— Не возражаю. Считаю, что твой доклад следует основательно переработать. А пока ты выведен в резерв!..
— Есть в резерв, гражданин министр! — во всю глотку гаркнул Злыдень, и Дарлан замотал головой. Оглох, мол!
— Вольно, клоун! Иди! — министр поковырялся в ушах.
Злыдню всё было ясно. Жан-Пьер боится потерять дочку. Оставить Марселя на службе — Энжель будет служить рядом с мужем и в каждом походе снова рисковать жизнью. Списать Шиффера подчистую — так он быстро с тоски загнётся, а за ним и Энжель, Дарлан знает характер дочки.
Лучший выход — отправить 'на берег'. Медовый месяц, знаете ли, трам-пам-пам и всё такое прочее. Глядишь, дочка забеременеет. Когда же родится ребёнок, она волей-неволей выкинет всю свою 'пустотную' дурь из головы. Конечно, этот поступок выглядит как манипуляция... ну и что? Раз у Дарлана есть возможность уберечь близких от непонятной войны, так ради блага Энжель почему бы не убрать их обоих с игровой доски?!
— В конце-то концов, все мы — чьи-то игрушки... — философски вполголоса подытожил разговор Жан-Пьер и совсем уж шёпотом добавил, — ...не обижайся, Марсель.
Услышал!
— Я всё понимаю, мон ами. Искренне скажу: 'Спасибо!' — Злыдень обернулся у самой двери. — Плохо быть чужими игрушками. Свои вовремя прячут в сундук!
4
— Нет, профессор. В ближайшее время вернуться в Медео, мать её, не получится... — Вильям Александер брезгливо отпихнул прочь инфор с заявкой на продолжение ксеноархеологической экспедиции. — Адмиралтейство отзывает корабль Его Величества 'Эдинбург' домой.
— Но, капитан, наука требует...
— Наука, мать её, всегда молчит. В отличие от вас, профессор. Ваше поведение недопустимо, сэр!
— Да поймите же, Золотой Зал Медео — величайшее открытие в истории человечества. Его стены покрыты табличками с надписями на древнем аглике. На аглике, чёрт вас возьми, сэр! Представьте себе — в тысячах световых лет от Колыбели человечества за сотни тысячелетий до появления первых человеческих цивилизаций кто-то уже говорил на аглике!..
— Ну и что? — в словах Александера было столько скепсиса, что хватило бы на всё Королевское Научное Сообщество. — Что Новому Авалону с этих закорючек на плитках? Будь там золото, мать его, стоило бы суетиться! А спектральный анализ материала плиток показал, что это никель, профессор. С малыми добавками скандия и рения. Ничего особо ценного! А ваши письмена... микродроны, пущенные в Зал для проверки вашей, мать её, сенсации, на стенах никаких знаков не обнаружили. Они гладкие, сэр. Очевидно, вы пытались подтасовать научные результаты исследований и выдали желаемое за действительное. Молчали бы в тряпочку — я бы закрыл глаза на ваше поведение. А вы решили выступить перед туземной, мать её, академией наук с докладом о вашем якобы открытии! Не согласовали ни с начальником экспедиции, — а волей его величества это я, не вы, сэр! — ни с лордом-президентом Королевского Научного Сообщества. И после этого вы, профессор, смеете возмущаться, мать вашу, что своей властью я отменил ваш доклад у туземцев, мать их?!..
Профессор смел. Он кричал на капитана, брызжа слюной, топал ногами, понёс чистейшей воды ахинею о первородстве людей вообще и авалонцев в частности, о приоритете прав Нового Авалона на все окрестные звёзды, об истинной родине человечества... точно с ума сошёл.
Александер недолго терпел подобное грубейшее нарушение субординации, вызвал караул и приказал поместить внезапно спятившего учёного под арест в карцер. Посидит на воде и хлебе несколько суток до ухода — глядишь, выздоровеет.
А вообще эта истерика показалась Вильяму наигранной, неестественной. Можно было бы понять, если бы профессор рассвирепел, когда Александер отдал приказ на эвакуацию экспедиции с Зои. Почему сейчас?
Откровенному бреду о каком-то там величайшем открытии, о древности человеческой расы фрегат-капитан ни на грош не поверил. К счастью, Вильям Александер получил классическое образование, положенное аристократу, и прекрасно знал цену всем 'убедительным' доказательствам учёной братии. Странно, что поверил профессор, его образование было не хуже.
Артефакты Золотого Зала? Полгода назад, когда фрегат-капитан увидел первые изображения Золотого Зала, полученные учёными с помощью микродронов, Вильям готов был махнуть рукой на мелкие, неудобства. Ради золота, ага — не из-за глупых табличек! Какая удача, что он решил перепроверить данные, полученные учёными. Итог — ни золота, ни знаков древнего аглика на табличках. Биться за дешёвый никель с кошмарными кораблями местного вождя Окинори и губить 'Эдинбург' Александер не желал. Артефакты древних нелюдей? Чёрт возьми, так и на старушке Земле разных артефактов не счесть, и изыскания проводить там намного комфортнее.
Изучая стерео о расправе кораблей Окинори над армадой Новой Ганзы, Александер был искренне рад, что успел ноги унести. Да и профессор, мать его, тогда полностью его поддержал.
Впрочем, Вильяму было не до сбрендившего профессора — с ним можно разобраться потом. Сейчас его тревожили иные проблемы. Адмиралтейство отзывало 'Эдинбург' домой. На границах Нового Авалона творилось чёрт знает что. Да и здесь мир, мать его, изменился.
Консулат будто обезумел. Особенно разгулялись пираты печально известного Цы Монхи, правой руки 'великого адмирала' Ге Сювона из Совета Тринадцати. Ныне они смели нападать даже на отлично защищённые конвои Хань и Новой Ганзы. С успехом, надо заметить.
Новая Русь, Нихон, Чосен в очередной раз отказались от идей демократии, свободы личности, всеобщего братства и откатились в мрачные времена деспотий, из-за чего централы в Землях Изгоев почувствовали себя крайне неуютно. Царь Владимир IX пригнал на Край Света весь свой флот, а объединённая эскадра Альянса и Лиги, наоборот, спешно удрала вопреки всем ожиданиям Александера. А ещё рядом постоянно крутились корабли Окинори, и потому фрегат-капитан отзывал экипаж, отдыхавший 'на берегу', подзаряжал аккумуляторы, перед дальней дорогой восполнял расходные материалы, воду и провиант.
В нормальном порту всем этим занимался бы старпом, а тут все вопросы пришлось решать Вильяму. Когда же настало время сниматься с орбиты и уходить в разгон, охрана обнаружила пропажу, мать его, профессора.
Торопливое расследование ничего не дало. Учёный просто исчез из карцера несмотря на все замки и круглосуточный аппаратный контроль. Был человек — и нет.
Куда пропал — чёрт его знает?
Подозрения фрегат-капитан Александер предпочёл держать при себе. Уступив своей одержимости Зоей, учёный сбежал к медейцам, да ещё прихватил с собой материалы по всем исследованиям Золотого Зала.
О том, что настоящий авалонец может сбежать к варварам, — да не просто к дикарям, а к изгоям! — Вильям даже помыслить не мог. Для него поступок профессора стал шоком. Он даже собрался было требовать, чтобы туземцы возвратили похищенного, мать его, учёного.
Но тут на корабль не вернулись из увольнения чуть ли не сотня матросов и старшин, и 'Эдинбург' срочно покинул Край Света и Новую Русь. В корабельном журнале появилась запись о массовом дезертирстве нижних чинов. Во всём оказался виноват профессор. Он, мать его, прельстил наивных матросов блеском поддельного золота.
Хорошо, когда есть кого назначить виноватым.
5
— ...И как ты поступишь? — царица-мать Анастасия Романовна виртуозно изображала оскорблённую невинность, будто неплохая актёрская игра могла ей помочь. Нет, не с сыном, он в подробностях изучил все её приёмы. — Что? Избавишься от матери так же, как избавился от своих родственников из Дома Юрьевых, как уничтожил лучших людей Руси — Демидовых, Роговых, Рыковых? Тебе, Володя, самому-то не противно унижать и подло изнурять пытками родную мать?
Упрёки давно не производили на Владимира IX никакого впечатления. Возможно, бабушка могла бы растопить лёд в сердцах внучек и внука, если бы их допускали до арестантки, да если бы она в прошлом уделяла им хоть сколько внимания. Но Анастасия Романовна вкладывала свою душу исключительно в интриги, и единственное, чего она искренне желала, это власть. Абсолютная власть в Доме Юрьевых, в Кремле, в царстве Новая Русь. Ради этой цели она была готова избавиться от сына, но... ей не повезло. Как несправедлив Мир! Кто мог подумать, что могучая Новая Ганза вдруг проиграет?!
— Не преувеличивай свои страдания, матушка! Пыткой ты зовёшь заключение в комфортабельных комнатах, да? Посовестилась бы, не ныла, не кривлялась бы передо мной. Что ты называешь унижением? Мой указ, лишивший тебя титулов 'великая княгиня' и 'царица-мать'?
— Никто не может лишить меня звания матери!
— Матери не готовят убийство сына!!
— Ты жив, Вова!!!
— Только милостью Божьей — не твоей... мама.
Анастасия Романовна бессильно упала в мягкое глубокое кресло, закрыла лицо ладонями и горько зарыдала... не забывая следить сквозь пальцы за настроением сына. Поганец не проявил ни капли сочувствия. Даже платка не протянул!
'Что, я сказала это вслух? Дура'.
— Крокодиловы слёзы, матушка. Хотя твоя самокритика мне приятна.
Если бы взглядом можно было раздавить, Владимир сейчас превратился бы в лепёшку. В глазах матери царь увидел только злобу и готовность убивать. Очевидно, Анастасия Романовна видела перед собой не единственного сына, а лютого врага — такого, что не грех отравить или убить каким-нибудь ещё способом. Главное, чтобы смерть была особо мучительной и страшной.
Владимир привык к такому взгляду. Собственно, царица-мать Анастасия Романовна скончалась несколько месяцев назад, когда согласилась участвовать в мятеже. С того времени в человеческой оболочке поселился демон. Страшная ментальная болезнь, именуемая 'деменция'. Люди её лечить не умеют, могут лишь облегчить симптомы и замедлить деградацию когнитивных способностей.
— Хорошо... сынок, — надо же, ещё помнит! — я готова отправиться в изгнание... в Центральные Миры. Свяжись с лигийцами, закажи несколько мест на их корабле для меня и свиты. Распорядись прислать слуг собрать мои вещи!..
Деменция копирует поведение человека, но делает это формально, не осознавая последствия своих действий.
'Демон' не способен правильно оценить происходящее вокруг. В отличие от человека, в которого он заселился, он не адаптирован социально. Он всерьёз полагает, что лигийцы — это те же торговцы, что царь может ими распоряжаться. Деменция не видит разницы между боевой эскадрой и грузопассажирским караваном. Настоящая Анастасия Романовна знала это и понимала, а вот 'демон' — 'забыл'. Царица-мать была великолепной актрисой, иначе не выжила бы в кремлёвском 'гадючнике'. 'Демон' прикидываться не умел, а его ужимки и попытки словчить были столь по-детски наивны, что 'клюнуть' на них мог только ребёнок.
'Как ребёнок, — болезненно скривился Владимир, — я не хочу пи-пи, не хочу пи-пи!.. Это не я, не я!!..'
Не смешно. Грустно и страшно, когда так ведёт себя твоя мама. Есть маленький — ничтожный! — шанс, что 'демон' не успел окончательно убить бывшую хозяйку тела, и тогда её можно попытаться спасти.
Когда-то давно подобными делами занимались экзорцисты, но чтобы их заклинания и ритуалы подействовали, прежний хозяин или хозяйка тела должны были искренне верить в бога, в демонов — да хоть в Высокое Синее Небо. На атеиста обряд экзорцизма не подействует.
А вот у медейцев есть какая-то иная методика лечения, без заклинаний и мистики.
Вот только отправить царицу-мать 'на лечение' нельзя. Если общественность Новой Руси узнает, что Анастасия Романовна, хм... не адекватна, будут большие проблемы. Шумилин и Кан разработали целую операцию прикрытия отправки царицы-матери на лечение в Медео.
— Нет, мама. В Центральных Мирах тебе не место!
— Это ещё почему?! — искренне возмутилась Анастасия Романовна. 'Надо же, и это забыла!'
— Изгоев никто там не ждёт, да и лигийские корабли тебя на борт не возьмут. Я тебя отправлю в Медео, к великому князю, моим личным посланником.
— Окинори?! Помню-помню, очень симпатичный и перспективный мальчик! Я ещё думала выдать за него племянницу, да ты не дал!.. — Владимир не стал возражать, что на самом деле всё было по-другому. Какой смысл спорить с болезнью? — Ты это хорошо придумал. В этом поручении нет умаления твоей и моей чести, я поеду.
— Павел Алексеевич, боярин Шумилин, и контр-адмирал Виктор Сергеевич Кан составят твою свиту, мама, и помогут в переговорах.
— Пашу и Витю помню, дельные ребята. Пригласи их ко мне, побеседую, чтобы они в лужу не сели на людях. И вели прислать фрейлин — пусть соберут меня в дорогу.
— Поручение срочное, матушка, да и старые вещи тебе не понадобятся. Мода ныне быстро меняется. Закупите всё, что понадобится, прямо на месте. Вот, возьми, — царь протянул Анастасии Романовне защищённый контейнер с инфором. 'Демон' должен быть уверен, что действительно выполняет поручение царя. — Передашь князю Тарашу лично в руки, матушка. Счастливого пути, лёгкой дороги!
— Не боись, не подведу! — царица-мать сдержано поклонилась, нацепила на лицо свою самую доброжелательную маску и, выпрямив спину, твёрдой походкой покинула кабинет сына.
ЭПИЛОГ
1
Последнее время Фелла тихо бурлила. Гражданам надоело ждать неизвестно чего. Автарх возглавил экспедицию в Центральные Миры человеческой цивилизации и пропал. Нет, ничего конкретного он не обещал, контрольные сроки не установил. Просто лет пять назад свалил и с тех пор даже весточки не подал.
Большая часть феллийцев помнила, что Тараш принял удар предтеч на себя. Он ушёл в поход, чтобы отвести внимание врага от Соле и окончательно наказать бандитов, напавших на Феллу. Он не может подать весточку о себе раньше, чем это станет безопасно, но все устали от нескончаемого ожидания.
Автарх обязан олицетворять собой ответственность и чувство долга. Но о какой ответственности тут говорить, если это самое олицетворение как кануло в нети больше пяти лет назад, так с тех пор о нём ни слуху ни духу?
Повод ворчать у феллийцев был. Граждан раздражал запрет на личные Проекты. Причины такого положения дел очевидны, это недомыслие бывших руководителей планеты и их нежелание взять на себя ответственность за трагичные последствия Вторжения.
Сейчас вся Фелла работала исключительно по Проектам автарха, отложив на неопределённое будущее реализацию многих перспективных разработок, особенно в сфере высокого искусства. О, ужас! Впервые за многие тысячелетия в минувшие годы не было создано ни одного значимого произведения искусства, ни одной новой волшебной инсталляции! Да и магия стала какой-то более утилитарной, совсем не возвышенной. Все силы тратятся либо на безопасность и оборону, либо на 'не-игрушек', обосновавшихся на Таетенуи. Такое положение дел не радовало коренных феллийцев.
Настроение самых нетерпеливых сограждан отлично чувствовал бывший экзарх Феллы Омео Атери и старался использовать эти настроения на полную катушку. Он выступал по поводу и без оного, взывая к общественному мнению, и упрямо тянул одеяло власти на себя. Шансов вернуть власть нет, но Омео с завидным упорством каждые три-четыре декады выступал перед согражданами.
