Марсианин

— Ja.

— Если я не дотянусь до Марка, хочу, чтобы ты отпустил трос.

— Доктор Бек, — ответил Вогель, — командор сказала нет.

— Знаю, что сказала командор, но если мне не хватит всего нескольких метров, я хочу, чтобы ты меня отпустил. На мне ранец, я смогу вернуться и без троса.

— Не сделаю этого, доктор Бек.

— Я рискую именно своей жизнью, и я говорю — это можно сделать!

— Ты не командор.

Бек зыркнул на Вогеля, но стеклянные панели шлемов отражали почти весь свет, и нужный эффект не получился.

— Отлично, — сказал Бек. — Но готов спорить на что угодно: если понадобится, ты передумаешь.

На это Вогель не ответил.

— До взлёта 10, — произнесла Йоханссен, — 9... 8...

— Запуск основных двигателей, — сказал Мартинес.

— 7... 6... 5... крепления отстёгнуты...

— Ещё пять секунд, Уотни, — произнесла Льюис в микрофон. — Держись.

— Увидимся, командор, — откликнулся Уотни.

— 4... 3... 2...

Уотни лежал в кресле. Марсианский взлётный модуль под ним рокотал в предвкушении взлёта.

— Хм... — задумчиво произнёс Уотни. — И сколько же ещё?..

МВМ с невероятной силой рванул вверх — с большим ускорением, чем набирал любой другой корабль в истории космонавтики. Уотни вдавило в кресло с такой дикой мощью, что он не мог даже охнуть.

Предчувствуя наступление такого момента, он заранее подложил под затылок, в шлем, свёрнутую рубашку. И теперь, когда голову прочно вдавило в самодельную подушку, края поля зрения утратили чёткость. Уотни был не в силах ни вдохнуть, ни пошевельнуться.

Прямо перед ним заплатка из полотна для Дома захлопала, силясь оторваться. Корабль продолжал экспоненциально наращивать скорость. Было трудно сконцентрироваться, но что-то на краю сознания сказало Марку, что не всё идёт гладко.

— Скорость 741 м/с, — скороговоркой выпалила Йоханссен. — Высота 1350 м.

— Вас понял, — ответил Мартинес.

— Низко, — заметила Льюис. — Слишком низко.

— Знаю, — сказал Мартинес. — Идёт слишком вяло, сопротивляется. Какого рожна там происходит?

— Скорость 850, высота 1843, — сказала Йоханссен.

— У меня не хватает мощности! — воскликнул Мартинес.

— Мощность двигателя 100%, — заметила Йоханссен.

— Говорю тебе, он неповоротливый, — упорствовал Мартинес.

— Уотни! — крикнула Льюис в микрофон. — Марк, ты меня слышишь? Можешь ответить?

Уотни слышал голос Льюис где-то вдалеке. Будто кто-то пытается разговаривать с ним через длинный-предлинный тоннель. В нём еле-еле пробудился намёк на любопытство — что ей надо? Но фокус внимания вновь ненадолго сместился на хлопающее полотно перед глазами. Заплата порвалась, и разрыв начал быстро разрастаться.

А потом Уотни обратил внимание на болт в переборке. На удивление, в шляпке было пять граней. Пять! И почему NASA решило, что болт должен быть именно таким? Чтобы его раскрутить или закрепить, нужен специальный ключ.

Полотно разорвалось ещё сильнее, обрывки дико затрепетали. Через отверстие Уотни увидел красное небо, бесконечно вытянувшееся вдаль. "Красиво", — подумал он.

По мере того, как модуль взлетал всё выше, атмосфера истончалась. Вскоре полотно перестало хлопать и обвисло. Небо из красного сделалось чёрным.

"И так тоже красиво", — подумал Марк.

В последние мгновения перед тем, как отключиться, он задался вопросом, где можно достать такой классный болт с пятиугольной шляпкой.

— Сейчас откликается лучше, — заметил Мартинес.

— Снова полное ускорение, — сказала Йоханссен. — Должно быть, трение о воздух. Сейчас модуль вышел из атмосферы.

— Будто корову разгонял, — проворчал Мартинес. Его руки летали над панелью.

— Можешь вытянуть его наверх? — спросила Льюис.

— На орбиту он выйдет, — сказала Йоханссен. — Но может не лечь на нужный курс. Не выйдет к точке перехвата.

— Сначала поднимите его выше, — сказала Льюис. — О перехвате будем думать потом.

— Вас поняла. Выключение главного двигателя через пятнадцать секунд.

— Сейчас куда ровнее, — сказал Мартинес. — Больше не сопротивляется.

— Гораздо ниже целевой отметки, — сказала Йоханссен. — Скорость хорошая.

— Насколько ниже? — затребовала Льюис.

— Точно сказать не могу, — ответила Йоханссен. — У меня данные с акселерометра. Нужно получить сигнал с радара, с нескольких точек. Тогда сможем определить параметры орбиты.

— Перехожу на автоматический контроль, — сказал Мартинес.

— Отключение двигателя: 4, — произнесла Йоханссен, — 3... 2... 1... Выключение.

— Подтверждаю отключение двигателя, — сказал Мартинес.

— Уотни, ты там? — спросила Льюис. — Уотни! Уотни, ты меня слышишь?

— Скорее всего, потерял сознание, командор, — произнёс по радиоканалу Бек. — При взлёте было больше 12g. Дайте ему несколько минут.

— Вас поняла, — ответила Льюис. — Йоханссен, что с характеристиками его орбиты?

— У меня есть несколько точек. Вычисляю параметры перехвата...

Мартинес и Льюис не отрывали взгляда от Йоханссен. Та вызвала на экран нужную программу. В обычных обстоятельствах это была работа Вогеля, но сейчас он был занят другим делом. Йоханссен была его заменой по части орбитальной баллистики.

— Скорость перехвата составит одиннадцать метров в секунду... — сказала она.

— С этим я справлюсь! — подтвердил по радиосвязи Бек.

— Расстояние до точки перехвата... — сказала Йоханссен, и у неё перехватило дыхание. Неровным голосом она закончила фразу: — Мы окажемся в шестидесяти восьми километрах.

И закрыла лицо руками.

— Она сказала — шестьдесят восемь километров!? — воскликнул Бек. — Километров!?

— Проклятье! — прошептал Мартинес.

— Так, соберитесь, — сказала Льюис. — Работаем над проблемой. Мартинес, в МВМ ещё что-нибудь осталось?

— Никак нет, командор, — откликнулся пилот. — Они сбросили систему маневровых, чтобы сбавить вес.

— Тогда без вариантов — мы сами должны до него добраться. Йоханссен, время до точки перехвата?

— 39 минут 12 секунд, — сказала Йоханссен, пытаясь держаться.

— Вогель, — продолжила Льюис, — как далеко можем продвинуться на ионниках за тридцать девять минут?

— Возможно, на пять километров, — откликнулся тот.

— Не хватит, — констатировала Льюис. — Мартинес, а если толкнём вращательными, всеми в одну сторону?

— Зависит от того, сколько топлива мы хотим оставить на вращение "Гермеса".

— Сколько нам нужно?

— Можем обойтись, скажем, двадцатью процентами от остатка.

— Отлично. Итак, если используем восемьдесят процентов...

— Проверяю, — сказал Мартинес, прогоняя цифры через программу. — Скорость изменится на 31 м/с...

— Йоханссен, расчёт! — затребовала Льюис.

— За 39 минут мы преодолеем... — сказала Йоханссен, быстро вбивая цифры, — 72 км!

— Вот, совсем другое дело, — сказала Льюис. — Теперь, сколько топлива надо...

— Используем 75,5% оставшегося топлива, — сказала Йоханссен. — Это сведёт расхождение к нулю.

— Действуй! — велела Льюис.

— Так точно, — сказал Мартинес.

— Погодите, — сказала Йоханссен. — Расстояние между нами будет нулевым, но разность скоростей составит 42 м/с.

— У нас будет 39 минут на то, чтобы придумать, как замедлить скорость, — решила Льюис. — Мартинес, запускай двигатели!

— Запускаю, — ответил Мартинес.

* * *

— Ух ты, — сказала Энни Венкату. — Столько всего произошло так быстро. Объяснишь?

Венкат напряжённо прислушивался к динамикам. В гуле голосов, стоящем в VIP-зале для наблюдений, к этому приходилось прилагать усилия. Сквозь стекло он видел, как Митч разочарованно машет руками.

— Запуск пошёл наперекосяк, — пояснил Венкат, устремив взгляд поверх Митча на настенные мониторы. — Дистанция до точки перехвата получалась слишком большой. Поэтому они решили воспользоваться вращательными двигателями, чтобы свести её к нулю.

— А зачем обычно нужны вращательные двигатели?

— Они управляют вращением корабля и не предназначены, чтобы его толкать. У "Гермеса" нет быстрых реактивных двигателей, есть только медленные стабильные ионники.

— Ну и... проблема решена? — с надеждой спросила Энни.

— Нет, — сказал Венкат. — Они доберутся до Уотни, но в момент встречи разница в скоростях составит 42 м/с.

— Насколько это быстро? — поинтересовалась Энни.

— Примерно девяносто миль в час, — пояснил Венкат. — Ни малейшего шанса, что на такой скорости Беку удастся его схватить.

— А они не смогут замедлиться вращательными двигателями?

— Всё топливо они израсходовали, чтобы сократить дистанцию. Его не хватит, чтобы замедлиться, — нахмурившись, сказал Венкат.

— И что им остаётся?

— Я не знаю, — ответил он. — Но, даже если б знал, не смог бы передать вовремя.

— Ох, чёрт! — сказала Энни.

— Да, — согласился Венкат.

* * *

— Уотни, — позвала Льюис. — Ты меня слышишь? Уотни?

— Командор, — сказал по радиосвязи Бек. — На нём же скафандр для Марса, правильно?

— Да.

— Тогда там должен быть медицинский датчик, — сказал Бек. — И он передаёт. Сигнал не очень сильный, он рассчитан на пару сотен метров до Дома или ровера. Но, может, мы сумеем его принять?

— Йоханссен? — сказал Льюис.

— Работаю над этим, — ответила та. — Нужно найти частоты в спецификациях. Дайте секунду.

— Мартинес, — продолжила командор. — Есть идея, как замедлиться?

Он покачал головой:

— У меня ничего не осталось, командор. Мы летим слишком быстро.

— Вогель?

— У ионных двигателей просто не хватит мощности, — ответил тот.

— Но должно же быть что-то! — сказала Льюис. — Хоть что-нибудь. Всё, что угодно.

— Получила данные медицинского датчика, — сказала Йоханссен. — Пульс 58, давление 98/61.

— Не так плохо, — сказал Бек. — Немного ниже, чем хотелось бы видеть, но он провёл в гравитации Марса восемнадцать месяцев... так что ничего удивительного.

— Время до точки перехвата? — спросила Льюис.

— 32 минуты, — ответила Йоханссен.

Благословенная бессознательность сменилась туманным пробуждением, которое, в свой черёд, трансформировалось в суровую реальность. Уотни открыл глаза и скривился от боли в груди.

От полотна мало что осталось. Обрывки плотной ткани слабо покачивались по краям отверстия, которое они некогда прикрывали. Сейчас отверстие даровало Уотни беспрепятственный вид на Марс с орбиты. Горизонт огромной красной планеты протянулся, казалось, в бесконечность — и только там кромка планеты становилась нечёткой из-за лёгкой дымки атмосферы. Лишь восемнадцать человек могли похвастаться, что лично видели такое зрелище.

— Да пошла ты! — сказал Уотни распростёршейся под ним планете.

Пытаясь добраться до приборов на рукаве скафандра, он содрогнулся от боли. Затем попробовал дотянуться ещё раз, помедленнее — получилось. Он активировал радиосвязь.

— МВМ — "Гермесу".

— Уотни!? — донёсся отклик.

— Подтверждаю. Это вы, командор?

— Подтверждаю. Доложите обстановку!

— Я на корабле, в котором нет контрольной панели, — ответил Уотни. — Вот и всё, что могу сказать.

— Как самочувствие?

— Боль в груди. Думаю, сломано ребро. А как ваше?

— Мы работаем над тем, как тебя вытащить, — сказала Льюис. — При взлёте были сложности.

— Ага, — сказал Уотни, не отрывая взгляда от отверстия в корпусе. — Полотно не выдержало. Кажется, оно порвалось в самом начале взлёта.

— Это согласуется с нашими наблюдениями.

— Насколько всё плохо, командор? — спросил Уотни.

— Мы сумели сократить дистанцию вращательными двигателями "Гермеса". Но возникла проблема со скоростью перехвата.

— Насколько велика проблема?

— 42 м/с.

— Чёрт!

— Что же, по крайней мере, временно он в порядке, — сказал Мартинес.

— Бек, — обратилась Льюис. — Я начинаю склоняться к твоей идее. Как быстро ты смог бы разогнаться, если бы не был пристёгнут?

— Простите, командор, — ответил Бек. — Я уже прикинул. Максимум могу сделать 25 м/с. Но, даже если бы сумел разогнаться до 42, потом мне пришлось бы их вернуть, чтобы снова сравняться с "Гермесом" в скорости.

— Вас поняла, — сказала Льюис.

— Послушайте, — сказал по радиосвязи Уотни, — у меня есть идея.

— Ещё бы её у тебя не было! — проворчала Льюис. — Выкладывай.

— Можно найти здесь что-нибудь острое и проковырять дырку в перчатке скафандра. Воспользуюсь воздухом, как реактивной струёй — полечу к вам. Толкателем будет рука, так что с направление струи будет легко регулировать.

— Откуда он их рожает? — вскользь заметил Мартинес.

— Хм... — сказала Льюис. — Ты сможешь разогнаться до 42 м/с?

— Понятия не имею, — признался Уотни.

— Даже если бы ты смог это сделать, совсем не уверена, что у тебя был бы контроль, — сказала Льюис. — Перехват будет на глазок, а вектор тяги ты едва ли сумеешь удержать.

— Готов признать, это крайне опасно, — сказал Уотни. — Но подумайте вот о чём: я буду летать в космосе, как Железный Человек!

— Продолжаем работать над идеями, — сказала Льюис.

— Железный Человек, командор! Железный Человек.

— Оставайтесь на связи, — велела Льюис.

Она нахмурилась:

— Хм... Может быть, это не самая плохая идея...

— Командор, вы шутите? — удивился Мартинес. — Это кошмарная идея. Он улетит в космос...

— Не вся идея целиком, а её часть, — пояснила Льюис. — Мартинес, запусти удалённо компьютер Вогеля.

— Выполняю, — откликнулся Мартинес, пробегаясь пальцами по клавиатуре. Внешний вид рабочего стола сменился рабочим столом Вогеля. Мартинес моментально переключил раскладку с немецкого на английский. — Готово. Что требуется?

— У него где-то есть программа, которая вычисляет поправки к курсу при нарушении герметичности корпуса, правильно?

— Есть, — сказал Мартинес. — Она оценивает, какую коррекцию нужно провести, если...

— Да, да, — нетерпеливо сказала Льюис. — Запусти её. Хочу посмотреть, что будет, если мы распахнём шлюзовой отсек.

Йоханссен и Мартинес переглянулись.

— Э-э-э... Хорошо, командор, — сказал Мартинес.

— Шлюз? — переспросила Йоханссен. — Вы хотите его... открыть?

— В корабле полно воздуха, — заметила Льюис. — Я бы отвесила ему хороший пинок.

— Да-а-а... — протянул Мартинес, запуская программу. — Не боишься отломить кораблю нос?

— Но ведь воздух выйдет! — воскликнула Йоханссен.

Она сочла долгом про это напомнить.

— Мы задраим рубку и реакторный отсек. Можем сбросить весь остальной воздух, но мы не хотим взрывную декомпрессию ни здесь, ни в реакторном.

Мартинес ввёл в сценарий исходные данные.

— Думаю, — заметил он, — у нас будет та же проблема, что и у Уотни — только в больших масштабах. Мы не сможем управлять выхлопом.

— Нам и не придётся, — пояснила Льюис. — Шлюз находится в носовой части. Выходящий воздух создаст вектор тяги, проходящий через центр масс. Нужно всего лишь развернуть судно в сторону, противоположную той, куда мы хотим сдвинуться.

— Хорошо, теперь у меня есть цифры, — сказал Мартинес. — Нарушение герметичности шлюза при задраенных мостике и реакторном отсеке разгонит нас... на 29 м/с.