Искатель неприятностей.(черновик, местами не вычитано)

— Примерно сколько хочешь выложить?

Я мрачно произнес:

— Пятьдесят золотых.

— Ого. — поднял он брови: — Что так мошну раструсить решил?

Вздыхаю:

— Завтра разговор с заказчиком. А в посредниках сам Рудольф. Нужно и выглядеть не всем уж бродягой. Кстати, Сайм моего клинка не приносил?

— Нет. Твоего не видел. Я Сайма вообще не видел месяц вроде. — он задумчиво прошелся мимо стены с оружием и начал показывать: — Парные сабли. Оружие рядового гвардейца темных эльфов. Отец делал несколько пар, но расходятся очень медленно. Металл — обычная многослойная сталь. Чтоб ты понимал: такие же, но с добавкой адаманта в сплаве и отделкой драгоценными металлами — уже двести монет. А эти отдам как раз за пятьдесят.

Я вздохнул:

— Понимаешь, меня, конечно, обучали парному оружию, да сам еще сталкивался там и сям, но даже не держал в руках наверное год...

Он положил их передо мной:

— Смотреться будут зато неплохо.

Провожу пальцами по рукояти. Навершие изображает змею. И ножны из змеиной кожи. Красиво, но не то...

— Не... Не хочу рисковать. Сегодня еще нужно идти в катакомбы, на Черный Рынок

— И зачем? — сощурился он.

Я вытянул губы трубочкой и сказал:

— Больно профессионально сработал этот Сайм. Судя по всему, это зверье ничего не забывает.

— Думаешь они подослали его? — удивился он.

— Может быть. — прогудел я мрачно: — Поэтому возможно та история снова повторится.

— Будешь снова глотки резать? — он осуждающе покачал головой.

Кахерул был единственным в нашем сраном городе, кого я мог назвать другом. Ну еще можно было назвать Фредерика, но он был скорее знакомым, с которым можно было поболтать о том о сём да напиться до состояния не стояния.

Гном задумчиво окинул стену и забормотал:

— Оружие, чтобы и не стыдно показать и головы рубить... Кстати, кстати... — он прошелся в дальний угол со словами: — Одно дело реплика а, другое — оригинал... — с этими словами гном достал сверток и вернулся с ним ко мне.

Когда он раскрыл сверток, я даже нервно отступил назад со словами:

— Откуда это у тебя? — мой голос был хриплым.

Кахерул выразительно посмотрел налево, а потом направо:

— Эм-м-м... Мы же в Излиэре, друг мой! А за той стеной, что видно с улицы, начинаются Пустоши! Здесь возможно все!

Я с трепетом коснулся рукояти темноэльфийского 'хаэлксарна'. Данные сабли имели дину изогнутого клинка чуть меньше метра. Крестовина перетекала в дополнительное лезвие, которое спереди загибалось вниз, защищая пальцы, а сзади — вверх, позволяя ловить вражеские клинки. Но поразило меня не это — темных эльфы иногда забредают в Излиэр, как поодиночке, так и большими отрядами. Конечно последние случаи это чрезвычайные явления и подобных гостей серьезно просвещают насчет законов Империи, да стражу выгоняют всю на улицы, и усиливают ее армейскими частями. Так, чтобы темные не убивали всех подряд. Поразило меня другое: оголовье рукояти представляло собой большой зеленый изумруд в форме ромба, с заключенной в него небольшой черной сферой...

Меч белокожего аристократа Великого Дома Истаэр, Дома Некромантов, Дома Убийц...

Ножны клинка были сотканы из черненной золотой нити. На них было написано древними рунами. И почему я понимаю эту надпись... 'Смерь — это не Конец, это — Начало'. Кахерул осторожно взялся за рукоять и вытащил клинок из ножен.

— Сколько ты за него хочешь?

Кахерул пожал плечами:

— Заинтересовался? — он хитро глянул на меня: — Тысячу золотых. — я выдохнул, но гром продолжил говорить: — Но мне не нужны деньги. Ты прекрасно знаешь, друг мой, что интересует мой род. Почему мы здесь. Нам нужен Золотой Корень. Много. А достать его проблема даже здесь. — он раздраженно фыркнул: — Гильдия выбрасывает на рынок объедки, оставшиеся от алхимиков. Цены на Черном Рынке сейчас взлетели до небес. Говорят, что герцог тиВирр явился в Излиэр и выкупил все, что было. — Кахерул продолжил намного тише: — Ходят слухи о надвигающейся войне...

Я молча сбросил с плеч свой мешок и, забравшись в него, достал оба корешка и положил перед ним, со словами:

— Можешь не продолжать. Это все что у меня есть. — достав кинжал, я отрезал кусочек от уже начатого и спрятал обратно: — Это все, что я могу предложить.

Наступила очередь гнома выдохнуть:

— Вот это да. — он осмотрел коренья со всех сторон и произнес: — Слушай, я отдам тебе меч. Но ты будешь должен мне еще два таких же. При этом, я особо не тороплю. Понимаешь, был бы кто другой я бы требовал всю оплату вперед, но ты — известен своей неубиваемостью и выживаемостью. При этом до конца года лучше бы тебе не затягивать.

Я пока не брал меч. Гномы известны своей щепетильностью и жадностью. Даже если это ваш друг. Произношу:

— Кахерул, пойми, сейчас меня загрузят заказом. Вероятнее всего, заказчик сам герцог. А может и еще кто. Конечно, если мне попадется Корень по пути, тоя вспомню о тебе, но специально за ним идти — это та еще рулетка...

Гном еще раз осмотрел коренья и резюмировал:

— И тем не менее, я согласен даже так. Забирай меч. — он шустро схватил Корни и ушел с ними куда-то в глубь помещений.

Тут я понимаю, что за мной наблюдает еще один гном. Его борода была седой, одежды расшиты золотой вязью гномьих знаков. Отец Кахерула.

Я уважительно кланяюсь:

— Господин Суртур? Прошу прощения, я не видел вас.

Он подошел ближе и хохотнул:

— Ума не приложу, как после этого всего тебя называют 'Неудачником', а? Да ты, Кейн, настоящий счастливчик! Три с половиной года бегать по Пустошам, выживать и даже возвращаться с добычей! Если тебя называть 'неудачником', то как тогда назвать две трети Искателей или погибших или исчезнувших с концами в Пустошах? — я подтянул меч с себе. Моё. Не дам. Суртур уже открыто и зычно засмеялся: — Да бери. Сын все верно сделал. Да и это не моя работа, а этих тонкоруких ублюдков. Сын взял из-за изумруда, я еще думал, что зря, а оно получается, что нет!

Чуть склоняю голову:

— Рад, что вы обо мне такого высокого мнения. У меня лишь один вопрос: — откуда он у вас взялся?

— Сын купил у одного из ваших. Тот сдал его за большие деньги. Лично я думаю, что это старая довоенная работа. Темные эльфы с тех пор стали более практичными. Да и последний раз, когда аристократ этих ублюдков Истаэрвылазил на поверхность видать и был аккурат тысячу лет назад, во времена Последнего Союза.

Появившийся Кахеруд добавил:

— Да и рад я, что избавился от этого меча. С одной стороны он уж очень приметный. При попытке открытой продажи могли явиться темные и просто потребовать его отдать даже забесплатно. Ну а разбивать его ради составных частей банально жалко: что бы там не говорили, мы гномы ценим хорошие вещи и видно что вещь искусно изготовлена.

Я снял пустые ножны и положил их на стол. Вместо них я за спину приладил ножны с новым мечом. Обнажить его из такого положения было вполне возможно.

Суртур прокомментировал:

— Хоть сейчас на Последнюю Войну. Но оголовье слишком выделяется. Дам совет, как будешь ходить по Пустошам или нашему городу, то замотай его тряпкой.

Я кивнул:

— Благодарю за совет.

Вытащив меч из ножен, я крутнул в руках сложную восьмерку. О, боги! Мне не доводилось держать настолько идеальное оружие. Легкое, как перо, лезвие рассекает воздух беззвучно. Рукоять не скользит, а как будто прилипает к руке.

Быстр отрезаю снизу от моего плаща узкую ленту и быстро наматываю ее на навершие так, чтобы скрыть изумруд. Обращаю внимание, что на клинке по всей его длине более темный рисунок сплава формирует надпись из древних рун. Аккуратно провожу по ним пальцем и те сразу темнеют, становясь абсолютно черными.

Суртур сощурился, глядя на клинок:

— Послушай, Кейн, оружие белокожих выродков темных эльфов всегда магическое, поскольку они крайне сильные чародеи. Раскрыться такое оружие может лишь в руках мага. Причем не простого...

— Думаете ваш сын продешевил, отдавая его мне? — я скосил на него взгляд.

— Нет. — мотнул он головой: — Продать его можно лишь такому Искателю как ты, либо коллекционеру. Ну, либо вообще на слом. Можно было бы продать темным, но как только они поймут, что это, они потребуют его просто им отдать. — он выразительно фыркнул, отметая такой исход: — Прецеденты были. Ну и что с того, что реликвия? Мы же не просто так его из песка вытянули? Мы за него заплатили, мы выходили с ними на связь, мы тратили свое время, которое я, к примеру, мог потратить на выковку меча или топора. А в результате на переговоры прилетает белокожая ведьма и начинает бросаться угрозами и ультиматумами. — Суртур снова посмотрел на оружие в моих руках, а потом глянул на меня: — Однако, к тебе возникает вопрос: Кейн, а не маг ли ты?

Вопрос был внезапным.

Я наклонил голову в лево, а потом вправо. И ведь точно...

Произношу:

— Примерно неделю назад я съел шесть или семь Божественных Орхидей. — Кахеруд закашлялся, а его отец забавно замигал глазами. Я же пожимаю плечами: — Сайм ударил меня кинжалом в глаз. Я был не в себе. Перед этим я словил и загрыз волка и напился его крови. Плюс Золотых Корней нарыл много... — показываю руками охапку и продолжаю: — Нет, ну а как вы думали я, вообще без ничего, перешел Пустыню Сухого Песка?

Кахеруд нахмурился:

— Хух... Кейн, ты же знаешь, что Орхидея может дать дар к магии?

Я скептически на него посмотрел:

— Нет. Впервые об этом слышу. — ирония из меня аж прет.

Его отец продолжил очень серьезно:

— Не кипятись, молодой дурак. А слушай, что скажет тебе старый гном. Орхидея не только дает дар к магии, но и увеличивает этот самый дар. Однако, дар многогранен. А Орхидея не увеличивает вообще все его показатели. О, нет. Поначалу думали, что увеличение произвольно. Эдакая рулетка. Однако, после сотен лет употребления, маги определили, что многое зависит от ритуалистики и даже алхимии с философией. Насколько я знаю, был проведен ряд экспериментов и результат вылился в инструкцию для мага, что делать чтобы увеличить не произвольную, а определенную грань своего магического дара. К примеру, я вот слышал, что увеличение вообще всего магического дара возможно, но перед употреблением Орхидеи нужно ничего не есть и не пить пару дней, а все это время провести в глубокой медитации. То, что говоришь ты, может иметь страшные последствия. Кровь, борьба, злоба, ярость, Золотой Корень... — он замотал головой: — Ох, малыш, ну ты и накрутил по незнанию. Я бы советовал сходить проверить магический дар и не удивляться тому, что ты, о внезапно, окажешься некромантом. Кстати, судя по тому, как на тебя среагировал меч этих ублюдков Истаэр, это так и есть...

Некроманты...

Аж холодок по спине.

И я, судя по всему, стал одним из них.

Некроманты. Маги ориентирующиеся на Силу Смерти, которая является противоположностью Жизни. Фактически это и есть не-жизнь в прямом ее воплощении. Именно применение мощнейшего заклинания Смерти некромантами Великого Дома Истаэр и создало Пустыню Сухого Песка, со всеми этими мертвецами шагающими по ней ночью. И именно из-за них и была построена Стена, дабы предотвратить наступление Пустыни на нетронутые регионы Империи.

Смерть не может существовать без Жизни. А Жизнь — без Смерти.

Точно так же, как и Тьма не может существовать без Света.

Все взаимосвязано. И ничто нельзя рассматривать отдельно друг от друга.

Засунув обратно в ножны меч, я вздохнул и сказал:

— Ладно. Если будет время, то займусь этим вопросом. Сейчас важнее выяснить работал ли Сайм на Воровскую Гильдию и стоит ли готовиться к новому витку...

С этими словами я вышел из магазина не оглядываясь.

На улице вечерело.

Черный рынок начинает работать на максимум после захода солнца, а так то он открыт круглосуточно.

Я пошел по узким улицам. Мой путь лежал в Нижний Город — Трущобы, примыкающие к речному порту. Глубина реки Астры невелика и только это не позволяет использовать ее на полную для переправки грузов. Уже больше ста лет Империя планирует углубить и расширить ее, но вечно деньги нужны в другом месте. Войны, войны... Нужно снарядить еще один Легион. А там еще один. Да пару Драконьих Всадников. И все это угробить тут же.

Трущобы образовались довольно давно с той стороны Излиэра, которая была обращена к Империи. Дело было в том, что иногда те, кто хотели стать Искателями, прибывали сюда не одни, а с членами семей. Кроме того, отнюдь не все Искатели были такими одиночками, как я, не имевшими даже крыши над головой. Поэтому Искатели даже могли заводить семьи. Что со всеми этими людьми происходило, когда Искатель исчезал без вести в Пустошах? Они начинали влачить довольно бедное существование.

Лично у меня бегающие по темным улочкам дети разных возрастов вызывали щемящее чувство жалости. Поэтому, я решил свернуть с маршрута и нанести визит в небольшую школу сирот.

Узкие даже не улочки, а проходы между домиками, сделанными из досок и глинобитных кирпичей. Считалось удачей, если крышу хозяин крыл обожженной черепицей. Окна здесь были роскошью, поскольку через них в эти утлые домики врывался холодный ветер, унося драгоценное тепло.

А вот и местная церквушка Пресветлых Богов. Совсем маленькое здание не в пример тому громадному храму с колоннадой, что находится в Верхнем городе. На крыше церквушки установлен желтый круг с тремя зубцами по сторонам. Снизу последний, четвертый, зубец вливается в узкую колонну, на которой круг и стоит.

Не запертые деревянные двери недавно окрашены желтой краской. Толкаю их и захожу внутрь.

Обстановка здесь не особо: несколько скамеек установлены по центру большого помещения, а перед ними на небольшом возвышении алтарь в виде отполированной до блеска чаши. Обычно в нее наливают немного чистой воды, а чашу выставляют на солнце. После нескольких минут просвечивания светом вода используется в ритуалах. Обычно ее дают страждущим. Церковь Пресветлых Богов практикует много божие. А поскольку Богов Света довольно много, то нет особой разницы кому ты хочешь молиться. Изображения всех известных Богов Света можно запросто найти в Храме в Верхнем городе, ну а в этой бедной церквушке, у которой из прихода лишь нищие и бедняки, их естественно нет.

На лавочке сидит лишь один посетитель — понурившаяся женщина средних лет, одетая довольно бедно. Простое платье из грубой серой ткани.

Пройдя через зал, я завернул в открытую дверь слева, из которой слышались голоса. Пройдя по коридору, я обнаружил двух женщин в белых рясах, разговаривающих друг с другом. Их капюшоны были надвинуты довольно низко, но я четко узнал в левой Селинну.

— Приветствую вас... — громко прошептал я.

Селинна ойкнула и повернулась мою сторону. Секунду она всматривалась в мое искаженное шрамами лицо и изумленно воскликнула, даже сложив ручки в молитвенном жесте:

— О, Пресветлые Боги! Кейн? Ты жив?

Чуть пожимал плечами:

— Выбрался с того света, куда меня попытался запихнуть один из наших... Может, ты слышала о нем? Его имя Сайм, а прозвище — Жадина.