Коллеги, конечно, по-доброму посмеялись над неуклюжестью Распорядителя Игры, но ошибка мудреца была им даже приятна. Предтечи не любят безупречных учёных, им завидуют, исподтишка мешают в делах. И как приятно узнать, что тот, кого мыслили высшим, только незначительно опередил в развитии всех прочих и тоже порой совершает ошибки!
Вопрошающий Всех не спорил, не пытался объясниться, его устроило улучшение социального климата и потеплевшие отношения с коллегами. К тому же он действительно был виновен. Не во взрыве, понятно — в том, что доверился недоразвитым существам и опрометчиво посчитал их практически равными прочим предтечам.
Честно говоря, предпосылки так думать были. По своему потенциалу, если не принимать во внимание иную физическую природу, помощники находились лишь на ступеньку ниже своего создателя, но так и остались существами неорганизованными и безответственными.
Это и привело к трагедии — хорошо, что была утрачена лишь незначительная часть информации об удалённой от центра событий игровой области. Вряд ли там было что-то интересное... или, всё-таки, было?
В любом случае, возиться со случившимся недоразумением некогда: Великая Игра закончила эпоху предварительного развития и готова перейти к новой фазе. Аккуратный анализ старта и начала Игры подтвердил, что в модели никаких отклонений от генеральной последовательности событий не наблюдалось. Все флуктуации учтены и признаны малозначимыми. Ознакомившись с выводами искинов, предтечи согласились продолжить этот масштабный эксперимент.
Великая Игра вступила в эпоху галактических войн. Подопытные цивилизации соприкоснулись окраинами и сходу бросились бурно выяснять отношения. В этой связи былые Пределы получили уточняющее дополнение к титулу, например: Белый Предел расы людей, Золотой Предел расы бесов и так далее. Интерес исследователей значительно возрос, ценные данные потекли безудержным потоком и Вопрошающему Всех стало не до расследования обстоятельств взрыва. К самодельным помощникам он тоже утратил интерес, полностью положившись на искины.
Искусственные интеллекты предтеч совершенны, они исполнительны, ответственны, организованны. Нужно лишь выделить ресурсы и правильно поставить задачу...
Однако Вопрошающий Всех, в отличие от прочих предтеч, ощущал в использовании искинов некую неправильность. Чувства упорно твердили, что он — все они! — ошибаются, доверяясь мыслящим машинам. Смутные сомнения толпились неясными грёзами, те за своими облаками прятали лучистый свет звёздных форм и скрывали будущее в густом тумане.
Почему-то Вопрошающему Всех мнилось, что эту задачу он уже решал — в далёком прошлом. Это было так давно, что совершенный и ничего не забывающий Распорядитель Игры... забыл, какой у неё ответ. Видимо, тот был неверным, раз он вынужден искать его снова и снова, раз за разом заново начиная ранее проигранную партию.
Надеяться на победу, опять её упустить.
Как неприятно чувствовать себя чужой игрушкой!
Подобные мысли-грёзы заставляли плазму внутри истинного тела Вопрошающего Всех кипеть и выплёскивать наружу многочисленные протуберанцы. Ведь нет никого, кто играется в предтеч так, как они сами — с Великой Игрой?! Или, всё-таки, другие есть?
Хорошо, что эти ощущения — просто морок. Во Вселенной нет никого, кто был бы древнее предтеч. Без них прошли разве только первые семьсот миллионов лет её существования. Все последующие эоны, начиная с рождения галактик, древнейшие наблюдали лично.
Бессмертным энергетам некуда спешить, и всегда есть время подумать. Впрочем, саму концепцию времени они осознали сравнительно поздно, и лишь тогда обнаружили, что не развиваются. Поначалу их всего лишь обеспокоило замеченное противоречие. Вселенная меняется, предтечи же неизменны... что, вправду? Или им это мнится? Быть может, есть те — или тот, кто положил начало и Вселенной, и самим предтечам, Тот, Кто Играет в Величайшую Игру, масштабы которой Вопрошающему Всех своим ограниченным разумом не охватить? Может так статься, что и они, и их помощники, и их смертные творения — чужие игрушки? Миллиарды лет предтечи наблюдали за развитием Вселенной и иногда обнаруживали неуловимые свидетельства того, что ранее существовали Другие...
Другие! Вселенные, предтечи, Великие Игры.
О, каждый факт сам по себе незначителен — где-то нарушен баланс элементов, где-то светит звезда в три раза старше, чем сама Вселенная, что-то давно и надёжно забытое порой всплывает в памяти Вопрошающего Всех.
Того, Кто Ничего Не Забывает...
2
— ...Прямых доказательств у меня нет, гра адмирал, но совокупность фактов можно трактовать только так!..
— Хм... — Жан-Пьер Дарлан, адмирал и министр Флота Лиги, по-стариковски сгорбился в огромном кресле, небрежно листая виртуальные страницы объёмного отчёта. Добравшись до середины этого труда, он недовольно покачал головой. — Друг мой Марсель... я же могу тебя считать другом и учеником?..
Шиффер как-то поспешно кивнул, сам не ожидая от себя столь быстрой реакции. А с другой стороны, всё так: Дарлан для него и учитель, и друг, и, как Злыдень надеялся, в скором времени тесть.
— ...Скажи мне, старику, чего именно ты хочешь добиться этим рапортом?!..
— Как чего?! — растерялся Марсель. — Хочу предостеречь... предупредить... снизить опасность для Лиги. А для себя лично — ничего!
Последняя фраза вырвалась нечаянно и изрядно удивила самого Злыдня. Он не понимал странной реакции министра Дарлана на его рапорт. С его точки зрения командующий Флотом должен был насторожиться, расспросить подробности, поинтересоваться выводами...
А Жан-Пьер беседует с ним как директор школы с нашкодившим учеником. Почему?
— Дурак! Ты не понимаешь, — с досадой отметил Дарлан удивление Шиффера, — никак не желаешь понять, Марсель... а ведь давно не зелёный лейтенант, не фрегат-капитан, отвечающий за один единственный корабль. -Министр с кряхтением выбрался из глубокого кресла и, шаркая ногами, подошёл вплотную и ткнул пальцем в погоны. — Адмирал, мон Дьё! А мыслишь как мальчишка. У тебя в башке только драки... да бабы!
Вот этот намёк Марсель понял сразу. Что бы там ни твердил Жан-Пьер, как бы ни ругался, а Энжель всё равно вскоре станет мадам Шиффер. Это не обсуждается.
Дарлан заглянул в глаза ученика и недовольно крякнул, будто прочёл его мысли.
— О чём я и говорю — только бабы на уме!
— Прости, гра адмирал, — поспешил поправить начальника Шиффер. — Не бабы, а одна единственная. Неповторимая. Невеста!
— Пфф! — поперхнулся Дарлан и отвернулся, чтобы собеседник не заметил его хитрую улыбку. — Вижу, что у тебя сейчас на уме только свадьба. Успокойся, я 'за'.
— Спасибо, Жан-Пьер.
— Был бы против, не отправил Энжель на твой корабль, — вот теперь Дарлан смеялся уже открыто, — я рад, что девочка попала в надёжные руки... хи-хи! И ты тоже!
Марсель неожиданно для себя покраснел.
— О-хо-хо! — ещё больше развеселился министр, заметив смущение Шиффера. — Ха-ха-ха! Спишу-ка я тебя на 'зелёную лужайку'63, мон ами, пока ты в космосе дел каких не наворотил. Заодно свадьбу отгуляешь. Через годик посмотрю — может, и в строй верну!
Шаркая ногами и продолжая хихикать, Дарлан направился к креслу. Слова учителя крепко зацепили Злыдня. На 'лужайку' всегда списывал он, не его. Но тут, как говориться, всё бывает в первый раз. Другое дело, что только сейчас Марсель заметил, сколь сильно постарел за минувшие полгода его учитель и друг. Тогда он был стареющим мужчиной, сейчас выглядел глубоким стариком.
— Не хочу на берег... — бросил Шиффер в спину адмирала. — ...Чем я провинился? Задание выполнил, морячков освободил, добыл ценную информацию!
Дарлан резко обернулся, его глаза почернели от откровенной злобы. Шиффер отшатнулся. Что, чёрт возьми, тут произошло? Происходит?!..
— В жопу такую информацию! — внезапно вспылил министр. — Всякий флотоводец обязан в первую очередь быть политиком, дипломатом и только потом военным моряком. С той силой, что у тебя, забрать моряков было несложно, но это... не следовало делать жёстко. Требовалось убедить оппонента... мягко договориться... а объединённая эскадра демонстрировала бы, что... а! — раздосадовано махнул рукой Дарлан и рухнул в кресло. — Садись, что ли! И... извини, устал. А ещё этот твой рапорт.
Марсель осторожно присел на краешек гостевого кресла и приготовился ждать разъяснений. Что они последуют, Марсель не сомневался, иначе с чего бы Жан-Пьер извинился?
— Что случилось, учитель?
Тот промолчал. Дарлан смотрел перед собой, машинально пожёвывая губы. Размышлял, иногда бросая взгляд на застывшего перед ним Шиффера. Минута, ещё одна. Наконец, министр решился и жестом активировал перед Злыднем виртуальный экран с каким-то документом. Первым делом Марсель обратил внимание на мигающую алым надпись: 'Бастион! Только для твоих глаз!'. По спине сразу покатилась струйка холодного пота. С этой — наивысшей — формой секретности Злыдень не сталкивался ни разу. Только слышал о ней. Быстро пролистав бесконечные предупреждения об ответственности, Марсель жадно впился глазами в заголовок.
'Первый Контакт с цивилизацией итари...'
С экрана в упор на Шиффера смотрел монстр. Ну, это первое впечатление. Гуманоид похож на человека — две руки, две ноги, округлая голова на непривычно короткой шее, круглые чёрные глаза, нос от середины лба, будто клюв, на макушке вместо волос что-то вроде перьев. Птица!
Чужой был уродливой пародией на человека. Гротеском. Наверное, поэтому общее впечатление было отталкивающее. Эту тварь до зубовного скрежета хотелось убить. Марсель с трудом сдерживал эмоции, проглатывая сухие строчки отчёта...
Эскадра чужих столкнулась с патрулём Лиги. Видимо, люди им тоже не понравились. Уничтожив корвет и фрегат, итари обрушились на маленькую беззащитную колонию Лиги, быстро подавили сопротивление и развернули настоящий геноцид. К появлению кораблей Флота Лиги почти всё население планеты было безжалостно уничтожено или захвачено — возможно, для опытов.
Прибывшие корабли справились с чужими, но два их быстроходных авизо успели удрать. На лигийской границе человеческого космоса вскоре вспыхнет масштабная война. Столкновения эскадр неизбежны, как и орбитальные бомбардировки планет. Лига только что потеряла небольшую колонию, и твёрдо намерена отомстить.
3
— Бездна! — не сдержал эмоции Шиффер. — Это же...
Дарлан устало пожал плечами.
— Итари — настоящие чужие, мон ами, не выдуманные. Не понравилось, что какие-то умники значительно опередили в технике остальное человечество? Так частенько бывает, Марсель. Это нормально.
Злыдень опустил взгляд. Вторжение этих 'птичек' меняло буквально всё. Теперь до Медео и выскочки Окинори никому в Адмиралтействе не было дела.
— Скажи, как выглядят твои пришельцы?
'Всё верно. Сравни медейцев Окинори с монстрами расы итари, и искренне отбрось все сомнения, — Шиффер покаянно опустил голову. — Внешний вид представителей людской расы разнообразен, и жители Зои вполне вписываются в эти широкие границы'.
— Они как люди. Высокие, под два метра или больше, белокожие блондины и блондинки с яркими синими глазами. И, если хорошо подумать, — нехотя признал Шиффер, — они отлично дополняют человеческий спектр от иссиня-чёрных выходцев из Африки и Океании до белокожих нихонцев и скандинавов.
— Может быть, они враждебны к людям, как итари?
— Нет, — отрицательно покачал головой Злыдень, — в любом случае не больше, чем сами люди друг к другу.
— Неужели их технологии столь непохожи на наши...
— Нет! — решительно отклонил эту идею вице-адмирал. — Техника похожа на нашу, хотя и сильно её опережает. Люди её легко используют, если она попадает им в руки, конечно! — поспешил уточнить Марсель.
Дарлан тяжело поднялся с кресла, открыл встроенный в стену сейф, достал из него странный предмет и положил перед Шиффером.
— Что это? — тот удивлённо повертел в руках увесистую корягу явно искусственного происхождения.
— Ручное оружие итари, Марсель. Аналог нашего стандартного офицерского бластера.
'Сразу видно — эта вещь сделана чужими. С ходу не скажешь даже, из какого материала!'
— Я понял, Жан-Пьер, — Шиффер нехотя отложил бластер чужих в сторону.
В своей ненависти он неправ. Если он смог перешагнуть через себя, помириться с Рифли, сотрудничать с Райт-Берковым, так надо установить отношения и с Окинори. Тем более, что он сам и его сородичи весьма похожи на людей. Их поделки узнаваемы, лучше, намного совершеннее, но в них чётко прослеживается преемственность от цивилизаций Центральных Миров.
Автархия охотно принимает у себя людей, ставит их на ответственные должности и вовсю сотрудничает с изгоями. Пока только с Новой Русью и Нихон, но лиха беда начало. И — да, Автархия ни на кого не напала первой.
Даже на эскадру централов, хотя Шиффер вёл себя нагло. Думал, что имеет дело с дикарями. Как ни горько признавать ошибки, Марсель сам спровоцировал тот конфликт, в котором потерял 'флореали'.
— ...Скажу больше, Марсель, — подвёл неприятный итог беседы министр, — даже если ты прав и властная верхушка Автархии Медео — не люди, глупо отталкивать потенциального союзника и превращать его во врага. Тем более, в тот момент, когда мы остались наедине с итари.
— Наедине? Но как же...
— Наши союзники, ты хочешь спросить? Другие Центральные Миры? Из Демократического Альянса, Ордена и Нового Авалона по закрытым каналам связи сообщают, что союзники на своих внешних границах уже около месяца ведут бои с чужими. На них тоже напали монстры, Марсель, но не итари. Там всё ещё хуже, чем у нас. Намного хуже.
— Куда уж хуже! — вскинулся Марсель.
— Поверь, есть куда. Там вражеские армады безжалостно зачистили несколько секторов Периферии и попробовали на зубок пограничные Центральные Миры. Да, они хорошо получили по морде, но ущерб союзники понесли колоссальный. От них никакой помощи не будет. Наоборот, им самим требуется поддержка... — Дарлан замолчал, ожидая, пока робот-стюард доставит очередную чашку кофе. — ...Вся информация о Первых Контактах пока держится втайне от общественности. В основном из-за того, что наш Новый Элизиум не знает, как обнародовать факты и при том не обрушить экономику Лиги из-за паники.
Злыдень кивнул. Его личный мир и надежды на спокойную семейную жизнь в уютном домике только что разлетелись в клочья.
— Отправишься на отдых, отыграешь свадьбу, — подмигнул Дарлан, — и заодно тщательно переработаешь свой опус! — министр небрежно махнул рукой на окно с рапортом Шиффера. — Когда ситуация с чужими прояснится, вернёшься на действующий флот. Будь готов отправиться на помощь Альянсу... или на переговоры о взаимопомощи с Окинори. Всё ясно?
— Да, Жан-Пьер! — Шиффер поспешно встал и, как положено, вытянулся по стойке 'смирно'. — Разреши отозвать мой рапорт, гра министр?
