Просто выжить. Трущобы Империй

Один алкоголь чего стоит, никто в САСШ так не пьёт. Отсюда и всё остальное — драки, проблемы с законом. Ну да сложно винить в этом людей, которых поколениями загоняли на дно общества.

Да и период адаптации переселенцев в новой стране не может быть простым. Ох, как же не хочется снова отвечать за что-то серьёзное...

Южная Америка тоже отпадала — известного социалиста власти ждали отнюдь не с распростёртыми объятиями. Правда, оппозиция и многочисленные революционеры не против... но не горел желанием сам попаданец. Лезть в чужие свары желания не хотелось.

Россия? Всё та же история с социализмом — после событий в Нью-Йорке и бесед с апологетами американского марксизма, его уверенно зачисляли в ряды потрясателей основ. Как-то так вышло, что осторожные беседы с тамошними социалистами оказались не такими уж и осторожными.

Вроде и не лез, а вот поди ж ты... некоторые мысли, кажущиеся естественными человеку двадцать первого века, да ещё и рождённому в некогда социалистической стране, произвели фурор. Пенсия, безусловное право на учёбу, базовое медицинское обслуживание, отсутствие сословных границ... и вот он уже социалист из самых отпетых.

Да откровенно говоря, и не хотелось в Россию. Сталкивался уже с русскими в САСШ, причём по обе стороны конфликта. Впечатление самое тяжелое — это настолько... не его русские, что психика отказывалась воспринимать их своими. В лучшем случае как каких-нибудь черногорцев, которые вроде как и свои, но достаточно дальние свои. Помочь при случае — безусловно, но жить их интересами... нет. Стыдно от столь вопиющего отсутствия патриотизма, но пересилить себя так и не смог.

Говор, бытовые привычки, воспитание, мышление... отличалось всё, и очень резко. Всё время хотелось поправить собеседника, указать на его неправоту в чём-то...

Самое интересное, что неправильности иностранцев раздражали меньше или вовсе не раздражали. Психика изначально воспринимала их как чужаков, настраиваясь на отличия. А тут вроде бы свои... но чужие. Нет, Россия отпадает.

Да и милые обычаи, вроде необходимости ломать шапку перед барином и телесных наказаний... Вряд ли его это коснулось бы , но чем чёрт не шутит, пока бог спит.

Европа... да, остаётся только она, причём выбор небогат — Франция, Австрия и Германия. В Скандинавии, Дании, Голландии и прочих карликовых государствах слишком скучно, слишком выделяются чужаки.

Кэйтлин... сердце разрывалось, но дочку попаданец решил оставить на попечение Фреда и Мэй. Путешествовать в нынешние времена тяжело и взрослому, а уж маленькому ребёнку... Сам измучается и девочку замучит.

— Ну слова богу, — облегчённо выдохнула Мэй, когда Фокадан заговорил с ней об этом, — я уж думала, что ты в дочку вцепишься, да с собой потащишь.

Алекс отвёл глаза, он в самом деле намеревался так поступить, остановила только статистика — слишком много маленьких детей умирало во время путешествия через Атлантику.

Понятно, почему Мэй и Фред даже не заикались о том, чтобы оставить Кэйтлин у себя. Алекс только отошёл от смерти жены, и подходить к нему с таким предложением... Как выяснилось, чета Виллемов давно уже обсуждала это и составила подробный, развёрнутый план.

Казалось, там предусмотренно всё — начиная с адресов адвокатов, которые должны составить договор об опеке, заканчивая лучшими школами для девочек во Флориде и КША.

— Договор-то зачем? — По русской привычке удивился попаданец, — если уж вам не верить...

— Надо, — очень серьёзно ответил Фред, — может, нас в секту какую затянет или ещё что. Да и соседи должны знать, что всё в порядке, что девочка под официальной защитой. Мало ли!

До назначенного Ли срока оставалось немного, и Фокадан начал действовать. Всё это время жил исключительно на жалование, что полагалось ему как командиру береговой охраны Луизианы. Жалование достаточно скромное, ибо Конфедерация только начала восстанавливаться. Но скромное оно для столь значимого поста, им с Лирой... хватало за глаза.

На счетах накопилась приличная сумма — как за пьесы, так и за переносные узкоколейные железные дороги. От армии САСШ ожидаемое ничего, а вот от армий Европы сыпануло порядочно.

— Я от твоего имени оформил, пока ты хандрил, — признался виновато Фред.

— Что-то такое помню, — нахмурился Алекс, — на подпись приносил...

— Да, срочно нужно было действовать. Начались всякие шевеления, попытки оспорить патент... В общем, генеральная лицензия теперь у Франции, сам понимаешь, почему.

— Угу.

Попаданец прекрасно понимал, Франция пыталась снова влезть на американский континент, отчего её присутствие становилось порой удушливым. Сопротивляться французскому присутствию КША проблематично, да и инвесторы требуются. Так что французы помогают поднимать экономику Югу, попутно захватывая рынок.

К их чести, действуют они аккуратно, не переступая границ. Так, за лицензию по узкоколейке предложили вполне реальные деньги. Не слишком много, но с учётом намечающихся судебных исков по патенту, которые они брали на себя, получалось неплохо. Авось, и у армии САСШ откусят чего, там не спешат выполнять свои обязательства перед Фокаданом.

— Так... генеральная лицензия у них... двадцать тысяч?! Неплохо! Более чем! А, вот оно в чём... за произведённые на территории Франции они больше не будут платить. Заодно берут на себя посредничество с другими странами. Ну... в общем-то всё честно. Потом я может быть и получил бы несколько большую сумму, но это потом, лет за десять-двадцать. И то не факт. Спасибо, брат.

Фред слегка выпятил грудь, почему-то он очень гордился не военными или полицейскими заслугами, а прежде всего хозяйственными. Фокадан подозревал, что это сказывается влияние Мэй, осторожно воспитывающей мужа.

Деньги требовалось вложить, а лучшим вложением Алекс посчитал покупку небольшой плантации. Виллем по своим полицейским каналам пробил нужные адреса и проверил владельцев.

— Вот эту советую посмотреть, — ткнул он пальцев в верх списка, — одному из семинольских вождей принадлежала. Тот погиб незадолго до подписания мирного договора, а наследники никак поделить не могут.

Не став откладывать на потом, посетили плантацию Серебряное пёрышко в тот же день. Управляющий, немолодой квартерон , держался с большим достоинством, но почему-то всё время сбивался на испанский.

— Восемь тысяч долларов, сеньор, — неторопливо ответил он, вытерев платком чёрные усики, — малая цена за столько хорошее владение. Но вы и сами знаете, земля нынче не в цене. Когда земли куда больше, чем рабочих рук, цена на неё начинает падать. Да и наследники...

Цветной скривился и затейливо выругался, мешая по здешнему обычаю ругань на нескольких языках.

— Знаю, Маноло, знаю, — сочувственно сказал Фред, протягивая управляющему флягу с виски, — индейцами быть перестали, белыми так и не стали... наследнички.

— Вы понимаете, сеньор, — кивнул Маноло, — давайте проедем, всё вам покажу.

Усадьба оказалась небольшой, но очень ухоженной.

— Дом целый остался, — неторопливо рассказывал управляющий, — да и что б ему сделалось? Строили ещё тогда, как форт... Строения все целы, оросительные каналы никто не трогал. Всё цело. А главное — негры.

Фред, едущий чуть сзади управляющего, сделал значительное лицо, призывая друга вслушаться в слова Маноло.

— Не разбежались? — Подал свою реплику Фокадан, показывая управляющему заинтересованность.

— Зачем, сеньор? Они и в рабстве совсем не бедствовали . Сейчас ждут, что новые хозяева плантации скажут.

— Негры фактически арендаторами были? — Задумчиво спросил попаданец.

— Да, сеньор.

— Хм... я не против. Маноло, ты останешься у меня управляющим? Не жалование, а процент от прибыли. Мм... десять процентов устроит?

— Устроит, сеньор, — цветной протёр платком лоб, держась с большим достоинством, — только если я управляющий, то не лезьте в мои дела. Совет приму, а так... я двадцать лет управляю плантацией, до этого мой отец ей управлял. Дед помощником управляющего тридцать лет работал.

— Гм... по рукам.

Фокадан протянул руку цветному и тот чуточку недоверчиво пожал её. Пусть в этих краях более лояльно относились к цветным, но рукопожатие белого, да ещё и настоящего джентельмена, значило много.

Покупку оформили у нотариуса в городе, и только после этого Алекс предложил Маноло идею.

— Коллективное хозяйство? Это как кооператив?

— Точно. Хозяйство совместно ведётся, часть прибыли потом работникам. Не жалование, а именно прибыль — как поработали, так и получили.

— Интересно... — управляющий задумался, прикрыв глаза, — сложно будет, но идея многообещающая, возьмусь. Арендатор не потянет в одиночку агрономов и прочих специалистов. А вот так, общиной... интересно.

Сделку обмыли в баре, куда пригласили и Маноло. На цветного косились, но претензий не высказывали. К цветным с положением относились вполне уважительно. Тем более, в компании двух весьма известных личностей — значит, пригласили. Имеют право.

Вот если бы цветной зашёл сам... могли и попросить уйти, да не факт, что вежливо.

Оставшиеся деньги Алекс вложил в покупку участков под застройку в окрестностях города. Вложение с дальней перспективой, окупится оно в лучшем случае лет через десять. Зато надёжно.

Оставшись один, долго перебирал документы. Паспорт от генерала Ли, от Борегара, от Ле Труа... Все документы настоящие, вполне официальные. Просто его фамилию Кузнецов, перевели на разные языки.

Алекс Смит — от генерала Ли.

Алекс Ферран — от Борегара.

От Ле Труа из Мексики — Херреро.

Все паспорта — официальные. И за всеми стоят спецслужбы, со своими интересами к одному из кельтских лидеров. Франция, Мексика, Конфедерация... и это только на поверхности. Какой уж там клубок интриг закручивается, сказать сложно.

Попаданец неожиданно для себя усмехнулся, почувствовав вкус к жизни. Авантюра? Почему бы и нет? Без ответственности за тысячи жизней... можно и пошалить.

Неделю спустя, не став затягивать прощание и испытывать терпение генерала Ли, попаданец сел на судно, идущее в Европу. Сел под именем Алекс Смит, а дальше... видно будет.

Эпилог

Алекс сошёл с трапа, с наслаждением ощущая твёрдую землю под ногами. Плаванье через Атлантику выдалось нелёгким, всю дорогу изрядно штормило.

— Господин? — Подлетел к нему бедно, но опрятно одетый молодой парень, — позвольте помочь! Я хорошо знаю порт и славный город Гамбург, и готов...

— Уйди, — в трущобах Лондона и Нью-Йорка попаданец пробыл не так много времени, но научился за это время распознавать типажи. Типичный мошенник на доверии. Чтобы не разговаривать долго, Фокадан постарался вложить во взгляд весь трущобный и армейский опыт.

— И-извините! — Мошенник отпрыгнул, мгновенно покрывшись бисеринами пота, — извините, что побеспокоил, господин!

Быстро отбежав, абориген что-то зашипел таким же мутным оборванцам, окружившим немногочисленных пассажиров, сходивших с судна. Немецкий Алекс знал отлично, но это какой-то жаргон, так что успел разобрать только:

— Мокрушник.

— Перестарался, — констатировал парень, оглядываясь по сторонам. Носильщиков как-то не наблюдалось, аборигены после слов мошенника мгновенно рассосались... а, вот и носильщики!

Немолодые, явно пьющие мужчины не вызывали особой симпатии, но поскольку на них одето подобие униформы и какие-то бляхи, пришлось доверить свой багаж.

Пассажиры, плывшие на том же корабле, пристроились следом, боязливо оглядываясь по сторонам. В большинстве своём это женщины средних лет с выводками детей.

Фокадан без особой охоты принял на себя ответственность, проводив своих попутчиков за пределы порты и рассадив на извозчиков. Дамы путано благодарили за покровительство и...

— Если бы не вы, Алексис, — наше путешествие вышло бы на редкость унылым, — некогда симпатичная чешка лет сорока, обременённая выводком из девяти детей, особенно многословна, прижимаясь всем телом и... намекая.

Попаданец усиленно не замечал намёков и терпел, отделываясь общими вежливыми фразами. Всего-то и делов, что во время плавания взял на себя обязанности массовика-затейника. Не столько для развлечения дам и детей, сколько чтобы занять себя.

Найдя недорогую гостиницу, долго с остервенением мылся в тазике, уделяя особое внимание волосам. Да уж... скажи кто, что вши станут чем-то привычным... Сколько раз он цеплял их после попадания? В трущобах Лондона почти сразу, в бытность актёром несколько раз. А уж во время войны... вспоминать не хочется.

Отмывшись и переодевшись в чистое, отдал грязные вещи в стирку, он спустился вниз.

— Есть у вас кто-то, хорошо знакомый с Гамбургом? — Осведомился Алекс у худого, будто поеденного молью портье, — не хотелось бы упускать возможность ознакомиться со столь славным городом.

— Конечно, господин! Вам кого попроще или образованного человека?

— Гм... образованного.

Портье подозвал одного из мальчишек, дежуривших в холле.

— Сейчас пригласят герра Шиммельграу, соблаговолите немного подождать. Сей господин работал некогда в архивах города, так что знает немало. Сейчас отошёл от дел, но чтобы не заскучать, проводит иногда экскурсии.

Через двадцать минут подошёл бодрый старичок, крепко попахивающий нафталином и нюхательным табаком, сходу начавший разговаривать весьма непринуждённо.

— Как лектор в универе, — отметил непроизвольно попаданец, — очень вежливо и корректно, но с позиции более знающего и высокопоставленного.

— Работать к нам или учиться, молодой человек? — Осведомился старичок, поблёскиваю любопытными глазами из-под кустистых бровей.

— Учиться, — подтвердил Алекс, — в берлинский Университет хочу.

— Достойно, достойно, — Шиммельграу жужжал что-то, напоминая бойкого шмеля, кружащего вокруг капли варенья, упавшего на стол.

Какое-то невероятное ощущение освобождения накрыло попаданца. Больше никаких забот... ИРА, Кельтика, Береговая Охрана... всё это в прошлом. Оно не ушло безвозвратно, но теперь Алекс снова будет студентом. Как раньше. Как дома.

Потом... видно будет. Возможно, выучится на инженера и будет выдавать на гора одно адаптированное открытие из будущего за другим. Или решит вести тихую жизнь рантье — где-то в Европе или вернувшись во Флориду. Станет типичным представителем богемы, писателем и драматургом.

А пока... пока он свободен. Как раньше.