девятый

Это все — нахлынут волной, зальют весь берег, перехлестнут через наши жалкие заграждения, и...

— Орда! — панически заорали где-то на левом фланге.

Толпа загудела — похоже, паниковать собрались многие.

Тоскливо покосился назад, на дорогу. Нет, уходить уже смысла нет — твари мчатся с такой быстротой, что я коня загоню, но не уйду. Что-то мне подсказывает, что гнаться они собрались серьезно, сильно мы их обидели своим наглым маневром. Ждали нас, скатерть чистую расстелив, а мы их гостеприимство ни с того ни с сего на кабак дешевый променяли. Похоже, пожаловала та самая толпа, что нас у большого брода караулила.

Сейчас отомстит за обманутые ожидания.

— А ну молчать! — С криком епископа рокот толпы конкурировать не смог. — Чему удивились?! Что за дуралей решил, что их мало будет?! Мы для чего здесь остановились? Для того чтобы встретить орду, а не мелкую шайку пугать своим грозным видом! Это, похоже, часть той самой толпы, что дожидалась нас у большого брода! Смотрите: только самые быстроходные пришли! Тяжелые твари отстали — нет их! А эти бежали всю ночь, они очень вымотались! У них сил хватит только на то, чтобы сдохнуть! С каких это пор бакайцы боятся таких слабаков?! Я, иридианин, вообще ничего не боюсь! Что затихли?! Головы в зады от стыда попрятали?! Мне говорили, что вы отменные вояки, но как-то в это теперь не верится! Давайте, докажите! Доставайте головы и надевайте на них шлемы — пора за дело браться! Все, кто без оружия, идите туда, в овраг, что на холме крепостном! Только близко к стенам не подходите: солдаты опять стрельбу могут начать!

Простые и доходчивые слова подействовали — вояки начали подготавливаться к драке, остальные потянулись в указанном направлении.

Увидев, что епископ пошел туда же, я нахмурился: он что, не останется с нами на берегу? Поймав мой взгляд, он, видимо догадавшись о моих сомнениях, пояснил:

— Попробую еще раз с солдатами поговорить.

— Не подходите близко — не хватало, чтобы вас подстрелили.

— А пойдемте со мной, может, они стража послушаются? Пусть хотя бы женщин и детей пустят — мужчины уж ладно, как-нибудь отобьемся с божьей помощью.

Конфидус остановился, на мой взгляд, в опасной близости от стены — на гребне я отчетливо мог различить физиономии выглядывающих солдат.

Вежливо поклонившись, епископ толкнул короткую речь:

— Эй! Солдаты короля! Мы добирались от самого побережья, пройдя через опоганенную землю! С нами есть настоящий страж — сэр Дан! Вот он, рядом со мной! Бесстрашный исследователь погани! Он помог нам дойти до этого брода! Посмотрите на другой берег — эти твари сейчас начнут переправу! Нас мало, но мы не страшимся боя! Но с нами есть женщины и дети — не воины! Я понимаю, что вы не знаете, кто мы; не верите, что нормальные люди могут появиться с той стороны; и у вас приказ не пускать посторонних, тем более в такие дни! Но вы же веруете в единого Бога нашего — не откажите в малости: откройте ворота хотя бы для женщин и детей! Смотрите: рядом нет воинов и не будет! Только их возьмите! Проявите милость и вам воздастся!

Из амбразуры вылетела стрела, вонзилась в землю, не долетев нескольких шагов.

— Забирай своего бесстрашного стража и убирайся! Нам плевать, кто вы, — у нас приказ! Все!

Нервный, суетливый голос — обладатель его, должно быть, сам себя ненавидит.

Глядя на головы уродов, засевших за стеной, я закипал на глазах. Они на отличной позиции без опаски собирались посмотреть на шоу — как нас будут убивать. Им плевать на всех со своей высоты. Если у этого мира есть будущее, то их потомки мутируют как минимум в бездушных бюрократов, готовых удавиться за букву, или мразей, способных стоять на берегу и, пожевывая попкорн, смотреть, как тонет ребенок в полынье.

Зря я так на погань обижаюсь — она делает то, что должна делать. Такова ее жизнь, мы же не виним котов за их пристрастие к мелким грызунам. Настоящие твари сейчас не на другом берегу, они укрылись за этими стенами. Поставлены здесь, чтобы защищать народ, но на деле защищают лишь себя.

Я человек достаточно спокойный, но тут не выдержал — взорвался:

— Эй!!! Там!!! В курятнике каменном!!! Если я переживу это утро, те из вас, кому повезет, остаток жизни проведут за этими стенами!!! Потому что каждый, кто за них выйдет, умрет!!! Вы, уроды, не имеете права на жизнь!!! Нельзя позволять жить тварям, которые при виде погани запирают крепость на замок и начинают иметь друг друга от скуки!!! Вас всех в аду уже дожидаются — место приготовлено!!! А это вам маленький задаток — от меня!!!

Вскинул арбалет. Дистанция велика — добить добью, но с меткостью у меня проблемы.

"Господь наш, если ты и в этом мире есть, намекни об этом. Простым способом намекни — пусти этот болт туда, куда я задумал".

Я не сказать чтобы религиозный человек, но в такой ситуации любому стрелку остается лишь молиться: слишком далековато для безбожника.

С верой в душе всякая работа легче дается и удача не покидает — болт влетел в ту самую амбразуру, из которой в нас выпустили стрелу. Оттуда заорали, причем столь пронзительно, что понятно стало — неудачник не царапиной отделался. Последний болт с широким наконечником. Хорошо, если по гениталиям чикнул: эта тварь не должна плодить себе подобных.

Как удачно, что я не оголтелый атеист, — тот бы никогда не попал.

— Дан, мне кажется, нам теперь надо уходить отсюда как можно быстрее, — напряженно произнес епископ.

— Согласен. Бежим!

Опомнившиеся солдаты схватили луки, но слишком поздно — побежали мы быстро. Несколько стрел воткнулось в землю в опасной близости, но пронесло — нас не задело.

Остановившись, Конфидус покачал головой:

— Вы их разозлили.

— Вот и хорошо — пусть открывают ворота и бегут меня вязать.

— Не выйдут, — вздохнул епископ. — Простые солдаты короля при офицерах-неудачниках — порядочных в такую дыру не загонят. Но напугали вы их здорово — голос у вас убедительный был. Когда обещали, что всех, кто выйдет за ворота, убивать будете, даже меня пробрало. А каково им? Хорошо пошутили...

— А с чего вы решили, что я шутил?!

* * *

Потуже затянуть ремешок шлема. Проверить, легко ли выходит меч из ножен. Без проблем — не подведет. Что там с болтами? С широкими наконечниками вышли все, зато бронебойных на несколько минут обстрела хватит. В отличие от первых здесь не мягкое железо, а сталь хорошая — ни одна шкура против такого подарка не устоит. Другой вопрос, что останавливающее действие у них не очень да и кровотечение сильное вызвать трудно. Ничего, буду целить по головам, а лучше по глазам. В амбразуру ведь попал — надо и дальше так держать.

Орда, сбившись наконец на противоположном берегу в плотную компактную кучу, поползла к воде. Иридианские мастера, выстроившись позади всех (сомнительный резерв на случай прорыва), затянули какую-то заунывную песню, переполненную религиозными мотивами, — наверное, церковный гимн. Вероятно, пытались поднять наш боевой дух. Не знаю, может, кому и приподняли, а мне вот нет — у нас на похоронах и то веселее играют.

Птиц сидит у меня на плече с насупленным видом и даже не шипит. Или устал глотку рвать, или понимает, что на этом берегу нет таких идиотов, кто не знает про близость противника.

— Зеленый, ты молиться умеешь?

— Сын мой, поведай мне, что за тревоги тебя терзают.

— Умница! Тебе в попы дорога — даже Конфидус лучше не смог бы сказать: голос у него так и остался бандитским, несмотря на сан. Молись давай за мое здоровье, а то без обещанного вина останешься.

— Я буду недоволен, — помрачнел попугай.

— Понимаю тебя, но... А ведь их не так уж много... Вот уж у страха глаза велики...

От оравы погани, прущей по броду, расходятся волны, будто от спущенного корабля. Страх начинает отпускать — их далеко не миллион и даже не тысячи. Сотни три-четыре, максимум пять. Похоже, поторопились мы с выводами — далеко не все подоспели. Или это просто самые быстроногие? Много, конечно, но шанс есть — мы не в чистом поле и встречаем их в относительно плотном строю. За каменным укреплением пара шеренг, за ними гарцуют всадники, а чуть дальше с ноги на ногу переминаются иридиане — вид у них не особо воинственный, несмотря на оружие в руках и кое-какие доспехи.

А еще левее, там, где берег поднимается обрывом, стоит собранная баллиста. Уже взведена и заряжена — наготове застыл мрачный еретик с деревянным молотком в руке. Дальше, за кучкой артиллеристов, в землю воткнуты снаряды для машины.

Справа от нас, тоже над обрывом, стоят еще несколько иридиан. Возле них в ряд выстроилось несколько таинственных бочонков — несмотря на тяготы ночного бегства, их не бросили. Что за сюрприз там готовят, не знаю, но сомневаюсь, что это сильно нам поможет, иначе такое оружие уже давно бы продемонстрировали в действии.

Враг подбирается к середине реки — до него уже метров сто. Твари идут медленно: вода там даже чешуйчатым растам до груди достает местами, а мелкие прыгуны иной раз с головой ныряют. Далековато для прицельной стрельбы, но здесь можно не целиться — мимо такой толпы при всем желании не промажешь. Хоть в кого-то, но непременно попаду.

Кого там только нет — один урод страшнее другого. Наверное, не меньше десятка разновидностей погани — большинство вижу впервые.

Вскидываю арбалет к плечу. Зеленый взмывает в небо с недовольным воплем, приклад толкает в плечо. Черточка болта проносится над водой, исчезая в темной массе надвигающейся орды.

Слева раздается отрывистый громкий звук — ударила баллиста. Иридиане тут же начинают ворочать рычагами, торопясь перезарядить. Стреляет машина полутораметровыми толстыми дротиками с широченными железными наконечниками — будто лопатку саперную заточили и поставили на длинное древко. Но даже такой садистский снаряд растворился во вражеской массе бесследно — я не смог рассмотреть результата. Хотя наверняка кого-нибудь там серьезно приголубило.

Перезаряжаю арбалет — конструкция его удобна и позволяет это делать в любом положении. То, что я сейчас в седле, делу не мешает. Хотя, если откровенно, на земле все же удобнее — стремя ведь не просто так поставлено. Выпускаю еще один болт, затем еще. Вновь хлопает баллиста, а затем начинают работать луки — в надвигающуюся орду летят десятки стрел. Ночью много израсходовали, но и осталось немало — воины работают быстро, спеша опустошить колчаны до начала рукопашной.

Самые прыткие твари добрались до полосы кольев. Уже не в толпу целюсь — выбираю шустрого прыгуна, протискивающегося через преграду. Болт ударяет в плечо, от удара уродец разворачивается, заваливается на бок. Течение там приличное — выныривает уже в нескольких шагах, ухватившись за такого же страхомордого приятеля. Вместе рвутся дальше — к нам.

К кольям подбирается основная масса, и тут в дело вступают дротики. Жаль, их мало — первый же залп заканчивается хором дичайших по ярости воплей: пострадали многие. А ведь обстрел из луков твари игнорировали — даже баллиста сильно их не раздражала.

Быстрее! Быстрее! Жаба, уймись: нечего жалеть болты — надо все успеть выпустить! Выживу — других наделаю!

Несмотря на град дротиков и стрел, авангард орды почти преодолел полосу кольев. Не все — многие повисли на острых деревяшках или неподвижными бревнышками уносились течением. Пострадало тоже немало, хромают от "чеснока" иридианского, попортившего ступни, истекают кровью от стрел. Замечаю однорукого раста, похоже, неудачно подставился под выстрел баллисты.

Первые твари прорываются к каменной баррикаде. И тут же останавливаются — их ловко встречают на копья, и пока одни удерживают на остриях и крюках, другие рубят топорами. Клочья мяса и черной крови, крики ярости, вой, мат, ржание лошадей, чокнутые иридиане не прекращают своей заупокойной песенки.

С высоты седла шеренги защитников не помеха — выпускаю очередной болт чуть ли не в упор: до тварей от меня шагов десять. Перезаряжаю арбалет, краем глаза при этом заметив что-то неладное. Так и есть — несколько особо шустрых гадов прорываются сквозь тонкий строй, пока люди заняты их менее удачливыми собратьями. К ним бросаются конные дружинники — мельтешат топоры и мечи, бьют копья. Даже не пытаюсь туда стрелять — своих в такой суматохе могу задеть.

Оборачиваюсь к броду — и тут уже с другой стороны замечаю нечто новое: Конфидус, перебросив меч в левую руку, размахивается правой, швыряет факел в воду. Следом летит еще несколько факелов — по всей позиции. Не успеваю удивиться странности такого поведения — вода в нескольких местах вспыхивает голубым пламенем, огонь стремительно расходится в стороны.

Посмотрел вправо. Так и есть — иридиане выливают с обрыва последний бочонок: остальные уже валяются опустошенные. Видимо, это и есть та самая начинка для огневых копий. Легче воды — растекается по ней маслянистой пленкой. Быстрое течение несет ее вдоль берега — как раз по полосе кольев. Среди этих деревяшек завязли сотни тварей — пробираются вперед, спеша вступить в бой. Некоторые уже не спешат — висят, будто бабочки, нанизанные для коллекции.

За какие-то несколько секунд вся эта орава оказывается в огромном костре. Жар такой, что у меня даже здесь волосы скручиваются, в нос бьет вонь сгоревшего бензина и чего-то острого, пряного. И тяжелый дух подпаленного мяса...

Твари, уже предвкушавшие, как погрузят когти в наши тела, испытали величайшее в своей жизни разочарование. Взвыли хором, да так, что некоторые дружинники с седел слетели: даже тренированные кони не выдержали такой нагрузки на уши.

Те, кто оказался на мелководье, были обречены — израненные дротиками и стрелами вспыхнули как свечи. Не зря мы колчаны опустошали: кровь у них горит просто отлично. Невредимым тоже не поздоровилось — слепо дергались, выворачивали колья, позабыв о бое, мечтали лишь выбраться из этого излишне теплого местечка. Тем, кто не успел завязнуть в ограждениях, повезло больше — с головой уйдя в ненавистную текучую воду, они поспешно отходили на глубину.

Жаркое пламя, почти мгновенно взметнувшись на высоту трехэтажного дома, так же быстро и опало — лишь редкие чахлые пятна сплавляются вниз по течению вместе с горящими телами. И густо чадят нанизанные на колья твари. Месиво агонизирующих тел и вода, грязно-фиолетовая от мерзости, вытекающей из ран поганых.

Еще звенело оружие, еще дергались на копьях переправившиеся твари, но это конец — одним ударом епископ чуть ли не ополовинил ряды врагов, сильно снизив их боевой дух. Теперь выстоим — обязаны выстоять.

Эх! Жаль, этих бочонков не пятьсот штук — всех бы сожгли!

Опять стреляю, и в тот же миг слышу за спиной неожиданный звук — горнист на трубе заиграл. Оборачиваюсь — точно. На дороге показалась кавалькада всадников — десятка два рыцарей в темных доспехах, при роскошном знамени, с красочными гербами на щитах.

Покосился на крепость — над башней так и поднимается столб черного дыма. Не зря они сигналили — подошла подмога. Надеюсь, хоть эти не станут за стены прятаться — нам их мечи не помешают.

Оборачиваюсь, надрывая горло, ору, стараясь перекрыть шум битвы: