Теперь рот открыл и Луис. Вот такого он точно не слышал раньше. А Алаис, не особенно отвлекаясь на посторонних, продолжала распекать рыцаря.
— Мало того, что у вас хватило ума приехать в Тавальен, де могут найтись ваши знакомые, что там — могут! Найдутся! Вы еще третесь у Храма! И маскировка у вас отвратительная, с вашей осанкой только нищим и притворяться! Скажите спасибо, что вас ловить никто не пытался...
Воспитательного зуда хватило минут на пять. Потом Алаис махнула рукой и посмотрела на Массимо.
— Развяжите его, и пойдем отсюда? У меня ноги замерзли.
— А...
— Пытки на сегодня отменяются. Сейчас мы накормим гостя, и он нам расскажет, чего ему нужно в Тавальене. А если рискнет кинуться на Луиса, я ему лично голову оторву.
И несмотря на то, что эта угроза была произнесена девушкой 'бараньего веса', на голову ниже любого из присутствующих, мужчины отнеслись к ней вполне серьезно. Она такая, она может...
Массимо разрезал веревки на ногах у Стэна, вздернул рыцаря за шкирку, как нашкодившего кота, и подтолкнул к выходу из подвала.
— Топай, давай. А еще раз рот откроешь на монтьера, я тебе его зубами заткну. Твоими.
Стэн хмуро покосился на Массимо, но решил промолчать. Ненадолго, пока не разберется в ситуации.
* * *
— Идиот, — припечатала Алаис, когда Стэн отказался сообщать о цели приезда. — Хотя тут и так ясно. Либо ты героически решил угробить Преотца, а заодно и сам помрешь, потому как у Даверта охрана, либо хочешь освободить магистра. Ага, значит, первое. А на начальстве крест поставил?
— Какой крест? — не понял Стэн.
Алаис махнула рукой.
— Это я в том смысле, что помочь магистру ты не можешь, а потому и не будешь?
— А как я могу ему помочь? — огрызнулся Стэн.
Алаис взглянула на Луиса. Тот махнул рукой.
— Ты уверена?
— Нет. Но если что — помощь от него может быть хорошая.
— Тогда можешь говорить. Все равно для отца одного присутствия этого типа в доме хватит на приговор.
Стэн переводил взгляд с одного на вторую. Алаис подумала еще пару минут, и решила выдать часть информации.
— Магистр Шеллен мне кое-что должен. Поэтому я хочу до него добраться. Поговорить, а лучше — вытащить его из тюрьмы.
Стэн открыл рот. Посмотрел на Алаис, на Луиса Даверта, на Массимо, потом на Далана, еще пристальнее на Далана, опять на Алаис...
— Вы... он... мальчишка — копия магистра.
— Я его не рожала, — открестилась Алаис.
Далан подошел, фамильярно чмокнул ее в щеку.
— Да ладно тебе, сестренка...
Алаис отвесила ему щелбан в лоб, аж звон по залу пошел.
— Сколько раз тебе говорить — не называй меня так!
— Вы... ясно, — просчитал для себя Стэн. — А Даверт?
— Жить хочется, — кратко пояснил Луис. — Думаешь, отцу это простят? Ты — только первый... да и не первый уже.
Стэн и не сомневался. После данного поступка Эттана Даверта, найдется уйма людей, желающих вцепиться ему в горло.
— И ты решил поменять сторону?
— Сторону я менять никогда не собирался. Свою, — вежливо пояснил Луис.
Алаис подняла руки.
— Так, хватит. Стэн, я вас уговаривать не буду. У нас свои интересы, у вас свои. Магистру Шеллену привет от вас передавать?
— Вы так в себе уверены?
Стэну казалось, что он смотрит спектакль, настолько все было странно, неправдоподобно...
Сын Преотца, который собирается предать родителя, девушка, которая спасла ему жизнь, сын магистра Шеллена в доме Преотца... да что здесь происходит?
— Я — уверена, — отрезала Алаис. — Вы можете помочь нам, можете не помогать... ваше дело.
Стэн подумал пару минут. Особого выхода у него не было. До Преотца добраться не удастся, это он уже понял. Ему бы двоих-троих друзей, тогда бы рискнул. А так и сам поляжет, и дело не сделает. Если эти люди сдадут его Преотцу...
— Я уйду, но буду приходить, — решил он.
— Зачем? — прищурилась Алаис.
— Ну...
— Стэн, давайте все проясним раз и навсегда. Эттан Даверт нужен нам живым и невредимым, это понятно? Его смерть — мгновенный приговор магистру Шеллену.
Это Стэн понимал. Кого бы ни поставили на место Эттана, вряд ли он будет возиться с Магистром ордена. Вытаскивать его из Ламертины, возвращать власть — такого и в сказках не бывает. С девушкой и парнем все понятно, они родственники Магистра. Мальчишка — сразу видно, что родной сын. Тот же нос, те же губы, поворот головы... цвет волос немного другой, глаза другие, а так — очень заметно. А девчонка кем приходится магистру? Или мальчишке?
Старшая сестра? Кузина? Кто-то еще? Орден Моря не требовал целибата, поэтому рыцари вполне спокойно заводили и любовниц, и детей. Жениться не могли, это да, а остальное — сколько хочешь.
Совпало, что его занесло к ним в дом, но ведь не выдали, не предали, не подставили, а могли бы. Лгали, изворачивались, выгораживали его перед толпой, сами рисковали жизнями...
Может, спасенная жизнь стоит того, чтобы им хоть чуть-чуть доверять?
— Не буду я убивать его. Пока.
— И то дело. Но и здесь вы остаться не сможете, вы понимаете, почему?
Стэн понимал. Мало ли кто его увидит из старых знакомых, на нищих внимания обращают намного меньше, а вот на слуг в доме... могут, могут его узнать, и тогда он сам пропадет, и людей подведет.
— Понимаю.
— У вас деньги есть?
— Есть, — огрызнулся Стэн. Алаис перевела взгляд на Луиса, и Даверт молча вышел из комнаты.
— Значит, будут еще. Где мы сможем найти вас при необходимости?
— Где и сегодня, — ухмыльнулся Стэн. Алаис посмотрела на Массимо, мужчина молча кивнул, найду, никуда не денется.
— Отлично. Пока я вас беспокоить не стану. Ближе к делу — тогда... если понадобится помощь.
Стэн кивнул. Вернулся Луис Даверт, положил на стол толстенький, приятно звякнувший кошелек.
— На первое время хватит, потом еще пришлем, — решила Алаис. — Сами обратно доберетесь?
— Да...
Стэн пришел в себя только в ночлежке у Кривого, на грязном тюфяке, блох в котором было больше, чем соломы.
Неужели это правда?
В городе сын магистра Шеллена, и он хочет помочь отцу. И договорился для этого с сыном Преотца?
Звучит безумно, но...
Надеяться хотелось.
Арден, помоги!
* * *
Алаис с Луисом лежали в кровати, нос к носу. Не целовались, нет. Просто шептаться так было намного удобнее. И не услышит никто, и по губам не прочтет.
— Ты ему веришь?
— Нет. А ты?
— Я никому не верю.
— Тогда зачем он тебе?
— Чтобы не мешался под ногами. Еще вылезет, когда не надо, сорвет дело...
Луис подумал пару минут.
— А использовать его никак...?
— Посмотрим. Знаешь, я подумала недавно, только сказать забывала. Откуда ты знаешь, что Лаис?
— От матери.
— А она?
— Бумаги сохранились. А что?
— Дело в том, что род Лаис был уничтожен не просто так. Если верить моим семейным хроникам, был такой Преотец Лисандр, вот он что-то не поделил с Лаис. Не хочешь наведаться в архивы Тавальена, и порыться там?
Луис почувствовал себя идиотом.
А ведь и верно... он как-то не задумывался над тем, что было известно с детства. Род Лаис, замок Лаис, резня, в которой уцелела только маленькая Мари Лаис, она же впоследствии Мэриэтта Линкс...
Почему это произошло?
Книга матери рассказала о его происхождении, дала рецепты ядов... откуда они, если малышка была еще в колыбели, когда извели всех Лаис?
Не спросишь теперь, не у кого...
Архивы Тавальена могут дать хотя бы часть ответов.
— Я завтра же...
— Правильное решение. Ты завтра в архивы, Далан приглядывает за тьером Синором, Массимо займется рыцарями — не верю я, что он тут один.
— А ты возьмешь на себя Преотца? То есть — отца?
Луис старался сдержаться, но в голосе зло скрежетнула... ревность? Нет, что вы! Это не ревность, это нечто другое. Нежелание выглядеть наивным рогатым дурачком... было, было уже такое в его жизни, спасибо, отец!
Алаис передернула плечами. Получилось очень выразительно, даже под одеялом.
— Если другого выхода не будет. Не хотелось бы.
— И как далеко ты готова зайти?
Алаис глубоко вздохнула. Выдохнула. Конечно, можно было бы спросить, с чего такие вопросы, и разругаться вдрызг. Но — нельзя. Поэтому женщина заговорила нарочито медленно, гадким тоном заслуженной учительницы, чтобы точно дошло.
— До победы или смерти, Луис. Ты теперь тоже Лаис, а потому советую изучать историю. Ты слышал хоть раз, чтобы герцоги воевали?
— Нет...
— Почему?
— Не знаю.
— Именно. Короли могли казнить любого, приговорить, если хочешь, но герцогские рода никогда не враждовали. Потому что нельзя. Это расценивалось, как предательство крови, и посягнувший на родича сгнивал заживо.
— Даже так?
— Именно так, герцог. Поэтому я никогда не подниму руку на тебя или Далана, а ты не сможешь продать или предать нас. Тебя покарает твоя же кровь.
— Хм-м... а если бы я не знал, что Лаис?
— Какое отношение твои знания имеют к крови? Она либо есть, либо нет.
— А за Шеллена мне не прилетит? Я ведь ему не помог?
— А сейчас ты что делаешь?
Луис подумал пару минут, вспомнил, как писал анонимные письма, стремясь предупредить хоть кого-то. Впрямую предать отца он не мог. Тогда еще не мог.
— Как это работает?
— Не знаю. Может, Короли знали.
— А если бы я не пошел с вами, а решился бы сдать вас отцу?
Алаис тихонько фыркнула под одеялом.
— Это... неприятно. И видеть, и чувствовать, — она вспомнила герцога Дион из своего сна. И передернулась. — Ты бы умер. И смерть твоя была бы не из легких.
— Только короли...
— Король имел право забрать жизнь любого из своих поданных. Герцог мог карать и миловать, но не посягать на родную кровь.
— А если он не знал? Бывает же так? Бастарды и прочее...
— Я не все знаю. Но из того, что я читала, герцогские рода немногочисленны. Ты сам посмотри в архивах, в Тавальене должны следить за конкурентами?
— Следят, я точно знаю.
— Вот. Посмотри, подумай, сопоставь данные. Если я правильно поняла, те, кто роднился с герцогами, делали это очень редко. И подозреваю, что рано или поздно такие рода вырождались. Не все, нет, но вот эта конкретная веточка...
Луис подумал, и пообещал посмотреть. Сегодня же.
Алаис попросила посмотреть все, что есть на Карнавонов — вдруг у нее есть какая-то родня, или что-то обнаружится, чего она не знает, отвернулась и быстро заснула. А Луис лежал рядом с женщиной, которая ему нравилась, под одним одеялом, едва ли не в обнимку, и чувствовал себя дурак-дураком. Впервые за всю его жизнь к нему относились настолько безразлично. И это было обидно.
* * *
Алаис было не до переживаний Луиса.
Она не лгала, ни капли не лгала, она действительно читала нечто подобное в книгах, но как соотнести всю информацию со своим материалистическим мировоззрением не знала. И злилась.
Советская школа существования богов не предусматривает, точка.
Советская школа дружелюбных акул не предусматривает. Акула может не сожрать человека в одном случае — если она дохлая. Мирно плавать с ним в море, особенно когда у него кровоточащие раны?
Бред сивой акулы... то есть кобылы.
А все эти разговоры о предательстве крови? Здесь что — мир напуганных Иуд?
Вот как это все сопоставить с реальностью?
Как кровь определяет, кто предал, кто не предал... эритроциты с мозгами в биологии не предусмотрены, и лейкоциты с записью на диск — тоже. Допустим, герцог Дион предал свою родню, поднял руку на братьев-сестер, и кровь ему отомстила. Проказой заболел мальчик.
Извините...
У нас что — по лепрозориям одни предатели сидят? Чушь и бред! Проказа — не кара господня, а серьезная беда. Ты можешь просто проехаться в одном транспорте с больным проказой, а спустя двадцать лет гадкая болячка вылезет у тебя, ты и не поймешь — откуда? Но это не кара, это — жизнь. Это бывает...
Почему помер Дион?
Самый простой ответ — яд. Только медленный, чтобы помучился, гад! И папа-король вполне мог приказать отравить сына. За дело же, не просто так!
Как включаются в эту схему остальные?
А простите, никак. Суевериями об косяк. Если бросить человеку в спину: 'что б ты ногу сломал', он потом каждое спотыкание на твой счет запишет. Если суеверный, конечно. Но здесь-то все такие.
Внушили им про предательство, может быть, из первых примеров, кого-то сами короли и убирали, или их доверенные лица. А потом — все. Сарафанное радио действует по принципу: 'мы точно знаем, это так!'. И поди, не поверь ему, сарафанному-то! Алаис точно знала, что она бы тоже помогла. Обеспечила бы такие сплетни, однозначно, потому что хуже предательства ничего не бывает. Бить в спину человека, который тебе верит... все же правильно Иуду удавили. Алаис почему-то всегда больше верила в Булгаковскую версию, чем в самораскаяние, и искренне считала, что собаке — собачья смерть. Простите, песики, вы как раз не виноваты, что таких тварей с вами сравнивают.
А вот как с этим монтируется остальное?
Вырождение герцогских линий от посторонних людей?
Да... мало ли?
Может быть и случайность, и какой-нибудь рецессивный ген, который через пару поколений вылезает наружу... не генетик она! Не генетик! Хотя тут и они оказались бы бессильны. Тут нужны историки, архивисты и генетики. Брать кровь, сравнивать, искать аллели и параллели...
Тогда, глядишь, что и выцепится, кодоминантное или аутосомно-рецессивное. Может ли быть так, что одни гены блокируют другие, и те не вылезают? А когда кровь достаточно разбавляется — бац! Сюрприз, господа! Они и забыли, что три поколения назад в их роду какой-то там огрызок герцогского счастья был, а генетика есть. Вот, как Виктория, ее величество королева английская, которая порадовала полконтинента наследственной гемофилией?
Вполне возможно.
Да и мир такой...
Ни анальгетиков, ни антибиотиков, если чем серьезным заболеешь, проще сразу помереть, не мучаясь.
Возможно и так.
Предположить, что герцоги сами убирали отдаленную родню? Нет, простите. Это уже паранойя.
Все было просто, понятно, логично и даже приятно в чем-то. Единственное, что не монтировалось в схему — косатка и акула. Ладно еще косатка — пусть ее и обозвали китом-убийцей, но повадки у нее своеобразные. И вовсе не обязательно она убивает человека.
А вот акула...
Алаис решительно не верила в дрессированную рыбку из класса хрящевых. Такого не бывает. Такого. Не. Бывает.
Но акула-то была!
Значит, и все остальное верно?
Бррррр!
Не верю! Не верю, но и понять ничего не могу.
Алаис могла откровенно признаться себе, что Луиса отправила в архивы ради своего любопытства. Ей-то там порыться не дадут, это факт, а интересно...
Будем надеяться, что-то он да накопает!
* * *
Стэн шел по Тавальену.
Конечно, он колебался, размышлял, думал о предложении Александры Тан и Луиса Даверта...
На плечо ему опустилась тяжелая ладонь.
— Эй ты! Шваль! Живо за мной!
Стэн вспыхнул, готовясь послать наглеца в дальнее путешествие — один удар кулаком в ухо, и долгие грезы ему обеспечены, но из-под широкополой шляпы на него смотрели знакомые серые глаза Лароша Дарю.
