Первый этаж, на котором я сейчас находился, носил название — Генмей и являлся главным залом нашего замка.
И к слову этот этаж хорошо охранялся, как и окрестности вокруг.
К примеру, у дверей стояли вооружённые джиан-си. У лестничного прохода они тоже были, располагаясь по обе стороны, но даже не пошевелились, когда я выползал из подземелья.
Второй этаж, по сути своей, полностью принадлежал нам с сестрой. Детские покои, так сказать. И у него так же было свое название — Рюуен.
Как бы мне хотелось сейчас завалиться в свою комнату, но к сожалению, не стоило так делать.
Сначала нужно позаботиться о ране, а это лучше всего сделать сможет именно мама.
Ведь именно она у нас шаман, специализирующийся на медицине.
Именно благодаря её усилиям, я остался в живых два года назад.
Не стоит считать, что члены моей семьи могут только убивать или потрошить тела.
Хотя вынужден признать, это у нас лучше всего получается.
Но вот Тао Ран, выгодно выделяется на общем фоне нашей семейки.
Она может не только вскрыть тело, превратив его в мёртвого слугу, но также, очень хорошо разбирается в том, как врачевать ещё живых.
Она лично готовит лечебные мази и настойки для нашей семьи. Благодаря им, большинство моих синяков сходят буквально на следующий же день.
Так же она хорошо разбирается в акупунктуре, и одними только иглами, может поднять практически мёртвого человека на ноги.
Моя мама конечно не достигла такого уровня, когда можно будет воскрешать уже мёртвых людей, но вылечить и спасти тяжело раненного человека, ей вполне по силам, что она и доказала, не дав мне умереть.
Третий этаж нашего замка носит название Коука, и на этом этаже располагаются комнаты моей матери и деда.
Самый последний этаж, служит покоями для главы клана и, по сути своей, несет ещё роль тронного зала.
Любили мои предки размах и не разменивались по мелочам, этого у них не отнять.
Танджей, такое название у этого этажа, и оно очень хорошо отражает суть предназначения данного помещения.
С такими мыслями и слегка отдохнув, я и добрался до третьего этажа и привалившись к двери, за которой отчётливо ощущал присутствие своей матери, потерял сознание.
* * *
Тао Ран, была занята тем, что сушила и растирала в порошок целебные травы, собранные лично ей.
Это занятие её успокаивало и давало возможность немного отрешиться от своих тяжких дум.
Неожиданно она услышала звук падения за дверью, а затем, следом сквозь дверь просочился обеспокоенный и даже напуганный дух её сына.
— Госпожа Ран, прошу, помогите, — Басон только и успел, что в панике попросить о помощи, а в следующий миг, молодая женщина уже бросилась к двери и дернула её на себя.
Стоило ей только сделать это, как внутрь упало бессознательное тело её маленького сына, и молодая женщина едва успела, подхватить его и взять на руки.
Он был такой лёгкий, словно пёрышко, но задуматься над этим у женщины не было времени.
Лицо маленького Рена все побледнело. Он едва дышал, а из-под повязки на его руке, текла кровь.
Аккуратно убрав прилипшую тряпку, женщина ужаснулась. Снова её маленький мальчик получил ранение.
Ран засуетилась, уложила сына на кушетку и осмотрев, воткнула иглу рядом с лопаткой, так чтобы кровь больше не шла из раны, после чего быстро подготовила мази и бинты, и приступила к лечению.
Пока женщина обрабатывала рану своего сына, её взгляд грустно блуждал по всему его телу, задерживаясь лишь на осунувшемся лице.
— Бедный ребёнок. Прости меня, Рен, — одинокая слеза скатилась по щеке целительницы, но она тут же пропала, словно и не было её вовсе.
Её сын, она понимала, насколько ему сейчас нелегко. Какая ответственность и давление оказывается на него сейчас.
Она понимала всё это, но не могла ничего сделать.
Ран искренне любила своего сына и не желала ему подобной судьбы, но пойти против своего мужа и свекра она не могла.
Как бы Ран не жалела своё дитя, но она так же была частью семьи Тао, и она прекрасно понимала, какая ноша легла на её сына.
Она хотела облегчить ему эту ношу, хотела помочь, но ей запретили это.
Тао Цзин, строго-настрого наказал женщине всячески стараться избегать своего ребёнка.
Что отец, что сын, оба они боялись, что материнская любовь окажет тлетворное влияние на избранного.
Он будет слаб, подвержен ненужным эмоциям, а этого они не могли допустить.
Тао Рен, должен был стать идеальным орудием.
Сильнейшим шаманом клана Тао, и именно поэтому, они всячески старались избавить его от слабостей, таких как любовь или зависимость от кого-либо.
Её Рен, должен был вырасти независимым и сильным, не полагающимся ни на кого.
Только на себя и на свои силы, ведь доверять он может только себе.
Такое было кредо семьи Тао.
И Рен воспитывался именно в таком ключе. Ему никто не помогал, его никто не жалел.
Никто не оказывал ему заботу и Рену не откуда была почувствовать любовь или дружбу.
Впрочем, это было не совсем так.
Пусть сама Ран не могла оказывать влияние на своего сына. Не могла подарить ему свою любовь и заботу, но это могла сделать Джун, её дочь и его сестра.
И девочка хорошо справлялась со своей ролью.
Она стала единственной, кому мальчик доверял из всей семьи. Она стала для него всем, самым дорогим человеком на свете и Ран это понимала, как понимали это и двое других членов клана Тао.
Реши они, и даже Джун не смогла бы больше видеться с Реном.
Не могла бы помогать ему, поддерживать его, ей бы просто запретили. Но этого не стали делать и на то были свои причины.
Джун должна была стать именно той ниточкой, дёргая за которую, Ен сможет управлять своим сыном, который уже сейчас растёт очень своенравным.
Ран знала, что её мальчик вырастет очень сильным шаманом.
Сильнейшим из всех, но старик и её муж опасались, что могут потерять контроль над Реном.
Именно поэтому они и позволяют Джун видеться с ним, тем самым приковывая его на цепь.
Ран всё это знала и понимала, но ничего не делала. Она не знала, что она должна делать.
Вдруг своим вмешательством она сделает только хуже?
Женщина боялась и потому ничего не предпринимала, доверившись мужу и его отцу.
Закончив с обработкой раны, Ран нежно погладила по голове спящего сына и чмокнула его в щёку.
После чего, собрав все свои принадлежности, решила вернуться к прерванному занятию, позволив ребёнку спокойно отдохнуть.
Глава 4
Неожиданный подарок или новый друг.
Приходил в себя я медленно и неохотно.
Было такое ощущение умиротворения и спокойствия, что мне не хотелось просыпаться и вновь окунаться в ту холодную пустоту нашего замка.
Но, несмотря на все мои желания, сон постепенно рассеивался, сквозь мутную пелену сновидений, я стал слышать разные звуки, постукивания, шуршания.
Словно кто-то совсем рядом занимался какими-то делами.
Следом за звуками, в моё сознание стали проникать и запахи, и от некоторых из них, мою дрему, как рукой сняло, но между тем, открывать глаза я не спешил.
— Хм, хм, ххм, — едва слышно и про себя напевала сидящая совсем рядом со мной мама.
Ее голос, пусть и был совсем тихим, но стоило мне только расслышать его, как напряжение которые уже было всколыхнулось во мне, тут же отступило и я позволил себе полежать ещё немного.
Не открывая свои глаза, я постарался прислушаться к себе и к той, кто сейчас находилась со мной в одной комнате.
Если постараться и лучше сконцентрироваться, то при помощи сенсорики, я мог, даже не открывая глаз, увидеть её, сидящую и занятую своими делами. А полностью переключив внимание на её источник фуриоку, даже разглядеть в красках.
Кроме этого, я чувствовал её эмоции. Они были похожи на летний ветерок, такие же тёплые и умиротворяющие.
И все её эмоции, и чувства, были целиком и полностью направленны на меня.
Правда проскальзывали в её фуриоку и дуновения безысходности и жалости, опять же, по отношению ко мне и мне это не нравилось.
Я не знал, почему в последние годы мать так отдалилась от меня, но, впрочем, догадывался.
Раз её чувства ко мне, её сыну, никуда не исчезли, то остается только одно. Ей запретили оказывать на меня какое-либо влияние.
С одной стороны, это вызывает раздражение и злость.
Тем более у меня, человека, который всю свою прошлую жизнь так и не познал ни родительской любви, ни чувства защищенности, когда за тебя есть кому заступиться.
Я рос сиротой, был одиночкой и одиночкой помер.
Так что отчасти, именно потому, что у меня и не было воспоминаний, связанных с родителями в прошлой жизни, я так легко принял семью Тао и считаю её своей собственной.
А потому невозможность видеть родную мать, для меня была довольно болезненна, но терпима.
Я не понимал, зачем доходить до подобного, но сделать пока ничего не мог, потому и молчал.
В нашей семье, если ты слаб, то ты не можешь иметь собственного мнения. Если ты слаб и тебе требуется защита клана, то ты должен делать то, что тебе велят.
Так я и поступал. Тем более, что семья Тао, не так уж и плоха, как она выглядит.
Были в моей жизни и светлые стороны, да и не сказал бы, что нынешняя моя жизнь, чем-то хуже моей предыдущей.
Пролежав ещё немного времени и поразмыслив в таком ключе, я пришёл к выводу, что пора уже и вставать.
Сначала я слабо зашевелился, открыл глаза, а только затем присел на кровать.
Мать, увидев, что я пришёл в себя, отложила все свои дела и поспешила ко мне, но первым, кто побеспокоился о моём самочувствие, всё же оказался Басон, возникший тут же рядом со мной.
— Вы очнулись, мой господин, — облегчённо вздохнул дух, осмотрев пришедшего в себя мастера, — Как я рад.
Видя беспокойство и искрению радость на лице давно уже мёртвого воина, я лишь слабо ему улыбнулся и перевёл свой взгляд, на подошедшую ко мне, маму.
— Как самочувствие, Рен? — холодные глаза и отстранённый голос, ни то, ни другое не несли в себе ни капли эмоции, что бурлили у неё внутри.
Киваю и говорю:
— Всё хорошо. Благодарю тебя, мама, — Тао Ран испытующее смотрит на меня, словно хочет увидеть что-то одной ей только ведомое, и только спустя несколько секунд, утвердительно кивает на мои слова.
— Что же, раз ты уже полон сил, то можешь вставать и идти. Тебе уже пора. Отец и дед, ждут тебя, — с этими словами, она поворачивается ко мне спиной, идеально прямой словно гладильная доска, и в том же напряжении, садиться на своё старое место.
Встав с кушетки, проверяю аккуратно перевязанную руку и начинаю молча собираться.
Когда я уже стоял у самой двери и был готов выйти, в голове пронеслась неожиданная мысль.
И пусть она мне не очень нравится, но попытаться стоило.
— Мам, — поворачиваю голову, — можно, я теперь буду заниматься вместе с Джун?
Я хочу, чтобы ты тоже учила меня, как и её.
Какое-то время стояла полнейшая тишина, кажется, даже, что лицо молодой женщины немного побледнело, но вполне может быть, что мне только привиделось.
Неловкая тишина завершилась коротким кивком со стороны Тао Ран.
— Хорошо... Я поговорю об этом с твоим отцом и дедом. Не думаю, что они будут против этого, а теперь ступай, — свои слова она подкрепила жестом руки, указывая на дверь.
Благодарно киваю и выхожу из комнаты.
Какое-то время иду в полной тишине, Басон, плывущий по воздуху рядом, задумался о чём-то и только уже у лестничного пролёта решился спросить.
— Извольте полюбопытствовать, мастер. Но разве вам не было противно, когда вы рассказывали о занятиях своей матушки? Почему же вы решили в таком случае, начать брать у неё уроки? — останавливаюсь и с сомнением смотрю на своего хранителя. Говорить, не говорить?
Впрочем, ладно.
— Все просто, Басон, — тяну время, проверяя своим чутьём, чтобы никто нас не подслушал, — я просто хочу проводить больше времени со своей матерью и сестрой, только и всего.
Дед и отец, видимо запрещают ей общаться со мной, так что я решил немного схитрить. — с этими словами, я хитро улыбаюсь, ну словно ребёнок, моих лет, от чего даже Басон не может сдержать ответной улыбки.
— А также, я рассчитываю всё же получить новые навыки и умения, которым меня может научить мама, — признаю наличие и более практичной причины, нежели детские эмоции, что тоже имела место быть, когда я просился на обучение у собственной матери. — Всё-таки уметь создавать и контролировать джиан-си, дорогого стоит.
Впрочем, куда больше я надеюсь узнать у неё, как правильно надо лечить самого себя.
Дух лишь кивает на мои слова и дальше мы уже спускаемся в тишине, каждый, погруженный в свои мысли.
* * *
— Ну как он тебе, Рен!? — в этот раз в голосе отца действительно проскальзывают отголоски родительских чувств, такие как желание обрадовать своего сына.
И должен признать, ему это удалось на все сто.
Мы стояли на улице, недалеко от башни.
Здесь были я, отец, дед и Джун, а ещё он, молодой и ещё необъезженный полностью белый скакун.
Его белая шерсть, была такого же цвета, что и снег, что падал сейчас с небес и покрывал собой землю.
— Круто! — а что я ещё мог сказать, глядя на это?
Жеребец, которого отец удерживал за уздечку, действительно был, прямо скажем неожиданным и довольно-таки крутым подарком.
Конь явно был с норовом, он пытался вырваться из рук держащего его великана, но как бы он не старался, Тао Ен держал его мёртвой хваткой и отпускать никуда не собирался.
— Его зовут Хаку и теперь он принадлежит тебе. Бери его поводья. — Сказав это, Тао Ен протянул свою руку мне и я, недолго думая, забрал их из его рук.
О чём сразу же пожалел.
Конь, по имени Хаку, словно почувствовал, что сейчас его единственный шанс удрать от нашей не совсем нормальной семейки и он явно был решительно настроен, сделать это.
Конь рванул голову на себя и меня едва ли не подбросила в воздух от подобного, но руку я не разжал.
Впрочем, Хаку это не остановило и стоило мне только потерять точку опоры, как он во всю прыть бросился бежать, волоча меня за собой по земле.
Если раньше я просто не хотел отпускать его поводья, то теперь уже не мог этого сделать при всём своем желании.
Верёвка обмоталась о мою кисть и теперь я не мог вытащить её.
А конь тем временем, начал ускоряться.
— Ну уж нет! — буквально прорычал я, чувствуя, как спина и живот покрываются ссадинами, да и рука кажется вывихнулась.
Изворачиваюсь и на секунду найдя опору одной ногой, отталкиваюсь от земли и одним прыжком оказываюсь на спине Хаку.
Конь явно не ожидал этого и резко затормозил, вставая на дыбы, от чего я вновь едва не рухнул на землю.
Удержался только чудом и то, только потому, что хотел жить, а не так глупо умереть.
Белогривому строптивцу явно пришлось не по душе данное обстоятельство, и он стал ещё более активно пытаться сбросить меня с себя, я же всеми силами противился этому его желанию.
Правда, было очень похоже, что ещё немного и эта взбесившаяся скотина меня таки скинет на землю и повезёт, если я только переломами отделаюсь, но сдаваться так просто, я не собирался.
