'Боже мой, любит — не любит, какая ерунда! — упрекнула хозяйку рациональная часть души. — Детство!'
— Конечно, любит... — тишайшим шёпотом произнёс муж, и Диана подняла взгляд убедиться, что ей не послышалось. Раш улыбался. — Почему бы нам вдвоём не попутешествовать немного? Сайко завершили раскопки на том месте, где рылись авалонцы, и нашли много интересного. Непонятные надписи на камнях, странные рисунки. В стереосъёмках слишком мало информации, требуется моё личное присутствие. Составишь компанию?
— Приглашаешь? — Диана искренне улыбнулась. Наверное, в первый раз за вечер.
Вместо ответа Тараш нежно прижался к её губам.
С каждым следующим мгновением этот поцелуй наполнялся страстью и длился, длился... было так сладко, так уютно тонуть в этой ласке!..
Не хватало воздуха, кружилась голова. Диане пришлось напрячь всю свою волю, приложить неимоверные усилия, чтобы перекрыть этот поток счастья.
— Нужно вернуться, — заявила Диана, слегка отдышавшись. Да, женщине хотелось, чтобы свидание продолжилось, но... — Нас ждут на празднике!
— Только Ми и Аманда, — муж кивнул на две луны высоко в небе и встающую из моря третью, белоснежную Алкиону. — Банкет закончился, гости разошлись...
Яркий серебристый свет залил всё вокруг, растёкся по бульварам обновлённого Тихого Приюта и потянулся к вершинам невысоких гор. Флора добавила зелёных искорок и превратила ночь в странные многоцветные сумерки.
— Неудобно получилось... — отозвалась Диана.
Неправда! Ничего такого у неё и в мыслях не было. Женщину переполняло счастье. Столь живой и цельной она уже давно себя не чувствовала и плевать хотела на всякие там 'неудобно'. Милия получила своё — а она чем хуже?
— Ничем, — подтвердил Тараш. Его глаза смеялись...
Четыре с половиной тысячи километров до острова Авалон флаер преодолел за два с четвертью часа и дал вволю полюбоваться с сорока километров высоты и синевой всепланетного Океана, и бархатной чернотой неба. Диана давно не летала в атмосфере, бот или челнок — не в счёт, это средство перемещения вверх-вниз, нечто вроде лифта, оно не оставляет столь ярких впечатлений.
А тут настоящий полёт! Вокруг праздник синего и голубого. Флаер будто застыл в сиянии, а под ним в кружеве облаков вращается планета, в серебряной окантовке рифов разбросаны изумруды островов. До космоса и белоснежной Алкионы совсем рядом — кажется, можно достать рукой.
Флаер внезапно ухнул вниз, к морю, к серо-зелёным скалам, аж дух захватило. Компенсаторы по-прежнему работали неслышно, без напряжения, и чуть-чуть зашумели лишь перед самой посадкой. Закрыть глаза — так движения будто и нет, даже вода в стаканчике остаётся в покое.
— Приехали, — довольно улыбнулся хакер, будто он лично пилотировал лёгкий аппарат. — Выходим!
Тараш спрыгнул на грунт и помог Диане спуститься на брошенные в грязь плиты. Недавно закончился дождь, и грунт вокруг изрядно раскис. Сами раскопки заботливо укрыты от непогоды, а вот всё остальное — площадь перед храмом Высокого Неба, прямоугольники стен будущих домов и отелей просто утопали в грязи.
Роботам это нисколько не мешало, они свободно парили вокруг возводимых сооружений, не опускаясь на грунт без крайней нужды. Клубящиеся вокруг зданий облака всевозможных механизмов напоминали пчёл, занятых сбором мёда, — разве что подросших в сотни раз и при том не растерявших своей обычной деловитости.
— ...Нам вниз, — подсказывал Тараш, поддерживая Диану на скользких от влаги плитах, — сюда...
Эту дорогу он уже проходил виртуально, и не один раз. В реальности было темно, грязно, совсем не так, как в стереосъёмке. Завал, устроенный централами, пробили, короткий туннель укрепили. Хакер распахнул двери и шагнул в обширный подземный зал. Его стены в ярком свете специальных ламп сверкали и казались золотыми.
— Вау! — не сдержала своего изумления Диана.
— Всего лишь полированный камень, кирие, — обрадовался гостям Окто Улаи, метафизик, руководитель исследовательской группы. — Добро пожаловать на Авалон!
4
— Ты вовремя, автарх, — Окто подхватил гостей под локотки и настойчиво потащил вглубь зала, где возле привольно разбросанных рабочих столов трудились пара феллийцев и десятка два сайко. — Моя команда практически закончила перевод!
Древнее помещение подавляло размерами. Визуально стены уходили вверх метров на двадцать, потолком служили непрерывно клубящиеся облака, и за ними, ещё выше, проглядывало беззаботное ярко-синее небо. Иллюзия? Хакер с супругой спустились по лестнице-времянке метров на пять, не больше.
— Нет, кирие, — прокомментировал Окто, заметив интерес гостей к потолку, — тут действительно очень высоко. Облака начинаются в двадцати семи метрах над полом, их толщина превышает двадцать метров, а расстояние до местного неба измерить не получилось, приборы показывают какую-то чушь. Несколько энтузиастов соорудили огромную стремянку, — учёный кивнул на штабель решётчатых конструкций на полу, — но выше облаков подняться так и не смогли. На этой высоте начинается ерунда с гравитацией...
Только теперь хакер заметил, что они идут по толстому широченному ковру, прикрывающему плиты пола. Как и стены, те тоже сверкали золотом, и были густо покрыты письменами.
— Фелле?! — искренне удивился Тараш, заметив знакомые знаки. Правда, прочитать фразу он не смог — свет слепил и размывал контуры букв.
— Похоже, это да, — Тарашу показалось, что глаза Окто как-то хитро сверкнули, — но не фелле. Эта письменность древнее, кирие, чем праязык предтеч. Как и всё это помещение. Намного древнее...
Улаи замолчал, пристально разглядывая автарха. Свет, отражённый от стен, затопил его глаза золотом.
— Намного? — не выдержала Диана. — На сколько?
— На десятки миллиардов лет, кира! — многозначительно закатил глаза учёный.
Он так надеялся шокировать, изумить своих гостей, ощутить их восторг, бурление эмоций. М-да, тут мало развлечений — не считать же ими невероятные открытия?!.. Тараш внутренне усмехнулся, ощущая азартное ожидание Окто, и Диана не подвела, выдав такую волну удивления, что два или три феллийца отвлеклись от своих столов и с покровительственной улыбкой посмотрели в её сторону.
— Но ведь Вселенная... — робко возразила Диана.
— ...Моложе? — Окто явно был доволен восторгу дамы. Его настроение портила лишь невозмутимость Тараша. — Верно, кира Окинори. Если верить этим надписям, — учёный ткнул ногой в плиты пола, — Преддверие существует всегда, во все времена... — Окто задрал голову и задумчиво уставился на клубящиеся облака, — ...полагаю, что во всех Вселенных!
'Соле, сколько пафоса, сколько самодовольства! Можно подумать, что Окто лично построил это сооружение. Хотя открытие, конечно, потрясающее!' — Тараш присел на корточки, рассматривая надписи на плитке. Вокруг него бушевали эмоции, и это очень мешало сосредоточиться. Знаки всё так же продолжали плыть под взглядом хакера, непрерывно меняя свои формы. Одни узоры сменялись другими, их игра убаюкивала, завораживала, гипнотизировала. За ней можно было бы наблюдать бесконечно. Как за водой в реке. Как за пламенем костра.
А Окто всё продолжал заливаться соловьём.
— Только представьте, кира Окинори, что Преддверие одновременно находится во всех галактиках! Теоретически, из этого зала можно выйти где угодно. Хоть на Зое, хоть на другой планете в иной галактике в миллиарде световых лет отсюда!..
'Неужели, — схватил за хвост ускользающую мысль Тараш, — и на Феллу тоже?! Не может быть!'
— ...Очень хорошо представляю, кир Улаи! — возразила Диана. Она заметила, что муж загорелся какой-то идеей, и постаралась максимально отвлечь их гида на себя. — Я всё-таки навигатор и неплохо решаю задачки по топологии три-эм фрагментарных изолированных локусов в шестимерном гиперпространстве!
'Не может так быть... — сильнее засомневался хакер, — чтобы мы шли через всю галактику, да ещё практически наобум, и в итоге оказались на той самой планете, где расположен древний портал!..'
— О, кира Окинори, тогда тебя заинтересует... вот, посмотрите этот кусочек перевода...
— Уверена, здесь и здесь допущены ошибки. Проекция фрагмента пространства в гипер неоднозначна...
'Либо таких установок разбросано по Галактике очень много, либо...' — все остальные варианты хакеру категорически не нравились. А какому разумному понравится узнать, что он — чужая игрушка?! Точнее, телёнок, послушно следующий... куда?
Да сюда же, Бездна, к этому самому Преддверию!
В тот миг, когда хакер расфокусировал взгляд, ему показалось, что письмена зафиксировались, остановились. Однако стоило Тарашу вновь перевести внимание на знаки, они снова 'поплыли'. Будто бесконечные грёзы, запечатанные в плитках. Когда ты смотришь на них...
...Грёзы? Мысль резанула по нервам, заставила хакера выпрямиться. Грёзы, значит... хм.
— А скажи-ка мне, кир Окто, — Тараш бесцеремонно прервал заумную беседу жены с руководителем раскопок, — с чего ты вдруг решил, что это Преддверие — единственное на целом свете, на весь проявленный мир, что оно существовало всегда, даже до рождения нашей Вселенной?
— Но... но как же это... — неожиданно для хакера растерялся учёный, — там ведь написано... да-да, я читал... точно! — Окто схватил Тараша за руку и потащил к пустому рабочему столу. Вот! — учёный вывел на экран текст на фелле, в котором и обсуждалось Преддверие. — Это здесь!
Тараш пробежал глазами по значкам архаичного фелле. Действительно, тут говорится об уникальности и величии Преддверия, как и сказал Окто. Однако стиль изложения подозрительно похож на пространные рассуждения учёного. Неприлично похож!
— Перевод? — Тараш пристально смотрел на Окто, пока тот не отвёл взгляд. Кир Улаи тут явно играл со смыслами, подгоняя итог под собственные представления.
— Да, автарх, — учёный смутился ещё сильнее.
— Я хочу увидеть оригинал!..
5
— Здесь! — Окто показал на одну из плиток на стене, противоположной входу. — Знаки постоянно плывут, что создаёт изрядные трудности для чтения. Мы нашли способ обойти эту проблему. Их сначала фиксирует стереокамера, а полученное изображение распознаёт специальная программа. Она же выполняет перевод, автарх.
Тараш повнимательнее присмотрелся к плитке. Значки языка, очень похожего на фелле, по-прежнему не читались, но при взгляде на них возникало ощущение, что вот-вот, ещё немного, ещё усилие, и надпись станет понятна. Чужие символы с лёгкой щекоткой устраивались в голове, пытаясь найти своё место, выстроить ассоциативные цепочки — вроде как что-то забыл, и теперь усиленно пытаешься вспомнить. А ещё табличка оставляла после её просмотра некую пустоту, отчётливый 'след взлома', будто в голове рылся чужой хакер. Если же долго смотреть на плывущие значки, её заполнит... Бездна?
Как-то раз Моата, беседуя с Тарашем, припомнил афоризм людского мудреца: 'Если долго смотреть в Бездну, она начнёт вглядываться в тебя'61. Он добавил ещё: 'Предтечи слишком долго жили на краю Бездны, страдающей от одиночества. Губительница убаюкала каждого и поселилась внутри, а теперь глядит их глазами и направляет их волю на саморазрушение...'
Тогда эти слова казались Тарашу странными. Потом выяснилось, что кир Моата — наблюдатель от предтеч. Шпион. Ненависть к предателю заставила хакера на время забыть его слова, но теперь они заиграли иными красками.
Моата отлично знал, о чём говорил. Предтечи не удержались на краю. Они вглядывались в чудовищный провал в поисках смысла, а там никогда его не было. Пошли за миражом и утеряли собственные цели. Они заблудились. Стали жертвой хтонического чудовища, обитающего в Бездне. Оно ждёт тех, кто неосторожно приблизился к краю. Его разум спит и грезит во сне. Грезит бесконечной и бессмысленной сменой форм.
По примеру Бездны засыпают жертвы.
Сон разума порождает и кормит чудовище.
Этот зал — шаг к краю. Ловушка для разума, его испытание. Тут нет ничего, никакой информации, никакого смысла. Те, кто вглядывается в таблички Преддверия, сам придумывает его. Идеальный инструмент, обращающий разум против самого себя. Из подобной ловушки не выберется тот, кто не имеет надёжных ориентиров.
Преддверие запрёт его разум и не пустит дальше. Это не Дверь, а лишь пропускной пункт. За ним — путь через Бездну, множество Дверей, открывающихся куда угодно. Даже на Феллу. Прошёл испытание — молодец. Нет? Лучше бы тебе было сюда не заходить. Тараш понял, наконец, что именно напомнили ему все эти таблички со значками, постоянно меняющими свою форму. Это подбор пароля к разуму того, кто читает табличку! Преддверие активно ищет тех, кто выдаёт ментальный отклик.
Тараш закрыл глаза, отгоняя прочь нескончаемое мельтешение символов. Что в остатке? Бессодержательный набор кружев. Конструктор смыслов. Их создаёт фантазия читателей табличек. Феллиец опознает в символах знаки фелле.
А человек, что увидит он?
— Посмотри сюда, Ди! Что ты видишь?
— Не уверена... — задумчиво протянула супруга. — ...Здесь не фелле, это точно. Мне почему-то кажется, что надпись на табличке выполнена агликом. Только каким-то другим. Архаичным, что ли...
'А что тут видит искин? — от прозрения по спине Тараша побежали холодные мурашки. — Что ты видишь?'
'Золотистые плитки из сложного слияния кремния, органики и металлов, в основном никеля и скандия'.
'А буквы? Символы? Может быть рисунки, надписи?'
'Плитки идеально гладкие, — отозвался персональный искин, — но по ним постоянно пробегают всполохи света. Вероятно, они что-то означают'.
Хакер прикрыл глаза, очистил свой разум от любых мыслей. Никакого внутреннего диалога! От иных мыслящих Тараш отгородился непроницаемой стеной ментального тумана. В нём ни зги не видать, и путеводный огонёк уже на расстоянии вытянутой руки тонет в непроницаемой тьме. Всякий эмпат, а тем более телепат, старается скрыть свой разум за непроницаемым щитом. Феллийских детей учат этому нехитрому приёму в раннем детстве.
Когда автарх через четверть минуты открыл глаза, он не увидел никаких надписей ни на этой табличке, ни на соседних. Стены зала едва заметно сияли, то притухая, то разгораясь вновь. Мерцание завораживало, жило своей жизнью и постоянно лезло в голову невидимыми щупами.
— Здесь нет надписей, кир Улаи, — хакер перевёл взгляд на фанатично горящие глаза учёного, тот его не слушал, упиваясь своими фантазиями. — Скажи мне, авалонская экспедиция смогла проникнуть в этот зал?
— А?!.. Что?.. Ах, люди... — рассеянно ответил Окто, — ...пустяк, что эти неполноценные... — поперхнулся учёный, заметив Диану, — ...к-хм, простите, кира, могли здесь увидеть?! Наверняка надписи на фелле сливаются для них в затейливый узор!
