— Да. Свое будущее я вижу в теле люфа.
— Ты сказал, я слышал. И напоследок, Лео, — я слегка опешил от такого обращения к себе. — Выбор мог произойти и в первый твой выход за пределы, но башню удерживал ректор АЗУ. Ее я оставлю — мне она ни к чему. Пользуйся, если найдешь, конечно, и сможешь войти первым... — напутственно и с нотками жалости...
...с момента, когда мы его оставили спать.
— Не жив, не мертв? — гневно закричал та-Вастин, присаживаясь на кровать и лично проверяя. — Пульса нет, но не холодный и не разлагается. Как же такое возможно? — уже более спокойным голосом обратился он к своему магу.
— Нам известно такое состояние. В горах находят старцев...
— Так он же еще молод и неопытен в этих вопросах!
— Не могу знать, этрас. Но по вашим словам он желал оказаться в уединенном месте, в которых и находили так называемых омрахум. В горах уединенных мест много. Может...
— А эти... — оборвал та-Вастин.
— Церковь Араса зовет их святыми. Некоторые из них плохо поддавались уничтожению.
— Лишь бы разрушить.
— Это исследования, этрас. Они...
— Да-да, спасибо, атс. На эксперименты не дам. Что еще предлагаете?
— Оставить в одном из таких мест.
— Лично осмотрим.
— Да, этрас.
В таком ключе шел разговор рядом с кроватью, где заботливо укрытым лежало мое тело. Та-Вастин оправдал ожидания. Радовало, что теперь не из корыстных побуждений. Да и откуда — я ему и так все передал. Дальше мое тело телепортировали в какую-то пещеру. Сверху шел рассеянный свет, и откуда-то сбоку. За поворотом, был, судя по всему, вход. В пещере был маленький водопад и водоем под ним, от которого поднимался легкий парок. Было как-то уютно в этой не очень большой пещерке. Рос мелкий мох рядом с водоемом и вытекающим из него ручейком.
Тело положили в просторную нишу. Там уже был какой-то матрац с подушкой и одеялом. Потом в соседнюю пещеру стали сносить все мои вещи.
— Зачем...
— Лучше наложите заклинание сохранения, — перебил та-Вастин.
— Да.
— Я ценю советы, без обид. Но решаю здесь я...
...Ощущение тела было самым первым. Только оно было очень странным. И тут я чуть не задохнулся в воображении. Не было биения сердца, дыхания. Я чувствовал себя в клетке, и видел... Оооо!
Понимание того, что я "видел" пришло не сразу. А поняв, стал еще больше благодарен та-Вастину. Я видел одновременно всю пещеру, продавленные телом ямки, и даже немного каменной толщи. Была темнота, глубокая, полная. Был рассеянный свет, идущий ниоткуда и отовсюду. Было мое тело. Другие ощущения не поддавались описанию. Их было слишком много. И если бы не статичность всего, наверно, я бы не смог разобраться, что к чему.
Постепенно тускнеющий свет. Ра садилось за горизонт, поднимались луны. Эти вялотекущие изменения позволили мне выделить из всего часть, основу, за которую можно уцепиться, утвердиться. Когда настал новый день, я смог идентифицировать и остальное, астрал, подпространство, собственные структуры. И я был несказанно рад состоянию своего тела. Пусть, пусть пока будет таким. Мне нужно еще время, чтобы принять, привыкнуть, научиться.
Все равно, что переход из командной строки к современному трехмерному интерфейсу. Объем и качество отображаемой информации несопоставимы.
Пока я искал привычное, пока учился, прошло несколько дней. Но результаты того стоили. По крайней мере, некоторые образы, доставшиеся мне от Асколя, стали совершенно понятны. То, что я когда-то делал для замены ОСМО, пришлось вновь переделывать. Тем более, ОСМО, как теперь уже стало видно, это та часть Хранителя, что была со мной, поэтому она воспринималась несколько отчужденно, хоть и использовала ресурсы моего тела. Тот опыт оказался решающим. Без той ступеньки не возникло бы понимание происходящего. Асколь... Пришлось разобраться и принять... Да... Я понял и простил мастера Терзецу, не но тебя. И пусть, пусть вы одно, пусть это твоя маска, но я не хочу видеть то, что за ней. Боль свежа, обида гложет. Пусть меня раздирают эти чувства, пройдут сквозь меня, и останутся в прошлом. Не забытый, но пройденный этап. Не получится долго идти вперед под грузом прошлого.
День сменялся днем. Я постепенно разобрался со всем, кроме тела. Даже определил кварцевый цветок в скале под изголовьем моего импровизированного ложа. Мне нравилось просто созерцать, радоваться новому дню. Даже появилась мысль так и остаться здесь, в этом удивительном месте, в своем теперешнем необременительном состоянии. Тихо качаться на волнах жизни, предаваясь блаженной неге.
Меня неожиданно привлек образ большого водопада, отразившийся в малом у меня в пещере. Я его уже когда-то видел. И сейчас он изливался теплом и нежностью, признавался кому-то в любви. Мне страстно захотелось встать под него, чтоб он был только для и ради меня. Но он низвергался где-то там, далеко, а я здесь, не в силах броситься туда немедленно. Чужие чувства согрели меня окончательно, подарили желание вернуться.
И я решился заняться, наконец, своим бренным телом. Разглядел новые слои, увидел грубо восстановленные нити жизни. Даже какой-то неизвестный мне канал, уходящий в никуда, с которым я впоследствии так и не разобрался. Мне открылось еще больше о своем теле, хотя и не абсолютно все еще было понятно. Но достаточно, чтобы самому попытаться создать... Последняя мысль меня напугала и ввела в экстаз, одновременно. Теперь я могу изменять тело так же, как делал Хранитель, когда его создал. И воссоздавать...
Слова Хранителя приобрели новый смысл. Он не сливался с астральной сущностью, ему было доступно только два плана, и он самостоятельно не мог создать себе новое тело без связи с астралом. А что касается доступного ему... Да-а-а, младенец и старик, умудренный жизнью. Что ж, волей или неволей ты сделал мне царский подарок, который я таки смог воспринять. И я послал для него в пространство волну искренней благодарности. Услышит ли он? Поймет ли? Да он и так все понимал уже тогда... Положение не ожесточило его.
И на радостях первым делом я воссоздал троих своих пушков, добавил к ним четвертого, поместив себя в астрале в центре составленной из них пирамидки. Они теперь были много плотнее связаны со мной, и не нуждались в дополнительной охоте ради еды. Тогда я победил Терзецу именно через астрал, где он был беззащитен передо мной. Точнее не ожидал такого. Да, я пока не умею работать в астрале сам, напрямую. Но хоть защитить себя смогу. Анэстэзийские звездочки, как я их когда-то назвал, уравнивают шансы. И со временем я научусь и с астралом работать, мой потенциал из-за слияния гораздо выше теперь. Соглядатаев и подобных астральных сущностей можно не бояться. Да, меня могут задавить количеством. Но крупномасштабных конфликтов не предвидится. Да и время у меня есть, чтобы набраться знаний и умений.
А куда мне такое могущество-то? Будет тяжело, да. Однако, доля крестьянина меня точно не прельщает. Меня уже, так сказать, сбежали от этого. И обратно я не вернулся. Тем более я пока могу только немного защищаться и убегать. Только неразвитый потенциал.
Думал и думал, пока просматривал себя. Халтурить здесь нельзя, поэтому я провозился очень долго. Участок за участком, постепенно обошел все. Определил связь с астралом и предположил, какая она должна была быть у мастера Терзецу и у обычного глора, не прошедшего ритуал с фамильяром.
— Удастся ли мне когда-нибудь стать таким же водопадом? — думал я, вспомнив о нем. — Или так и останусь озером, которое боится пересохнуть?
Я пока не запустил процесс возвращения тела в нормальное состояние. Несмотря на все мои приготовления, я не смог защититься от предательства и дальнейших событий... Стоит ли еще пытаться? Снова возник образ того водопада. Он никого не звал, даже толком не удавалось распознать образ того, для кого он нес свои воды. Но сам факт его существования обнадеживал. Пусть он даже пересохнет когда-нибудь, но я уже его никогда не забуду, и те, кто еще смогут его почувствовать. А я? Я для кого стану живительной каплей? Есть ли кто? Будет ли? Был... Был! Бывший Хранитель Башни.
Так толком к утру и не разобравшись окончательно в своих бурлящих чувствах и желаниях, я решился на возвращение. Уже зная о том, какая каша может возникнуть, когда добавятся чувства моего тела, я постарался отдалиться от него, пронаблюдать со стороны. Перевести сначала в обычный сон, а потом медленно погружаться, просыпаясь.
Вернувшиеся ощущения тела показались такими родными, что невольно я заплакал от счастья. Шелк одеяла, мягкая свежесть сыроватого воздуха, отраженный лучик солнца на груди с несколькими вращающимися пылинками. И такие родные голод с жаждой.
Четкость восприятия тварного мира ожидаемо упала. Я теперь не видел сквозь стены, только на уровне ощущений знал, где пустоты. Сосредоточившись на этом, определил и хрустальный цветочек. Круговой обзор сохранился, как и истинное зрение. Теперь мне не надо было обращать специально свой взор на вход в пещеру с вещами, с наложенным заклинанием сохранения. Я и так знал, где он, и как это заклинание выглядит в истинном зрении. Но по привычке повернул голову. Все же разница есть — так я вижу намного дальше. Я смог различить дальнюю стену второй пещеры и все, что открывалось сквозь проход. Четко, как будто и там есть освещение. Сложилось впечатление, что общий свет притушили, направив освободившееся одним лучом. К тому же, я стал намного лучше слышать, и остальные чувства стали много острее.
Чувство жажды заставило сделать несколько шагов в сторону воды. Пол был теплый под босой ногой. А мох дал некоторую прохладу, пружиня и щекоча. Вода была расслабляюще горячей, а водоем достаточно глубоким, чтобы можно было сесть. И я не выдержал, запрыгнул в эту вкусную воду. Глубина примерно была по пояс. Встав спиной к стене, я наслаждался приятными струями воды. Она смывала пыль и грустные мысли, согревала тело и душу. Я сел, вода по-прежнему ласкала подставленные плечи и шею, и голову. И мне вдруг захотелось сменить такой практичный ежик волос. На что — не решил, но желание было сильным. Голод оказался сильнее, оттеснив все на второй план.
Выйдя из воды, я решил выйти из пещеры, не наблюдая внутри ничего съестного. Вторгаться в защищенную пещеру не хотелось. Выход был за дырявой стенкой слева от водопада, как раз туда же тек и ручей. Видно было, что стены и потолок здесь обрабатывали, естественные изгибы подчеркнуты, добавлены какие-то хозяйственные ниши. Справа от водопада был еще один проход в третью пещеру. А может там дальше был целый комплекс. На проходе тоже было какое-то заклинание. Ложе было прямо напротив водопада. Оно было ступенчатым. Низкое и большое, ступенькой возвышающее над полом, а дальше в стене узкое, приподнятое на уровне бедер, где я и лежал все это время. За ручьем, слева от водопада, рядом с поворотом в коридор, ведущего наружу, была вторая пещерка, которая сейчас была складом.
Слева от ложа до стены была ровная площадка с подобием камина в углу, как раз недалеко от выхода, над которым было несколько трещин, сквозь которые проникало солнце. Рядом в полу была выдолблена небольшая ямка, приспособленная для мытья отсутствующей кухонной утвари. Через нее как раз струился ручей, пересекающий комнату. Где-то с середины комнаты ручей был искусственно заглублен, мох там рос не так активно. Справа от ложа тоже были ниши в стене, специально выдолбленные. Там же справа тоже были трещины в потолке.
Я направился наружу. Туда вел коридор, заканчивающийся небольшим расширением в обе стороны. Рядом со стеной бежал ручеек, сам пробивший себе небольшое русло, по стенкам которого был все тот же мох тусклого зеленого цвета. Прохладный ветерок, скользнувший ко мне, вызвал стаю мурашек на не обсохшей коже. Своей наготы я не стеснялся — не перед кем. Стоя на пороге, я обозревал открывшийся вид. Буйство запахов и звуков оглушало. Долго привыкал. На свежем воздухе было прохладно, однако тепло, поднимающееся откуда-то из недр, приятно согревало стопы.
Передо мной был склон, по которому тек ручеек, соединявшийся потом с еще одним подобным, идущим откуда-то слева. В месте соединения был небольшой пруд, примерно с пещеру, из которой я вышел. Вокруг негусто рос какой-то кустарник с мелкими плодами, похожими на грецкие орехи. Небольшая площадка была внизу, примерно с две хоккейные площадки. Росло несколько одинаковых деревьев, тоже с плодами, напоминавшими груши и яблоки. Вдоль скал по бокам шли ползучие вьюнки, тоже с какими-то красными ягодами, похожими на малину. Трава была низкой, вперемешку с мелкими камнями. Дальше была равнина, сплошная холмистая степь с одинокими деревцами. Моя площадка находилась достаточно высоко, а выбегавший из пруда ручеек развеивался внизу, еще в полете превращаясь в мелкие брызги, питая поверхность еще одного водоема.
Вдоль ручейка с холодной водой, заставившей меня быстро отдернуть ногу, шла еле заметная тропа куда-то наверх. С трех сторон были скалы, поднимающиеся достаточно высоко. Правая была более пологая и низкая, имела какой-то карниз, напоминало больше крутую гору, по большим камням которой можно было забраться выше. Там же росли мелкие кустики какого-то хвойного растения. По солнцу я догадался, что передо мной северная половина Угэрежа. Сзади над входом в пещеру был небольшой козырек, на котором рос большой куст. Были видны трещины, через которые в пещеру проникал свет. Скала поднималась под острым углом, постепенно становясь все более отвесной. Между ней и левой был просвет, из которого и прыгал холодный ручеек. Он тек по множеству больших камней, образующих подобие степеней. Камни были слишком крупными здесь, и с этой стороны бурунов не наблюдалось, как справа.
Я наслаждался прохладой и ветром, гуляющим по моей коже. Мелкими камешками и травинками под моими стопами. Вдыхал аромат мелких желтеньких цветов, имеющих более широкие лепестки, чем одуванчики, но сходство все равно было. Смело попробовал все четыре вида плодов. Первые напоминали сливы с киви, слегка перезревшие. Яблоки у груши были сочными и сладкими. А ягода, похожая на малину, была немого кислой с горчинкой.
В небе висело два солнца, окрашивающих природу в необычные тона. Первый момент осознания этого факта едва не лишил меня рассудка — я впервые наблюдал это явление. Зато второй принес строки из книжицы ректора, заставил в изумлении открыть рот и выпучить глаза. Третий вознес на вершину благоговейного восторга.
Вздохнув полной грудью необычайно свежий горный воздух с тонким ароматом от цветущих растений, несколько минут любовался небом, пьянея от величественной расоты и обилия кислорода, поступающего в кровь из-за никак не могущих надышаться легких.
Плоский, даже впалый, живот жарило, а со спины обнял вершинный морозец, пощипывая ягодицы и играясь на теле всеми доступными волосками и волосами, в какой-то прошедший мимо сознания момент лихо взъерошенными, будто кто погладил, начав от затылка. Оторвался, лишь когда покачнулся из-за вскружившейся головы и для удержания равновесия ступил ногой в воду, переключившую на себя фокус внимания.
