Каменный город

Глава 4

Утром солнышко нежно ласкало моё лицо, заставляя проснуться. Я распахнула глаза, здороваясь с ним. Хотелось улыбаться. Впервые сплю спокойно. Как с отцом приехали в Камень-град, так и снятся кошмары.

Шевельнулась, осознавая, что меня обнимают тёплые руки. Одна покоилась на моём животе, а у второй я оказалась под мышкой. Совершенно голая мужская грудь прикасалась к моей спине. Сердце застучало быстро-быстро. Рука, что лежала на животе, пошевелилась, забирая тепло.

Дыхание жениха изменилось, сообщая о его пробуждении.

— Доброе утро! — прошептала я, всё ещё боясь пошевелиться.

— Доброе. Выспалась?

Я развернулась к нему лицом.

— Выспалась.

— Я — тоже, — и он наклонился и поцеловал меня в губы.

Мой первый поцелуй. Нежное, едва ощутимое прикосновение чуть влажных губ. Колыван отстранился. Я смутилась, не смея поднять взгляд.

— Взгляни на меня.

Послушалась.

— Тебе понравилось?

— Д-да.

— Ты вся дрожишь...

— Меня впервые поцеловали...

— Что, ни матушка, ни батюшка не целовали?

— Не в губы ж!

Хмыкнул, улыбнувшись, да вставать начал. Оказалось, что он в чём мать родила. Я смутилась пуще прежнего, отвернулась.

— Садись, — Колыван похлопал по краю лежанки. — Спиной ко мне.

— Зачем?

— Белян, тебе обязательно всё знать надо? Садись и узнаешь.

Я смутилась, но села, благо, спиной к нему.

Волос коснулся гребень. Решил расчесать! Думала, больно сделает, но нет, приятно. Даже матушка иногда неприятно дёргала.

Да я так разнежилась, что не сразу поняла, что меня даже уже переплели, ленты завязывают да косник* надевают.

— Благодарю.

— Во благо! Теперь твой черёд... — и жених протягивает мне другой гребень. Ой, мамочки, я ж никому косы не плела — единственная дочка у своих родителей. А к девичьим волосам посторонний не имеет права касаться, лишь мама, сёстры, братья. После уж жених да муж.

Я неуверенно коснулась гребнем его спутанных за ночь длинных пшеничных волос. Какие мягкие на ощупь. А притронувшись, не хотела больше отпускать, находясь в нежном шёлке и ощущая себя иначе, будто купалась в силе. Не такой, как тогда в палатах, совершенно иной, от чего по телу разливались будто приятные звучащие песней искорки.

Всё волшебство нарушил голос жениха.

— Вплетай первую ленту, через шаг — вторую и так постепенно все.

На удивление, длины волос хватило, чтобы как раз все и вплести.

— Позавтракаешь со мной? — спросил жених.

Кивнула.

— Вижу, ты один живёшь.

— Меня пригласили по долгу службы. Родичей принимать могу, но квартира служебная, не моя, как понимаешь.

— Я слышала, что некоторым дают квартиры на постоянной основе.

— Да, некоторым... Вряд ли мне оставят.

— Почему?

— Военным дают лишь когда в запас увольняются, отслужив двадцать лет.

— Разве ты не можешь выбрать то место, где хочешь жить?

— Могу.

— Ну так...

— Мне ещё долго служить. Уры вряд ли здесь задержатся на весь срок. Пошлют куда-то ещё...

— А жениться тебе можно?

— Можно. Но либо жена со мной ездит по служебным квартирам, либо остаётся в одном городе, где мы планируем осесть, мне выдают квартиру, и я в увольнительную к жене и детям езжу раз в сезон.

— А где ж живёшь, пока жена с детьми живёт в уже твоей квартире?

— В съёмной комнате, которую снимаю за свой счёт.

— Значит, обустраивать быт нельзя, — сделала я вывод.

— Квартира снабжена всем необходимым. Личные сундуки есть. Можешь обустраивать квартиру не вопрос.

— Но у тебя квартира пустая... — вспомнила я пустые комнаты.

— Не совсем. Пойдём покажу.

В тех комнатах, что ночью я приняла за пустые, оказались постели, встроенные в стены. Были и две детские, и одна комната со столиком, рабочим столом, креслом, диваном, полками. Просто всё скрыто в стенах и требует особого приказа, отданного через кристалл.

— Это твоя комната, — в одной из пустых комнат молвил он.

— Мне здесь надо жить?

— Нет. Это твоя мастерская. Тут можешь отдыхать, рукодельничать. Я твои покупки вчера здесь разложил. Развернуть твою комнату?

Я подумала и кивнула. Появился и сундук.

— Сюда при переезде все личные вещи складываются. Скажи, что тебе ещё надо, я всё куплю, либо можем вместе сходить выбрать.

— Ты так основательно подошёл к нашим отношениям, будто я уже твоя жена.

— Ну так вопрос уже решённый. Можно считать, что жена.

— А если я надумаю сбежать? Или умру, не дожив до нашей свадьбы? — пошутила я. Но жених побледнел.

— Забудь про это. Ясно?! — с нажимом сказал он. — Ты — моя жена! Ну, станешь ею. И от меня никуда уже не отвертишься.

— А если сбегу?

— Зачем? — он не понимал.

— Ну, мало ли, может, ты не мил мне. Моего ж согласия не спросили.

Он оказался рядом. Приподнял мой подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

А потом улыбнулся.

— Найду тебя где угодно. Не сбежишь, — сказал спокойно. — А что не мил — не придумывай, — и он наклонился и поцеловал, да так, что земля ушла из-под ног. Но сильные руки удержали.

— Не мил? — спросил он насмешливо.

Хотела сказать, что он же другую любит и ему выгодно, чтобы меня не было, но вовремя прикусила язык. Он просил не говорить о ней. Возможно, ему до сих пор больно, а может и любит её.

Я прижалась к его груди, чувствуя, как размеренно стучит его сердце.

На удивление, я принимала его. И пусть у него есть свои тараканы в голове, но рядом с ним ощущала себя спокойно, защищённо.

— Меня всё равно не спросили, — и вырвалась из его объятий да отправилась в стряпчую.

Накрыла на стол, выставила всю стряпню да плоды.

— А ты что будешь? — спросил жених.

Я себе намазала хлеб с маслом, поэтому указала на них.

— Мясо совсем не ешь?

— Нет. Молочное ем, яйца да мясо, рыбу, птицу — нет.

— А почему?

— Ну, так повелось. Неправильно это. Да, есть хищники, которые слабых особей подъедают, и мы всеядны, но мы не имеем права есть других людей при наличии растительной пищи. Любимых детей Всевышнего. А все животные, рыбы, птицы — все дети Творца, и для каждого своя стихия. Для нас была создана растительная пища, плоды.

— Мясо готовить не будешь, — заявил Колыван, читая послание, которое взял в почтовом ящике, пока я накрывала на стол. — Тебе ведь вчера тошно было, да и сейчас отвернулась.

— Как скажешь, — согласилась с ним.

— Ко мне должны родители приехать. Сегодня-завтра.

И? Надеюсь, я смогу переночевать в пристройке к палатам.

— Про то, что я говорил — всё в силе. Но при моих родителях космы* тебе придётся накрыть. Я там купил тебе головные уборы для мужних. Сама выбери, что хочешь.

— А может, я поживу пока с Весняной?

— Нет. При женских днях только со мной.

Я кивнула, не очень обрадовавшись такому наказу*.

Узрев, что я почти ничего не поела, жених встал и полез в холодильник. Нашёл там банан.

— Съешь.

— Да я насытилась... — попыталась возразить, но тут же умолкла. Взяла банан.

— Очистки, растительную пищу — вот сюда выбрасываешь — показал на ящик под раковиной, — бумагу, дерево — сюда, — на этот раз речь шла о ведре. — Металл — в эту коробку. Очистки сразу в удобрение перерабатываются. Можешь использовать для растений дома или я буду относить в палаты. Остальное по мере наполнения выбрасывается в соответствующие мусорные баки в конце улицы.

— А мясное?

— Как ты к кошкам относишься?

— Кошки нравятся.

— Тогда сегодня вечером сходим котёнка себе выберем. Он и будет мясное подъедать.

— А кости?

— Собираем в отдельную коробку да выносим собакам.

Выбросив банановую шкурку, наблюдала, как она перерабатывается. Посуду засунула в посудомойку. Действительно, квартира оборудована очень хорошо.

— Ты готова?

— К чему?

— Идти в палаты.

Я осмотрела себя в зеркале и, схватив котомку с ночнушкой и свёртком от зельевара, кивнула, обуваясь.

Жених подошёл сзади, обнял за талию и... В следующий миг мы оказались в переулке между палатами и пристройкой. И окна на этот переулочек, шириной в аршин*, не выходили, впрочем, и двери тоже.

— К-как? — только и вымолвила я.

— Вчера совсем пустой был, воспользоваться этой способностью не мог. Сегодня вот выспался... Если нужен тебе буду, потри этот кристалл, — и он протянул мне красиво огранённое стёклышко на цепочке.

— Как красиво! — прошептала я.

Колыван надел цепочку мне на шею, после чего спрятал под сорочку.

— Я пошёл...

— Благодарю...

— У тебя есть немного времени... Можешь забежать к себе...

Я кивнула и побежала в пристройку.

А вот подруга уже не спала, сидела потерянная, с затуманенным взглядом и синяками под глазами.

— Весняна! — я принялась будить её.

— А? Что?

— Ты чего? Ночь не спала?

— Да, кошмары снятся. Жених, родные. Достали! А чего это ты такая довольная?

— Да так... — я смутилась. А ведь, и правда, улыбаюсь.

— Рассказывай!

— У меня мало времени.

— Ничего, ты, хотя бы, вкратце.

Я и поведала, как вчера по лавкам с женихом ходили, что он мне гребень, ленты подарил.

Подруга не разделила моей радости.

— А что у вас было?

Я закатила глаза.

— Поцелуй! — призналась, краснея.

— Оооо! — воскликнула подруга. — И только?

Посвящать её в подробности личной жизни не собиралась, поэтому кивнула.

После этого просто сбежала. Надо было заскочить в стряпчую, даже если завтракать и не собиралась. На меня ведь рассчитывают!

Вечером собиралась идти уже в пристройку, к себе, когда встретилась с женихом. Он меня ждал.

— Пойдём!

— Куда? Ты ж разрешил ночевать у себя...

— Мы хотели выбрать котёнка.

А ведь, и правда, хотели.

— Хорошо, — согласилась, сама немного расстроившись, что придётся ночевать вновь с ним. Против Колывана я ничего против не имела, но боялась за подругу. Слишком уж она плохо выглядела сегодня.

— Не хочешь кошку? — спросил жених.

— Дело не в кошке.

— А в чём?

— Весняна меня беспокоит. Я же к ней в комнату переехала.

— Эта та девушка без косы? — уточнил Колыван.

— Ага, она.

— Что у тебя с женскими днями?

— Пока нет.

— Хорошо, тогда отнесу тебя сегодня к подруге.

Эта весть порадовала, заставив тут же воспрять духом. Мы зашли в пекарню, набрали выпечки, пирожных да пришли в гости к одному из стражников. Он тоже в палатах работал.

Поздоровались, зашли в гости. Я поначалу не понимала, зачем к нему пошли и почему меня не предупредили. Но потом встало всё на свои места, когда жена сослуживца Роза повела нас выбирать котёнка. У них уже двое карапузов имелось, вот они и висели на нас с женихом, а затем побежали с котятами играть. Котят оказалось одиннадцать. Муж позволил мне выбрать. Мой взгляд остановился на рыженькой кошечке, наблюдающей за играющими братьями из закутка.

— Как тебе вот эта? — спросила, указывая на неё.

— Красивая, — кивнул Колыван.

Я взяла на руки крошечного котёнка, которому я дала бы не больше месяца, погладила. Кошечка не замурлыкала, но доверчиво улеглась на ладонь.

Собирались уже уходить, решила заглянуть в одно место. Женские дни начались. Сказать Колывану или нет?

Начинать отношения со лжи не стоит. Да и ложь или утаивание правды — поступок против совести.

— Родители приехали? — спросила, как вышли.

— Приехали.

Ещё один повод не идти к нему.

— У меня начались женские дела...

Он помолчал, идя со мной рядом до тёмного проулка, потом обнял и перенёс к палатам.

— У тебя два часа*. Потом заберу, — взял из моей ладони спящую кошечку и исчез.

А я была благодарна за подаренное им время, поэтому тратить его впустую не стала.

Подругу застала почти в том же виде, что и утром. Закутанной в одеяло, со спущенными ногами сидящей на постели и потерянным взглядом.

Пришла, обняла, садясь рядом.

— Рассказывай, что у тебя в голове!

Весняна и начала. Про то, что уже сомневается в правильности своего поступка. Опозорила ведь род, тень на мужика наложила. Да, старик, но она даже не попыталась наладить отношения. А может, он — хороший человек.

Когда она выговорилась и выплакалась, я предложила ей связаться с мужем.

— Как? Явиться к нему? Боюсь, ничего хорошего не выйдет, кроме насмешек окружающих.

— Можно письмо написать или связаться с ним лично. Пойдём! — предложила я, решив воплотить безумную мысль.

— Куда?

— Не скажу! Пойдём! Обувайся!

Подруга спорить не стала, а глаза загорелись какой-то надеждой.

Я потянула её в хоромы* Всевышнего.

И если днём там тоже обычно толпился народ (все храмы занимали уры, делясь своей мудростью), то сейчас там уже никого не было. Мы поднялись по малым ступеням, вырезанным рядом с огромными, под стать Учителям, и, разувшись, вошли внутрь.

На полу засветилось солнышко, а небесная вязь пришла в движение. Как красиво! В Турухе такого великолепия не было. Казалось, мы идём по Млечному Пути, звёзды такие мелкие, а мы огромны. И ощущалась наша причастность к Творцу. Вокруг нас тоже были звёзды, туманности, земли. И только сейчас заметила, что волосы поднялись ввысь, коса распустилась, и тело насытилось силой.

Взглянула на подругу. Она была ошарашена не меньше меня.

— Пойдём в серединку! — позвала я, показывая на Солнышко под куполом хором.

Я поблагодарила Творца за подаренную жизнь, поблагодарила своих богов-Предков, пожалела лишь, что пришла без треб*, после чего обратила внимание на подругу.

По щекам Весняны текли слёзы. А космы отросли почти до самых пят.

— Давай, зови его!

— К-кого? Всевышнего?

— Зачем? — не поняла я. — У него своих дел хватает.

— Тогда кого? — Весняна смотрела с затаённой надеждой.

— Мужа своего.

— Думаешь, придёт?

— Не узнаешь, пока не позовёшь!

— Сюда?

— Ты никогда ни с кем не связывалась? — удивилась я.

— Н-нет!

— Придёт к ближайшему храму в Ярцево!

— Он может не прийти.

— Вряд ли. Зовом нельзя пренебречь!

Она вздохнула, но, закрыв глаза, позвала.

Потом мы принялись ждать, сев на тёплый пол.

А я касалась облаков, приближала звёзды и земли, любуясь космосом. Здесь можно было всё рассмотреть вживую. Как создатели Камень-града этого добились? В Турухе в хоромах просто пол был выложен рисунком, стены расписаны, но такой живости не было. Вот что значит, лучшие мастера строили город, вкладывая душу!

В куполе прямо над нами имелось окно со вставленным туда огромным кристаллом. Сложно представить, что тут деется*, когда Даждьбог* заглядывает сюда.

— Он не придёт! — вздохнула подруга.

— Придёт!

И мы вновь стали ждать. Прошло не менее четверти часа, когда подруга встрепенулась.

— Пришёл... — прошептала она.

Я улыбнулась. И хоть видеть того, к кому не обращалась с зовом лично, не могла, но решила оставить подругу наедине. Это личный разговор.

— Я подожду тебя снаружи, — шепнула ей, обнимая за плечи.

— Благодарю, Беляна.