— Полагаю, контрмеры принимаются? — сердце Злыдня сжалось в ожидании боли.
'Чужие! Всё-таки, Чужие. Они нас слушают! Боль, морок, наваждения... это они?! Мы в их власти?!..'
Сейчас медейцы стрелять не будут. Просто пугают, предупреждают, демонстрируют возможности. Когда кого-то желают уничтожить, разговоров не ведут — а эта... Изуми с ним говорила и даже обозначила 'красную линию'.
Новую Русь не трогать!
— Щиты будут подняты через минуту — это всё, что 'Жанна' может сделать. Системы целеуказания не берут противника на сопровождение. Сам корабль приборы не видят, мы наблюдаем его визуально. Оптика, гра адмирал.
— Дай мне картинку с телескопа, Мишель!
Чёрный корпус медейского фрегата сливался с тьмой космоса. Ему не требуется чрезмерных усилий, чтобы оставаться невидимым. Не подсвечивала бы корабль звезда Края Света, он оставался бы незамеченным.
Центральные Миры покрывают корпуса специальной светлой 'шубкой', максимально отражающей лучистую энергию звёзд. Это помогает избежать перегрева. В космическом вакууме он опаснее любого холода.
'А этим что, законы природы не писаны? — тревожный колокол зазвенел в сердце лигийского адмирала. — И покрытие странное. Или это такой щит?'
Более всего фрегат походил на астероид. Длинный — более километра — осколок скалы с поперечником в метров сто двадцать. На глаз мегатонны три — три с половиной, не меньше. С виду — обычный бесформенный булыжник. Таких много на периферии любой звёздной системы.
Последняя мысль больно кольнула Шиффера, но на сегодня он уже утратил способность удивляться. Да, много. Сколько усилий придётся приложить, чтобы выявить среди бесчисленных булыжников чужих наблюдателей?!
'И даже это бессмысленно. Чужой, если он там есть, просто скроется, — Шиффер обречённо покачал головой. — Не покажись медейский фрегат сам, его бы не увидели. Анекдот про кошку в тёмной комнате неожиданно стал явью, шутки кончились. Что проку в самой мощной эскадре, если вот такой Чужой невозбранно подойдёт в упор и спокойно расстреляет все корабли?'
Как любой грамотный офицер, Злыдень неплохо разбирался в современной физике и был подробно знаком со всеми узловыми технологиями. Но даже академические знания не помогли понять, как корабли Окинори проделывают свои многочисленные трюки. Прочие офицеры и все учёные экспедиции оказались точно в таком же безнадёжном положении. Технологическое превосходство медейцев, увы, подавляло.
— Передай всем кораблям экспедиции, Мишель, — Шиффер надеялся, что его голос не дрожит, — щиты снять, всё оружие деактивировать, следовать прежним курсом.
— Но, гра адмирал, — первый раз в жизни Дассо попытался оспорить полученный приказ, уж больно он походил на капитуляцию! — эскадра может сражаться!
Будто услышав переговоры, чужой фрегат просто исчез. Растворился в космосе.
Никакого искусственного астероида вблизи 'Жанны' более не было. Только детектор массы подсказывал, что противник по-прежнему где-то здесь, но по его показаниям не выстрелишь, ракеты не наведёшь. Даже вручную: в 'комнате' с кошкой — нет, с тигром! — вновь погас свет. Страшный хищник пристально следил из тьмы за беззащитными жертвами и будто раздумывал, с какой начать пир. От беспомощности кровь стыла в жилах.
— Так с кем ты собрался воевать, мой друг? — Злыдень раздражённо махнул рукой на опустевшее окно оптического наблюдения, на тактический 3D-экран без единого тревожного сигнала. — Мы пришли не воевать, а забрать сограждан. Наш единственный шанс — договориться по-хорошему. Что бывает по-плохому, ты видел.
— Видел, гра адмирал. Разумом понимаю, что у нас нет шансов, а душа требует боя, — неожиданно пожаловался Дассо. — Хочется махнуть рукой на всё и пальнуть наудачу туда, где прячется этот монстр... это я так, по-дружески.
Дассо страдал, колебался, и Шифферу это не нравилось. Если так реагирует честнейший офицер и патриот, что ждать от остальных? Не взбунтуются ли?!
— Душа, это хорошо, это правильно, — задумчиво забарабанил пальцами по столу Шиффер. Совсем недавно его тоже мучила навязчивая идея. Мишель по крайней мере не планирует геноцид. Всё-таки, это влияние Чужих. Доклад он подготовит, а дальше пусть решает Элизиум.
— Не нуди, выполняй приказ, Мишель! — Шиффер резко разорвал соединение. — Энжель, соедини меня с той дамой, капитаном Флота Автархии...
6
Изуми бесстрастно смотрела на знаменитого лигийского адмирала. Шиффер злобно блестел глазами по другую сторону 3D-окна связи и бесился от осознания собственного бессилия. Инициатива беседы шла от него, но открыто признать, что экспедиционная эскадра Лиги и Альянса подчинится ультиматуму, не позволяла гордость. А у Хоши не было ни малейшего желания облегчать ношу врага. Она должна быть уверена, что централы выполнят все требования, и тут без ритуального унижения не обойтись. Поэтому противники изучали друг друга. Молча.
— Почему вы, нихонка, служите Окинори? — переговоры Злыдень собирался вести на аглике, так дольше жила иллюзия, что капитулирует кто-то другой. И вообще Шиффер будто решил поговорить. — Отвечайте... мэм.
Уважения к этой пигалице у Злыдня не было ни на грош, однако положенное вежливое окончание к равной по статусу он всё же из себя выдавил. Через силу, да — а куда деваться? Он хотел 'зацепить' эту девку, заставить её разозлиться, но его высокомерие пропало зря. Ответ показался вице-адмиралу настолько грубым, что он покраснел. Его оппонент осталась абсолютно бесстрастной, разве что в глазах мелькнула какая-то хищная радость.
— Служба Его Высочеству дала мне возможность посмотреть в глаза мерзавцу и безжалостному убийце, пусть даже через окно связи, — музыкальным голосом скорее пропела, чем сказала Хоши. Как птичка прощебетала. — Но я надеюсь лично увидеть, как его повесят... сэр!
Шиффера настолько удивило, что кто-то — кроме, разумеется, пиратов — может желать его смерти, что он несколько секунд безмолвно только открывал и закрывал рот. Неприятно, когда хорошенькая девчонка, слегка похожая на Энжель, желает тебе сдохнуть на виселице.
С тихим жужжанием сработала личная аптечка адмирала, впрыснув в кровь успокаивающий и очищающий сознание медицинский коктейль.
— Но почему... за что, мэм?
— За шею, — нихонка... медейка была невозмутима, а мелодия её голоса звучала столь же безупречно. — Чтобы ноги не касались опоры, и 'пусть висит, пока не умрёт'. Сэр!
Злыдень никогда не задумывался над тем, как к нему и к его рейдам относятся жители Земли Изгоев и Периферии. С его колокольни все эти неудачники были просто человеческим мусором, а планеты за пределами Цивилизации — свалкой отходов. Если кто-то пострадал от его действий — что ж, такова жизнь. Злыдень просто выполнял приказы и честно служил Лиге Человечества. Всей цивилизации людей. Честно! Служил!!
— Такова жизнь! — будто эхом его мыслей отозвалась фрегат-капитан Чужих. — Одни гордятся своей службой, другие дохнут от голода и болезней...
От её слов Марсель провалился в пучину образов. Картинки смертей, тотального запустения, многочисленных разрушений сменяли друг друга как в калейдоскопе. Орбитальные удары поднимали чудовищные столбы пыли, пряча свет звезды от скудных посевов. Для современного агропроизводства требуется высокотехнологичное оборудование, но караван с ним перехватили централы.
На новую партию нет средств, приходится вести посадки в открытый грунт. Однако почвы чужих планет плохо приспособлены под посевы. Так что да, голод.
'Смотри — и помни!'
Десятки тысяч детских трупиков под пылью, спрятавшей светило. Тысячи тысяч отчаявшихся людей, с ненавистью вглядывающихся в низкое тёмно-серое небо. Длиннющие очереди из тех, кто уходит служить на кораблях Консулата. Никаких иных шансов выжить у них нет и не предвидится, и до зубовного скрежета хочется отомстить.
Кому?
Тварям, что искренне считают людьми только себя. Так называемым 'демократам' из Альянса, Лиги, Авалона, Ордена, что под человечеством понимают только себя любимых. Для них все прочие — грязные дикари, и если они сдохнут, Галактика станет чище.
Руки изгоев сжимаются в кулаки, глаза пылают ненавистью к мерзавцам, назначивших себя на роль судей и самодовольно решающих, кому жить, а кому — нет.
К убийцам миллионов детей и женщин на сотнях планет Земель Изгоев и Периферии.
К таким, как Злыдень, Дарлан, Рифли, Райт-Берков...
Марсель физически ощутил поток проклятий, льющийся злым дождём на его голову. Перед глазами решёткой узилища встали строчки его 'Меморандума о Землях Изгоев и Периферии'. Не он ли в этом опусе призывал безжалостно истребить местное население ради мнимой безопасности Центральных Миров?! Тех самых беспомощных детей, женщин, стариков — всех, кого за ненадобностью выкинула Цивилизация.
Нужна ли большому человечеству подобная 'цивилизация'? Может, ну её?!
Шиффер плакал, закрыв глаза руками, но видения продолжали наступать. Марсель хотел кричать, что он офицер. Флотоводец. Не убийца! Но в памяти всплывали перехваченные уничтоженные корабли, караваны с оборудованием да строчки его Меморандума.
Внутренний голос настойчиво шептал: 'Ты же назначил себя судьёй — так суди!'
В душе Марселя будто пожар вспыхнул. Судить? Вот, пожалуйста! Невиновен! Он всегда следовал своему долгу офицера, намеренно по мирному населению не стрелял. Кого специально выцеливал, так только пиратов. Наверное, кто-то из туземцев помер от голода или болезней, ну так изгои сами выбрали свою дорогу. Такова жизнь!
'Пираты, говоришь? — зло хохотнула совесть. — И караван, что обломал твои амбиции, тоже? Это жизнь, говоришь? Дерьмовая жизнь, адмирал! Ты виновен!'
— Такова жизнь! — повторила фрегат-капитан Чужих.
Шиффер с усилием оторвал ладони от лица и посмотрел на эту женщину глазами, полными слёз. Виновен. Возражать нет сил. Что это, гипноз — или обычная совесть, а?
— Я выполню ваши требования, мэм! — через силу ответил вице-адмирал. — Прошу помочь скорейшему возращению моих сограждан. Честь имею!..
...Через пять суток экспедиция централов спешно ушла восвояси вместе с пленными. Шиффер выплатил царю Владимиру максимальный выкуп, предусмотренный Новым Элизиумом, и рад был бы приплатить от себя, лишь бы убраться от Края Света поскорее и куда подальше.
7
Богато украшенный позолоченной лепниной и светло-розовым мрамором тронный зал царя Владимира у Изуми не вызвал восхищения. Только усмешку. Примитивный кич60 — грубая подделка под старину. Неужели подобная безвкусица может нравиться росске?
Изуми задавила рвущийся наружу смешок — 'тебе говорю, не сметь хихикать! Здесь считаются красивыми лепнина, кружева и золото — ну и что?!' — и твёрдым шагом вышла на золотую ленточку. В тронном зале обозначили место, где должны стоять иностранные посланники, прибывающие ко двору Владимира IX.
Царские чиновники подробно наставляли её, как следует себя вести. Да ещё рекомендовали переодеться. Женщина на официальном приёме должна быть в платье. Идиоты! Приняли её за представителя какого-нибудь варварского вождя? Какие-то они совсем дикие — только такие не слышали об Автархии Медео!
И ещё: она не дипломат, а офицер! Фрегат-капитан искренне гордилась своим государем, государством и — особенно! — своей формой.
— Ваше величество! — Хоши по-нихонски сдержанно поклонилась. 'Всё, как предписано: спину выпрямить, взгляд упереть в пол. Получилось?' — Представляюсь вам в качестве полномочного представителя Его Высочества автарха в Новой Руси. Мои верительные грамоты и личное послание автарха Окинори! — выпрямившись, она не глядя вытянула вправо руку с богато оформленным футляром для инфора. Его сразу же забрали цепкие ручки доверенного царского чиновника. — Мой государь желает счастья лично вам и всяческого процветания народу Новой Руси.
Ещё один поклон... уф, справилась!
Владимир IX взял футляр из рук своего чиновника, достал инфор и вопреки протоколу приёма лично вставил кристалл в приёмник искина, демонстрируя тем самым невероятное доверие к гостье. Неожиданно! Царские дипломаты и посланники соседей от удивления на пять-шесть секунд замолкли, перестали обмениваться репликами и критическими замечаниями. Все затаив дыхание, следили за реакцией царя Владимира. В тронном зале сразу стало напряжённо тихо. Будто перед бурей.
Вот царь прочёл послание... и ещё раз, и ещё, удивлённо поднял бровь, бросив взгляд на Хоши. Та весьма сдержанно поклонилась, и царь в ответ широко ей улыбнулся. Как лучшему другу — вернее, как полномочному представителю лучшего друга.
Трое суток назад на Владимира IX незабываемое впечатление произвёл ультиматум централов. Их хамство и поразительная наглость давно не удивляли изгоев — но в этот раз лигийский адмирал шагнул далеко за рамки добропорядочности. Его послание прозвучало как требование безоговорочной капитуляции, а с учётом его эскадры, беспардонно вломившейся на Край Света, выглядело прямым объявлением войны.
Войны, проигранной с самых первых минут.
Сражаться? Формально по числу орудий и пусковых установок крейсер ВКС Новой Руси плюс четыре фрегата со всякой мелочью плюс пять орбитальных фортов превосходили по силе эскадру агрессора чуть ли не в три раза. Реально всё это давно устаревшее богатство неплохо отпугивало пиратов или могло бы сдержать одиночный боевой корабль централов.
Против нескольких современных кораблей оно было беспомощным мусором. Системы наведения пусковых установок просто не захватывали цель, а дистанция прицельного огня кор-бластеров сократилась до неприлично малой. При любом сопротивления централы расстреляли бы форты и корабли Новой Руси издали с безопасного для себя расстояния.
Владимир IX не собирался вставать в позу и сопротивляться централам. Царь ориентировался на здоровый лигийский прагматизм. Тот до сих пор ни разу не подводил. Зачем воевать? У него товар, пленные моряки, у них — купец, тот самый адмирал, что потерял два 'флореаля'. Обо всём можно договориться мирно. Выкуп за сограждан обошёлся бы лигийцу раз в десять дешевле, чем стоимость тех ракет, что пришлось бы потратить на уничтожение кораблей ВКС и орбитальных фортов. Он бы чуточку заработал, адмирал капельку сэкономил и взял бы свою мзду — откаты вечны как Вселенная! — все были бы довольны. А тут вдруг здрасте вам, война! Или позор.
Такой, что остаётся только от трона отречься. С учётом недавних событий, за его капитуляцией неизбежно последует гибель государства. Как и в случае войны. Кажется, война — многочисленные жертвы, и первыми станут те самые пленные морячки. Но число смертей будет ничтожно в сравнении с тем количеством, что погибнет при распаде государства. Есть шанс, что геройская гибель ВКС сплотит народ... хотя для самого Владимира фатальны оба варианта. Да и капитуляция... царь не президент какой-нибудь, он обязан ответить на ультиматум так, как требует его высокий статус и старорусские традиции. Лучше смерть, чем позор. Выхода нет? Остаётся объявить флоту готовность к последнему бою и дружно начинать петь 'Гордого Варяга'!
