Утро после выборов
Вероятно, я никогда не спал так крепко, как в день выборов. Если сказать, что я очень волновался о результате, то это значит, что я просто кокетничаю и хочу ввести в заблуждение доброго читателя. Я совершенно не хочу быть президентом. Не хочу, но обстоятельства сложились так, что мне придется быть им, если изберут. Если изберут, то отказываться от должности было бы преступлением перед народом и избирателями. Люди доверили, и даже те, кто голосовал против, скажут: а ты куда намылился, мил человек? Мы хотя и голосовали против, но нам придётся подчиняться тебе, так что уж будь мил, иди на голгофу твоей должности и исполняй её так, чтобы нам не пришлось выносить тебя с крестом за спиной и выставлять на общее обозрение.
И что им можно сказать? А ничего не нужно говорить. Пообещать, что будешь защищать их интересы и пожелать всем счастья, здоровья и удачи в жизни? Тут дела нешуточные.
Так вот, я честно говоря, хотел, чтобы меня не избрали и поэтому спал спокойно. Или мне что-то подмешали в еду? А чего тут подмешивать? Валерьянки в сахар или афобазольчика грамм пять порошком в соль? Так это все ерунда. Если бы я жаждал этой должности, то меня бы не успокоили десять психологов и литры пустырника. Мы уже видели, как дергаются люди, хотя у них была безоговорочная победа за счет властного ресурса. И то люди волновались. А у меня такого ресурса нет и мне волноваться нечего. Изберут, так изберут. Не изберут, так не изберут.
В десять часов пришел Велле Зеге Вульф. Он один знает про эту квартиру и у него есть свой ключ.
— Телевизор не смотришь? — с порога спросил он.
— А чего его смотреть? — сказал я. — Делаю гренки на завтрак, ты что будешь, кофе, чай, какао?
— Давай, неси коньяк, — сказал Вульф, — а я включаю телевизор. Ты выиграл и результаты прямо-таки ошеломительные. Никто не ожидал такого. Явка на выборы — восемьдесят процентов от всего списочного состава избирателей. За тебя — семьдесят два процента от числа явившихся на выборы.
Бабушки и дедушки голосовали за тебя, их дети и внуки тоже поддержали тебя.
Либеральная, научная и техническая интеллигенция поддержала единогласно.
Творческая интеллигенция — поддержка пятнадцать процентов, это по результатам экзит-поллов, то есть опросов на выходе. Ну, эти перестроятся на ходу, слёту, сразу песни запоют и со сцены своих театров будут выступать, что в душе они либералы и поддерживали именно тебя, в глубине сердца, так как открыто об этом говорить было нельзя, времена были такие, понимаете ли. И, типа, они бы с удовольствием снялись в телевизионных роликах в твою поддержку, но им пришлось сниматься в поддержку другого кандидата. Но по выражению их лиц было понятно, что они поддерживают тебя, а не его.
Что удивительно, абсолютно все верующие поддержали тебя, оценили твои крестные ходы. Но верующие — это такой электорат, который в одночасье повернется на сто восемьдесят градусов, если очнутся первосвященники, и сдадут тебя на расправу, три раза отрекутся от тебя еще до того времени, пока не пропоют петухи, при повторном выборе отдадут предпочтение разбойнику Варавве, а среди огромной толпы, собравшейся посмотреть на твое распятие найдется всего лишь одна бабушка, которая даст тебе напиться.
Военные поголовно голосовали против. Ну, они, как и крестьяне, голосуют за того, за кого им прикажут. После инаугурации нужно будет сменить всех командующих военных округов. Наградить самыми высокими орденами с личным именным оружием и отправить нахрен в почетную отставку под надзор в виде клуба военачальников.
Студенты все твои почитатели. Новая поросль понимает, кто ведет вперед, а кто тянет назад. Их не соблазнишь одной жвачкой и байками из совковой жизни студента.
В телевизоре уже показали пресс-секретаря нашего избирательного штаба. Всех интересовало, где я нахожусь и что говорю по поводу результатов выборов.
— Кто звонил вашему кандидату и поздравлял его с избранием? — сыпались вопросы.
-Никто, — был краткий ответ.
— Звонили ли конкуренты по избирательной кампании? — не унимались журналисты.
— Не звонили, — отвечала пресс-секретарь.
— Где находится ваш кандидат? — допытывались самые дотошные.
— Отдыхает, — отвечала пресс-секретарь.
— А где? — спрашивали телевизионщики.
— В комнате отдыха, — отвечала пресс-секретарь.
Это было как бы сигналом и все корреспонденты ринулись в здание нашего избирательного штаба, разыскивая мою комнату отдыха.
Вместе с корреспондентами в штаб устремились десятка полтора подозрительных личностей, которых быстро выловили и провели фильтрацию. Пять человек оказались обыкновенными воришками, бросившимися под шумок стащить что-нибудь из оргтехники или из вещей сотрудников штаба. Десять человек были представителями конкурирующих парламентских фракций, выставивших альтернативных кандидатов. Кому альтернативу? Да кому угодно, спойлеры, то есть отстающие и бесперспективные, которые всегда нужны для того, чтобы кандидаты не смогли сорвать выборы путем отзыва своих кандидатур. Все равно кто-то бы остался в списке.
Разочарованные корреспонденты вышли на улицу, не зная, что и предпринять.
— Пошли ловить спойлеров, — предложил кто-то из дуайенов, то есть старейшин журналистского корпуса, и они побежали в штабы конкурентов.
Все это транслировали центральные каналы телевидения, которые не получали указаний, чем им заполнять информационное время о выборах и первых интервью с избранным кандидатом.
— Когда ваш кандидат выйдет к народу? — спросили нашего пресс-секретаря.
— Мне кажется, что он выйдет к народу только тогда, — сказала пресс-секретарь, — когда будут подведены итоги голосования и объявлены результаты выборов.
— Да уже все и так известно, — возмущались журналисты.
— В нашей стране всё может быть, — засмеялась наша девушка, — вдруг рак на горе свистнет или в четверг дождик пойдет. А наш кандидат даже стихи написал по этому вопросу:
Позабыл я вдруг адрес радистки,
Мы же в среду выходим в эфир,
Дождик каплет с утра серебристый
И войну поменял он на мир.
Мне сейчас "два песят" не хватает,
Хлебануть бы стопарик под дождь,
На углу ты меня поджидаешь
И подносишь рукой к горлу нож.
Может, двери сейчас распахнутся,
Встретит зайчик с морковкой в руке,
И зверьки все твои улыбнутся,
И замкнет что-то там в ночнике.
Мы с тобой отстучим телеграмму,
Так и так, не кончается дождь,
Мы со всеми войну прекращаем,
Ты, разведка, уж нас не тревожь.
Она продекламировала это стихотворение и громко засмеялась. Рассмеялись и все собравшиеся, совершенно не понимая, к чему эти стихи.
А сегодня как раз был четверг и после обеда пошёл дождик.
Всё-таки наша страна — это страна многих неожиданностей и талантливых людей. Многие журналисты, разбирая эту запись, стали обнаруживать в ней программные заявления нового президента о прекращении конфронтации со всем миром и о том, что даже худой мир лучше доброй ссоры.
На всех новостных каналах передавали предварительные известия о моей победе. На столько-то часов проверено столько-то бюллетеней, на столько-то часов — столько-то. На прежних выборах через четыре часа уже всё было подсчитано и всё решено, а здесь тянули время, как бы ожидая команды сверху, что всё это глупая шутка и все результаты выборов нужно похерить, так как власть меняться не будет потому, что она не хочет меняться и меняться не будет. Но команды не было. Председатель досадливо отбивался от журналистов, шныряя на машине то в Белый дом, то из Белого дома. Столица в Билбордтауне, а Центризбирком в прежней столице и в ней никак не могли решить, что же делать с результатами выборов.
Зарубежные средства массовой информации передавали то, что говорили наши журналисты, но никаких выводов не делали, выжидая, что же будет в самое ближайшее время.
На подсчет голосов законом отводится пять суток и в эти пять суток многое что может произойти. Вдруг новоизбранный поскользнётся на банановой корке где-нибудь и расшибет себе голову. Или поперхнётся чаем за завтраком. Или пойдет на охоту на кабана и раненный и истекающий кровью кабан смертельно поранит новоизбранного.
Привел пример о кабане и вспомнился мне случай из моей пограничной практики, когда я еще был молодым лейтенантом. Напросились к нам в погранзону на охоту на кабанов два офицера из мотострелковой дивизии по Башеградом. Два майора, два командира батальона, только что окончили военную академию, перспективные офицеры, сынки высокопородных начальников. Друзья — не разлей вода. Еще в школе вместе учились, затем в военном училище, в академии и служили все время вместе. Ну, как таким отказать? Вот и отрядили меня сопровождать их. У них ружья, а у меня автомат. И вот что интересно, за год до этого вот так же приезжала группа офицеров из этой же дивизии и одного подполковника кабан и подрал клыками. Так и не довезли до госпиталя, кровью истек.
Ну, это дело давнее, а тут два молодых джентльмена. Ружья марочные, по советским временам для простых офицеров неподъемные. Ходили мы часа три по кабаньим местам и ничего не нашли. То ли кабанов нет, то ли кабан от охотников прятался. Бывает у них такое, лень умирать в этот день, вот он и затаился где-нибудь в укромном месте.
Ходили мы ходили и притомились изрядно. А тут заросли ежевики. Вот в тенечке мы и прилегли отдохнуть, покурить, байки охотничьи потравить. Лежим мы с одним майором покуриваем, а второй майор залез в заросли и ягодой ежевикой балуется. Кусты сверху колючие, а он на четвереньках стоит и ест себе ягоду. Настроение было хорошее и дружок взял его за причиндалы и два раза хрюкнул: хрю-хрю. Ну, любитель ежевики так и упал в отключке со страху. Сами попробуйте встать спиной к кабану, у которого клыки сантиметров на десять из пасти вылезают. Посмотрел бы я на вас. Привели мы в чувство майора, а он глаза открыл и в драку на своего дружка закадычного. Еле-еле я их разнял. Тут и дружба у них закончилась. Так и уехали оба из Туркмении, одним приказом получили назначение, один — на Запад, второй — на Восток. Как в песне: дан приказ ему на запад, а ему — в другую сторону, уходили комсомольцы на гражданскую войну. Раз в воспоминания ударился, значит перешел из возраста молодого в возраст старший.
Так вот я и говорю, что за пять суток, отведенных на скрупулезный подсчет голосов, с новоизбранным всё может случиться, поэтому лучше отсидеться где-нибудь в сторонке, ожидая выводов комиссии. Это раз. По закону вступление в должность предусмотрено в день, когда исполняется шесть лет со дня вступления в должность прежнего президента. А если этот срок прошел, то в течение месяца со дня объявления результатов голосования. Каково, а? Пять дней и плюс тридцать — это получается тридцать пять дней в подвешенном состоянии без охраны и без всяких прав в стране, где всё может быть.
По информации наших сторонников, все силовые ведомства были брошены на мои поиски под предлогом обеспечения безопасности будущего главы государства. Возле моей квартиры было установлено негласное наружное наблюдение, а все разговоры моей жены и дочери контролировались с помощью самой современной аппаратуры.
Наконец, на исходе пятых суток глава Центризбиркома выступил с заявлением, что он не может подписывать протокол о результатах выборов, так как одного из кандидатов нет в наличии. Если он такой протокол подпишет, а со мной что-то случится, то получится, что он совершил противозаконный акт, признав победителем исчезнувшего бесследно человека.
Практически, меня похоронили для всего мира, и поэтому наш представитель на пресс-конференции встал и выступил с ответным заявлением, что он уполномочен передать собранию видеозапись с выступлением победившего кандидата, которая сделана два часа назад. Председатель Избиркома сразу схватил кассету с записью и закричал, что на этом пресс-конференция закончена, а наш представитель раздал всем присутствующим журналистам копии моего выступления.
Торопливость чиновника, представляющего прежнюю власть, была понятна. Запись будут тщательно исследовать, чтобы определить место, где она была сделана.
Но и Вульфа трудно раскусить. Запись была сделана по всем правилам конспирации с шумоподавлением и звукоизоляцией на фоне баннера: "Мы готовы на мир со всем миром!".
В течение часа мое обращение и моя физиономия замелькали во всех мировых средствах массовой информации. Этого никто не ожидал и вот тогда со стороны всех руководителей государств посыпались официальные телеграммы на мое имя с поздравлениями. Ещё через час была вновь созвана пресс-конференция, на которой председатель Центризбиркома подписал протокол о признании законными выборов и о моей победе на них, а моему представителю передано удостоверение избранного президента.
Удостоверение представляет собой "книжечку" в кожаной сафьяновой (из козлиной кожи) обложке бордового цвета, "корочки". На обложке документа — Герб Билбордии и надпись: "Президент Билбордии". Внутри размещена фотография (нас всех специально фотографировали для этого удостоверения), указаны фамилия, имя и отчество избранного президента, срок его полномочий и место выдачи удостоверения. Документ подписан председателем Центризбиркома с четкой печатью. Не просто картину шлепнули, а ставили, аккуратно и равномерно прижимая, чтобы получился красивый и видный для всех оттиск печати Центризбиркома.
Как говорится, сейчас я легализован, но опасности для моей персоны до сих пор не устранены.
Мой представитель был направлен в канцелярию президента в старую столицу для переговоров о церемонии передачи власти.
В канцелярии сказали просто:
— Ваш кандидат все знает, пусть сам назначает время инаугурации и инаугурируется на здоровье.
Я достал акт приема-передачи должности и посмотрел на дату подписания акта. На следующий день после выборов. То есть, я уже почти неделю полноправный президент.
В этот же день мы взорвали еще одну информационную бомбу. Наш пресс-секретарь созвала срочную пресс-конференцию и объявила дату инаугурации на вторник следующей недели, а также раздала всем средствам информации нотариально заверенные копии акта приема-передачи должности и указа о том, что предшественник не подлежит ответственности за принятые решения в должности президента и что он волен устроить свою судьбу по собственному разумению. Инаугурация будет проведена во вторник на центральной площади города Билбордтауна в присутствии парламентариев, членов дипломатического корпуса и граждан Билбордии. Одновременно был обнародован и мой новый указ о создании Белой гвардии для охраны президента и создания резерва командных и руководящих кадров силовых структур и министерств в новом правительстве.
Этот указ поставил в ступор всех в нашей новой стране. А что прикажете делать? На выборах победил никому неизвестный человек. Отставной полковник пограничных войск, если говорить традиционно, то чекист, наследник традиций Дзержинского, Ягоды, Берия и Андропова. На всем протяжении избирательной кампании все силовые ведомства работали против меня. Могу ли я им доверять свою жизнь и жизнь президента великой страны? Не могу. И у меня нет своей команды, которую бы я мог назначить на ключевые посты. Я получаюсь как чилийский президент Сальвадор Альенде, который пришел без команды и был убит в результате вооруженного путча военных, поддержанных олигархами. Что прикажете делать в таком случае?
Избирательный штаб работал как моя временная канцелярия. Велле Зеге Вульф работал курьером и советником. Он брал завизированные бумаги и нёс на оформление в канцелярию. Первые указы и распоряжения и сейчас хранятся в Библиотеке моего имени, можете посмотреть, как мы начинали работу в новом государстве.
До инаугурации оставалось всего пять дней, и я предложил разослать приглашения всем руководителям государств, с которыми у нас есть дипломатические отношения. Я рисковал. Страна наша стала одиозной после известных событий на Западе и вряд ли кто-то из глав откликнется на моё приглашение, потому что дан малый срок и приглашение нарушает все планы приглашаемых. И второе. Билбордтаун не имеет такой инфраструктуры, чтобы обеспечить проведение такого мероприятия. Но я надеялся на своих земляков и был уверен в том, что мы справимся и с этой грандиозной задачей.
И, наконец, я вышел из подполья под охраной бойцов Белой гвардии, молодых ребят в аккуратных костюмах и с белыми лентами на лацканах пиджаков.
Временную резиденцию оборудовали в особняке на берегу билбордской реки, в котором раньше была резиденция правителя Билбордии во время гражданской войны адмирала Колчака.
