Мирт махнул рукой, разрешая говорить свободно, и магистр продолжил:
— Власть делает из человека — чудовище. Никогда не понимал этого...
— Что не помешало вам стать магистром Ордена? — ехидно вставила Алаис.
— А вот такая ирония судьбы. Если человек стремится к власти или к богатству, или к известности, он никогда их не получит. Я просто искал свое место в мире...
— Вот и получили... по тому месту.
— Тьерина, ваша непочтительность просто ужасна.
— Главное, что моего мужа все устраивает, — Алаис бросила взгляд на Луиса, — и Мирт охнул, пораженный догадкой.
— Вы... но это же...
— Да. Мы женаты, — отозвался Луис. — И предупреждая вопросы — не ради детей. Просто друг без друга мы не сможем быть счастливы.
Мирт вздохнул.
— Слишком много всего. Тьеры, давайте мы поговорим завтра или послезавтра? Сегодня я уже просто не соображаю... мне нужно время.
Герцоги переглянулись и кивнули.
— Да, конечно, тьер герцог. Мы будем рады вас видеть в любое время.
— А где вы остановились?
— Постоялый двор 'Соленая акула'. Где найти вас мы знаем.
Мирт кивнул и откланялся. Да, такие новости надо обдумать...
* * *
Эттан Даверт распечатал письмо и вчитался в строчки, написанные четким убористым почерком без завитушек.
Маритани, говорите?
Сынок, говорите?
Вот где ты всплыл, паршивец!
Одним из достоинств Эттана Даверта была мстительность. Он не спускал никому, никогда и ничего, а уж родному-то сыну! Такое подлое предательство, в результате которого Преотец оказался посмешищем всего Тавальена?
Родной сын украл у него узника и удрал в неизвестном направлении. А до того увез Эрико и Лусию...
Да за такое ноги вырвать мало!
Хотя с ног можно начать, палачи в Тавальене опытные...
Тимары выполняли свои обязательства. Эттан теперь знал, где находится Луис, и ему обещали отдать блудливого сыночка сразу по завершении некоего акта... важного акта.
Но кто бы знал, что Вальера окажется из Лаис?
Она и сама, видимо, не знала, уж за столько-то лет Эттан изучил свою супругу вдоль и поперек. Или просто решила не будить лихо, пока спит тихо? Сейчас уже не ответишь, но Луис об этом узнал, и вместо того, чтобы рассказать отцу, использовал в своих интересах.
Что тоже подлежит самой суровой каре. Известно же, что в семье Давертов значение имеют только интересы Эттана Даверта, и ничьи более...
Вот и сейчас, Эттан ждал коронации. Более того, он понимал, что сумеет получить от нее громадную выгоду. Думаете, деньги делаются на торговле?
Нет, настоящие деньги крутятся на стыке духовной власти и светской. Когда одна поддерживает вторую, а вторая убеждает всех, что первая — исключительно от Ардена. А кто против, тот уже еретик и мерзавец, который подлежит...
Вот тому самому и подлежит. Самому суровому.
Эттан не сомневался в себе.
Он сумеет найти общий язык с любым королем... если тот коронуется. А если нет... что ж! Давно пора разобраться с этим гнездом еретиков и негодяев. И начать...
Эттан вызвал секретаря к себе.
Тьер Шемаль, заменивший невовремя пропавшего Синора, склонился в поклоне перед Преотцом, и Эттан начал диктовать.
— Нанять наемников. Нанять корабли. Готовиться к экспедиции на Маритани.
— Н-но... пресветлый....
Ничего более актуального Шемаль не сказал, потому что Эттан сверкнул глазами.
— Эти подлецы похитили моего сына! Моего Луиса! Да я их сраный островок под воду загоню и скажу, что так и было! И на всех картах место сотру!
Тьер Шемаль раскрыл глаза. Эттан махнул письмом в воздухе.
— Выкуп требуют! Будет им... выкуп!
— Конечно, пресветлый, вы в своем праве!
Вот это все поняли. Но на всякий случай Эттан решил запустить еще одну сплетню.
— Эти маританские пираты похитили супругу моего сына, и моего внука, Луис пытался их выручить, но сам попал в плен. А я не собираюсь потакать им. Или они отдадут мне моих детей, или я их всех уничтожу! Там море кровью плакать будет!
Эттан знал, что делает.
Уже через два дня по Тавальену пошла гулять сплетня о том, что у тьера Даверта, Луиса Даверта, конечно, похитили супругу с ребенком и потребовали в обмен магистра Шеллена. Луис повиновался, а как иначе? Любовь, такое дело...
И его тоже похитили. Вместе с магистром!
Кошмар, правда?
А теперь требуют с Преотца, чтобы тот выпустил из тюрем всех этих ирионовцев в обмен на своего сына и внука... Преотец, конечно, не согласен, и сына вызволять будет силой.
Почти святой поход!
Цель — благая, враги — подлые, платят, правда, немного, но все, что ты сделаешь, уже заранее благословил Преотец. Как тут не поучаствовать?
Флотилия и отряд набирались быстро, очень быстро. Эттан только руки потирал.
Как бы не сложилась ситуация на Маритани, он в выигрыше.
Погибнет Луис — он в горе, прикажет уничтожить всех на острове.
Выживет?
Нет, точно не выживет... подлые маританцы. Да и с королем договариваться лучше во всеоружии... Эттан Даверт собирался готовиться к худшему. Так что вскоре к Маритани ушла флотилия из пятнадцати кораблей, которые несли на себе почти тысячу воинов.
Достойный эскорт для переговоров. Что мирных, что военных. А каких — решим на месте.
* * *
С другой стороны к Маритани двигались еще два корабля, которые несли на себе примерно полторы сотни наемников. Не так много, но Симон работал с этими тремя отрядами вот уже лет пятнадцать, и ручался за каждого командира, как за себя. Массимо тоже знавал одного из них, даже в поход ходил под его началом, в Рандею...
Так что, увидев старых знакомых, хлобыстнул вина в компании, расслабился и разоткровенничался.
Рассказал все про ирионовцев, про Мариль, про месть, про Луиса, который ему стал вместо сына...
Наемники слушали внимательно, размышляли, прикидывали....
Решение было принято единогласно. Надо помочь хорошему человеку, как тут не помочь?
Сам Массимо плыл на первом корабле в компании молодого человека очень характерной внешности. Тимары, что тут скажешь?
Светлые волосы, голубые глаза...
Конечно, это был хлипкий козырь, но лучше уж так, чем вовсе никак. Мальчишка знал, что ему предстоит, был согласен на многое, и не питал любви к Тимарам.
Симон вообще вырастил сына 'под себя'. Такого же спокойного, рассудительного и циничного — в его-то возрасте! Массимо ему про чувства, а мальчишка о том, что в борделе и дешевле, и болезнь какую не подцепишь, ежели девушку заранее проверить.
И жениться не заставят, спать-то можно хоть с кем, но жениться обязательно надо выгодно, и никак иначе.
Каким уж кобелем там был Хольс Тимар неизвестно, но Макс вырос — копия Симона в том же возрасте, и плевать на внешность!
Но было и у него слабое место.
Легко ли жить в подозрениях?
Нет. И мальчику — не легче. То ли его мать с кем-то спала до свадьбы, то ли не спала... молодая девчонка, гулящий кобель, где уж тут сохранить тайну? От века любовники и любовницы наивно полагают, что их никто не видит, и никто не знает об их отношениях.
Конечно-конечно... не видел, не знал, свечу не держал, а только все и всегда знают. Нет таких отношений, которые удавалось бы долго сохранить в тайне. Вопрос всегда стоит так: опасно эту тайну рассказывать вслух — или лучше по секрету, но всему свету? В случае с Симоном и его супругой, рисковать никто не брался. Только шепотком, только за углом,, все же и глава клана Тимар их признал, и Симон человек опасный...
Только взрослые — шепотком, а дети в полный голос. Лупи, не лупи, гоняй, не гоняй...
Всех не перебьешь. И кличка 'полубастард' весьма унизительна. Так что идею Макс воспринял не без определенного злорадства. Вы надо мной смеялись, а я вами править буду. Каково?
Риск?
Да мы без риска и родиться-то не можем!
Нельзя сказать, что за время плавания Массимо подружился с племянником, но понимать и уважать они друг друга стали, а что еще надо? Сначала осуществим свои планы, потом посмотрим, что там с родственными отношениями.
* * *
Долго Мирт не колебался.
С одной стороны герцоги, которые к его проблемам не причастны. Может,, и пользы с них не будет, но и вреда тоже.
С другой — клан Тимаров.
Сильный, мощный, опасный и хищный. И есть большая вероятность победы осьминогов в предстоящей схватке.
И кого выберет умный человек?
Правильно. Мирт выбра герцогов, здраво рассудив, что он не нужен проигравшим Тимарам, но победившим Тимарам он будет нужен еще меньше. Глупо примыкать к тем, кто, возможно, обречен на поражение? Конечно, глупо. Но примыкать к тем, кто разменяет тебя, словно двойку в картах, еще глупее. И разменяет, и сбросит, и даже не вспомнит потом.
Так что не прошло и пяти дней, как Мирт возник на пороге таверны. Огляделся, а потом замер, где стоял.
Алаис взялась за старое, и пару часов в день обязательно пела или рассказывала сказки, здраво рассудив, что где-то надо собирать информацию? По Маритани не набегаешься, а тут...
Люди пришли интересное послушать, душевно посидели, выпили, закусили,, на герцогиню поглядели, а потом герцогиня-то ушла, а выпивка осталась. И собутыльник хороший...
Слово тут, фраза там... будет за что зацепиться.
И работало. Приходить в таверну повадились даже главы родов. Хозяин был счастлив, и клялся, что с герцогов даже монетку за постой не возьмет...
Сейчас Алаис рассказывала про цветочек аленький. История только началась, многое Мирт не пропустил, Луис подхватил его под руку и пригласил к себе за стол.
Там они и просидели, потягивая местный эль.
Слушали.
'Если ты не вернешься, я умру на вечерней заре...'
Кое-кто, не стесняясь, утирал слезы. Женщины рыдали все, хором. Алаис медленно перебирала струны гаролы, сопровождая рассказ то плачем, то утробным рокотом зверя.
Мирт тоже заслушался. Прерывать из-за него выступление Алаис не стала, и он услышал еще сказку про Али-бабу и сорок разбойников. Посмеялся находчивости служанки, с удовольствием послушал песни и музыку, а когда Алаис поклонилась и спрыгнула с импровизированного помоста, освободил ей место за столом.
Алаис отмахнулась и присела на колени к Луису.
— Ваша светлость?
— Мирт, с вашего позволения.
— Луис, — тьер Даверт протянул руку через стол. Мирт осторожно пожал ее, Алаис кулыбнулась, понимая, что герцог Карст тоже выбрал.
— Меня можно называть Алаис. Я не против.
— Это честь для меня... Алаис.
Супруги молчали, просто смотрели странными глазами. Да, странными. Синева с сиреневым отливом у Алаис, а у Луиса...
Странно как-то.
У него явно были раньше карие глаза, но сейчас они выцветали. Сквозь коричневую радужку уверенно проглядывал зеленый цвет, будто на зеленой траве брызги коричневой краски. И у Мирта было ощущение, что потом зелень перейдет в цвет морской волны.
Маритани?
Об этом он и спросил.
— Мы были в храме Моря, — говорил, в основном, Луис, Алаис потягивала горячий яблочный взвар, принесенный услужливым трактирщиком, и молчала. Горло побаливало.
— Я бы тоже хотел побывать там, когда все закончится.
— Надеюсь, оно закончится благополучно...
— Для нас, — Мирт выделил голосом это слово. — Тимары меня мало волнуют.
— Нас? — уточнил Луис.
— Да, нас. Герцогов.
— У нас мало шансов, — честно предупредил Луис. — Больше на то, что мы не выйдем живыми из зала для коронаций.
— Значит, это просто будет быстрее. Хоть жениться не придется, — криво усмехнулся Мирт.
Алаис тепло улыбнулась юноше.
— Подождите, Мирт. Найдете вы еще свою любимую...
— Где бы найти такую, как вы, герцогиня...
— Мне начинать ревновать? — Луис притворно нахмурился.
Обычный разговор, обычные слова, ничего не подписывается кровью. Но самое главное сказано, и решение принято.
В предстоящем противостоянии Мирт пойдет против Тимаров.
* * *
— Монтьер! Я все привез.
Стэн Иртал опустился на одно колено, протянул магистру черный полотняный сверток и склонил голову.
Магистр принял сверток торжественно, двумя руками, и передал Луису.
— Это ваше, герцог. Примите и владейте по праву рода и крови.
Луис в ответ низко поклонился.
Все это дико выглядело в простом трактирном номере? Да и пусть, тут главное не оформление, а содержание! Содержимое свертка.
Луис медленно развернул черное полотно, и коснулся губами того, что лежало внутри.
Кольцо.
Только у Алаис это была черная косатка на алом фоне, а у Луиса — серая акула в зелени большого изумруда.
Родовой медальон с тем же гербом.
Ритуальный кинжал, но если у Алаис он был черным, то у Луиса — из какого-то серого камня. Выглядел он прочным и несокрушимым, хоть консервные банки вскрывай, прозаично подумала Алаис, острие, что шило.
И две цепочки и серыми жемчужинами громадного размера. Брачные ожерелья Лаис, снятые некогда с шеи герцога и герцогини. Реликвии рода...
Одну из цепочек, Луис, не долго думая, протянул Алаис.
— Мы носим уже твои, родовые, но мне было бы приятно...
Алаис кивнула. И не споря, застегнула цепочку на шее мужа. Дождалась, пока на шею скользнет вторая холодная и увесистая слеза моря, и решила поговорить с Луисом. Правильнее было бы отдать эти реликвии в Лаис. Не все, конечно, кинжал, кольцо, медальон, которые Луис уверенно пристраивал на нужные места, тем герцогам ни к чему, а вот брачные цепочки...
Не чужой человек носить будет, сестра.
Но это потом, потом, а пока пусть побудут у них на шеях, целее будут. Мало ли что...
— Больше там ничего не было?
Стэн бросил на магистра быстрый взгляд, и Луис насторожился.
— Магистр?
— Там не было ничего, относящегося к Лаис, — отмахнулся Шеллен. — Но было нечто, принадлежащее мне. Стэн?
Второй сверток сменил хозяина. Набор оказался тем же, но кинжал был коричневого цвета с золотыми искорками, словно застывшие солнечные лучи. Авантюрин?
— А у Мирта какой? — вслух поинтересовалась Алаис.
— Солнечный. Из янтаря.
— Он же хрупкий, — Алаис искренне удивилась. Были у нее когда-то янтарные бусики...
— Камень вообще хрупкий, и обсидиан тоже... а вы попробуйте его сломать или разбить? Не получится, уверяю вас.
Алаис покосилась на магистра, но спорить не стала. Мало ли?
Может, древние знали какой-то секрет обработки камня? Мало ли знаний у нас утрачено? Тот же кубок Ликурга до сих пор повторить не могут, хоть и двадцать первый век, и шаттлы запускаем. А игрушку, безделицу, разгадать не можем! И письмена этрусков до сих пор не прочли...
Много, много всего неизвестного есть в мире. Та же Маритани... Алаис готова была поверить, что это концентрированная ноосфера. Есть же учение Вернадского? Есть...
Интересно, можно ли богиню уговорить на обследование и чем она отличается от обычного человека? Любопытно же!
— Алаис...
— Что?
— Ты нас не слушаешь?
Отвлеклась, есть грех. А что?
— Я прослушала что-то важное?
— Да, — Луис не сердился на жену, уже раскусив ее манеру впадать иногда в задумчивость. — Очень важное. Стэн нанял около пятидесяти наемников, они скоро прибудут на Маритани.
