— А вот и мы! — раздался звонкий голос Эрни сзади. Все, кто присутствовал на празднике в честь Гарри зашли в холл.
— Что обсуждаете? — весело спросила Ханна.
— Омнинокль, — ответил Драко.
— Мне про него рассказывала тетя Амелия... — волосы Сьюзен были мокрыми от дождя. Поттер взмахнул палочкой, высушивая. — Спасибо, Гарри, — просияла мисс Боунс. — Так о чем это я? А, тетя...
Они не спеша поднялись по старинной мраморной лестнице и прошли сквозь двери, ведущие в Большой зал. Потолок сегодня показывал небо, затянутое грозовыми тучами. За окном сверкнула молния. Разделившись по столам своих факультетов, друзья заняли свободные места.
За столом Слизерина из второкурсников уже находилась Трейси Дэвис, казалось, лето не пошло ей на пользу. Она выглядела бледной, осунувшейся с темными кругами под глазами от недостатка сна. Ее глаза были немного красными, словно от слез. Увидев, что он на нее смотрит, она тут же перевела взгляд на стол. Возле девочки сидел Блейз Забини, не нашедший друзей среди представителей своего факультета, однако замеченный в общении с Терри Бутом с Рэйвенкло. Он был замкнутым и тяжело шедшим на контакт.
Распределяющая шляпа уже лежала на табуретке, дожидаясь своего часа, чтобы исполнить песню о факультетах. За столом преподавателей наблюдалось новое лицо: женщина лет тридцати с длинными светлыми волосами, убранными в косу. Цвет глаз издали невозможно было определить. При свете свечей, ее кожа казалось слишком бледной, но, вообще, выглядела она довольно привлекательно. МакГонагалл, что-то сказав Дамблдору, поднялась со своего места и пошла, как подозревал Гарри, за первокурсниками.
Не прошло и получаса, как началось распределение. Поттер разглядывал первокурсников, нервно ждущих своей очереди. Последней, к столу Гриффиндора, вприпрыжку отправилась Джинни Уизли. Ее братья, Фред и Джордж, излишне бурно поздравили свою сестру, из-за чего ее щеки залил румянец стыда, что ее не красил.
Небо в Большом зале прояснилось. За окнами больше не слышались звуки дождя.
Потом взял слово директор, приветствуя всех собравшихся. Зачитав стандартную речь о квиддиче и правилах, он представил незнакомку, сидящую возле декана Слизерина.
— Я с удовольствием представляю вам профессора Дэвоушен, нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств.
Названая леди встала, продемонстрировав высокий рост, под метр восемьдесят, неглубоко и изящно поклонилась. Зал зааплодировал, принявшись обсуждать нового профессора.
Остаток вечера прошел вполне приятно.
* * *
Первая неделя занятий выдалась сложной, не новыми темами, а возобновившимися приступами. Один амулет превратился в пепел, не позволив ему убить Колина Криви, невысокого мальчика с волосами мышиного цвета из Гриффиндора, возжелавшего сфотографировать его без спроса. Он подошел на третий день занятий, переборов страх и робость, возникшую, когда первокурсник узнал, что знаменитый Поттер является слизеринцем. Ведь в тех книгах, где написана его биография, этого не упоминали. Теодор и Драко хотели его жестко осадить, но Гарри пришлось самому пообщаться со своим настырным фанатом, когда он успокоился.
— ...В школе я не хочу ощущать себя знаменитостью, — говорил маг. — Мне некомфортно, когда меня фотографируют без спроса, просят автографы. Я хочу жить, как обычный волшебник. Ты ведь меня понимаешь? — спросил Гарри.
— Да, — кажется, своей речью он только укрепил преклонение перед собой. Это даже и к лучшему. Мальчик может пригодиться, особенно сейчас, после смерти Невилла, когда на Гриффиндоре не осталось никого, с кем бы он поддерживал постоянные отношения.
Цели своей Поттер достиг, Криви больше его не донимал, только ходил слух, что тот открыл фанклуб имени победителя Волдеморта.
* * *
Профессор Геллия Дэвоушен, чье занятие проходило в пятницу, оказалась строгим, но умелым преподавателем.
Аудитория, в которой они находились, была обставлена в стиле минимализма. Парты, доска, преподавательская трибуна и стол. Голые стены без декора казались более странными, нежели мрачный класс зельеварения, из-за своей обычности. Живя в волшебном мире, привыкаешь к мишуре и некой театральности носителей магии.
— Если вы еще не ознакомились со своими учебниками, — говорила она, прохаживаясь перед преподавательской трибуной, на ее немаленькой груди колыхался круглый медальон с инкрустацией из небольших сапфиров. — То просвещу вас: в этом году по плану у нас идет, преимущественно, изучение защиты от темных тварей. Но... — внимательно изучив все лица, профессор остановила свой взгляд на Гарри. — Если ваш средний балл за два месяца будет достаточно высок, то, так и быть, через занятие мы будем практиковаться в дуэльном искусстве.
Дети возбужденно загомонили, обсуждая новость. Профессор Дэвоушен им не мешала.
— "Достаточно высок" — это сколько? — ради интереса спросил Поттер, и все замолчали, желая услышать ответ.
— Это уже мне решать, — полных губ Геллии коснулась улыбка. — Так что вам нужно очень постараться, чтобы убедить меня, что вы серьезно относитесь к моим занятиям и показываете свой максимум.
Ее слова ненадолго зажгли энтузиазм учеников, но вскоре, те, кто никогда не утруждал себя учебой, вернулись к прежнему поведению.
— Преподавать дуэли я вам не буду, — через несколько недель ошарашила их Геллия. — Если, конечно, мистер Финиган не подтянет успеваемость.
Ее слова, из-за общественного давления, возымели нужный ей эффект. В следующий раз гриффиндорец тщательно готовился к ЗоТИ.
Гарри не забывал пользоваться менталистикой для своих нужд, особенно на более старшей части своего окружения: Шафике, Пьюси и Розье, но и других он не обделял вниманием.
Квиддич, а точнее, разборки между командами Гриффиндора и Слизерина, его не затрагивали. Конечно, он был в курсе событий, но только благодаря Малфою. Драко правдиво и обстоятельно рассказывал обо всем.
* * *
Холода нагрянули внезапно, неся с собою сырость, оставив позади теплый сентябрь. Серые тучи, казалось, поселились на небе навечно, не пропуская лучи солнца. Дождь моросил, не переставая, особенно в первой половине октября. Лужи, слякоть, простуды стали привычным зрелищем для обитателей школы. Вторая половина месяца обрадовала солнышком, однако радоваться пришлось недолго. За дождями пришел снег.
Просыпаясь рано на рассвете, Гарри, как обычно, приступал к "ментальным тренировкам боя", неспешно улучшая продолжительность использования этой техники — подняв с пятидесяти трех минут до часа и десяти. Однако почти все время отводилось на улучшение физической формы, выжимая максимум из своего организма, улучшенного ритуалами, а не на сам бой. Чем совершенней будет его тело, тем разительней будет эффект от последующих этапов Эволюции. Из-за этого пришлось пренебречь самим боем. Название техники ведь лишь частично отображают суть, а в действительности она довольна универсальна. Главное, чтобы фантазии хватало для ее разнообразного использования. И резерва. Ведь он за час сжигал его более, чем на половину.
Когда время истекало, он сразу же пил питательные зелья и шел в душ — его тело было покрыто испариной и болело, как от реальных физических нагрузок. После водных процедур шла медитация, немного помогающая справляться с приступами, которые стали возникать заметно реже, и он надеялся, что к новому году они и вовсе прекратятся. Длилась медитация до того момента, пока не просыпались соседи. И в благодушном настроении он начинал свой день.
Завтрак, занятия, обед, еще раз занятия, вечерние посиделки в комнате, где он раньше варил зелья и практиковался в магии, со всеми своими друзьями (те, кто не был посвящен в существование карты и этого помещения согласились на Обряд Тайны), — обычные будни Гарри. Однако в этот день сценарий немного изменился. После занятий его вызвал к себе директор Альбус Дамблдор.
==========
Глава 37 ==========
Дамблдор с любопытством смотрел, как Гарри, не скрывая восхищение, разглядывал огненно-красную птицу. До этого тот заинтересованно рассматривал его кабинет, пока феникс не залетел сквозь открытое окно и не сел на золотистую жердочку.
— Вижу, тебе, Гарри, как и многим, пришелся по душе Фоукс, — немного выждав, нарушил тишину Альбус, предварительно сняв чары хамелеона, которые он специально использовал, чтобы понаблюдать за тем, как слизеринец себя поведет якобы в отсутствие директора.
— Фениксы — удивительные птицы, сэр, — согласился слизеринец, внезапное появление Альбуса, казалось, его ничуть не напугало. Оторвав взгляд от Фоукса, он обернулся к директору. — Я бы не отказался подружиться с таким красавцем.
Бессмертная птица издала трель и демонстративно расправила ярко красные крылья с золотистым переливом, красуясь.
— Кажется, ему польстили твои слова, — произнес Дамблдор, усаживаясь за стол, стоящий на когтистых лапах.
— Вы не возражаете, если я его поглажу? — спросил Гарри.
— Я? — переспросил Альбус. — Ничуть. Но разрешение нужно спрашивать не у меня, а у Фоукса.
— Ты же не будешь против? — последовал Поттер его совету, медленно подходя к птице. Феникс издал еще одну трель. — Как понимаю — нет.
Гарри аккуратно протянул руку и провел ладонью по голове Фоукса. Феникс благосклонно принял ласку.
Дамблдор не торопил слизеринца. Откровенно говоря, ему импонировало, что Поттер попал под очарование феникса, и, кажется, это было взаимно. Существовало распространенное заблуждение, что эти огненные бессмертные создания относятся к светлым существам и на дух не переносят темных магов. Отчасти Дамблдор понимал, отчего оно возникло. Фениксы — эмпаты, они способны ощущать намерения и "злые мысли", а также ложь. А для магии, именуемой темной, необходима агрессия и жестокость. Со временем ее адепты неосознанно постоянно генерируют эти эмоции, неощутимые простыми магами, но для феникса они слишком яркие, чтобы игнорировать. Они воспринимают таких людей как потенциальную угрозу. Первыми фениксы не нападают, но ведут себя настороженно и никогда не подпустят этих магов близко к себе.
Когда Гарри с видимым сожалением отнял руку от золотисто-красного оперения, Альбус предложил присесть и выпить чаю — мальчик не отказался. Заварник, чашки с блюдцами и сладости появились на столе словно из воздуха. Расторопные эльфы, как обычно, не показывались на глаза, но свои обязанности выполняли на высшем уровне.
— Профессор, зачем я здесь? — спросил слизеринец, беря чашку из тонкого фарфора с нарисованными фиалками и вдыхая ароматный запах черного чая.
— Мадам Пинс проинформировала меня, что один весьма любопытный молодой человек искал "Руны, как первооснова заклинаний" авторства Ориона Блэка, — начал Альбус, беря булочку с заварным кремом и жестом предлагая Поттеру последовать его примеру. Тот покачал головой, отказываясь от угощения.
— Верно, — не стал отрицать Гарри, на его лице появилось заинтересованное выражение. — Но она сказала, что данная книга существует только в двух экземплярах и обе находятся в частной коллекции, а не школьной библиотеке.
— Ирма абсолютно права, — подтвердил директор и, положив булочку на десертную тарелку, вынул из верхнего шкафчика стола толстый темно-зеленый фолиант в твердом переплете. — И, удачным для тебя образом, одна из них принадлежит мне. Я могу одолжить ее одному талантливому ученику.
— Правда? — пытаясь скрыть надежду, спросил Гарри.
— Конечно, читай, только не забудь ее вернуть, — директор протянул книгу Поттеру.
— Большое спасибо! — поблагодарил слизеринец и с благоговением провел рукой по обложке, не сводя с нее влюбленного взгляда.
— Вижу, тебе не терпится изучить ее содержимое, — с доброй насмешкой произнес Дамблдор. — Но, сперва, могу ли я задать тебе весьма личный вопрос?
— Можете, но не гарантирую, что отвечу, — в лучших традициях Слизерина ответил Гарри, улыбаясь.
— Не буду настаивать, — серьезно кивнул Альбус. — Не поделишься, когда у тебя пропал шрам?
— Шрам? — удивленно заморгал Поттер. — Пару лет тому назад.
— А не помнишь, что этому способствовало? — любопытствовал директор.
— Я не уверен... — протянул Гарри.
— Расскажи, как все было, — мягко попросил Дамблдор, используя без палочки и вербальной формулы чары, созданные лично им, чтобы породить желание открыться, довериться. Они были далеки от принуждения, вызываемым одним из непростительных, но в совокупности с песней, которой издавал сейчас феникс и благоприятной и доверительной атмосферой, это заклинание, если нет отчаянного сопротивления, действовало не хуже.
— Вы наверно не знаете, но со своими родственниками мы не всегда ладили, — начал слизеринец издалека. — И мне стыдно в этом признаться, но отчасти это моя вина, — Гарри слегка покраснел. — Я завидовал отношению к Дадли, моему кузену. Ему всегда доставалось все самое лучшее, а мне ничего. Казалось, что они меня не любят.
— Что изменило ваши отношения? — спросил Дамблдор.
— Однажды, я подвернул ногу и упал с лестницы. Вы бы видели тетю Петунью: она была настолько испуганной... — Поттер сделал глоток чая. — Тетя испугалась за меня. В тот вечер перед сном она принесла фотографии моей мамы и рассказала о ней все, что знала. Тогда я первый раз видел, чтобы она плакала. Мы проговорили до самого утра и, перед тем как выйти из моей комнаты, тетя поцеловала меня, как своего сына. А я еще долго лежал и думал, что у меня есть настоящий дом и та, которая меня любит. Я физически это ощутил. Но, внезапно...
— Что произошло? — у Альбуса появилась догадка, почему пропал шрам, еще тогда, когда он общался с Дурслями. И он ждал подтверждения из уст Гарри того, что директор увидел в воспоминаниях Петуньи, Вернона и Дадли.
— Я почувствовал жуткую боль, — Гарри передернуло от воспоминаний. — Мне казалось, что моя голова раскалывается на части, помню, я закричал. Прибежала тетя Петунья и меня обняла, говоря какие-то ласковые глупости и заверяя, что все будет хорошо, — слизеринцу, казалось, было неловко говорить о таком. — Я старался концентрироваться на ее голосе и тех чувствах, которые недавно испытал. И боль угасла. В следующий раз, когда я посмотрел на себе в зеркало, шрама уже не было. Я не придал этому большого значения, ведь странности со мной происходили всю жизнь: то волосы отрастут по моему желанию, то на крыше окажусь, сильно этого захотев... Мы решили, что это было сотрясение мозга, но врач не подтвердил диагноз. Кроме ушибов он ничего не обнаружил. После этого случая, наши отношения с тетей потеплели. И сейчас я с уверенность могу сказать: у меня есть семья.
— Отрадно это слышать, — улыбнулся Дамблдор, пассивная легилименция подсказывала, что каждое произнесенное слово — правда. — Теперь я понимаю, куда исчез шрам.
— Поделитесь со мной своими соображениями? — спросил Гарри, пристально посмотрев ему в глаза.
— Отчего же нет? — риторически спросил директор. — В день, когда твоя мать умерла, она пожертвовала своей жизнью ради тебя. Ее любовь оказалась настолько сильной, что позволила ей перед смертью использовать очень могущественную магию... — Дамблдор сделал глоток чая.
