Волчица и пряности. Том 19

Амалия от разочарования грызла ногти, но вовсе не собиралась сдаваться.

— Тогда... Ну, хорошо. Если они хорошо горят, то почему бы их просто не жечь в печах?

— Должна быть причина, по которой жители села этого уже не делают, — возразил Лоуренс.

— Будет беда, если эти цветы, попав на нашу сторону, укоренятся на ней. Они же являются символом огня. Держать их в наших домах означает лишить людей сна, — высказал своё мнение Ергин.

Такую проблему не решить в спешке. Местные жители были селянами, но отнюдь не глупыми людьми, а их прошлый хозяин был мудрым правителем.

Но Амалия не казалась обескураженной. Лоуренс сейчас мог сказать, что она уже осознала своё незнание мира. Она приготовилась.

— Я что-то придумаю, — уверенным голосом заявила землевладелица. — Во всяком случае, я много думала в аббатстве.

— Юная госпожа... — пробормотал большой Ергин, его глаза помутнели от усталости.

— Полагаю, я уже сказала тебе не называть меня так, — опять напомнила Амалия с неприятной улыбкой. — Теперь я глава этой семьи.

Лоуренс легко ткнул Хоро в спину и взял цветок в руку.

— Тогда давай поработаем мозгами.

Они с воодушевлением обсуждали, но действительность не так сладка, как запах цветка. Они думали о том и этом до ночи, и когда в головы уже ничего не приходило, догорела свеча, предлагая прерваться на ночь. Для Лоуренса с Хоро зажгли ещё одну сальную свечу, а Ергин предложил им эля для лучшего сна — должно быть, это был его способ поблагодарить. Эль был охотно принят.

Вернувшись в комнату, Лоуренс обнаружил Хоро, опередившую его, сидящей у открытого окна и ухаживающей за своим хвостом при свете луны.

— Это похоже на сон, — сказал Лоуренс, закрыв дверь.

Хоро выкусила топорщившуюся прядь шерсти на хвосте и посмотрела на своего компаньона. Она не казалась особенно счастливой.

— Ничего хорошего не случается, когда ты меня хвалишь.

— Ты подловила меня.

Он налил эль Ергина в деревянную кружку и протянул Хоро, которая тут же схватила её и начала торопливо пить, но вдруг остановилась.

— Если их запарить, либо сжечь в печи, либо просто запах тяжело повиснет в воздухе деревни...

Они заметили этот аромат в столовой, этот цветочный аромат, почти сводивший с ума. Хоро обычно была счастлива отведать необычного эля, но она ожидаемо пресытилась запахом.

— Хмм... Что ж, пшеница неплоха, — она глотнула и закашлялась. — Но как это всё бесполезно.

— Ты про лиловые цветы?

Лоуренс налил ей ещё эля, и кружка мигом опустела. Она неопределённо посмотрела на него и нарочито топорщила мех на своём пушистом хвосте.

— Что ещё может оказаться таким хорошим задаром?

— Что ещё... Это хитрость странствующего торговца, — улыбнулся Лоуренс.

Хоро снова выпила и ловко упала на кровать.

— Ты когда-нибудь прольёшь так.

— Уснуть, пропитавшись элем, — моя мечта.

— Глупо. Давай, — он потянулся к кружке, которую она положила на живот, а теперь послушно протянула ему и прикрыла глаза. Но, казалось, там за закрытыми веками работа её мыслительного механизма ещё не завершилась.

— Просто удивительно, чтобы я, которую называли когда-то мудрой волчицей из Йойтсу, когда-нибудь так беспокоилась бы, что делать с цветами...

— Если бы ты могла придумывать один удивительный способ торговать за другим, я бы давно стал главой торгового дома.

— Глупости. Я бы сэкономила деньги, и всё было бы моим.

Она перевернулась на живот и положила подбородок на руки, её хвост так и ходил взад-вперёд. Возможно, она представила себе кучу сокровищ высотой с гору и роскошную жизнь, полную выпивкой и мясом.

— Но эти цветы... — простонал Лоуренс.

Тогда Хоро села рядом с ним. Её хвост мягко хлопнул его по спине.

— Если бы они были розами... — продолжал её партнёр.

— О?

— Горожане часто используют розы на всяких праздниках, так что их можно продавать охапками. Люди усыпают ими дороги, встречая членов королевских семей и семей аристократов. А дальше к югу розы добавляют в роскошную еду и сладости, так что спрос на них действительно велик.

— О-о-о?

Она пододвинулась поближе, словно очень хотела услышать больше. Лоуренс быстро сдал назад, сказав, что об этом он лишь слышал, а потом продолжил.

— Миндальное молоко, розовая вода и сахар — всё это определённо необходимо для обедов знати. А особенно, когда их смешивают вместе, получается густой, сладкий суп с цветочным ароматом. Затем его варят с рисом и пьют с малиновым сидром на десерт. Или можно добавить имбирь для свежести и сварить в нём перепёлку или утку. Я слышал, ослабевшие от болезни почти сразу поправляются после этого.

Хоро внимала, не моргая, и лишь сглотнула под конец его тирады. Хотя они уже поели во время недавнего обсуждения, она явно была готова съесть ещё. Это частично раздражало его, но в то же время он находил забавным наблюдать за бесхитростной стороной Хоро, связанной с её чревоугодием, и он продолжил:

— Что ещё удивительней, так это конфеты из стран с тёмно-синим морем, где лето длится более полугода.

Хоро схватилась за одежду вокруг его пояса, её хвост взмахнул вперёд и назад.

— Даже в жарких странах, где растут финики, есть удивительно высокие горы, на вершинах которых круглый год сохраняется лёд. В самый зной аристократы посылают слуг в горы за льдом. Затем лёд нарезают тонкими ножами, получая пушистый снег, смешивают с сахаром, поливают розовой водой, добавляют кожуру терпкого фрукта, называемого лимоном, её сначала варят с мёдом, и добавляют сам мёд.

Он положил воображаемый снег в воображаемую миску и сделал вид, что вливает туда мёд, глаза Хоро с восхищением следила за его руками.

— Затем, когда всё застынет, они едят это серебряной ложкой. Оно похрустывает во рту, и прохладный, терпкий мёд скатывается по горлу... Ой, ой... Хоро!

Она так сжала его бедро, что её ногти глубоко впились в тело.

— Мы должны... отправиться на юг, когда закончим...

— Нет. Не должны, — он пожалел, что так увлёкся. — В любом случае, это дороже, чем даже персики в меду, мы просто не можем себе этого позволить.

— О-о-о...

Можно было поверить, что Хоро сейчас заплачет, вместо этого она укусила его за ногу.

— Ой, больно же!

Разделив таким образом своё страдание с Лоуренсом, Хоро внезапно подняла голову.

— Вот же, одежду порвёшь...

— Но постой.

— Что ещё?

— На севере есть лёд, и мёд тоже есть. Лимон, значит... вместо него нам надо взять что-то ещё, а сахар можно найти в портовых городах, да?

Хоро узнавала разные ненужные вещи, странствуя со своим торговцем.

Если всё это найдётся, кто за всё это заплатит так много? Её хвост ударился ему в спину.

— А розовая вода? Её можно найти, да? Она тоже дорогая?

— Что? — спросил Лоуренс.

Хоро что-то бормотала себе под нос. Должно быть, она припоминала всё, что узнала, и соображала, как бы ей приготовить ледяные конфеты. Потом вдруг сознание отобразилось в её глазах, по ним волной прошло гневное пламя, и она повернулись к Лоуренсу.

— Как ты думаешь, что дороже — эта розовая вода и ещё много там чего или тепло моего хвоста холодными ночами, умм?

Шерсть волка самого высочайшего качества уступала в цене меху оленя, мех оленя был не так ценен, как мех кролика, а мех кролика не мог сравниться с мехом лисы, но даже мех лисы был ничем по сравнению с горностаем. Мех горностая можно обменять на серебряные тренни, но, если кто-то хочет купить розовой воды, ему придётся платить золотом того же веса. Это знание глубоко ранило бы гордость волчицы.

Однако Лоуренс не боялся быть разорванным в клочки, потому что она кое-что не так понимала.

— Всего волчьего меха с целого рынка может не хватить на одну каплю розовой воды.

Глаза Хоро расширились, она потеряла дар речи. Потом задрожали её руки, за ними плечи, потом уши и хвост. Дождавшись момента, когда она подняла верхнюю губу, обнажив два острых клыка, Лоуренс заговорил.

— Но ты знаешь, сколько ты вложила в свой хвост?

— А?..

Хвост, который она постоянно расчёсывала и гладила изо дня в день без отдыха, распухал от малейшего гнева, а кончики волос блестели, будто сделанные из стекла. Что же придало ему этот блеск и этот сладковатый запах, щекотавший его нос?

Хоро посмотрела на хвост, затем повернулась к Лоуренсу.

— Тепло твоего хвоста намного дороже любой розовой воды. Намного, намного дороже, — Лоуренс со вздохом опустил плечи. — Ты не найдёшь своё масло для хвоста у торговца маслами. Оно куплено в аптеке. И было бы полной глупостью применять его в готовке. Но ты выбрала его по одному запаху и купила, не глядя на цену, что лишь показывает, насколько хорош твой нос. Тебе удалось моментально выбрать самую дорогую вещь в аптеке.

Хоро приставала к нему, требуя дорогих вещей всякий раз, когда он совершал равноценную им глупую ошибку, поэтому Лоуренс никогда не мог серьёзно сопротивляться. И ослаблял завязки своего кошеля с монетами по её требованию, и Хоро покупала то, что хотела без особых колебаний. Но обычно это было что-то, что использовали знатные женщины, а не то, что торговец дарит своей дочери.

Много чего было втёрто в хвост одной Хоро с её уверенными глазами.

— Его собирают из прозрачного верхнего слоя, что появляется при изготовлении розовой воды, затем оно разбавляется другим маслом. Даже есть рассказ о тиране большой империи из далёкой давности, который подарил его принцессе, но его не сравнить с неразбавленным очищенным маслом, выжатым даже из одного лепестка розы. По легенде, взяв цветочных лепестков весом в десять толстых лошадей, тиран, наконец, смог заполнить небольшой флакончик размером с кончик его мизинца. Но даже ароматному маслу, которое ты используешь, потребуется целая повозка...

Лоуренс было увлёкся своей историей, но последние слова чем-то зацепили его разум.

— Полная лепес...

— Эй... эй?

На лице Хоро отразилось беспокойство, она посмотрела на него снизу.

Затем Лоуренс внезапно повернулся. Он смотрел не на взволнованное лицо Хоро, а на её пушистый, нервно колыхавшийся хвост.

— Целая повозка? — и Лоуренс безотчётно схватил Хоро за хвост и пристально посмотрел на него.

— Ффхха?! — издала странный крик она и попыталась встать. — О-о, мой хвост... Ты такой грубый...

Лицо Хоро покраснело, пытаясь выскользнуть, она извивалась рыбой. Но Лоуренс крепко сжимал свою руку и не выпускал хвост. И даже не рассматривал его. Он был слишком занят сбором воедино всего увиденного в деревне.

У них было топливо. У них были инструменты. У них были материалы. Все необходимое было уже под рукой. Не только это, дело связано с таким продуктом, что результат обеспечен заранее. Сверх того, продукт не был громоздким.

— Это оно! Вот и ответ! — сказал Лоуренс, наконец, вынырнув из моря своих мыслей, и улыбнулся Хоро.

Лишь тут он увидел, что её лицо побагровело, а из глаз бежали двумя струйками слёзы, но было уже поздно.

— Ты дурень! — выкрикнула она, надувая щёки изо всех сил.

Но даже если бы она упала сейчас с кровати, Лоуренс не смог бы перестать улыбаться.

— Может получиться что-то удивительное!

Хоро всё ещё печально проверяла, не ставил ли такой сильный захват Лоуренса неподобающий след на хвосте, когда он взял её за руки и вскочил с кровати. Она отшатнулась, слегка испуганная его порывом.

— И это будет полезно для заботы о твоём хвосте!

Хоро, с чьим хвостом только что ужасно поступили, попыталась что-то сказать, но Лоуренс потянул её за руки, она даже едва не упала с кровати.

— По-постой, тише, ты!

— Давай, чего ты там? Идём!

Он снял со стены подсвечник и открыл дверь.

— Мы можем помочь этим людям и заодно сделаем состояние!

Хоро раздражённо вздохнула, но не стала отнимать руку. Опять мы делаем это, проявилось на миг на её лице и сменилось слабой улыбкой.

Полные масла цветы, которые могли загореться только при свете летнего солнца и обладали ярким ароматом, цвели перед ними бесконечным ковром. В самом центре цветочного поля они установили медный дистилляционный котёл, выход которого был сужен, как у кувшина, и подготовили глину и стеклянные бутылки, что так страстно собирал отец Амалии. С момента, когда топливо разгорится, им надо будет лишь собирать столько, сколько им понадобится.

Всё, что они подготовили, позволяло им превратить лиловое поле цветов, несших бедствие, в продукт, который можно было обменять на золото.

— Примерно так? — землевладелица Амалия, закатав рукава, набивала глину в горлышко перегонного котла, до краёв заполненного лепестками цветов и водой, взятой из реки.

— И потом в эту бутылку... — Лоуренс довольно ловко прикрепил глиной горлышко бутылки к горловине котла под углом. Конечно, стоило бы заказать у мастера трубку из стекла или меди для этого, но пока можно было обойтись и так. Сначала надо было удостовериться, что затея даст результат.

— Я поджигаю, — с беспокойством сказал представитель селян — глава деревни. Все жители, стоя немного дальше, очень волновались, задаваясь вопросом, что потом делать с разогретыми в дистилляционном котле цветами. Но с ними были все необходимые инструменты и умения.

Лоуренс наблюдал, как глава высек огонь, вскоре загорелись собранные стебли и листья, в воздух поднялся дым.

— И... дальше? — с мольбой спросила Амалия, стоя рядом.

Когда он рассказал ей свой план прошлой ночью, она была взволнована не меньше его, если не больше, и чуть не пошла прямо в поле с серпом в руке, но Ергину удалось сдержать её. Однако, она вряд ли сомкнула глаза от волнения, под глазами у неё были тёмные, как сажа, круги. Ергин посетовал, что ей следовало бы сохранить своё достоинство землевладельца, но, несмотря на усталый вид, она была довольно оживлена. Эта кроткая на вид овечка предпочтёт действовать, а не уходить от трудностей в молитву.

— Как только всё закипит, пар начнёт просачиваться в бутылку. Тогда мы охладим её водой.

Сельские жители отвлеклись от своих работ на полях, чтобы откликнуться на призыв, все держали деревянные ведра и стояли наготове, хоть и неохотно.

— Теперь недолго... Смотри.

Бутылка изнутри запотела. Лоуренс подал сигнал селянам, и они все побрели за водой, а потом стали лить её на бутылку.

— Так пар остынет и стечёт на дно.

Булькала вода в котле, пар постепенно проходил в бутылку. Стояла весна, но горы вверх по течению ещё красовались в снежном убранстве, и вода в реке была ледяной. Всякий раз, когда люди лили воду на бутылку, пар в ней остывал, становилось видно, что там внутри.

— Всё больше и больше воды...

— Это... масло?.. То, что сверху воды? — изумлённо возвысила голос Амалия.

— Похоже, получилось.

У горлышка прилаженной бутылки собиралась плёнка масла. Вокруг уже вовсю пахло цветами, и Хоро, прятавшие глаза под капюшоном, прижала ладонь ко рту.

Понаблюдав за повторяющимся процессом какое-то время, Лоуренс протянул руку, чтобы снять бутылку. Но Ергин остановил его.