Человек в плаще соединил их руки, смешав кровь, Алексиора заполнило странное чувство, будто в него вливается нечто великое, гораздо большее, чем он мог себе представить.
— Кто ты...? — прошептал он.
— Ты скоро все узнаешь. Согласен ли ты впустить меня в себя?
— Согласен, — слова Алексиора прозвучали как клятва.
— Да будет так.
И в тот миг неизвестный в плаще пронзил тем же кинжалом свое сердце.
* * *
Что это было???
Что это было?!!!
Что он принял в себя, КОГО?!!!
Потому что в тот же миг, как неизвестный умер, Алексиор отключился. А когда пришел в себя... Когда пришел в себя он был огромным морским чудовищем! Драконом!
Малейшее движение хвоста и его отбросило в воду, а потом новое непривычное тело стало метаться, пытаясь хоть как-то свыкнуться с новым сознанием. Сколько это продолжалось? Несколько часов, минут, а может, секунд? Алексиор так и смог понять, а потом он опять потерял себя. Когда очнулся, над ним склонился испуганный Ширас, пытаясь вытащить его из воды и привести в чувство.
Он снова был человеком. Но только его волосы теперь были белого цвета. А карие глаза стали темно голубыми с белой восьмилучевой звездой вокруг глубокого черного зрачка.
И кровь, все еще сочившаяся из его ладони теперь была голубого цвета.
Конец третьей части.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Часть четвертая.
Голубое на белом.
Глава 53.
— Ароис! Слава Создателю! Наконец-то очнулся! — голос Шираса дрожал от волнения, — Как же ты меня напугал...
Он тащил безвольное тело Алексиора на берег, а тот никак не мог понять кто же он теперь. Человек? Чудовище? Морской дракон? Как теперь ему называть себя? Как звали того, чью сущность он принял в себя?
— Астерион, его звали Астерион, — еле слышным шелестом пронеслось на края сознания, — Но Имя твое было и будет Алексиор.
— Ароис, очнись уже, — тормошил его Ширас, Нам надо возвращаться.
— Ширас, ты...
— Не видел ли я ничего странного, друг мой?
Боясь услышать правду, Алексиор кивнул.
— Возможно, и видел. Но не важно, что я видел. Важно, что ты вернулся. А что поседел немного да глаза свои, теперь уже голубые, не можешь собрать в кучку, так это, друг мой вовсе не от страха, это от изумления.
Алексиор не смог удержаться от смеха. О, замечательные, столь уместные в любое время подначки магрибов! А потом показал свою кровоточащую ладонь:
— А это?
— Что? Подумашь! Ты ведь всегда утверждал, что у тебя голубая кровь.
— Ширас, как я благодарен судьбе, что она свела меня с тобой, — проговорил Алексиор, оглядываясь в поисках одежды, — Слушай, и долго я... Ну, долго...?
— Нет, не больше пары минут.
— Ты видел?
— Шум услышал. А как выглянул, — тут бывший бандит выпучил глаза и состроил жуткую гримасу, возбужденно жестикулируя, — Вижу, тот незнакомец просто исчез, а ты, друг мой, здорово подрос, задергался и покрылся чешуей. А потом вся эта гигантская туша, то есть прости, все твое великолепное драконье тело ухнуло в воду, только хвост здоровенный взметнулся.
Белые волосы укрыли лицо. Значит, не показалось. Он и впрямь морское чудовище. Ширас продолжал:
— Устроил тут бурлящие волны... Я чуть не описался от страха. Но теперь вроде, все в порядке. Ты снова человек, белый кериб. И теперь уж точно белый, — Ширас коснулся его белых волос, — Одевай вот мою рубаху, прости, штаны дать не могу. Ну ничего, рубаха длинная. В плащ завернешься, как-нибудь до дома доберемся. Пора. Светает.
Да. Надо возвращаться к жизни. Довольно валяться в прострации. Если уж принял жертву незнакомца и впустил в себя ту великую, неизвестную сущность, надо сделать так, чтобы эта жертва не стала напрасной.
Он еще не знал об этом, но теперь он, человеческий юноша по имени Алексиор — властелин морского народа по своей новой сути. И хранитель Страны морского берега по обещанию. Теперь он шаман морского народа.
И тем не менее, он — человек.
* * *
Очень давно, много лет назад морской дракон по имени Астерион, последний из драконов, населявших Полуденное море, в благодарность за свое спасение дал рыбаку Силевксу и его жене Нириам символы власти. Дары, частицу себя. Но мало кто знал, что тогда же ясновидящая Нириам предсказала дракону его судьбу.
Но кто же такие драконы? Просто огромные, чудовищные ящеры, населявшие когда-то в древности всю воду и сушу? Не совсем. Потому что ящеров было великое множество, а драконов — считанные единицы. И родиться дракон может от кого угодно, но только...
Все очень непросто только...
А предсказала тогда Нириам Астериону, что его судьба — человеческая женщина. Но для этого он должен стать человеком, и тогда человеческая женщина полюбит его и станет для него птицей счастья.
Найти свою любовь, свою птицу счастья — недостижимая мечта для любого дракона. Ради этого он вытерпит что угодно. Смертельный подвиг, непосильный труд станут для него посильными и желанными. Для Астериона это была обязанность молиться за других и просить, чтобы исполнялись их желания. За право принимать человеческий облик, данное ему. Это вменил дракону Создатель в ответ на горячие его мольбы.
Но годы шли, складываясь в тысячелетия, и ни одна из человеческих женщин не полюбила его. Он уже почти утратил надежду. А тут узнать такое... Понял дракон, что, даже принимая человеческий облик, он никогда не станет человеком по-настоящему. Только если человек примет его, сделав частью себя. И тогда Астерион просто убил себя, отдав свою сущность человеку. За надежду на любовь. За птицу счастья.
Однако о том древнем предсказании знал дракон Астерион, знал древнейший дух земли Морфос, всегда обитавший в скалах высокого берега, да еще знал случайно оказавшийся в тот момент поблизости темный дух Сафор. Но ничего этого не было известно юноше Алексиору.
А юноша Алексиор возвращался назад в Магрих и умирал в душе, оттого что теперь он чудовище. Он, больше жизни желавший найти свою любимую девушку, пропавшую без вести, теперь страшился, что Евтихия, узнав о том, кем он является, может отвернуться от него. Но, кроме размышлений о личном счастье, у Алексиора были еще долги перед теми, кто отдал за него свои жизни, и обязанности перед родной страной. Да и царица Астинит нуждалась в нем. Потому он заставил умолкнуть свое полное тревоги сердце и жить дальше ради других.
* * *
Однако юность не может без любви, без любви она просто зачахнет.
* * *
На рассвете два запыленных всадника въехали в Магрих и, вихрем пронесшись по улицам города, прискакали во дворец. По приказу царицы их немедленно пропустили внутрь. Но прежде чем являться к царице, следовало привести себя в порядок и отмыть черную пыль. Ширас отправился в покои для гостей, а Алексиор к себе.
Но по дороге к его покоям его ждала сама великая царица Астинит. Она так и не ложилась спать и вышла, лишь только ей сообщили, что ее личный секретарь вернулся. Увидев в конце коридора закутанного в плащ Алексиора, она всплеснула руками и быстрым шагом пошла навстречу.
— Ты вернулся! Как все прошло, Ароис?! — голос дрожал от нетерпения.
Алексиор молча поклонился, а потом откинул капюшон, скрывавший его голову и верхнюю половину лица. Царица вскрикнула от неожиданности и и схватилась рукой за сердце.
Белые как снег волосы, голубые глаза с белой звездой вокруг зрачка...
— Владыка, — низко склонилась она перед своим личным секретарем, — Приветствую тебя.
Алексиор не желал ничего подобного, упаси Боже! Он поспешил поддержать ее, говоря:
— Ваше Величество, я все тот же ваш личный секретарь Ароис. А Вы беспокоились обо мне. Поди, не спали. Вот, я вижу, уже морщинки вокруг глаз...
— Где? — немедленно засуетилась царица.
Даже самая мудрая и сильная духом женщина всего лишь женщина. И ни одна из женщин не хочет преждевременно заработать морщины.
Алексиор улыбнулся.
— Ароис, ты меня провел, — теперь они улыбались оба.
— Госпожа, у меня есть просьба.
— Все что пожелаешь.
— Прошу корабль.
— Корабль?
— Да. Я хочу, чтобы мой друг Ширас немедленно отплыл в Версантиум. Надо позаботиться о безопасности последнего из моих друзей, оставшегося в живых.
— Конечно, — царица кивнула и хлопнула в ладоши, обращаясь к одному из своих евнухов, — Исполнять!
— Спасибо.
— А ты?
— А мне следует хоть немного поспать, привести себя в порядок и приступать к своим обязанностям.
Царица покачала головой и милостиво отпустила Алексиора спать, а сама отправилась в кабинет. Из окна она взглянула на небольшой пруд, образовавшийся в том месте, где ее белый кериб нашел воду, прижала ладонь ко лбу и тихонько заплакала. Потом утерла слезы, подняла глаза к небу с глубокой материнской благодарностью, потому что теперь ее сын, ее Теврок, в безопасности. А за этого несчастного мальчика царица будет молиться до конца своих дней.
* * *
Пока в порту Версантиума спешно готовили к отплытию прекрасный парусный корабль 'Евтихия', государыня Онхельма, сосредоточенная и собранная раздавала последние указания. И все они касались вопросов государственной безопасности.
Подумать только, сколько разных угроз этой самой безопасности таилось в одних только фиордах! Их следовало наводнить шпионами, а также и порт, и город, и дворец!
Где взять столько шпионов?
Такой вопрос чуть не поставил царицу в тупик. Однако она прошлась пару раз по своему кабинету, и ценная мысль возникла. Каждый, кто предоставит информацию о подозрительных лицах, получит вознаградение.
Откуда брать средства?
Из имущества подозреваемых.
Они могут оказаться честными горожанами, жертвами ошибки?
Так не надо допускать ошибки!
Совет страны еще никогда не получал подобных распряжений. В итоге, с вечерним отливом государыня Онхельма покинула Версантиум и отправилась с дружественным визитом на тот берег в Магрибахарт, оставив советников утирать потные от мысленного перенапряжения лысины и удивляться, как внезапно меняется настроение у их царицы, и насколько (об этом никто не смел выразиться вслух) лишены элементарной логики ее поступки.
* * *
В самих фиордах жизнь тоже не была мирной и спокойной. Всеобщая взбудораженность докатилась и сюда. Последнее распоряжение царицы насчет вознаградения доносчикам сулило очень мало хорошего. Оставалось только усилить бдительность и контроль внешним периметром.
Свадьба Голена и Нильды так пока еще и не состоялась. Сначала потому что юный колдун слишком долго проболел. Перенапряжение не прошло для него даром, да и падение тоже. Он сильно ушиб спину. А потом... Потом вернулась царица, и завертелось все это сумасшествие в городе. Люди боялись лишний раз нос из дому высунуть, не то что сплавать в фиорды.
— Такого, как творится сейчас, я не помню за всю свою жизнь, — говорил Джулиус, воздевая руки к небу, — Во что эта женщина превратила страну!? Все друг друга ненавидят и боятся!
* * *
Когда Алексиор ранним утром постучался в двери своих покоев, евнух, уже изначально недовольный тем, что его подняли в такую рань, возмущенно ворчал. А увидев на пороге непонятного, беловолосого и голубоглазого мужчину, поднял страшный шум и загородил собой двери, отказываясь пускать в покои госпожи Батшис какого-то проходимца. На его вопли прибежал второй, они вдвоем стали наскакивать на Алексиора как два боевых петуха, но тут из спальни вышла сама Батщис. Сначала она с удивлением наблюдала эту картину, а потом воскликнула:
— Ароис! Что с тобой? В каком ты виде? Тебе плохо?! — она метнулась к нему, заглядывая в глаза, потом повернулась к своим евнухам и ледяным тоном приказала, — Приготовьте господину ванну. И позаботьтесь о еде и одежде. И если когда-нибудь впредь повторится нечто подобное...
Договаривать ей не пришлось, потому что оба ее прислужника испарились. Она повернулась к Алексиору, и потянула его присесть.
— Батшис, ты даже не усомнилась, что это я?
Она пожала точеным плечиком, склонила голову и ответила:
— Господин, ты хотел, чтобы я считала тебя братом. Ты заботился обо мне. Как же мне не позаботиться о тебе, когда тебе плохо?
— Но...
— А то, что ты сейчас выглядишь немного иначе... Во-первых, ты всегда и выглядел, и вел себя иначе, не так как другие, а во-вторых, твое доброе сердце от этого не изменилось. Даже стало еще больше.
— Батшис, — он был озадачен, — Ты можешь это чувствовать?
— Господин... Ароис, я эмпат. Это в моей семье свойственно всем женщинам, — она улыбнулась, — И твои эмоции прекрасно ощущаю.
— И я не кажусь тебе теперь каким-то...
Девушка не дала ему договорить:
— Купаться, есть, спать! Все разговоры потом.
Оставалось только подчиниться.
К полудню Алексиор уже был на ногах. Трех часов сна ему хватило, чтобы восстановить силы, а дальше он должен был действовать и как можно скорее. Прежде чем пойти к царице, он хотел переговорить с Ширасом.
Ширас тоже не спал долго, и появился у Алексиора сам. Увидев в его гостиной прекрасную Батшис, в первый момент пораженно вытаращил глаза, но когда Алексиор представил ее как свою почетную гостью и невесту их общего друга Кемиля Назираха, сразу перестал изображать скульптуру, а рассыпался в цветистых комплиментах и заверениях глубокого почтения.
Алексиор наблюдал эту картину не без ехидства. А Батшис была сама любезность и невозмутимость. После того, как Ширас выразил тысячу сожалений, что пришел без подарка для столь прекрасной госпожи, тем более, невесты его друга, Батшис их покинула, дабы не отвлекать своим видом мужчин от неотложных дел.
— Вот это да... — прошептал Ширас ей вслед.
— Завидуешь Кемилю? — невинно поинтересовался Алексиор.
Ширас неожиданно серьезно взглянул на него и сказал:
— Нет. Потому что моя красноволосая красавица не менее хороша. Я просто рад за нашего пронырливого помощника советника по вопросам импорта.
— Кстати об импорте. Ширас, я просил у царицы Астинит корабль. И хочу, чтобы ты набрал преданных людей и как можно скорее отбыл в Версантиум. Прошу тебя, позаботься о безопасности Голена. Он единственный из моих друзей детства остался в живых. Привези его сюда, если сможешь. Его и Нильду, ту девушку, что спасла его от виселицы. Сдалаешь это для меня, друг мой?
Ширас сосредоточенно кивнул.
— Конечно. Что-нибудь еще?
— Еще... Женись на той красноволосой красавице, что пленила твое сердце. И сделай это побыстрее, как бы кто не увел ее у тебя из-под носа, — протянул Алексиор.
— Увел у меня из-под носа?! — возмущенно сверкнули глаза бывшего бандита, — Этому ни бывать!
— Не кипи, друг, я просто пошутил.
Ширас еще с минуту изображал готовый взорваться вулкан, но потом расхохотался:
— А ты стал самый настоящий магриб! Даром, что белый. Скажи, Ароис, кем ты был у себя на родине? Я раньше не спрашивал, но теперь хотелось бы узнать. Если не секрет.
— У себя на родине я был беглым преступником.
— А до того, как ты стал беглым преступником?
