Участок-2. Рассвет и закат

На стол легла визитка с номерами телефонов.

— Эколе, Алексей Селиверстович, — медленно прочитала Ирина. — Красиво.

— Окольный — или околевший? — не удержался оборотень.

— Кирилл! — тетя Света махнула на него тряпкой.

— Ничего страшного, я привык. С детства, — Алексей развел руками. — Просто мой предок был одним из тех, кто остался в России после войны с Бонапартом. Если бы он перевел свою фамилию на русский, было бы — Алексей Школьный. Или Школьник...

— Эколе звучит лучше, — согласилась Ирина, разглядывая визитку. Прямо-таки произведение искусства, хоть ты в рамку вставляй. Визитки бывают разные: деловые, строгие, развратные, пышные и вальяжные, раззолоченные и бездарные.... Эта визитка просто кричала о своем благородстве.

Простая на вид, но плотной структуры шелковистая бумага, не белая, а с легким таким кремовым оттенком, простой шрифт, но не 'Таймс нью роман', которым напечатаны все документы, нет, красивый шрифт, четкий, хорошо пропечатанный, несколько телефонов.

Рабочий — три штуки. Мобильный, домашний...

Судя по всему, Ирине достался эксклюзивный вариант визитки. Для своих.

Девушка поблагодарила и прикрепила ее на холодильник. Пусть повисит.

Алексей понял намек и принялся прощаться.

Поцеловал руку тете Свете, отчего пожилая женщина просто растаяла, поцеловал руку Ирине...

Не будь Ирина так вымотана, она бы хоть попробовала определить, чем на нее воздействуют. А так — сил не оставалось.

— Кирилл, пожалуйста, проводи нашего гостя?

Оборотень расцвел розочкой.

Вот так и показывают, кто здесь главный, кто гость, а кто хозяин. И оборотень пошел закрывать дверь за вторженцем.

— Ирочка, а что это за магистр? — тетя Света сильно не удивилась, но мало ли что?

— Это? А, оккультист, — отозвалась рассеяно Ирина. — Теть Света, да вы не переживайте. У тех, кто практикуют всякую магию, тоже воруют.

— Магию воруют?

— Или хрустальный шарик сопрут, или медиума того-с... уестествят, — подтвердил вернувшийся Кирилл. — Вот и идут к Ирине.

Тетя Света махнула на него тряпкой.

— Молчи уж, негодник.

— Я хороший! — Кирилл поднял руки вверх. — Серый и пушистый.

— Почему не белый?

— Не перелинял пока. Рано еще.

— И не поседел, — ехидно добавила Ирина.

— Да, и это тоже. Хотя, учитывая, что у меня ведьма в друзьях — седина тоже не за горами. И вообще, я к тебе тоже по делу.

— По серьезному?

— Вполне. Маргарита пропала.

— Кошка? — не поняла Ирина.

— Нет. Кравцова Маргарита Петровна. Дочь настоятеля Михайловского храма.

Ирина потерла лоб. Было что-то знакомое в этом имени... минуту! Точно!

Золотоволосая девушка в голубом платье, такая вся воздушная, возвышенная... Ее еще под Кирилла хотели подложить. И оборотень уверял, что отказался. А что — сейчас?

Ревность кусанула острыми зубками.

— Как — пропала?

— А вот так. Вышла из дома — и исчезла.

Ирина вздохнула.

— Ну, рассказывай подробности.

Тетя Света посмотрела на мужчину и женщину.

— Ирочка, я, наверное, пойду? Спать пора...

— Тетя Света, у меня ничего секретного от Вас нет, — строго высказался Кирилл. — Мало ли кто пропадет... Ириш, ты тете Свете доверяешь?

— Я уверена, что она не станет болтать во дворе, — пожала плечами Ирина. — Правда, что вы, тетя Света. Оставайтесь, обсудим...

— Как-то... — зажеманилась пожилая женщина.

Кирилл махнул рукой.

— Да что уж тут такого? Девчонка, молодая, симпатичная... ее отец замуж ее собрался пристраивать. Даже предварительный сговор есть.

— И за кого? — уточнила Ирина.

— А, за кого-то из семинаристов. Я точно не знаю за кого, мне имени не называли.

— Что ж ты так...

— Могу позвонить, уточнить.

— Давай по результатам разговора? — предложила Ирина. — Девушка-то была согласна?

— А почему нет? — не понял оборотень. — Семинариста я видел, парень, вроде, неплохой, перспективный, три поколения в церкви...

— И как они размножились? Ежели уже три поколения?

Ирина откровенно путала православных с католиками, наши-то жениться и размножаться как раз могли. Но ее данный вопрос никогда и не интересовал. Где она, а где церковь?

— Очень даже неплохо, — парировал оборотень. — С молитвой, с верой, с любовью...

Тетя Света фыркнула.

— Наверное, хорошо пошло?

— Очень. Семья там большая, восемь детей. Маргошка шестая, — кивнул Кирилл. — Пять мальчиков, три девочки.

Ирина представила себе восемь детей — и покачала головой.

— Мать-героиня.

Просто представить себе.

Девятью восемь — семьдесят два. Делим на двенадцать — получается шесть лет.

Шесть лет только ходить беременяшкой с токсикозом, с пузом, со всеми симптомами, отеками, нервами, утомляемостью...

Сами роды.

Хоть и говорят, что это легко и просто, особенно после третьего, но что-то Ирина сильно сомневалась. Не утешало даже то, что она теперь ведьма, а ведьмы рожают, как кошки котятся. Раз — и приплод. Как-то в это плохо верилось.

Да и кошек никто не спрашивал, вдруг им тоже не так легко и просто, как говорится?

А потом еще ребенка надо выкормить, поставить на ноги, следить, ночами не спать, когда болеет...

Брррр!

Матери, которая потянула восемь детей, надо медаль давать. Молча. Золотом по ее весу.

Но есть и обратная сторона медали.

Хватает ли в такой семье денег? Времени? Внимания?

Детей много, они кишат, пищат и верещат, и мать превращается из матери — в машину для уборки — стирки — готовки — глажки... это еще если муж хороший попадется. А если эгоистичный козел?

Такое, увы, бывает чаще.

И крутится бедная женщина ни присесть, ни прилечь... это страшновато. Хорошо еще, если есть кому помочь. А как часто слышатся заявления: 'чего тебе помогать, все равно дома сидишь?', 'сплошной отдых дома, а ты еще и ничего не успеваешь'...

Ага, мужчинам бы такой отдых.

Да через сутки б чесанули от любимой семьи 'отдыхающие' так, что их бы и у канадской границы не догнали.

— Есть кто-то, с кем Маргарита была особенно дружна?

— Была? — уловил Кирилл.

Ирина пожала плечами.

— Пока не найдем — была.

— Ириш... а ты сильно устала?

— Да.

— А можешь просто посмотреть — жива она или нет? Пожалуйста...

Ирина посмотрела.

На оборотня.

Такими глазами, что сразу стало ясно, нет у него совести. Вообще нет.

Не подействовало.

Где вы видели совестливого оборотня? Волкам совесть вообще не полагается, она несъедобная.

— Просто — жива или мертва. И все.

Ирина застонала.

— Что у тебя там? Волосы?

— Волосы.

— Давай сюда расческу.

Получив просимое, Ирина провела пальцами по длинным светлым волоскам. Всего-то штуки три, хорошие у девочки волосы. Не линяет, не лысеет... честно скажем, у Ирины после расчесывания в щетке побольше остается.

Жива — или мертва?

Не надо особых сил, ничего не надо, просто — да или нет...

Ирина почти не напрягалась, но и так перед глазами мушки заплясали, а рука затряслась. Но главное она уловила.

— Пока жива.

— Пока?

— Я же не знаю, где она, что ей нужно...

— Понятно. Но жива, это хорошо. Обрадую Петьку...

— Ее отца?

— Ага, Кравцов, Петр Михайлович. Не слышала о таком? Сейчас настоятель, а там и куда повыше пробиться может...

Ирина пожала плечами, как бы говоря, что ей все равно. Церковные услуги ей особо не нужны, пусть сами разбираются.

Она и за бабушку с дедом свечек-то не ставит. Ни к чему.

Они всю жизнь атеистами прожили, в Советской стране, они такими и остались. Да и сомневалась Ирина, что эти обряды кому-то важны...

Вера — да. Не в Христа, просто в Бога, который есть любовь. А обряды....

Пфффф!

Да пять тысяч лет назад христианства и в помине не было, все язычниками бегали и особо не комплексовали. И что?

Теперь всех в ад? Оптом?

Извините. Недоработка.

Незнание закона не освобождает от ответственности. А его несуществование? Закон — он обратной силы не имеет. Прежде, чем требовать, изволь всех оповестить, или хотя бы издать сборник законов...

Нет его?

Тогда простите, как-то нечестно получается.

Впрочем, это уже религиозные заморочки, в которых Ирина, откровенно говоря, не была сильна. А зачем? У нее своя работа, свои дела, свои заботы.

При чем тут христианство. Что, если она все Евангелия наизусть выучит, в подъездах меньше гадить станут? Так, к примеру.

Ой, вряд ли.

Отношение ее к гаденышам изменится?

Тоже нет.

Вон, недавно поймали такого гадящего. Со всем милосердием набили морду и отпустили. Спустили с лестницы.

Так что вы думаете?

Побежал жалобу в участок писать.

Сеня, а именно он в тот день сидел на дежурстве, ее принял честь по чести. А потом обошел жителей подъезда.

Грамотные попались жители, сообразительные.

Все, как один, говорили — я его спустил с лестницы. Даже восьмидесятилетняя бабка. Даже шестилетний пацан.

Сеня поржал, вспоминая историю, и закрыл дело. А что тут можно изобрести?

Ничего. Только вспомнить классику и порадоваться за образованность населения.

— Заявление подали?

— Иришка, ты знаешь, как у нас иногда к людям относятся, — покачал головой оборотень.

— Не знаю.

— Сказали, что девчонка молодая, симпатичная... натрахается — прибежит.

Ирина пожала плечами.

С точки зрения Кирилла — и любящего отца это жуткое хамство. А с точки зрения профессионала?

Да во всем мире так, чего кричать про злобную полицию а-ля рюсс?

Во всем мире, если человек взрослый, дееспособный, имеет паспорт и ему уже есть восемнадцать — считают, что раньше трех дней никаких заявлений. А потом — только при отсутствии любых оповещений. Телефонных звонков, писем...

Уж три-то дня человек может о себе позаботиться?

И не только о себе. А еще... Какой процент 'пропавших' потом обнаруживается по чужим постелям?

Ирина сразу могла сказать — половина точно.

Недавно жена прибегала с воплем: муж пропал. Ага, Иван Петрович заявление не принял именно с такими словами. Расспросил, когда муж пропал, прикинул что-то. Еще несколько раз отбился от супруги, жаждущей подать заявление. Потом, примерно через неделю, прихватил Ирину и двинул по одному адресу.

М-да. Таких жирных тараканов, как там, Ирина никогда не видела. Наверное, даже мадагаскарцы смотрелись мельче и несолиднее. Но лежащим вповалку алкашам было наплевать. Они были счастливы. По ним не то, что тараканы — слоны могли маршировать.

Там-то и нашелся 'супруг'. В нирване и отключке.

Иван Петрович молча погрузил его в машину, привез в отделение и дал Ирине разъяснения.

— Мужик в штопор срывается раз в год. Поквасит пару недель — и как новенький. Отдых у него такой, понимаешь?

Ирина понимала. И это только один из случаев. На своей территории участковый знает всех таких

'вштопоренных'. И кто, и когда, и куда...

Иван Петрович просто дал бедолаге отдохнуть от 'большого семейного счастья'. Реально большого, супруга там за сто кило перевалила.

И это не единственный случай. Не первый, не последний...

Это Ирина и высказала оборотню.

Кирилл подумал, почесал нос — и вздохнул.

— Маргарита не из таких. Она очень домашняя девочка.

— Не аргумент, — отозвалась Ирина. — Ладно, заявление пока не приняли. Примут, пойдет в работу.

— А если для девочки будет поздно?

Ирина помотала головой.

— Пока она жива и прекрасно себя чувствует, нет?

— Самочувствие ты тоже ощутила?

Ирина хмыкнула.

— Поверь, если бы ее пытали, если бы ей было больно, я бы почуяла. А я ничего не чувствую. Что бы с ней не происходило, ее это устраивает. Или хотя бы не пугает.

— Ириш, а ты можешь позвонить, чтобы у нас приняли заявление?

— Это ведь не на моей территории?

— Нет.

— Тогда не могу. Да и восемнадцать ей уже есть, хоть генерал позвони — по закону ее могут начать искать только через трое суток. Обратная сторона, знаешь ли. Правозащитники от нас этого требуют. Соблюдения законности.

— Твой начальник?

— Кирилл, а почему он должен это делать?

Оборотень задумался на пару минут, а потом уверенно выдал:

— На минутку, это и его работа тоже, разве нет?

— У него свой участок. За весь город он не отвечает. И откажут ему,, как и мне. Или вовсе уж просто — он мне сам и откажет.

— Ириш, ну поставь себя на место ее отца. Человек нервничает, переживает...

— А мать?

Кирилл осекся.

— Она... Анастасия Михайловна женщина очень тихая, воцерквленная....

— Или отлично знает, куда подевалось ее чадушко, — отбила мяч Ирина.

— Ты думаешь?

Ирина закатила глаза.

— Кирилл, да я практически уверена. Сам подумай, девчонке восемнадцать лет. И при этом — не вести дневник? Ни с кем не делиться? Не доверять своих тайн хоть кому? Она кто — штандартенфюрер Штирлиц? Чтобы так себя вести? Расспросите мать, расспросите братьев-сестер, расспросите подруг. Наверняка кто-то да знает, что там с вашей Риточкой. Чего сразу волну гнать?

Оборотень потер лоб.

Кажется, он рассчитывал на что-то иное. К примеру, что Ирина бросится тут же искать пропажу. Или поводит руками над картой и ткнет пальцем в нужный дом. Или сама поедет, или уговорит коллег принять заявление... это вам не волком по лесу бегать, это высокая бюрократия. Тут зубы не помогут, еще и клыки на сувениры повыдергивают.

— Ты становишься другой.

Ирина пожала плечами.

— Я знаю.

Сила действительно меняла девушку, заставляла осторожничать, быть увереннее в себе, расчетливее...

Петя изложил верные правила существования ведьм.

Ты — мне, я — тебе, на взаимовыручке они и держатся. Да, кто-то поможет первым, но Ирина, когда бросилась ему помогать, не думала об ответных услугах. И Петя, когда сейчас помог ей, сделал это не совсем из корысти.

Кажется, они даже начали сближаться, как два приятеля. Пока — приятели, может, потом у них и подружиться получится.

Хорошо разговаривать с тем, кто тебя понимает. Или с тем, кого можно научить своему ремеслу. Ирине приятно было учиться, Пете — учить. В этом они друг друга нашли. Да и проклятия Петя снимал охотно, как он сам объяснил — закон равновесия. Лучше, чтобы снятых было побольше, а наложенных поменьше. Но если не получается, то хоть старайся сравнять счет.

Вот он и старался.

— Ириш...

— Кирилл, объясни мне, почему я должна сейчас выбиваться из сил, теряя последние их остатки, бежать невесть куда, звонить и лезть в глаза людям? Это не девочка из семьи бюджетников, это вполне себе 'золотая молодежь'.

— Ирина!

— Что — Ирина? Ты знаешь, на каких машинах ваши церковники ездят? Что-то у храмов сплошь иномарки стоят, если отечественные машины и встречаются, то из последних моделей.

— Не все такие.

— Все, не все... машины — стоят? Сколькими мерседесами располагает наша епархия?

Кирилл потупился.

Ну да, спорить с Ириной было сложно. На балансе епархии было три мерседеса, не самой последней модели. Но не в машинах ведь дело?