Ну не присвоение же им второго имени незаконно! Они с Максом все сделали по инструкциям старого конспиратора Миусса Райккена Ирро, а уж он-то в таких делах разбирается. Он драконовер и по рождению, и по убеждениям, а в Поднятого пробился. Городом правит. Он и поделился: Архив внимательно отслеживает только родословные магов и трехименных, а иные граждане могут и жизнь прожить, ни разу встретившись с архивистами. Система документирования здесь простая. Достаточно лишь принести прошение из родного поселения, заверенное Поднятым или его помощником... и даже попаданец сойдет за благонамеренного члена общества.

Нет, не то. По документам они с Максом недостойная внимания архивистов мелочь. А за что тогда?

Заподозрили драконовера? И сейчас он на себе попробует, каково быть в шкурке Белого Лиса? После Жар-ночи противостояние все-таки пошло на новый виток, у вельхо пропадают патрули, а маги бесятся и рвутся мстить. Получится забавно, если будут спрашивать о том, о чем он ни понятия не имеет... Не думать, не думать.

Все-таки страшно.

А если их проследили утром? Они ведь не таились, пришли в лавку почти открыто. Беспечно. Если они знают новый адрес, и Макса все-таки тоже сюда притащат, просто немного позже? Нет, не получится. Знали бы адрес — пришли бы туда, а не выманивали на прежний, как ребенка на шоколадку. Конечно, нет! Обратно они с Воробьем ведь не домой пошли, а на городской рынок, да в самую гущу... телохранители-то как раз там работали. А там было многолюдно настолько, что они сами чуть не потерялись. Нет-нет, нового адреса эти не знают. А сам Макс сообразит, что не стоит лезть туда, откуда не вернулся его бестолковый напарник... да, бестолковый. Второй раз в этом мире его сдает человек, которому он доверял.

Но при мысли о Воробье снова стало легче.

В темноте закрытых глаз напарник вдруг увиделся как живой — нахохленный и злой, точно настоящий воробей, у которого утащили из-под клюва симпатичное зернышко. Макс бы не стал просто так валяться, придумывая, что такого с ним сделают, и стараясь об этом не думать. Он бы... А, кстати, что бы он сделал на его месте?

"Врал бы", — усмехнулся внутренний голос. И был прав. Макс охотно соглашался бы с обвинениями помельче, в ужасе шарахался бы от чего потяжелее и округлял глаза: что, он? Да ни в жисть! Как можно о таком даже подумать? Поклеп, добрые господа! Вы ж разберетесь, а? О, он догадывается, кто на него наклеветал, кому скромная денежка честного торговца поперек горла встала! Ну, раз они так, то и он тоже молчать не станет! Он сейчас такое про своих гадских соседей выложит, что они закаются про него чушь нести и отнимать у добрых господ их драгоценное время. Значит, так: книжник с соседней улицы покупателей обманывает! Продает книгу с названием "Страстоцвет", а там никакой страсти в помине нет и даже ни одной голой девицы нету, одни цветки какие-то! И у него слово "дракон" прямо на стенке написано, сам видел! На карте, крупными буквами: Драконьи, мол, горы! Почему дурак? Подождите, он про других счас расскажет! Носильщики с рынка, что рядом квартируют, про вельхо гадости говорят, дескать, те платят мало, вот! Прачка с угольного дома специально белье так стирает, что оно снашивается скорее и дырьями покрывается! А уж чего творит лекарь, так вообще страшно вымолвить! Что? Таки вымолвить? Так он счас, только на ушко добрым господам, а то неловко как-то...

О, Макс врал бы и каялся, путая допросчиков так, что они бы про все остальное забыли. Предлагал бы им подарки и высказывал твердую уверенность, что такие х... хорошие с... специалисты безусловно разберутся с этим д... досадным недоразумением. Даже его учил, как отвечать, чтоб не вязались, да что предложить, если уже прицепились.

— Знаешь, при попадосе самое оно — прикидываться придурком. Знаешь, таким жизнерадостным обалдуем, который ни фига не понимает, но уверен, что все просек и сделает в наилучшем виде. И все вокруг просто не понимают, как им повезло с ним познакомиться! А чтоб поняли, он им сейчас все расскажет! И потом болтать-трепаться не умолкая... Знаешь, как действует! Меня так и шайка гастарбайтеров отпустила, и одна гоп-компания, и из отделения милиции-полиции два раза вышвыривали. Ох, они и орали...

Воробей улыбнулся, с явным удовольствием вспоминая былые подвиги, но потом нахмурился:

— Только у тебя не получится...

— Это почему? — Славка и сам сомневался в своей способности прикинуться придурком, но хотелось мнения, так сказать, специалиста.

— Физиономией не вышел, — пояснил "специалист", скептически осматривая Славкин профиль и фас. — Какой из тебя придурок? Тебе б еще здоровья поднабраться — и мог бы в кино принцев играть или там каких-то романтичных влюбленных.

— А подушкой?

Воробей а-ля Наполеон закладывает руку в прорезь жилета и высокомерно морщит нос:

— Гонорары в подушках не принимаются! Готовьте оплату в иной валюте!

— За что?!

— За консультацию!

— Могу выдать подзатыльником. — Славка сделал вид, что раздумывает, и "расщедрился". — Даже двумя.

— Пятеро богов, вы это видите? — патетически воззвал Макс, видимо чересчур вжившись в роль придурка. — За что такая несправедливость? Я, можно сказать, отрываю от сердца ценнейшую информацию, а мне еще угрожают! И кто? Собственный побратим!

Поймал на лету полетевшую таки подушку и подсунул себе под голову.

— А если серьезно, то тебе и правда надо что-то другое. Ты слишком серьезный, да и за дурака никак не сойдешь. Тебе если врать... знаешь, может, побудешь занудой?

— В смысле?

— Ну, таким... — Макс сделал неопределенный жест, не то пририсовав к своему лицу очки, не то обозначив рога. — Таким патологически законопослушным типом, который всегда переходит улицу только на зеленый, даже если машин нет вообще, в магазине изучает ценник от и до и вечно требует разрешения на каждый чих? Ты, мол, безгранично уважаешь власти и всемерно готов им помочь, выполнить любое указание как приказ, но от усердия "немножко" перехлестываешь.

— М-м... кажется, уловил. Чересчур усердный? Мне предложат отогнать муху, а я вооружусь молотком?

— Кувалдой.

Потенциальный зануда и патологически законопослушный тип взвесил предложение. Пожалуй, в нем что-то есть. Вполне действенная маска. От многословных зануд народ и правда обычно держится подальше. А если еще кое-что добавить...

— Подходит.

Почему это сейчас вспомнилось? И такое странное ощущение... Присутствие напарника ощущалось почти физически.

Словно Макс вдруг оказался рядом и попросил.

Не будь героем. То есть... не выгляди. Ври и выкручивайся, отпирайся до последнего, а потом еще чуть-чуть, и еще немножко. Пожалуйста.

Славка недоверчиво открыл глаза — потолок в знакомых пятнах мха и плесени и никого. Макса не было. Шутки воображения? До сих пор он еще ни разу не слышал голосов.

Пожалуйста...

Воображение. Наверное, так Макс бы все-таки не сказал. "Пожалуйста" не в его стиле. Скорей всего, Воробей сейчас почем зря честит непутевого напарника, вляпавшегося на ровном месте, при этом лихорадочно изобретая способы ему помочь. Но совет хороший, пусть и от собственной фантазии. И Славка невольно улыбнулся, хоть губы по-прежнему не двигались. Значит, врать? А собственно, почему бы нет?

Столица. Макс.

Бессонная ночь и похмелье остались где-то в параллельном мире. Они существовали, но больше меня не затрагивали.

Сейчас мое внимание всецело было сосредоточено на высоком красноватом здании с красиво выгнутой крышей. Очень знакомой крышей... я туда уже падал.

Смешно сказать — дракон лично является в Службу Порядка. Круче было бы только в Нойта-вельхо притопать. Здрасте, мол, я слыхал, у вас с драконами какие-то трудности? Поделитесь проблемой, уверен, мы все решим! Мы, драконы, народ мирный... особенно если по нас хватухами не бить. Хотите поговорить об этом?

Хватит, Макс, это уже истерика...

Двигай вперед и сострой лицо погрустнее — ты жаловаться пришел. Просить, так сказать, защиты Службы Порядка... Жетон, который мне тогда на прощанье сунул Рит, давал горожанину право обратиться прямо к Главе службы. Такие сторожа раздавала очень скупо — своим помощникам, в основном.

Ну, будем надеяться, что с Ритом я не ошибся так, как с улыбчивым дедушкой Биссе Навои.

Ошибся. Правда, не так. Рит замер как меня увидел. Но орать: "Хватай его!" или что-то похожее не стал. Только поворчал, что от жалобщиков никакого продыху и даже пожрать некогда... и тут же послал помощника за взваром, а писца через пару минут, после первых приветствий, отправил за завтраком. Он, мол, проголодался, и жаждет чего-то получше той кашки, которой его лекари пичкают. Кто тут, в конце концов, начальник, он или лекарь? А посему марш за булками тетушки Тирес, и чтоб на всех. Гуляем в честь выздоровления начальника. А кто стукнет лекарю, останется без булки с вареньем! Я слушал это с каменной мордой. То есть надеюсь, что с каменной. Наверное, вид у меня таки был не очень.

Оба непрошеных свидетеля вымелись из комнаты, и Рит впился в меня глазами:

— Что случилось? Ты с ума сошел сюда являться, все драконов ищут, кто-то сболтнул, что вы решили сбежать в другой мир. В следующий раз записку пиши!

Другой мир? С чего бы... Впрочем, нахрен миры! Не до них.

Я сцепил пальцы.

— Ты ничего не слышал про арест моего брата?

Да, брата! Так понятнее. И короче. И... правда.

— Что?!

Не он. Где-то в глубине души сидело у меня такое опасение, что Рит все ж столковался со своими дорогими коллегами и решил распотрошить одного чересчур доверчивого дракона — а какая разница, каяться за десятки тысяч погибших или за те же десятки тысяч плюс еще одного? Но Рит о моих подозрениях ничего не знал и среагировал неподдельно ошарашенно. Но собрался быстро. Прищурился, что-то взвешивая:

— Когда был арест? Кем произведен? Рассказывай.

...Словом, я ошибся. Рит не только не был в курсе ареста, он еще и не мог помочь. По крайней мере, напрямую. Он смог более-менее вычислить, куда именно попал Славка. Но достать его оттуда даже для него была проблема. Смотрел виновато и объяснял:

— Понимаешь... Каждый из наших "скромников" — тех, кто устроил весь этот... — уже привычная пауза обозначает неслышный мне местный мат. — В общем, все мы так или иначе "поймали черного дракона".

— Какого?

Рит поморщился:

— Не слышал, да? Старая шуточка. Сейчас, наверное, так не говорят. Вы ведь все серебристые, понимаешь? И если люди говорили: "Он видит черных драконов", то, значит, у человека что-то было не так. Болен он, устал, рассеян или еще что, но ведет себя странно — временами. А если уж "он поймал черного дракона", то все совсем печально — это сумасшествие как оно есть. Вот мы, похоже, и были теми, кто "видел"...

— А теперь ловите?

Рит налил нам отвара с таким видом, словно в кувшине, по меньшей мере, самогонка. И не тронув напитка, мрачно уставился в стенку.

— Уже поймали, похоже, — с тоской проговорил он. — У всех нас какой-то непорядок с головой. Нолле, к примеру, строит из себя этакого милого мальчика, ценителя красоты. Обожает обряжаться в яркие одежки, порхать и слушать музыку. Даже поплакать над песенкой может. И лицо такое вдохновенное — с него даже картины писали! А попробуй кто при нем сфальшивить — он с той же вдохновенной улыбкой неумеху и прирежет. Или в камень закатает. Жиссе нравится, когда людей вокруг нет — ну то есть совсем нет, никого на мерки вокруг. Не терпит он живых. Упаси боги к нему на остров без спросу влезть, проще к бешеному быку в загон зайти... Каирми тоже... Ивех по охоте с ума сходил лет сто, у него зал с чучелами больше все нашей Службы, и нет такой твари, которую бы он не загонял. А сейчас вот с гадами спать полюбил. Выберет, значит, змеюку поядовитей, в постель кладет, защитным барьером отгораживается. И гадает: получится спать так, чтоб барьер не ослаб, али нет. Коли получается, хорошо, самоконтроль на уровне. Нет — гадина его кусает, а он ее загрызает потом, за испорченное настроение. Хороши, а?

То ли это в нас изначально была какая червоточина, то ли мы потом свихнулись — от долгой жизни да безнаказанности, но зацепило всех. А Подвалы — это Понтеймова придурь. И мне туда ходу нет...

Он попробовал долить кружку и, кажется, удивился, что она полная. Мне тоже было не до напитка. Ароматный пар недоумевающе парил над столом.

— Так что за Подвалы такие?

— Тюрьма, — просто ответил Рит. — Только туда не обычные преступившие попадают, те у нас сидят. И от нас выходят... кто через месяц, кто через год. А вот Подвалы — это навсегда. Туда забирают умников. Наших, магов, коли чего вытворят, то тебе сейчас знать не обязательно, там у них свои погремушки. А вот простяков тащат, коли чего интересного удумают, денежного то есть. Помнишь или нет, лет сорок назад... хотя ты ж молодой? Тебе, поди, не больше тридцати?

— Двадцать, — я округлил. Для скорости.

Рит кашлянул. Похоже, мой возраст для него оказался сюрпризом. С высоты его двухсот с мелочью я ему, наверное, вообще щенком кажусь или младенцем.

— А, тогда просто скажу: женщина тут одна в столице жила, придумала стекла лить цветные — любой формы, любого размера. Вазы красоты неописуемой, светильники дивные, тарелки-стаканы-чашки... Года три она продержалась, потом Понтеймо ее творения засек. И сгреб. А она была женой одного из наших, он шум поднял. До Кая дошел. И что? А ничего. Понтеймо прямо сказал: во-первых, быстрый прогресс — враг стабильности и угроза безопасности и ради этой безопасности общества он изымает инициаторов. А пока все гадали, какая опасность может быть в плошках-чашках, пояснил, что есть, мол, и во-вторых: польза финансовая. И муж этой стекольщицы, как достойный вельхо, должен понять, что польза братству важнее, чем семейные узы. Все, мол, должны в любой момент быть готовы пожертвовать чем-то дорогим во имя общей пользы. Так та стекольщица там и осталась. Во имя пользы — стекло лить, но уже для Нойта-вельхо и в ограниченном количестве, чтобы каждую штучку продавать задорого. Разве что мужа к ней разрешили пускать лет через несколько. Только он к тому времени уже новую супругу нашел, кажется. Вот так-то, парень.

Враг стабильности.

То есть меня с моими поделками тут в любом случае сцапали бы. Мясорубки, зажигалки, консервы, спирт, пуговицы, бижутерия...

Но почему Славку, а не... Что-то я ничего не понимаю. Но это потом, потом. Главное, что он живой и живым останется. Пусть даже для чертовой пользы чертовым магам. Пусть я не смогу достать его оттуда прямо сейчас! Главное — что его сейчас не разбирают на части, как кровавую тварь, проникшую в город...