Маг.
Готов поспорить, что я оказался здесь по его воле или же он к этому как-то причастен. Возможно, мне удастся найти у него какую-нибудь вещь, которая поможет понять, почему я открыл глаза по среди поля боя.
Смутное движение немного правее привлекло мое внимание. Я сбился с шага и заторможено остановился, наблюдая за разворачивающийся на моих глазах драмой.
— Как же так, — тихо прошептал я одними губами, смотря вперёд. — Почему всё так получилось? Моя бедная лошадь…
В этот момент я осознал, что действительно считал лошадь важной частью меня самого. Или же это были чувства предыдущего хозяина этого тела? Верного ответа я не мог найти, но понимал, что точно не могу пройти мимо.
Сердце болезненно сжалось. Почему-то я очень близко воспринял страдания животного, будто бы оно было маленькой частью меня самого Лошадь жалобно ржала и пыталась подняться на ноги, но у неё это не получалось. Почему я смог рассмотреть только тогда, когда подошёл поближе. Правая передняя нога была сломана — это смог определить даже такой дилетант как я. Трудно ошибиться, когда обломок белой кости торчал на полсантиметра из кожи животного, причиняя ему невыносимую боль.
Аккуратно погладив лошадь по шее, я задумался. От этого она, по-моему, как-то полегче всхрапнула и немного успокоилась, уставившись на меня своими карими глазами, будто бы чего ожидая.
— Спокойней. Всё будет хорошо, — проговорил я, проведя рукой по лошадиной шее. Когда последние слово сорвалось с моих губ, я понял, как же жалко прозвучала эта фраза.
Бездарный лжец! Мне бы пятилетний ребёнок не поверил, но лошадь жалобно глядела на меня видимо понимая, что я не хотел обмануть её, а лишь успокоить.
— Ты понимаешь. Да? — я говорил только для того чтобы отсрочить решение, которое надо было принять. Оно было неизбежно. Было на то моё желание или нет.
Я знал, что мне нужно сделать…
Осмотревшись вокруг себя, я не увидел никого, кто бы мог помочь. Неожиданно поле стало пустым, будто бы на нём остались только я и это бедное животное. Темнота, из которой я выбрался несколько десятков минут назад, казалась, более живой, чем это проклятое поле. На этом куске суши не было ни одного человека, кому я бы мог доверить это решение. Нельзя было оставлять лошадь вот так.
Не знаю, как так получилось, но в следующие мгновение я уже сжимал в руке рукоять черного клинка, того самого, которым орудовал маг. Мои взгляд уткнулся в понимающие глаза животного, и я не выдержал.
Захотелось бежать от этого решения. Спасаться от этой незавидной роли, уготованной мне злым роком.
«Сделай это», — нетерпеливо раздался потусторонний шёпот откуда-то сбоку.
Резко оглянувшись я не заметил никого, кто бы мог это сказать. Вот только значение я этому не придал, мои мысли быстро вернулись к страдающему животному.
— Почему это должен делать я?! — обреченно выкрикнул я, сжимая в ладонях черный клинок, который стал казаться куском льда, обжигающим мои голые ладони своей холодной пульсацией.
Это был мой крест, который я должен был сделать как хозяин лошади. Я взглянул на свои руки и с отвращением отпрянул. Мне захотелось зашвырнуть проклятый кинжал подальше, но меня остановила жалостливое ржание лошади. Она вновь пыталась встать, но не смогла. Я прекрасно видел, что всё её попытки обречены на неудачи. С огромным сожалением я аккуратно погладил лошадь по шее, нашёптывая успокаивающие слова и оттягивая этот момент.
— Прости, — тихо прошептал я.
Всё моё естество противилось этому, но разум понимал, что это необходимо. Мои глаза закрылись, а клинок казалось сам собой потянулся к лошади, будто бы был живым существом, жаждущим крови.
Клинок вошёл в тело животного сам собой, так легко, будто бы это был кусок масла. Голова лошади дернулась один единственный раз и обмякла. Руку обожгло так, будто бы по ней потек раскаленный свинец, но на это я уже не обратил внимание, также как и на то, что порезал обо что-то ладонь. Несколько капель попали на лезвие клинка, чтобы упасть на желтую прошлогоднюю траву. И я уже не мог видеть, как красный камень на рукояти кинжала мигнул багряной вспышкой.
Тогда мир, в который раз за сегодня, поменялся. С громким «дзинь» что-то лопнуло внутри меня. Будто бы я совершил что-то недостойное и порочащие светлое имя человека. Накатило полное безразличие ко всему происходящему, поэтому все дальнейшие свои действия я не контролировал. Или же старался не заострять на них внимания. Я стал безмолвным наблюдателем, что смотрел на мир через маленькую щёлочку, позволяющую видеть, что делало мое тело.
Подойдя к магу, я ещё раз взглянул на него. Самое обычное лицо усталого человека. Как же мне хотелось найти хоть какую-нибудь особенную черту, которая бы хоть немного отличала его от меня или от Тейта. Некий изъян, отличительный признак, позволяющий ему призывать тех существ, способных вырезать сотни людей за несколько мгновений.
Вот только их не было.
Я смотрел на самое обычно лицо со слегка резкими чертами: выпирающим подбородком, на котором хороша была видна недельная щетина, стеклянными голубыми глазами, уставившимся невидящим взором в небо. Черные волосы мага были коротко подстрижены. Только одежда могла вызвать какие-то вопросы у обычного человека: он был одет в какую-то черную хламиду с широкими рукавами и глубоким капюшоном, словно главный злодей какой-то фантастической книжги.
Заторможено опустившись на колено, я резко сорвал пояс с мага. Кожаная полоска с черным орнаментом имела на одном из концов металлическую пластинку, а с другой металлическую дугу. На ремне висела небольшая сумка. Даже не сумка, а скорее маленький футляр, который также был сделан из мягкой кожи. С другой стороны пояса болтались черные ножны, куда как родной вошёл кинжал. Мне показалось, что от того, что он оказался в ножнах, я получил какое-то удовлетворение. Это я отметил краем сознания, добавив ещё один вопрос к множеству других, с которыми следовало разобраться.
Все странности, происходящие со мной, я смог обдумать только спустя несколько часов, когда мне удалось покинуть то злосчастное поле. Было слишком много непонятного во всем моем поведении в тот момент, которому я не мог найти объяснения. Хотя вообще сложно понять, что нормально, а что нет, когда наконец-то до тебя окончательно доходит, что ты попал в другой мир.
Как у меня в руках оказался кинжал, я так и не смог вспомнить. Также, как и не смог понять, почему мне пришло в голову мысль убить лошадь. Тогда это казалось мне гуманным и вполне логичным. Лишить животное страданий. Но раздумывая над этим немногим позже, я понял, что было что-то другое… Непонятное… Толкнувшее меня на этот поступок.
Я выбросил свой старый пояс и прицепил на его место ремень мага. С удивлением я рассмотрел на нём большие ножны, в которых когда-то, видимо, находился меч, который скорее всего остался где-то на поле боя.
Затем меня снова потянуло вниз. Я подчинился этому порыву и смог наблюдать, как мои руки сами собой залезли под балахон мага и сорвали с его шеи две цепочки, на каждой из которых висела подвеска.
Меня удивило то с какой уверенность я их достал, будто бы знал, что они были именно там. Словно завороженный я поднёс к глазам серебряную и золотую пластинки с драгоценными камнями и надел их себе на шею, будто бы им было там самое место. Амулеты стукнулись о кожаный нагрудник, и я про них сразу забыл.
Одна из подвесок была сделана в форме головы волка, глаза которого сияли двумя синими камнями. Оскал пасти придавал этому амулету какой-то агрессивный вид, будто бы волк готовился напасть. Второй же амулет представлял собой обычную круглую серебряную пластинку с таким же непонятным узором, как практически на всех вещах мага, и зеленым камнем посередине.
— Что за чертовщина? — я недоуменно помотал головой, рассматривая труп перед собой. Ко мне резко вернулось ощущение своего тела. Сознание стало кристально ясным именно в тот момент, когда я надел эти амулеты себе на шею.
Я с удивлением вспоминал все свои действия, сделанные за прошедшие пятнадцать минут. И не мог объяснить, что меня с подвигло на их совершение.
Моими действиями будто бы кто-то управлял. Других объяснений я так и не смог найти…
Глава 2
— Крис, тащи сюда свою тощую задницу! Чего ты застыл у этой отрыжки Заграада? Чуть на тот свет не отправился, а ума так и не прибивалось. Посмертное проклятие от этого темного ублюдка напоследок захотел получить? — злой голос Толстяка неожиданно сотряс воздух, заставив недоумевающего меня оставить загадку своего недавнего поведения на неопределенное будущее.
Словосочетание «темное проклятие» мне не слишком понравилось, поэтому я решил побыстрее отойти от тела мага. Тейт стоял напротив неизвестно откуда появившегося человека, помахивая топором и не спуская взгляда со своего противника. Неизвестно почему, но я быстрым шагом поспешил к Толстяку, ведь сейчас он был единственным, кто был знаком мне в этом мире.
Поле было заполнено предметами, подтверждающими реальность прошедшей здесь битвы. Практически везде лежали трупы… Множество мертвых тел, которые источали неприятный запах, становившийся с каждой секундой всё невыносимее. Всё из-за ветра, поменявшего свое направление. Ту какофонию запахов смешавшихся в воздухе я не смог бы описать, даже если бы очень захотел.
Перед Толстяком стоял парнишка, которому навскидку можно было дать не больше шестнадцати-семнадцати лет. Он побелевшими пальцами сжимал рукоять одноручного меча, который был направлен в сторону Тейта.
Лицо молодого воина искривило напряжение, а некогда длинные светлые волосы окрасились в цвета всего этого сражения — багряно-красный цвет пролитой крови и иссиня-черный цвет влажной земли, которая налипала на сапоги, увеличивая их вес в несколько раз. Длинная кольчуга была разорвана на левом предплечье, там виднелась засохшая кровь. По-видимому, паренёк был ранен. Хотя он не выглядел тем, кто собирался умирать. Уж очень ловко он отбил неожиданный удар Тейта. Поверх кольчуги висел длинный шерстяной плащ. Если мне не изменяет память, то в моем мире он назывался сюрко. На темно-синей ткани был изображен черный квадрат, внутри которого была нарисована белая крепость с тремя башнями. На поясе у парня болтались двое ножен. Те, что предназначались для меча были пусты, в других виднелась деревянная рукоять кинжала.
Увидев приближающегося меня на его лицо наплыла тень отчаяния. Та буря чувств, что отразилась в его глазах резко контрастировала между: от небольшого лучика надежды до черной ненависти. Парень затравлено обернулся и посмотрел, что было позади него, чтобы резко вернуть голову назад. Он попытался поменять свою позицию, чтобы Толстяк и я оказались на одной линии. Но когда он наступил на правую ногу, она резко подогнулась да так, что он почти упал, но воткнув меч в землю удержался.
— Обходи его справа, — дал указания Таронс Тейт, а сам начал движение влево. — Сейчас его достанем, а то больно шустрый. Все мои удары парирует, гаденыш.
Внимательно посмотрев в лицо Таронса Тейта, я задумался. Этот парень мне ничего плохо не сделал. А вот Толстяк собирался отправить его прямиком к предкам. Это было большими буквами на писано на его овальном лице, на котором появилась злобная ухмылка. Только битва же закончилась. Какой смысл в новых смертях?
В тот момент, когда напряжение между нами троими достигло апогея, а Толстяк в десятый раз перехватил рукоять своего топора, готовясь нанести удар. Мир пришёл в движение. Если точнее, то сначала послышался гул, заставивший всех нас повернуть головы в его сторону. Затем гул перерос в хорошо различимый крик тысячи голосов. В нём была неподдельная радость, смешанная с первобытной яростью. Этот звук доносился из-за ближайшего леса. Пока я недоуменно пялился в ту сторону, недоумевая что же произошло, на мои невысказанные вопросы ответил Толстяк.
— Серая Крепость пала, — с удовлетворением заметил Тейт и продолжил говорить с каким-то мрачным торжеством. — Слышишь этот звук, парень? Слышишь! Это гимн поражения, песня вашего отчаяния. Твоя армия разбита, замок пал, а голову твоего господина суют в петлю в этот самый момент, чтобы потом его сгнивший труп склевало вороньё, а ты до сих пор стоишь здесь и защищаешь свои мертвые идеалы. Неправильно это, парень. Твои соратники на том свете тебя заждались. Пора бы и нам с тобой проститься.
Пока Тейт говорил на его лицо упала тень от плывущего по небу облака, что придавало его лицу ещё более мрачное выражение, будто бы он рассказывал страшную сказку, а мы были маленькими детишками, сидевшими возле костра и внимательно его слушавшими.
— Ты отправишься в Пекло вместе со мной, бочка с жиром. Крепость неприступна! Тебе не удастся меня обмануть, — ядовито прошипел парень и взмахнул мечом, делая несколько неуверенных шагов назад.
Толстяк довольно усмехнулся и блаженно прищурился. Я готов был поставить свой дырявый сапог, что вся эта ситуация была по душе Тейту. Доставляла ему какое-то извращенное удовольствие.
Толстяк начал обходить нашего противника сбоку, но я остался стоять на месте. В голове закружился хоровод разных мыслей. Не помогать Тейту убить этого паренька было правильным решением, но в тоже время он был единственным моим товарищем в этом новом мире.
Нужно было срочно что-нибудь придумать.
В голову лезли только совсем уж глупые варианты, но в единственном я был уверен точно. Парень должен был оставаться в живых. Мой внутренний голос твердил это уж слишком настойчиво, будто бы от этого зависело что-то важное.
Пустая трата времени! В убийстве этого паренька попросту не было никакого смысла. Что опасного может в одиночку сделать раненный воин? Но как бы я ни крутил происходящие под разными углами решения так и не находилось.
— Крис! — недовольно крикнул Тейт, оглянувшись на меня. Видимо он наконец-то осознал, что я до сих пор не сдвинулся с места, также как и не достал никакого оружия. Даже тот кинжал, что мне достался от мага, продолжал висеть на поясе. Не думал, что он может понадобиться мне так скоро. Да и какой прок от этой железяки жителю двадцать первого века? Я же не реконструктор-ролевик какой-то, чтобы умело обращаться со всяким колюще-режущим.
Пускать в дело оружие я не планировал. Не сегодня. Это поле и так увидело достаточно смертей.
У парня не было ни шанса против меня и Толстяка. Каким бы хорошим воином он не был, но с его ранами и больной ногой, его хватит только на то, чтобы вскрикнуть, когда топор Тейта разрубит звенья кольчуги и вопьётся ему грудь. Эта картина так явственно предстала передо мной, что я казалось уже видел, как последние капли жизни покидают тело нашего противника. Поэтому у меня оставался только один вариант, другого в мою голову попросту не пришло.
— Ты спешишь на встречу со смертью? — спокойно спросил я, нарушая то хрупкое равновесие, которое сложилось пока я обдумывал все происходящие.
Две пары глаз удивленно посмотрели на меня. Видимо, никто этого вопроса от меня не ожидал. Даже я сам не знал, что на меня нашло. Надо было остаться в стороне и не вмешиваться в происходящие, оставить этот бой на Тейта. Вот только такому развитию событий противилось всё мое естество. Оно отвергало даже саму мысль о том, что бы остаться в стороне — это было неправильно.
