— Я, моя госпожа, — Люк поклонился. — Простите меня за вторжение. Дело, к сожалению, срочное, и я понадеялся, что в этом облике вы скорее согласитесь поговорить со мной.
— Вы верно понадеялись, — улыбнулась царица. — Следуйте за мной.
Ветер, гуляющий меж яблонь, кружил голову, и Люк, направляющийся за царицей к дворцу, задерживал дыхание — боялся вдохнуть слишком глубоко и потерять сознание.
— Как вы остались живы? — поинтересовалась Иппоталия, поглядывая на нежданного гостя.
— Я в некотором роде был в ссылке, моя госпожа, — честно ответил герцог. — Его величество Луциус приказал оставаться в герцогстве, пока не сменит гнев на милость.
— Ох уж этот Луциус... — пробормотала морская царица. — Резок он был, резок.
— Он был хорошим правителем и умнейшим человеком, — искренне сказал Люк.
Она кивнула, приглашая его внутрь витой беседки, величественно села на скамью.
— Итак, герцог, что у вас за дело?
Он остался стоять. От попыток сдержать дыхание уже в глазах темнело.
— Да поставьте вы щит, в конце концов, — сварливо и чуть снисходительно сказала Иппоталия. — Иначе с непривычки в обморок упадете. Мужчины... все время нужно вам геройствовать.
— Простите, ваше величество, — смирно произнес Люк, накрывая себя куполом (к счастью, удалось не опозориться, и щит получился с первого раза). — Я не так давно научился ставить защиту и просто не подумал о ней.
Ему полегчало, и он вздохнул и продолжил:
— Я прилетел просить у вас оружия, моя госпожа. К Дармонширу вот-вот подойдут захватчики, а у нас не хватает даже простого, стрелкового, не говоря уже о гранатометах и артиллерии. Мы в таком положении, что я вынужден обращаться за помощью ко всем, к кому возможно. Естественно, за него я заплачу.
Иппоталия печально посмотрела на него, сорвала яблоневый цветок с ветви, проникшей в беседку, покрутила его в пальцах.
— Герцог, — сказала она тяжело. — Как бы я хотела помочь всем, кому это требуется. Но, помимо того, что мне нельзя оставлять Маль-Серену без оружия и защиты, у меня лежит стопка аналогичных прошений от лордов Инляндии и Блакории. Всем нужна военная помощь, всем нужно оружие, а мы маленькая страна с маленькой армией и небольшим арсеналом. Я делаю, что могу, но, боюсь, моя помощь вам будет крайне скудной.
Люк выслушал отказ сдержанно, хотя в голове уже крутились мысли — куда лететь дальше, с кем разговаривать?
— Я понимаю, моя госпожа, — он склонил голову. — И, тем не менее, даже если это будет десять ружей или один гранатомет, я буду благодарен и за такую малость.
Она мягко и грустно улыбнулась.
— Я обещаю, что поговорю с министром обороны, лорд Дармоншир.
— Спасибо, — Люк тоскливо глянул на проглядывающее в окно беседки голубое небо, пошевелил пальцами, играя с ласковым ветерком, что, словно утешая, пробрался к нему под руку. — И опять прошу прощения, что побеспокоил вас. Позвольте мне удалиться, ваше величество?
Иппоталия смотрела на его руку, потом подняла глаза на него, сощурилась.
— У вас очень странная аура, герцог, — медленно проговорила она.
— Мне уже говорили, ваше величество, — вежливо откликнулся он.
— Очень странная, — она медленно, почти неверяще качнула головой и вдруг спросила: — А сколько вам лет?
— Вот-вот исполнится тридцать шесть, моя госпожа, — немного недоумевая, ответил Люк.
— Понятно... — пробормотала она. — Луциус, Луциус... И он лечил вас тогда... Неудивительно, что он вас отослал. У него всегда была сверхъестественная интуиция. Впрочем, что еще ожидать от сына Белого, как не интуиции и удачливости. Правда, — она помрачнела, — удача им с Гюнтером в последний раз отказала.
— Я вас не понимаю, ваше величество, — вкрадчиво, чувствуя вкус давно преследующей его тайны, проговорил Дармоншир.
Царица качала головой, глядя на него, и мягко, почти нежно, улыбалась.
— Я дам вам столько оружия, сколько смогу, лорд Дармоншир, — сказала она. — Но вы ведь сами оружие. Куда сильнее гранатомета. Используйте это.
— Я не очень-то много умею, — признался Люк с неохотой.
Иппоталия укоризненно подняла брови.
— У вас есть очень весомая мотивация научиться. Идите, герцог. Будет вам оружие. Надеюсь, это поможет вам выжить.
И хотя она уже дала понять, что встреча закончена, Люк не мог не спросить:
— Позвольте узнать, что заставило вас отнестись более благосклонно к моей просьбе, моя госпожа?
— Помимо того, что я сейчас разговариваю, по всей видимости, с будущим королем Инляндии, герцог? — уточнила она спокойно.
Люк покачал головой. Нельзя сказать, что он не думал об этом.
— Вы ошибаетесь, ваше величество. Я не рвусь к престолу, а если уж совсем честно, он мне категорически не подходит. И я ему.
— И вы ведь искренни, — удивленно сказала морская царица. — Но вряд ли в Инляндии сейчас есть второй инициированный змей воздуха, лорд Дармоншир, и, значит, вы первый претендент. И вы же понимаете, что Белый решит сам, хотите вы этого или нет?
— Сначала нужно выиграть войну, — напомнил Люк. — Потому что пока дела развиваются так, что, скорее всего, через пару месяцев Инляндии больше не будет. А если мы сможем остановить иномирян — я приму любого короля. Но Белому придется выбирать из кого-то другого — я просто не явлюсь на арену. Мне это не нужно, клянусь.
— Почему же? — с любопытством поинтересовалась Иппоталия.
— Корона — слишком тяжелое украшение, моя госпожа, — объяснил Люк прямо. — Спусти ее чуть ниже — и она становится очень похожа на ошейник.
Она улыбнулась и встала.
— Передавайте супруге мои наилучшие пожелания, герцог, — светским тоном проговорила царица. — Она мне симпатична, очень искренняя девочка. И поздравляю вас с удачным браком. Выиграете войну — приезжайте с соседским визитом. Буду рада вас обоих принять.
И она, величественно и чуть насмешливо кивнув, удалилась, оставив за собой ветер, полный запаха яблоневых цветов и горечи.
Дармоншир, начало марта, Марина
Перед глазами плясали круги, а во рту чувствовался вкус подступающей желчи. Я заставила себя потерпеть и ровно, размеренно закончила накладывать швы на поверхностную, слава Богам, рану бедра у находящегося под наркозом солдата. Обработала рану антисептиком, наложила повязку. И только после этого опустилась на стул в углу операционной, не в силах даже снять перчатки.
Только бы не стошнило здесь, только бы удалось дотерпеть до своих покоев.
Двое слуг замка Вейн, которых я волей своей переквалифицировала в санитаров, сейчас отвезут раненного в реанимацию. А его место через некоторое время займет следующий. И так день за днем, сутки за сутками, бесконечная череда операций, осмотров и обработки ран, прерываемая кратким сном, приступами токсикоза и вкалыванием в себя иголок.
Первые раненые прибыли в Вейн в конце февраля, когда я изнывала от беспокойства и разлитой в воздухе тревоги. Люк не появлялся уже несколько дней, и я мрачно размышляла, как трудно быть в ссоре с мужем, когда его неделями не видишь. Когда все же он приезжал в замок, сил у него оставалось только посетить семейный ужин, кратко рассказать об обстановке на фронте и уйти в свои покои спать, чтобы рано с утра снова уехать. Драгоценностей он больше не дарил — и я понимала, что это не из-за нежелания, а из-за нехватки времени и сил, — ко мне почти не заходил. Все наше общение сводилось к вежливому минимуму. Рука, сжимающая мою ладонь, губы, целующие ее и вопрос:
— Как ты себя чувствуешь?
И мой неизменный ответ:
— Хорошо, Люк.
Чувствовала я себя совсем не хорошо, но рассказывать ему про то, как мне больно и плохо из-за ежедневно усиливающейся отдачи от вкалываемых игл или как выматывает меня начавшийся токсикоз, я не собиралась. Как бы я ни была зла на Люка, ему точно сейчас не до женских недомоганий.
Один только раз он зашел в мои покои — утром, до завтрака, когда я толком проснуться не успела. В верхней одежде, собранный, пахнущий свежестью и табаком — сел рядом на кровать, взял мою руку и надел на указательный палец тонкое кольцо с крупным желтоватым бриллиантом. Я подняла ладонь, сонно рассматривая украшение — только чтобы не коситься на Люка и унять желание прикоснуться к нему. Признаться, я даже как-то соскучилась по обилию драгоценностей, которыми осыпал меня муж. Без его внимания и подарков трудно было демонстрировать равнодушие.
Но больше всего я скучала по Люку.
— Я совсем забыл про него, — хрипловато сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Это фамильное обручальное кольцо. Хочу, чтобы ты его носила.
Я выразительно пошевелила пальцами.
— Это не то, что ты преподнес Ангелине на помолвку? Она рассказывала.
— Оно, — не стал отпираться Люк. — Тебя это смущает?
— В нашем браке, дражайший мой супруг, — сухо проговорила я, — есть куда более смущающие вещи. Например, что сначала ты надел на меня брачные браслеты, а потом уже даришь обручальное кольцо.
Он усмехнулся, коснулся губами моей ладони и ушел, оставив меня с неприятной тоской внутри, которую я тщетно пыталась заполнить злостью.
Я не простила его. Но я устала. Устала от обиды, устала от изматывающей ревности и желания сделать ему больно. А, может, это беременность делала меня более мягкой, и на первый план выходили другие вещи. Меня все время мутило, я почти не могла есть и пить — все шло наружу, — и периодически обнаруживала себя сползающей по стеночке в предобморочном состоянии. Виталист Росс Ольверт, как и приглашенный Люком врач, в два голоса твердили, что все в норме, просто организм адаптируется к новому статусу. Спасали меня только прогулки на свежем воздухе.
В тот день после завтрака мы с леди Лоттой и Маргаретой поднимались на холм по начавшему зеленеть парку, обсуждая последние новости, а мой пес Боб носился кругами, радуясь наступающей весне. Мы остановились на вершине — сквозь голые еще деревья вдруг блеснуло очистившееся ото льда море, и воздух был таким прозрачным, что вдалеке, через пролив, видны были очертания острова Иппоталии, Маль-Серены. Вовсю пели птицы, и я подумала, что здесь куда теплее, чем в Иоаннесбурге в это же время.
Светило солнце, пахло весной... но парк впереди был перерыт и превращен земляными валами и рвами в настоящую крепость. А позади, за нашими спинами, с башен замка смотрели в небеса стволы орудий.
Захватчики уже почти вплотную приблизились к Дармонширу. В километрах пятидесяти от фортов уже шли бои. И мне было страшно представить, что еще неделя-две — и война придет и сюда, в этот мирный весенний лесок.
— Что это? — вдруг спросила Маргарета, щурясь в залитое солнцем небо. Рядом охнула леди Лотта — я тоже посмотрела, и мы быстро-быстро, стараясь держаться под ветками деревьев, пошли к замку. Над парком, очень высоко, на безопасном отдалении от орудий, кружила чудовищная иномирянская стрекоза, отсюда похожая на игрушечную. Мы уже несколько раз видели их над Вейном, и Жак Леймин, вращая глазами, требовал не уходить далеко, а лучше гулять во внутреннем дворе. Но сидеть в четырех стенах и постоянно трястись от страха было смерти подобно.
Стрекоза, заложив вираж над морем, улетела, но прогулка уже была испорчена, и мы, не сбавляя шаг, вышли на широкую тропинку, ведущую к замку. И как только вышли из леса, увидели несколько военных тентовых грузовиков у крыльца Вейна. Вокруг стояли люди.
— Госпожа герцогиня, — мне навстречу спешил одноглазый Майки Доулсон, в отсутствие Люка перенесший на меня всю свою преданность и назойливость. — Это солдаты и офицеры из графства Милсброк. Почти все ранены, в грузовиках около тридцати человек лежачих. Просят встретиться с вами.
Я кивнула, ускоряя ход, и леди Лотта с Ритой поспешили за мной. Мне навстречу, прихрамывая, пошел грузный офицер, в чине майора. Половина лица у него была обожжена и, судя по тому, как он берег руку, под кителем тоже были ожоги.
— Ваша светлость, — он поклонился. — Простите нас за беспокойство. Я принял решение свернуть сюда в надежде, что вы сможете нам помочь.
— В чем дело? — нетерпеливо поинтересовалась я, оглядывая измученных, серых солдат, часть из которых уселась прямо на парадное крыльцо Вейна: кто-то курил, кто-то бездумно смотрел прямо перед собой. Из грузовика вдруг послышался болезненный стон.
— У меня здесь среди лежачих четверо тяжелых раненых, — объяснил он. — Не довезу я их на машинах до ближайшего госпиталя, ваша светлость. А в Реджтауне листолетов не нашлось, все на вылете...
Я кивнула, соображая, чем могу ему помочь. Маленький курортный городок Реджтаун, расположенный в нескольких километрах от замка, сейчас был заполнен людьми — Люк организовал там центр помощи беженцам. Там работали социальные службы, и прибывшим оказывали первую помощь и распределяли по городкам герцогства. Там же принимали раненых из других районов Инляндии и транспортировали тяжелых в больницы Дармоншира. Но, насколько я знала, госпиталь в столице герцогства, Виндерсе, уже был переполнен, не говоря уж о маленьких районных больницах, где в мирное время требовалось максимум пять хирургических коек.
... — Я подумал, ведь у вас должен быть личный листолет, ваша светлость? — с грубоватым отчаянием спросил офицер. — Простите меня за вольность! Ребята хорошие, а не довезу, не довезу...
— На личном улетел к фортам мой супруг, герцог, — объяснила я, глядя, как каменеет и темнеет его лицо. Он вдруг разом сгорбился, словно я этими словами забрала тот стержень, на котором он держался.
— Ну тогда извините за беспокойство, — пробормотал он и повернулся к солдатам, махнул рукой. — Докуриваем, погружаемся, бойцы!!!
Я растерянно смотрела на то, как уставшие солдаты подтягиваются и переваливаются через борта грузовиков. Перевела взгляд на окна второго этажа и решилась.
— Майор, — сказала я в широкую спину. — Я не могу предоставить вам листолет, но у меня есть реанимационная палата, врач и виталист. И мини-лазарет в замке. Но вы должны понимать, что это не хирургическое отделение. И я не могу гарантировать, что всех удастся спасти.
Он обернулся, криво дернул обожженным лицом.
— Лучше так, чем помрут по дороге, ваша светлость, — проговорил он и устало стянул теплый офицерский картуз. — Благодарю вас.
Я кивнула.
— Тогда я сейчас распоряжусь. Сейчас сюда принесут носилки и мы самых тяжелых отнесем на сканирование. А потом займемся остальными.
Через полчаса в холле замка у лестницы на верхние этажи начал образовываться стихийный лазарет. Все солдаты в палаты на втором этаже бы не поместились, а распределять раненых по гостевым комнатам на всех этажах замка было неразумным — на беготню по осмотрам потратишь больше времени, чем на сами осмотры. И я, оглядев огромный холл — с одной стороны в него выходила кухня и хозяйственные помещения, с другой — коридор, ведущий в библиотеку и кабинеты службы безопасности Леймина, — подозвала Ирвинса и приказала организовать слуг и вымыть тут все с дезинфектором. А затем унести в хранилища драгоценные ковры, статуи и вазы, принести сюда односпальные кровати, чистое белье, и организовать в одном из хозяйственных помещений помывочную. Дворецкий, может, и подумал, что хозяйка сошла с ума, но с каменным лицом пошел выполнять приказ, а я направилась на второй этаж в сопровождении Майки Доулсона.
