девятый

Захлопали крылья, на плечо приземлился Зеленый, тут же, не тратя времени, начал прилизывать перья на брюхе. В поведении окружающих мгновенно произошли существенные перемены: Хис, уже закидывающий второй конец веревки через проем, замер; Ликсар подал лошадь назад, явно не желая находиться рядом со мной; Цезер, вытаращившись на птицу, ошеломленно поинтересовался:

— Это твой попугай?!

Что будет, если отвечу "нет"? Я получу статус "человек без попугая". А человека без попугая они только что собирались вешать на воротах. Лучше уж скажу "да" — может, они передумают.

Или казнят более мучительным способом...

Я кивнул.

Тройка "конанов" издала дружный вздох, затем Хис, едва не уронив веревку, охнул:

— Да он, наверное, страж! Хотя больно уж молод — разве бывают такие стражи?!

Цезер недоверчиво уточнил:

— Ты — страж?

Врать так врать — опять кивнул, догадываясь, что ответ "нет" может завести наши отношения в невыгодную для меня стартовую позицию.

Всадники начали озираться друг на друга — они явно растерялись. Наконец тот, что Цезер (явно главный), приказал:

— Хис, посади его за спину — с нами поедет. Это точно нормальный — попугай на обращенного не сядет. И на дема тоже. Наверное... Уж не знаю, что с ним приключилось, но немых стражей не бывает. Надо к сэру Флорису отвезти — это он должен решать. Проверим Напу — и к нему быстрее.

* * *

На лошади мне ездить доводилось два раза в жизни. Один раз в детстве — на пони; второй — на объекте. Разумеется, в бункер коня никто доставлять не стал: меня вывезли на какую-то подозрительную ферму, где почти целый день я учился запрягать разных четвероногих в телеги, седлал их, чистил. Ну и, само собой, катался. Кавалериста из меня, конечно, не сделали, но общее представление получил.

Спина Хиса воняла дубленой кожей и потом, седло скрипело под весом его туши и амуниции, лошадка неторопливо шагала по лесу вслед за Цезером. Оглядываясь, я каждый раз натыкался на колючий взгляд Ликсара — тот замыкал колонну, явно контролируя мое поведение.

А еще я заметил, что Хис очень странно косится на попугая — с явной опаской. Зеленому я был благодарен — он каким-то образом одним фактом своего появления избавил меня от намечающихся проблем. Но поведение всадника настораживало: похоже, мой птиц чем-то его напрягает. Пернатый столь небезобиден, что его боятся местные рыцари? Неужто я наконец обзавелся ценным бонусом, классикой жанра — миниатюрным смертоносным говорящим драконом с массой полезных опций? Не очень-то он похож на такое грозное существо... Надо будет этот вопрос прояснить, если переживу встречу с загадочным сэром Флорисом.

Впереди начало светлеть — подъезжали к опушке леса. Цезер, внезапно остановившись, поднял левую руку:

— Сэр страж, слезайте. Я вижу, в Напе действительно нелады — как бы драки не вышло. Идите следом — и не попадите под копыта, если дело до копий дойдет.

Чудненько — может, слинять под шумок? Хотя не стоит — с этими хоть какой-то контакт наладить удалось, другие могут опять за веревку взяться. И если говорящий птиц вовремя не появится, то...

Всадники между тем перегруппировались — встали в одну линию. Затем опустили копья и, пришпоривая лошадей, помчались к опушке. Я осторожно направился следом, сильно отстав.

Когда вышел из лесу, всадники уже не скакали — стояли посреди того, что еще совсем недавно было, по-видимому, такой же деревней, как та, в которой я попался на попытке кражи курицы. Тот же частокол, дома, сараи. Только далеко не так аккуратно покинута: здесь отъезд был жестким.

На первый взгляд через деревню на полном ходу прошел танковый взвод в развернутом порядке, после чего поработали огнеметчики. Колья, прикрывающие дальние подступы, снесены во многих местах. Частокол там зиял огромными проломами — бревна были вырваны из земли с такой силой, что некоторые отбросило на десятки метров. На месте большинства домов дымились груды обгорелой древесины — лишь парочка неповрежденных осталась. Когда подошел к выбитым воротам, увидел груду внутренностей и мяса — с трудом опознал в этом непотребстве останки лошади. А когда пробрался мимо нее и оглянулся на створку ворот, не сдержался — согнулся в три погибели, залив землю содержимым желудка.

На воротах висел человек. Нет — не повешенный. Его прибили к створкам деревянными колышками. За руки, за ноги... за пах... за шею и живот.

Хис, подъехав, показал рукой в сторону колодца:

— Сэр страж, там ведро опущено. Вам бы напиться, а то вон как мутит. Съели что-то несвежее, наверное, — вода студеная от такого дела помогает.

Стараясь не смотреть по сторонам (везде кровь, трупы и бесформенные куски мяса), я торопливо посеменил в указанном направлении — вода и впрямь не помешает.

Скрипучий ворот начал наматывать веревку, но вместо ведра из колодца показались чьи-то белые ноги, покрытые рваными ранами.

Пить я не стал — едва желудок не выблевал.

Ко мне подъехал Цезер, склонился, разглядывая попугая. Затем вдруг спросил (причем не меня):

— Что делать будем?

— Предадим всех огню? — прокаркал птиц свою коронную фразу.

— Так и поступим, но мне не то хочется слышать. Скажи, попугай стража: враги человеческие рядом остались? Нечисть? Демы?

— Туч на горизонте нет — можно вспомнить про вино, — с намеком ответил пернатый. (Это что же за птиц такой, раз к нему люди прислушиваются?)

— Спасибо, попугай стража, — очень серьезно произнес Цезер и обернулся к своим подчиненным. — В окрестностях, похоже, чисто! Да и день... не так страшно... Стаскивайте всех в крайний дом и пускайте огонь под крышу. Потом уйдем. А я пока следы посмотрю — надо выведать, кто здесь был и как много.

Ликсар и Хис спешились, с помощью крючьев на копьях начали таскать трупы к уцелевшему дому. Меня привлекать для помощи не стали, а сам я не горел желанием присоединяться к такой грязной работе — выбрался из разоренной деревни, присел у опушки, отгоняя кровавые видения, начал размышлять.

Что мы имеем? Имеем одну деревню, покинутую жителями, и одну уничтоженную вместе с жителями. И трех мужчин, посетивших и ту и другую. Я у них то ли в плену, то ли в гостях — статус пока не определен. Кто они? Логичнее всего предположить, что это солдаты какого-то местного аристократа — один раз упоминался некий сэр Флорис, который, похоже, своей волей решает сложные вопросы. С другой стороны, нельзя быть уверенным, что я понял все слова правильно. То, что мой мозг воспринимает как "сэр", в реальности звучит "наблис". Я же не виноват, что мое знание языка работает столь странно — переводит местные термины в земные аналоги. При этом погрешность не исключена — услышанные фразы нередко архаичны или неестественны. Подсознание мое не способно к качественному переводу — ошибки не исключены.

Ладно, допустим, имеется некий сэр-барон и меня пленили доблестные войска его великой армии. Высокотехнологичных устройств я у всадников не заметил: наконечники копий железные, выкованные без излишеств и показушного изящества. Единственное усложнение — крюки, столь же непритязательные, так что невелико усовершенствование. Амуниция столь же проста, груба и функциональна. У Цезера имеется меч в кожаных ножнах, которого он пока что ни разу не показывал, и булава — столь же невзрачная, как и копье. Остальные солдаты с боевыми топорами — широкое лезвие и обух-клюв. Лазерной заточки на кованых лезвиях не замечено.

Что из этого следует? А следует то, что с приобретением криптона восемьдесят шесть могут возникнуть большие сложности: ни малейших признаков развитого индустриального общества я пока что не наблюдаю.

Ладно, спустимся от стратегии к тактике. Что здесь произошло? Почему одна деревня покинута, а вторая уничтожена столь жестоко? Понятия не имею... Похоже, эта троица что-то вроде патруля или разведчики, посланные проверить, что происходит в этих населенных пунктах. И что дальше? Проверили они — и увидели, что здесь не все ладно. Деревня, похоже, для них не чужая — вон как стараются с похоронами. И? И сейчас они вернутся для отчета, прихватив меня с собой. Их феодал, узнав про потерю собственности, будет огорчен и озадачен планами мести или сбережения оставшихся у него человеческих ресурсов. И много внимания мне уделить не сможет — ограничится беглым допросом. Допросом... Как допрашивать того, кто знает лишь несколько слов, полученных от попугая? Тем более что попугай не очень-то часто клюв раскрывает, да и характер у него скверный.

Стоп! Идиот! Я же столько слов получил от вояк этих! Совсем умственно деградировал! Если я хочу здесь выжить, то должен много думать, и думать правильно — замечая и анализируя все с ходу! Все, что у меня есть, — разум человека, выросшего в условиях плотного потока информации. Это единственное, что может позволить мне дать фору местным патриархатам.

Стоило о них подумать — и вот они, все трое:

— Сэр страж, забирайтесь к Хису. Нам пора возвращаться.

* * *

На этот раз пришлось натирать зад седлом долго — дорога затянулась. Троица пробиралась по лесу уверенно: ни разу не сбились с тропы и не петляли — двигались почти прямо. Заметно, что чувствуют они себя здесь как дома. Рук от копий не убирали, а там, где ими трудно было работать, брались за короткое оружие — дом домом, но, похоже, здесь не все ладно (а то ты в деревне этого не понял!).

Очередная опушка — на этот раз широченное открытое пространство. Впереди виднеется пологий, очень низкий холм, оседланный очередной деревней. А может, и городом — не сравнить с населенными пунктами, встреченными ранее. Стена в два моих роста тянется метров на сто. Если предположить, что укрепление квадратное, то огражден целый гектар. По аналогии с тем, что уже видел, думаю, там домов сорок — пятьдесят может оказаться.

Сами укрепления выглядят тоже посолиднее, чем деревенские. Стена заметно выше, и бревна толще, рядов заостренных кольев перед ней тоже побольше будет. На углах и у ворот — вышки с закрытыми площадками. Даже от опушки там можно разглядеть маленькие бойницы — значит, помимо копий, топоров и мечей здесь используют и метательное оружие.

От ворот подскакал всадник — такой же солдат в коже, железе и при копье, с клочковатой рыжей бородкой. Осадив лошадь в двух шагах от Цезера, он коротко спросил:

— Как там?

— Напы больше нет, — мрачно ответил Цезер. — Мы привезли с собой человека — нашли его в Матере. Он ничего не говорит, но понимает. И у него есть попугай стража — вон на плече сидит. Говорит о себе, что страж. Мы решили, что его надо показать сэру Флорису.

Незнакомый всадник кивнул:

— Я доложу ему.

Он развернулся, пришпоривая лошадь, помчался обратно. Похоже, сейчас мне предстоит новый экзамен... Ворота, кстати, здесь пошире и повыше — таких, как я, человек семь можно легко развесить. Это я так, от нечего делать подумал...

Впервые я видел местное поселение, не брошенное жителями и не разоренное неизвестными садистами. На дома и сараи я уже насмотрелся — здесь в них отличий не заметил, а вот живых жителей встретил впервые. Мужик в короткой кольчуге и при луке, стоящий на помосте над воротами, девочка в длинном сером платье, хворостиной подгоняющая стаю гусей, кучка женщин у колодца, в такой же длинной, но уже более веселых расцветок одежде, два мужика, голые по пояс, перетаскивающие ошкуренное тонкое бревно. И толпы праздных зрителей куда ни глянь — таращатся на нас и друг на друга, не занимаясь при этом ничем общественно полезным. На удивление многолюдно здесь.

Высоких технологий так и не заметил — вся одежда незатейливая, явно не от кутюр; на женских лицах ни намека на косметику; стекол не видно — все та же непонятная пленка; крыши перекрыты темным тесом. Жители при нашем проезде оглядывались, но помалкивали, только пара мелких беспородных собак осмелилась нас облаять, убравшись с курса после угрожающего жеста Цезера.

За центральной площадью с колодцем возвышался самый большой здешний дом. Нет, не в два этажа — просто не совсем в землю врос, как все остальные. У него даже высокое крыльцо имелось, и на крыльце этом сейчас стоял тот тип, что нас у ворот встречал, а рядом с ним, на ступеньку выше, местный владыка — наверное, тот самый сэр Флорис. Не опознать его было трудно: он разительно отличался от мирных граждан и моих пленителей. Габариты впечатляли — плечи не во всякую дверь позволят прямо войти, рост тоже не подкачал. Голова непокрыта, черная борода подрезана достаточно аккуратно — почти щегольски. Тело закрыто панцирем, будто рыбьей чешуей; на широченном ярко-красном поясе висят ножны с длинным мечом; сапоги, почти достающие до колен, начищены столь тщательно, что в них, наверное, можно смотреться как в зеркало.

Солдаты начали спешиваться, подскочившие откуда ни возьмись проворные пареньки повели их лошадок к коновязи. И вообще народ начал быстро подтягиваться — нас обступали со спины и боков, явно желая приобщиться к новостям.

Цезер, подойдя к крыльцу, коротко поклонился, без подобострастия, информативно доложил:

— Сэр Флорис, Напа полностью разорена.

— Как там? — Феодал требовал подробностей.

— Все случилось быстро — три дюжины мелких обращенных при бурдюке. В землю с ходу всех втоптали. Наши успели загнать своих детей в дом и зажечь его, но, похоже, сгорели там не все. Пожар потом затушили, бревна разгребли. Тел там осталось немного — только сильно подгоревшие. Демы, похоже, тоже были — над стариками поиздевались, а погань такого не делает. Но не знаю сколько — по следам непонятно.

Ничего себе дела! Если я правильно понимаю, жители в той Напе сами сожгли своих детей?! Или с восприятием языка у меня большие проблемы, или здешние порядки очень уж оригинальны... причем нехорошо оригинальны.

— Плохо, Цезер, очень плохо. А остальные?

— С остальными как всегда — остались только тела стариков и старух. Некоторые умирали очень плохой смертью — обращенные и демы не торопились. Скота тоже не осталось — только лошадей бросили.

— Все как обычно... Эх... Велик ли бурдюк?

— След широк, но неглубок, и хотят, чтобы мы думали, что он гораздо больше. По частоколу видно, что завяз в кольях и расшатывал его, а не с ходу проламывал. Бревна потом растащили дальше, чтобы провести нас.

— Понятно: напугать хотят... Что с вашим пленником?

— Ничего с ним — нашли его в Матере. Он гонялся там за курицей и не заметил, как мы подъехали. У него есть попугай стража, и он сам подтвердил, что страж. Только он еще и немой — ни слова не сказал.

— Как же он тогда вам поведал, что страж?

— Сэр Флорис, он кивнул, когда его об этом спросили.

— Ну-ка...

"Феодал" спустился с крыльца, приблизился, осмотрел меня с ног до головы, недоверчиво хмыкнул:

— Одежда у него не из дорогих, да и потрепана изрядно. И молод совсем — не слыхал, чтобы среди стражей тощие юнцы встречались. Что скажешь, Арисат? — спросил он, обернувшись к рыжебородому.

— Сэр Флорис, он к тому же еще и бос, — ответил тот от крыльца.

— Цезер, почему ты решил, что он страж?