коме разумном включает в себя такие аспекты как мытье. Где логика, Тириан?

Тириан молчал, не зная, что ответить на этот насквозь простой и закономерный вопрос. Логики в подобных чувствах не было, но неловкость и смущение никуда не ушли, затаившись до следующего раза. Зато щедро развернулся стыд: за саму ситуацию, за его глупую реакцию, за...

— Мне надо тебя вырубить, чтобы ты, наконец, расслабился и не сидел как смертный на пиру нечисти? — сухо спросил Шу, наклонившись почти к самому лицу и холодно глядя в глаза. — Не усложняй и без того нелегкую задачу!

— Прости. — прикрыв глаза, тихо произнес Тириан.

— Прощаю. — голос вновь смягчился. — Я помню про особенности твоей психики и стараюсь беречь, насколько это возможно. — и без паузы — приказ: — Не открывай глаз.

Горячая вода внезапно исчезла, мокрое тело обдало теплым сухим воздухом.

— В этом составе нельзя долго находиться — после положенного срока он может навредить ослабленному организму. — пояснил свои действия Шу, а тело вновь погрузилось в теплую на грани с горячей воду. — И смешивать с мылом — тоже.

Объяснение успокоило, и Тириан все же сумел выкинуть из головы ненужные мысли и расслабиться, вновь доверившись тому, кого когда-то хотел убить. Пусть он и не помнит об этом. Достаточно того, что знает. И это знание неприятно зудело в душе, вновь и вновь возвращая к виду серебристой полоски металла, зажатой в тонких, но очень сильных пальцах. Что это такое? В чем смысл этого украшения? И почему Шуарез его создал? Одни вопросы, на которые он никак не мог найти ответ, как бы ни пытался мучать глумливо молчащую, но манящую близким ответом память. Понимание витало так близко, на самой грани осознания, вызывая гнев напополам с отчаянием и досадой. Казалось, еще чуть-чуть, и он зацепит ускользающую мысль, поймет. Но... Но действия Шуарез сбивали с мысли и не давали сосредоточится, хотя парень проявил поразительную тактичность и не сказал ни единого лишнего слова. Особенно, когда закончил его мыть и начал разминать практически атрофировавшиеся мышцы.

— Шу? — тихо позвал Тириан, уже вновь вымытый и высушенный, замотанный в теплое мягкое покрывало и сидящий на появившейся на месте купальни софе.

Парень, расчесывающий длинную гриву темных фиолетовых, практически черных волос, вопросительно склонил голову.

— Что я не понял?

— В чем именно?

Значит, не понял он многого. Не только сути странного украшения.

— Ты сказал, что я могу вспомнить, что это за полоска металла.

— Можешь. — согласно кивнул Шу, аккуратно заплетая волосы.

— Но?

— Но это знание станет тебе доступно лишь тогда, когда ты будешь готов его принять и осознать без ненужных истерик и недопониманий. — невозмутимо ответил хаосит, улыбаясь. — Молодец. Правильный вопрос.

Сил не было даже на злость. Можно было догадаться! Можно было бы понять.

— Это входит в процесс моей... — Тириан запнулся, не зная, как назвать то, что с ним делает этот паренек с лишь изредка смягчающимися холодными, жестокими глазами.

Озвучивать очевидное "дрессуры" было обидно и неприятно.

— Твоего лечения и обучения. — невозмутимо подсказал Шу. — Не считай то, что я делаю дрессировкой.

В такие моменты казалось, что Шуарез читает его как книгу, видит все его мысли и чувства, понимает страхи и сомнения. Его проницательность... пугала.

— На то похоже.

Шу тихо рассмеялся. Искренне, весело, словно услышал что-то донельзя забавное и милое: в потеплевших глазах была бездна умиления и необидной иронии.

— Нет, что ты, даже близко непохоже. — веселье разом испарилось, взгляд пришиб каменной глыбой. — Что такое настоящая дрессура ты узнаешь, когда будешь морально готов увидеть самое неприглядное время собственной жизни: твое обучение в Цитадели Порядка. То, как вас учили... как ломали... Это — истинная дрессура, притом, лишенная даже намеков на жалость и аккуратность.

От тона, которым это было сказано, заледенела спина и свело судорогой пальцы.

— И ты...

— И я посчитал, что тебе не стоит сейчас видеть то, что тебя сломало. — в стылом голосе скрипел сминаемый металл. — Тириан, даже меня проняло. Я увидел еще одну грань наглядного примера понятия "беспощадная жестокость". Мне не понравилось увиденное, и я бы не хотел, чтобы ты это вспомнил, пока твоя личность еще хрупка.

— Я вообще этого вспоминать не хочу. — проворчал мужчина, зябло поведя плечами. — Но придется?

— Придется. Когда...

— Я буду к этому готов? — он устало повторил очевидную фразу.

Шу согласно кивнул.

— У тебя сейчас формируется новая личность, на которую не воздействует агрессивная среда. Она формируется по твоим личным качествам, составляющим базис души. Сейчас ты такой, каким мог бы быть, если бы тебя не ломали и не выращивали из молодого юноши нерассуждающее и лишенное милосердия оружие.

— Меч Разящий... — прозвище сорвалось само в наполненном горечи и боли возгласе.

— Меч Разящий. — подтвердил юноша. — Каратель. Высококлассный беспощадный убийца, единственный смысл существования которого — уничтожение врагов Сюзерена. — И ты прекрасно выполнял свою роль, Тириан. Был одним из лучших Воителей Порядка.

— Ты так говоришь, словно это — комплимент.

Шуарез улыбнулся и согласно кивнул, вертя в руках гребень.

— Это — комплимент. Заслуженный. Потому что ты, несмотря на жестокую дрессуру и ужасающие методы выбивания "слабостей" вроде личных привязанностей и столь опасных для высших чинов Порядка чувств как дружба и, особенно, любовь, сумел сохранить в себе себя. Я это оценил.

От мимолетно высказанного Тириан оцепенел, чувствуя, как по спине проносится холод, а грудь словно сдавливает тугим обручем.

— Выбивали "слабости"? — тихо-тихо переспросил он.

Взгляд Шуарез приобрел нехорошую прозрачность и глубину.

— Тебя заставили своими руками убить... близкого тебе разумного. Потому как столь сильные и неуправляемые, хаотичные чувства как искренняя любовь, идут вразрез с доктриной служения.

— Я убил?

— У тебя не было выбора. — мягко ответил Шу. — Ты подарил быструю смерть с возможностью перерождения. Иначе вас бы казнили обоих.

Тугой обруч чуть разжался, перестав нестерпимо сдавливать грудь. Очередное напоминание: парень говорит правду. Было... Слишком реакция яркая и быстрая, инстинктивная, словно упоминание об убийстве близкого царапнуло по давно зарубцевавшейся, но не исчезнувшей ране.

— Слабое утешение.

— Какое есть. — Шу развел руками. — Я не зря советовал тебе не спешить с возвращением памяти.

— Я бы не выдержал?

— Ты бы не выдержал. — подтвердил хаосит, вставая. — Тебе стоит одеться. — между разведенными руками возникла стопка одежды. — Поедим, а потом я покажу тебе, где ты будешь жить.

Шу аккуратно положил вещи на свободный край софы.

— Сам справишься?

В вопросе не было ни издевки, ни насмешки, никакого иного чувства или подтекста кроме искренней заботы и желания помочь. Впервые вроде бы обидные для гордости слова не вызвали негатива. Неожиданно забота оказалась... приятна. Тириан ни на мгновение не забывал: за ним никто не пришел. Он, Иерарх, оказался... никому не нужен, стоило только проиграть более изворотливому и хитрому противнику и лишиться поддержки беспощадного Сюзерена. Никому, кроме того, кого он желал погубить.

Оказываться от помощи из-за мнимого чувства собственного достоинства и пытаться справиться с непосильной в его состоянии задачей он не стал:

— Частично.

Одобрение в ярких аметистовых глазах было... вызывало чувство удовлетворения и подспудной радости. Как и понимание, что он хоть кому-то нужен. Не потому, что обладал огромной мощью и властью, а потому что... Мысль запнулась, разум заметался, судорожно подбирая точное определение крутящемуся в голове четкому понимаю. Потому что... Потому что... ПОНРАВИЛСЯ. Лично он: беспомощный, лишенный памяти мужчина, отзывающийся на чужое имя "Тириан". Понравился своими личными качествами и особенностями характера, которым дали шанс проявиться в полной мере.

— Шу... — в горле сдавило. — Я...

Юноша присел рядом. Так, чтобы ему не приходилось запрокидывать голову.

— Не за что. — легкая улыбка приподняла уголки губ. — Я рад, что ты ПОНЯЛ.

Тириан виновато отвел взгляд. Ничего он не понял. Был лишь краткий миг озарения, многое расставивший по своим местам и вырвавший зудящую в душе занозу, не дававшую в полной мере... поверить и довериться тому, кому ранее желал смерти.

— Шуарез... Ты действительно тратишь так много сил и времени на меня только потому, что я тебе... понравился?

Парень хмыкнул.

— А что тебя удивляет? — в мелодичном голосе — веселье.

— Отсутствие меркантильности.

Хаосит рассмеялся. Весело, искренне с непередаваемым умилением на смазливой мордахе.

— А почему ты решил, что у меня нет никакого меркантильного интереса? — вкрадчиво спросил он.

— Потому что с меня нечего взять.

Скепсис настолько явно отразился на лице Шуарез, что Тириан тяжко вздохнул и раздраженно выплюнул:

— Да, я идиот! И не понимаю очевидных для тебя вещей! Я не вижу мелочей и не понимаю намеков! Я...

Шу вскинул руку, прерывая собеседника.

— Я скажу это лишь единожды, поэтому прошу, услышь меня с первого раза, потому как повторять я не буду. — что-то было в голосе юноши такое, что вынуждало вслушиваться в каждое слово, чутко ловить малейшие колебания интонации и отслеживать мельчайшие изменения выражения его лица и глаз. — В тот момент, когда ты вступил в активную Печать, ты подарил мне возможность обрести истинное сокровище. Ценное лишь для меня.

Тириан вздрогнул, очень ясно и отчетливо вспомнив сказанные ранее слова...

— Я услышал.

— Но не понял. — иронично дополнил Шуарез.

— Я не понял до конца. — укоризненно поправил его мужчина. — Но, полагаю, у меня будет достаточно времени, чтобы понять.

Паренек улыбнулся, согласно склонил голову.

— Вот чего у тебя будет вдосталь, так это времени.

Скользкий разговор угас: Шу беспардонно сдернул с Тириана теплое покрывало и выразительно разложил созданные для него вещи. Немного непривычного покроя белая туника с запахом и простые свободные штаны из темно-синего плотного тканного материала, необычное белье, мягкая обувь на тонкой подошве. Простые и удобные домашние вещи, сделанные из приятного материала.

Уже ночью, лежа в собственной постели в выделенном для него жилом крыле дворца, Тириан проматывал в памяти прошедшее после первого пробуждения время и... думал, разбирал каждое событие, каждую фразу, сказанную Шуарез за время их знакомства. Анализировал и сопоставлял факты. Не пытался пока делать выводов. Лишь вспоминал и тщательно изучал то, что хранила его память, чтобы дать ответ на один-единственный вопрос, который определит его дальнейшее отношение к пареньку с яркими аметистовыми глазами. Вопрос, который задал ему Шуарез. Простой вопрос "Ты мне доверяешь?", на который оказалось так... легко дать ответ "Да"...

Глава 2: Точки над буквами

Утро пришло в покое и тишине. Играли лучи света на цветных стеклах витража, пробиваясь в комнату узорчатыми пятнами, расцвечивая светлый паркет чудной мозаикой, но не тревожа покой спящего мужчины, укрытого от ярких лучей полупрозрачной тканью балдахина. У окна переливался искрами света на кристальных цветах раскидистый куст комнатного растения, разбивающий нежным перезвоном гулкую тишину безжизненного дворца.

Сон сменился легкой дремой, когда разум уже на грани пробуждения, но еще цепляется за остатки сновидения, желая заглянуть дальше по хрупкой ткани сна. За витражным окном промелькнула крупная темная тень, своим бесшумным движением сломав безмятежность дремы. Мужчина вздрогнул, рука непроизвольно скользнула по прохладной простыне к подушке в инстинктивном поиске оружия, но не нашла желаемого. Синие глаза приоткрылись, по вколоченной до инстинктов привычке оббегая залитую светом комнату.