Участок-2. Рассвет и закат

Много им навоюешь против оборотня? Там еще сначала попасть надо.

А если у них серебряные пули? Или там колдуны есть? Вот уж дйствительно, легче стрелять, чем ждать. Потом все стихло. И вернулся Кирилл.

В обличье полуоборотня.

Человек, вроде бы прямоходящий, но пасть там была... и лапы с когтями, да такими, что хоть ты операцию делай. Скальпели тихо грустят и плачут в уголочке.

Ирина оценила и покачала головой. За что и была тут же наказана стрельнувшей в висок болью.

— Там никто от ужаса не умер?

— Нет. У всех были более серьезные причины.

Ирина вздохнула.

— Ты не говорил, что и так можешь.

— И что? Это естественно, надо же куда-то развиваться? — удивился Кирилл. — Я могу изменять по желанию любую часть своего тела.

Ирина честно не хотела об этом думать. Но не удержалась.

— Вообще любую? Бесценный ты человек для семейной жизни!

Кирилл посмотрел несколько секунд, потом сообразил и фыркнул.

— Я так и знал. Это единственное, что вам, коварным ведьмам, от мужчин надо!

— Неправда. Еще деньги хорошо бы, — Ирина и не думала отпираться. Она же ведьма?

Вот! Даешь самые что ни на есть ведьминские качества! Жадность, похотливость, вредность, гадкий характер — сами придумали, сами и страдайте!

И вообще, когда ругаешься, не так паршиво себя чувствуешь.

Кирилл кажется, понял это, потому что подхватил вредную ведьму на руки и вытащил из кабины.

— Сходишь со мной?

— Попробую...

Идти получилось откровенно плохо. Ирина едва шла, поэтому Кирилл не стал приноравливаться к черепашьему шагу, а просто взял ведьму на руки. И понес к дому.

Ирина смотрела на открывающуюся перед ней картину.

Когда-то это было усадьбой. Наверное.

Большой дом, куча хозяйственных построек, парк, подъездная дорожка, по которой катились кареты с гостями...

Было.

Потом пришла революция. На благо или нет — можно спорить долго. Но усадьбе она на пользу не пошла, уничтожив все, кроме, собственно, основного дома.

Потом из него сделали... нечто.

Какое-то учреждение? Вполне возможно. И уродовали особняк то краской казенных тонов, то еще какими-то переделками. Только в последние годы перестали издеваться над старым особняком, продав его в хорошие руки.

И то — памятник архитектуры. Чтобы окна поменять, сорок бумаг подпишешь и десять пар сапог стопчешь.

Нового владельца, впрочем, интересовали не окна, а подвалы. А они в усадьбе были хорошими... глубокими, надежными...

И вполне подходили для содержания пленников.

Место удаленное, посетителей нет, кричи, не кричи... да и не докричишься, это ж при царе строили. Там перекрытия капитальные! Хоть дискотеку устраивай — никто не услышит.

Сейчас в просторном вестибюле, в который можно было квартиру запихать и еще место осталось бы, лежало несколько тел. Пахло порохом, кровью, специфический такой запашок перестрелки. На полу кое-где виднелась кровь, надо полагать, и выбоины от пуль есть. Но это уж пусть их потом эксперты ищут. Ирина пригляделась к телам.

Да, живых тут не осталось.

— Кирилл? А пленных нет?

Оборотень помотал головой, уже вернувшейся в человеческий облик.

— Они даже не разговаривали. Сразу стрелять начали...

— Под проклятием?

— Тебе оружие показать?

— Не надо.

Ирина и так все отлично видела. И следы от пуль, и оружие... пистолеты — старые, кажется, еще военных времен. Ирина взяла посмотреть один...

Да.

Это еще что-то очень старое, 'наган' даже с цифрами '1937' и со звездой. Присвоить бы раритет, но кто знает, что на нем висит? Кирилла здесь не ждали и встретили неласково.

— У нас потери есть?

— Пара царапин. Петино проклятие все-таки сработало.

— Ну хоть так... а зачем ты меня сюда тащил?

— Показать, кого мы выручили.

— А надо ли? — засомневалась Ирина. Кирилл фыркнул.

— Все учтено. На, это тебе.

Шапочка-балаклава скрыла и волосы и лицо. Ирина поправила ее и подумала, что потом придется выкинуть. А лучше — сжечь. На руки девушка натянула перчатки — не оставлять отпечатков пальцев. И подумала, что ведет себя, как преступница.

И не оправдание ей жизнь с волками. Вот как некоторые умудряются работать, не отходя от буквы закона? Э-эх...

* * *

Ирина и не думала, что в наше время может существовать нечто подобное.

Хотя — почему нет? Человек, как известно, не поменялся еще со времен питекантропа, а значит, и все остальное не изменится. Станет более утонченным или наоборот, более грубым, но не изменится.

Подвал был переоборудован под содержание пленных. Или заложников?

Разделен на отсеки и оснащен решетками с крепкими замками. Тускло теплилась пара лампочек, не то, что не рассеивающих темноту, а скорее, подчеркивающих ее. И в клетках сидели люди.

Шесть человек.

Две женщины, четверо мужчин, и одного из них Ирина отлично знала.

Женя.

Ну, загребись оно лопатой! Ирина едва не застонала в голос, понимая, что ей возиться с этим придурком, ей...

Ладно!

Отмоет и вернет сестричке. И пусть та свое сокровище хоть с кашей сожрет! Хоть что с ним сделает!

Ирина задумчиво покосилась на Кирилла. Оборотень в качестве группы поддержки — отличная штука. Главное, чтобы он согласился. Хотя.... Куда он денется?

А и верно — куда он может деться, если он с такой охотой помогает, отбросив свои дела? А они наверняка есть...

Надо бы подробнее его расспросить и уточнить, чем за это платить придется. Но она ж ему тоже помогала? И с кикиморой, и с собакой... кажется, из нее все же сделают внештатного работника святой инквизиции?

Ирина покосилась на решетки, на людей...

Да и пес с ней, с инквизицией! Вот как хотите, а она бы точно некоторых сволочей методом Томмазо Торквемады допросила. Или кто там еще стопроцентную раскрываемость обеспечивал? Стоит! Еще как стоит! А за такое — вдвойне! Есть вещи, которые просто нельзя допускать. Не если ты порядочный, или законопослушный, а просто, если ты — человек. Нельзя, и все тут.

— Тамара тут?

— Да, — шепотом ответил Кирилл. — Ты...

— Здесь Женя.

— Это который?

Вопрос вырвался почти рычанием. Ирина кивнула в сторону нужной клетки.

— Вон тот.

— Ладно. Я его сейчас достану первым и поговорю. Внятно. А потом будем переправлять всех остальных. Погрузим и поедем.

— Куда именно?

Кирилл и не подумал смущаться.

— В монастырь. Сретенский.*

*— название взято из головы, все совпадения случайны, прим. авт.

Монастырь этот Ирина отлично знала. Загородный, здоровущий, с кучей паломников, какими-то мощами — местная достопримечательность. Даже не Кораблинская, областная. Народ едет поклониться иконам через полстраны. Да, там не то, что шесть человек, там шесть слонов спрятать можно, не особо напрягаясь.

— Всех — в один?

— И что? Ненадолго же!

Ирина вздохнула.

— Ладно. Я потом заберу этого придурка, отвезу домой.

— Разумеется. Пошли?

— Тамара?

— Постоишь немного на ногах?

— Конечно! Я тебе не мимоза!

— Нет. Ты цинния или монтбреция. Рыженькая, — нахамил оборотень.

— Сам ты... монт! Брехуций!

Ирина обиделась не всерьез. Но поругаться хотелось. Тем более, что Кирилл подошел к решетке, и не особо напрягаясь, дернул замок.

Тот печально загремел по полу. Дужка просто вылетела из пазов. Петли на решетке тоже слегка погнулись. М-да, это как же ей повезло, что с тем оборотнем она не дралась? Размазали бы ее с такой силой, как плевок по асфальту. А учитывая, как она выложилась со всеми этими поисками — проклятиями, размазали бы ее еще раньше. До сих пор ноги плохо держат.

Тут и служебное расследование не аргумент, лучше уж первой выстрелить, чем потом на облачке сидеть, свесив ножки.

— Тамара?

— Д-да...

— Вас там снаружи муж и сын ждут. Проводить разрешите?

— Да...

Остальные люди ждали молча. Интересно, что с ними здесь сделали такого, чтобы они аж дергались? И слова сказать не смели?

Тамара медленно вышла из камеры, пошатываясь, словно ноги ее не держали. Кирилл подхватил ее под локоть.

— Пойдемте наверх. Вас очень ждут.

Ирина пошатывалась, но попробовала идти. Кирилл подхватил ее другой рукой, благо, лестницы широкие, тут и втроем пройти можно. Старая постройка, тогда на пространстве не экономили. Почему-то ведьме ужасно хотелось плакать. Откат пошел, что ли?

* * *

Наверху Тамару передали на руки сыну. И получили полноценную истерику. С криками счастья, слезами, соплями... Роман подхватил мать и потащил к отцу. Ирина предположила, что все продолжится и в кузове машины. А Кирилл спускался в подвал второй раз. За Женечкой.

Для беседы с ним, Ирина выбрала кухню. И даже плиту включила.

А что? Кофе тут есть, и не из дешевых сортов, а еще холодильник битком набит. А какая тут посуда... затрофеить, что ли, пару сковородок? У нее таких точно не будет в ближайшие лет десять. Видела она набор в магазине, так вот! Иная ювелирка дешевле стоит!

Ирина как раз сделала себе чашку кофе и утащила из холодильника брусок горького шоколада с орехами, когда в кухню втащили ее первую любовь. За шиворот.

— Хоть одно грубое слово скажешь — язык вырву и засуну. Понял?

Кирилл тряхнул еще раз Женю, для закрепления понимания, бросил его на соседний стул и вышел. Женя растекся по стулу куском подтаявшего холодца, иначе и не скажешь.

Ирина рассматривала бывшего возлюбленного без особого пиетета. И трепета уже в душе не возникало, откуда бы?

Ничего не было.

Усталость, равнодушие, и даже... брезгливость?

Откуда бы?

А оттуда. Ирина хорошо знала себя. Она знала деда, она знала кучу людей. И видит Бог, ни она, ни дед, ни тот же Кирилл не расклеились бы так. Плен там, захват заложников — Кирилл вообще волка загрызть умудрился. А этот поплыл.

Медуза тухлая.

Слякоть.

Ирина понимала, что она пристрастна и даже жестока, что большинство людей на Женином месте сейчас вообще бы валялись в глубоком обмороке, но жалости и понимания в себе отыскать так и не могла. Выжгло их начисто.

Выгорели, когда Ирина впервые шагнула на поляну к старой ведьме.

Или когда она впервые убила? Пусть не человека, пусть ведьму и вурдалака, но кровь на ее руках есть. И от этого не спрячешься. Себе не соврешь.

Или потом, когда под ее руками билась мавка? А Ирина впервые пускала в ход все, на что способна?

Ведьма и сама не знала, когда выгорели в ее душе огрызки и обломки чувств, только вот не было их. Совсем не было. И пепел ветром размело. Оно и к лучшему.

— Ну, рассказывай.

— Иришка...

— Кофе налить?

— Я... да!

Ирина встала, плеснула кофе в чашку, благо, на дне оставалось еще достаточно, турка тут была большая, а экономить чужие продукты она не собиралась.

— Угощайся. Поесть дать?

— Да!!!

— Открой холодильник и возьми, — насмешливо обломала его девушка. А что? Доброта должна иметь меру.

И закусила ломтик шоколада.

Вкусно! Счастье есть!

Понятное дело, Женя не стал вставать, не по плечам оказалась ноша. Вместо этого он выпил кофе и жалобно посмотрел на Ирину.

— Это был такой кошмар!

Ирина кивнула.

Понятное дело, кошмар. Ее вот, все родственники-уродственники кошмарили. Очень старались.

А Женя рассказывал.

Как оказалось, он влюбился. А что нового?

Ирину он бросил и предал, ну и Вика не оказалась исключением. Подумаешь, какое сокровище? Тем более, беременное, истеричное и капризное. Мужчины знают, во время беременности у женщины так мозг сносит, что никакими нейрохирургами не поможешь. Но терпят.

Потому что любят.

Потому что ждут ребенка.

Потому что...

А если не любил изначально? Увлекся, перспективы просчитал, денег и связей хотелось, в жизни устроиться надо было? И тут — ОНА!

Красивая, как картинка.

Ирина заинтересовалась и выудила описание. Однако...

Или это клон бегает, или это была Маргарита. Та самая, убитая ей ведьма. Как-то туго клубок сплетается, нет?

Конечно, обаять Женечку труда не составило. А к тому же Маргарита была богата. И обещала деньги, должность, место в фирме... перспективы завораживали. И не придется подстраиваться под родню жены, нет у нее родни. Это тоже было важно. Судя по жалобам, Иринины родители достали бедолагу-зятя до печенок. И селезенку выгрызли.

Женя написал Вике, что любовь прошла, повяли баклажаны, и ушел.

И попал. В камеру. Его били. Над ним издевались. Его страшно пытали и мучили. Но он все равно выжил и дождался. И так благодарен Ирусику! Так благодарен единственной женщине, которая его не бросила!

Просто ТАК благодарен...

Ирина аж поежилась. И допила кофе.

Вкусно. А хорошо живут разные гады... пока живут. И подвела итог.

— Поедешь со мной в общагу. Я поговорю, пропустят. Вымоешься, а утром я тебя отвезу обратно, к жене и ребенку.

Женя посмотрел удивленно.

— А разве мы...

— Мы?!

Ирина так искренне удивилась, что даже до самовлюбленного павлина что-то дошло.

— Я думал, ты ради меня...

— А ты не думай, все равно не получается, — отмахнулась Ирина. В кухню заглянул Кирилл.

— Все погружены. Вы тут как?

— Прекрасно. Пошли?

— Кофе? А еще нет?

— Я мало сварила, — огорчилась девушка.

Оборотень горько вздохнул, потом открыл холодильник, достал оттуда палку сырокопченой колбасы и откусил прямо от нее, не утруждая себя поисками ножа.

— Ну, хоть так.

— Приятного аппетита, — пожелала Ирина, поднимаясь из-за стола и направляясь в коридор.

— Спасибо.

Женя тащился следом, вздыхая, как печальное привидение.

* * *

КУНГ вместил все. Еще и осталось пространство.

Ирина по-прежнему была в кабине, но теперь с ней сидел Кирилл. Он и вел машину. Роман перебрался в кузов, ухаживать за отцом и матерью.

Вот и еще новость, о которой Ирина не знала, не задумывалась. А тем не менее...

Энергетическое донорство.

Оказывается, можно поделиться своей энергией с больным. Конечно, при двух условиях. Это твой родной человек — и он тебе очень, очень дорог. Чаще всего срабатывает связка 'дети-родители'. Реже 'муж-жена'. И все же, оно работает.

Даже у обычных нормальных людей случается, если они искренне любят и готовы всего себя отдать. Лишь бы родной человек на поправку пошел. Правда, им сложнее. И естественная защита не дает выкидывать подобные номера, и опять же, они могут отдать слишком много. Сами в результате умереть могут.

Но кого и когда это останавливало?

Ирина подумала, что и сама-то... дед протянул, сколько хотел. А как она себя чувствовала в результате? Она же просто падала. Для нее жизни не было, она просто стояла насмерть, выхаживая родного и близкого человека. И может быть, подарила бы ему еще сколько-то лет...

Не получилось. Дед сам не принял бы такой жертвы.

Неосознанно — и не принял. Пока понимал, что надо жить — держался, а когда стало реально уйти — ушел.

Сейчас Роман делился своей энергией, своей жизненной силой с матерью и с отцом. И кстати, это шло ему на пользу.