Рейкбек. Часть первая.

Лайма нервно дернула уголком губ и сжала руки в кулаки. Диз даже не дрогнул, все так же расслабленно опираясь на неожиданно струхнувшую напарницу. И тут я вспомнила недавно увиденную Каприс в точно такой же ситуации. Но я не была уверена в том, что поставь меня в такой круг устою перед нападением нескольких человек. Я перевела взгляд на качнувшуюся вперед Алелу и затем последовавшую череду последовательных ударов. Лайма пропустила первый удар, заставивший ее согнуться пополам, чем спасла себя от следующего. Диз перехватил было руку Алелы, но тут же получил кулаком в бок от невысокого, но юркого Юстаса. Вард как и я все еще раздумывал о возможности откровенно сачкануть, оставив ребятам вчетвером играть в салочки, но тут вмешался вездесущий техник.

— Тебя Теренс, если не отомрешь, привяжу к боксерской груше и вечерком развлекусь сам, доказывая твою профессиональную несостоятельность. Ну а для Рудника будет очередной сеанс шокотерапии за пределами академии.

Я не знала, о чем сейчас говорил Зарк, но от его слов Вард вздрогнул, на щеках заиграли желваки. От него буквально повеяло жгучей ненавистью, так что у меня запершило горло, а глаза заслезились. Сморгнув наваждения, я поймала взглядом лишь смазанное движение, коим Вард вклинился между Лаймой и Дизом. Парню досталось локтем по шее, Лайма не устояв на ногах, прыгнула головой вперед и лишь у самого пола сделала мягкий кувырок. Тут же подскочила на ноги и уклонилась от ноги Алелы. Я отмерла, вспомнив обещание Зарка, с другой стороны избивать собственных друзей занятие более чем сомнительное. Покосившись на техника, убедилась, что он глаз с меня не спустит пока я не приму окончательного решения. Глубоко вздохнув, сделала практически тоже самое, что и Вард, но с другим, отличным результатом. Диз обороняясь на два фронта, совершенно не забыл обо мне, поэтому удар в солнечное сплетение и несколько прикосновений в районе сонной артерии, просто вывели его из боя. Я оглянулась на Лайму, но девушка уже лежала на животе с заломленными за спину руками.

— Что ж... — Зарк с видимым удовлетворением прогуливался вдоль нашей кучи малы. — Рад, что студент Теренс сумела засунуть свою гордость в одно место и дать товарищу по группе не быть побитым. Лайма тебе стоит больше работать над эмоциями. Ты дала противнику понять, что боишься его. Алела, Юстас неплохо сработали.

Меня единственную кого назвали по фамилии. Слишком много у техника за последнее время накопилось претензий к моей персоне. Причем я скорее встала десять раз вместо Лаймы, чем разгребала свалившееся на меня дерьмо. Покосившись на стоящего сбоку от меня Зарка, поняла, почему меня не отпускает гадливое чувство заговора.

— Лайма, отдай Теренс свою повязку. И оттащите нашего соню подальше, — техник кивнул парням на вырубленного Диза.

Я подошла к Лайме и забрала повязку. То, что мне сейчас достанется по полной сомневаться не приходилось. Послушно надев полоску плотной ткани, постаралась расслабиться и настроиться на слух, отрешившись полностью от визуального контакта. Если пытаться все время что-то рассмотреть, то точно проиграешь. В тело пришла легкость и расслабленность, а по венам вместо крови будто побежал мятный холодок. Оставалось лишь понять, сколько противников. Хотя если судить по холодному взгляду Зарка из зала меня либо вынесут, либо я уползу на брюхе, как побитая псина. И конечно пропустила первый удар, второй успела блокировать, неудачно подставив обе руки. Последующие посыпались на мое бедное тело как из рога изобилия, который в последнее время становился особо извращенным на выдумку. Наконец собравшись, я увернулась от кулака, перехватила локоть противника и, оказавшись за его спиной, дернула руку на себя. Противно хрустнул сустав, в тоже мгновение меня отправили в полет, закончившийся неудачным приземлением на спину. Боль разлилась от копчика до поясницы, но я, проигнорировав ее, прыжком оказалась на ногах, становясь в оборонительную стойку. Противник у меня был один, но я никак не могла определить, кто из моих товарищей может так легко перекинуть через себя отнюдь не легкую меня. В голову закралась трусливая мыслишка, но тут же оказалась выбита натиском невидимого противника.

Я отбивалась как могла, но вот до того изысканного танца, который исполняла Каприс, мне было очень далеко. Разбитая губа оказалась мелочью, по сравнению с ноющей спиной и сильными ушибами на руках. Я держалась на одном упрямстве, в основном уходя в глухую оборону изредка доставая противника примитивными атаками в лоб. Но вот в очередной раз, приняв несколько ударов на собственную печень, я кувырком ушла с линии атаки и откатилась на несколько метров, вновь принимая оборонительную стойку. Атак больше не последовало.

— Повязка! — гаркнул техник.

Дрожащие пальцы нервно сдернули повязку вниз. Меня слегка качнуло, когда я увидела свою группу, мирно медитирующую в сторонке на тренировочном мате, а взмыленный и слегка побитый Зарк стоял в нескольких шагах от меня.

Это был полный провал!

— Какого Гриара? — рыкнула я, подходя вплотную к технику.

— Так будет каждый раз после твоих опозданий, — холодно отчеканил Зарк, убирая за пазуху, выпавшую идентификационную капсулу.

— Слушаюсь! — рявкнула я в ответ, вытянувшись по струнке.

Тело позорно протестовало, но я была готова расшибиться в лепешку, но не выдать своего плачевного состояния.

— Вали уже, калека, — шикнул он, а меня особо уговаривать не требовалось.

Гордо прошествовав к лавке, где лежали мои вещи, я подняла всю кучу и, не одеваясь, вышла из зала. Стоило захлопнуться за спиной дверям, я ссутулилась и зашипела от боли. Все было бы не так плохо, но во время боя с завязанными глазами много энергии тратилось на концентрацию и внимание. В обычном спарринге я пострадала бы гораздо меньше.

Мечтая о постели и нескольких часах отдыха, я медленно продвигалась в сторону жилого корпуса. Выйдя из учебки, мне оставалось пересечь внутренний дворик и завернуть за угол здания. Я даже позволила себе немного расслабиться и не вскрывать легкой хромоты, как из-за угла выплыл сияющий как новенький золотой заведующий кафедры Оуинал Го. Маска безразличия и холодного злорадства моментально сковала лицо. Тайная надежда, что он обойдет меня стороной, разбилась как хрупкая старинная ваза.

— За мной! — огибая меня, бросил он.

— Это приказ? — вяло поинтересовалась я.

Он обернулся на ходу, награждая меня сочувствующим взглядом и молча пошел дальше. Вздохнув, я поплелась за ним. Очевидно сегодняшний день, как и многие следующие за ним выдадутся не самыми простыми. Вспомнилась недавняя ссора с Вивереном, стало отчаянно гадко от своей холодности, затем появилось отчаянное желание сдать его Го, чтоб тот устроил зарвавшемуся преподу небольшой экскурс по уставу академии, и какой-нибудь строгий пост на недельку другую. Только даже со всеми своими обидами, я не смогла бы так поступить с ним, пусть и хотелось проучить наглеца.

Зайдя в кабинет завкафедры, я встала у самой стены и ненароком прислонилась к прохладным деревянным панелям. Оуинал не взглянув на меня, опустился в глубокое кожаное кресло. На обычно аккуратно убранном столе сейчас царил форменный беспорядок, а поверх всего лежала толстая кожаная папка. Мужчина сосредоточенно изучил все детали бардака, сложил руки на груди и посмотрел в открытое окно.

— Ты что-нибудь выяснила?

— Нет.

— Что так? — язвительно и несколько устало спросил он.

— А как вы это себе представляете? Я вчера вернулась с полевки, а сегодня уже готова валиться без сил. Когда, по-вашему, мне еще собирать информацию?

— Да-да, я совсем забыл.

— Ну да. Так что за дело?

Оуинал перевел взгляд на папку и решительно распахнул ее.

— Вчера на супругу императора было совершено покушение.

— Какое это дело имеет отношение лично ко мне?

— Ни к тебе, это наш червь перешел к более активным действиям...

— Вздор!

Но мужчина не обратил на мой возмущенный выкрик и спокойно продолжил дальше.

— Понимаешь это кто-то из очень приближенным к правящей верхушке, кто-то кому сошло с рук даже покушение на Веронику Ист-Къярди. Видишь ли, во дворец невозможно попасть просто так, а в тот день, во время покушения там находились только приближенные к короне.

— Но я все равно не вижу причинной связи с червем.

— Тогда давай я тебе расскажу сказку. — Оуинал пытливо посмотрел мне в глаза. — Когда-то жил мальчик. Он был здоров и счастлив. Он подрос, поступил в школу, затем нашел свое призвание и стал, кем хотел. Но потом случилось ужасное — он заболел. Будучи уже взрослым парнем, он обратился к врачам и ему помогли.

Я криво улыбнулась и поаплодировала талантливому рассказчику.

— Браво! Даже я не смогла бы лучше. Но я не маленькая, чтобы мне необходимо было рассусоливать информацию. Хотите я продолжу?

Го нахмурил бесцветные брови и неохотно кивнул.

— Того мальчика обманули, добрый доктор всего лишь запер болезнь и прописал пить горькие пилюли. Так и наш общий знакомый мечется в чьих-то сетях пытаясь заявить о себе, верно? — я решила подыграть учителю, и пока промолчать о том, что нет никакого червя, зато есть тот, кому очень насолила императорская чета. — Что-то происходит. Там. И он дергает за все доступные ему ниточки, пытаясь рассказать нам нечто очень интересное. Но, похоже, император не из пугливых, человек который не любит простых решений. Быть может он знает этого некто, и не боится, раз наглец еще не наказан. Не думаю, что так трудно вычислить предателя...

Учитель недовольно скривился на мою словесную импровизацию, побарабанил пальцами по папке и тяжело вздохнул.

— Завтра к тебе придет гость. — Он выразительно выгнул бровь, а губы сжал в упрямую полоску. — Будь с ним вежлива.

— Гость? — Вопрос я задавала скорее самой себе, но Оуинал все же подтверждающее кивнул. — Только у меня к вам очень большая просьба. Не снимайте меня больше с занятий, — кажется, мое кислое выражение лица сказало все за меня.

— Хорошо. Ты свободна.

— Есть! — гаркнула я, из последних сил вытягиваясь по стойке смирно.

— Ив, ты не исправима... — прошептал он, опуская погрустневшие глаза.

Глава 4.

На игральных картах Джокера изображают шутом, который смеется над беспомощностью противников.

Утро навсегда стало неразрывно ассоциироваться с религиозной не составляющей моей жизни. Не то что бы меня тяготила служба, проходящая сразу после подъема, но если бы мне предоставили возможность, с удовольствием избежала этого обязательного ежеутреннего ритуала. Понимание, что я начисто лишена возможности общения с Брингором — посланником и пророком, коему поклонялась вся империя, делало эту обязанность невыносимой.

Брингор — в отличие от других божественных посланцев никогда не ставил себя выше своих отправителей, тех, кто дал возможность нести в массы свою веру. Здесь в Тиринской империи ему поклонялись настолько давно, что сама вера въелась не только в души людей, но даже в их ДНК. Только судьба распорядилась так, что обошла и мою душу, и ДНК. Брингор не был чем-то неземным и не одухотворенным. Нет. Он являлся реально живущим посланником — бессмертным. Отправители не называли своих имен, и мы не стали придумывать их, уподобляясь другим народам, совершая контакт и вознося свои разумы через проводника. Именно такой версии придерживалась Тиринская империя.

Мне бы жилось много проще, будь я такой же как все. Злости не было, но меня это обстоятельство определенно раздражало, вгоняя в мрачную апатию. Не воспринимая все священные ритуалы всерьез, с трудом переносила каждый поход в храм, и так с самого детства.

Шесть утра. Гулкое эхо шагов и тихих незыблемых слов касады*, разносящихся на весь храм подобно сладкому цветочному флеру. У пьедестала вспыхнули сотни крошечных язычков пламени, высвечивая парящий в воздухе шар. Гладкий, но абсолютно не отражающий света, впитывающий дрожащие блики свечей. Прозрачный, но будто являющий другой мир, а не отражение находящихся за ним предметов.

Касад полностью ушедший в чтение молитвы, простер руки вверх, привлекая к себе мое внимание, но лишь тем, что данный жест означал наступление финальной части утренней службы.

Здесь в храме были свои весьма непростые, но, тем не менее, легкие правила. Человек, входящий в храм, обязан забыть о проблемах, заботах и нуждах, освободить мысли от эмоций и страстей, расстаться с мирскими желаниями, титулами и званиями — обнажить свое истинное лицо. Опускаясь на колени, человек давал понять, что пришел добровольно и признает себя ниже Брингора и отправителей. Склоненная, но не согнутая спина, словно вы уронили мелкую монету в лужу — грязную воду рассмотрели, но поднимать ее не торопитесь. Конечно, это моя невежливая трактовка, идущая в разрез с общепринятой, которая гласит... легкий наклон спины говорит о покорности, показывая, что человек считает себя не рабом, но сыном, который почитает посланника как родителя.

Ладони должны лежать на полу напротив коленей в определенном положении. Если ты пришел лишь отдать дань почестей и просто побыть ближе к посланнику и милости отправителей, то ладони должны располагаться строго параллельно. Если у тебя есть просьба — расходиться в стороны, и этим жестом открывать свои желания. Но было еще и особое положение, когда пальцы направлены друг на друга под небольшим углом. Вот его можно было трактовать как состояние траура, разочарования, злости, обиды.

В этот раз я сложила луки именно так, но больше рассчитывая на то, что меня это закроет от неизбежного. Рассчитывать можно сколько угодно, но я прекрасно знала — не поможет, потому что никогда не помогало. Служба закончилась, избавляя меня от пытки сидения на корточках, но не от липкой опустошенности, которая неизбежно приходила после каждого визита сюда. Меня словно рыбу выбрасывало из родной стихии на разделочную доску повара, где без слез и сантиментов выпотрашивали, оставляя зиять пустым брюхом. И это в то время как остальные присутствующие на службе черпали энергию, уходя на душевном и физическом подъеме. Поэтому Зарк с особым удовольствием гонял меня после, доведя до блаженного состояния полутрупа, когда уже ничего не чувствуешь, даже себя человеком. Дальше полтора часа расслабленного отупения на лекции общей медицины, где я позволяла себе запустить архив в режим записи и почти дремать, надежно прикрытая широкой спиной Варда, от бдительного ока матушки Соники. Полтора часа, которые частично приводили меня в порядок, а внутри уже не было так омерзительно пусто. Тогда как усталость от тренировки радовала.

— Идем! Иначе пропустишь завтрак, — нависая надо мной, хмуро заявил Вард.

Я сонно хлопнула ресницами и поморщилась, выводя архив из активного режима.

— Да.

* * *

Я ждала этого гребаного вызова весь день, напропалую пользуясь архивом во время лекций и не имея возможности сосредоточиться, что когда наступил вечер и законный отдых стала похожа на свою тень. Вард вежливо поинтересовался, не помочь ли мне добраться до комнаты, но получив не менее вежливый отказ, ретировался в неизвестном направлении. Тайно мечтая накинуть на бледную шею завкафедры удавку, я добралась до общежития, где меня ждала жесткая казенная койка и общая душевая. И это было прекрасно!