Декоративные зелёные арки и гирлянды из живых роз, наполняя воздух благоуханным ароматом, встречали прибывающих за несколько метров от ворот. Мраморные статуи загадочно улыбались в тени раскидистых цветущих деревьев, манили прохладой таинственные зелёные гроты, а специальные зазывалы приглашали желающих полюбоваться великолепием цветочных композиций и прогуляться по песочным дорожкам, скрывающим разные приятные сюрпризы: райских птиц, экзотических зверей в вольерах, актёров, разыгрывающих сценки, нарядных танцовщиц и музыкантов, исполняющих номера на заказ. Не переставая, звучала музыка, слышались смех и разговоры прибывающих. Фонтаны, обычно наполненные водой, сегодня щедро разливали струи превосходного вина и шампанского. Наряженные в костюмы богов виночерпии строго следили за студиозами, не допуская озорства и проявляя предупредительное внимание по отношению к гостям, у которых, впрочем, не возникало желания попробовать изысканное угощение, благо вокруг сновало бесчисленное количество слуг с подносами, щедро уставленными напитками и едой, чтобы утолить лёгкий голод.
Вечером планировался праздничный пир, и к благоуханию цветов и алкогольных паров примешивались аппетитные ароматы, лившиеся со стороны кухонного крыла. Помимо этого, на вечер было запланировано целое праздничное представление с салютами и фейерверками, катанием на лодках и лошадях и стрельбой из пушек.
Можно сказать, что выпускной вечер праздновала не просто Академия, но и весь город, начавший гулять задолго до того, как к воротам прибыли первые приглашённые. Директор не поскупился, щедро выставив на улицах бочки с вином за здоровье короля, а также устроив бесплатную раздачу угощения, что не могло не сказаться на всеобщем настроении.
Атмосфера радости и торжества ощущалась буквально во всём, на каждой улочке и в каждом доме, красочно разукрашенном стягами, гобеленами и цветами.
Разумеется, в первую очередь ставка делалась на присутствие Его Величества, из рук которого выпускники получат золотые шпаги — символы верности, а также конверты с назначениями. Предполагалось, что места будущей службы были распределены заранее, и для большинства выпускников не являлось загадкой, какая именно судьба их ждёт. Случались и сюрпризы, иногда не самые приятные и, порой, напрямую зависящие от положения семьи. Разумеется, подобное не грозило Мистралю или Ару.
Грандин получал пост помощника Рандо, а его противник...
Впрочем, несмотря на ходившие, порой совершенно фантастические слухи, должность Ири не представлялась секретом, это был исключительно вопрос времени...
Несмотря на смелое заверение Ара, по словам Рандо, с назначением мальчика не было решено окончательно, и существовал призрачный шанс, что, возможно, удастся переиграть ситуацию в свою пользу. Зыбкий шанс. Но в последнее время расстроенные нервы Мистраля готовы были утешиться любой надеждой.
Впрочем, сегодня Грандин, пожалуй, впервые не думал об Ири, полностью поглощённый предвкушением праздника и мыслями о собственном блестящем будущем.
Было решено, что сразу же после выпуска он переедет в столицу, где его с нетерпением ожидали родители и целая вереница запланированных балов, позволяющих с головой окунуться в светскую жизнь. Более того, по приезде Мистралю готовился щедрый подарок в виде собственного особняка, а также живописной виллы за городом, которую, расщедрившись, подарил ему дядя. Таким образом, окончание обучения, позволяющее незамедлительно уехать, станет тем, что поможет ему забыть, поставить точку в отношениях, подведя итог и отпустив то, расстаться с чем сейчас казалось попросту невозможным. Давно пора освободиться от этих изматывающих чувств и от напряжения. Пришла пора всё перечеркнуть. Прощай, Ири Ар. Поставим точку. Я уезжаю незамедлительно.
Встречая дядю и подавая ему руку, чтобы сопроводить в комнату отдыха, Грандин с удивлением задумался, почему не сделал это раньше. Ведь это же очевидно, что со временем, не получая постоянной подпитки, сердечные раны затянутся и заживут. И возможно, если Ар не подавится собственным ядом, при редких встречах они даже смогут научиться сносно существовать рядом друг с другом.
Мистраль изящно раскланивался направо и налево, слушал остроумные шутки дяди и честно пытался сосредоточиться на мыслях о карьере и тех великолепных перспективах, что открывались перед ним. Ему совершенно не хотелось признавать, что теперь, когда он достиг самой желанной и заветной цели, собственные амбиции утратили всяческий смысл.
Будущее, рисуемое раньше в радужных красках, воспринималось блеклым и скучным, представ цепочкой обременительных обязанностей, исполняя которые он вряд ли станет испытывать радость и удовольствие, потому что всё это мифическое могущество на вершине собственного мира оказалось абсолютно не с кем разделить. Одиночество — до встречи с Ири он не понимал значения данного слова, не испытывая потребности в посторонних. Но вот внезапно оказалось, что внутри царит морозная пустота. Она ещё не заполнила его и не пожрала до конца, но уже ясно дала понять, что среди десятков лиц, среди множества глаз, в бессмыслице собственных дней существования, он остаётся совершенно один. И единственная ниточка надежды скоро исчезнет. Он оборвёт её сам.
Ири не пожелает слушать его. И это не имело бы значения, и, возможно, Мистраль смог бы это принять, если бы с каким-то внутренним содроганием не осознал, что рассорившись с Аром, потерял не просто любовника, но единственного своего союзника и единомышленника, человека которому не боялся подставить спину, зная, что тот никогда не предаст... Даже будучи злейшим врагом, Ар не нанесёт удар исподтишка... Какими же слепцами и глупцами они оказались, не сумев справиться с собственными инстинктами?!
Но верно говорят — любовь и дружба редко способны идти рука об руку. И если из дружбы способна родиться любовь, то любовь — плохой советчик для дружбы. В своей ненависти они перешли все грани, потеряв даже уважение.
Ири считал Грандина подлецом и, не задумываясь, подписался бы под этим. Мистраль, в свою очередь, утешался вердиктом — пустышка и лицемер и регулярно подкармливал самолюбие, уничижительно иронизируя по поводу тупости соперника, подставляющего свою голову под топор палача. Задумавшись, Мистраль злорадно ухмыльнулся, понимая, что Ири скоро очень пожалеет о том, что перешёл ему дорогу, и не сразу понял, что говорит ему Рандо, сопровождающий племянника.
Сегодня дядя прибыл на церемонию пораньше, чтобы вручить племяннику речь, а заодно проинструктировать по поводу того, с кем сегодня стоит быть особенно любезным, а кого следует немного прижать.
Кроме всего прочего, с утра в особняке Грандина толпилась целая цепочка влиятельных родственников, покинувших свои родовые имения ради особого случая. С кортежем короля прибыли родители, с которыми Мистраль не виделся почти полгода, и теперь в течение нескольких обременительных и утомительных дней, бесконечных праздников и визитов вежливости ему предстояло наверстать упущенное.
Не удивительно, что в лёгкой суматохе событий он оказался слегка рассеянным.
Визит дяди для Мистраля воспринимался дружеской формальностью, ибо с именитым родственником Мист виделся гораздо чаще, чем с драгоценными домашними. Более того, из всей славной семейки дядя был единственным человеком, чьё общество Мистраль принимал с удовольствием. Несмотря на присутствующие мотивы выгоды, отношения между ними сложились настолько доверительные, что родственники могли похвастаться, если не нежной дружбой, то частичной откровенностью, что весьма много значит в подобной среде.
— Для того, чтобы перестать разрывать страну на части нам иногда приходиться идти на жертвы. Эта идея с двойным кабинетом правления никогда не была разумной, и сейчас пришла пора её пресечь на корню. Ты ведь хорошо знаешь своего соперника, верно? — ласково спросил министр, с нескрываемым удовольствием располагаясь на диванчике в комнате Мистраля, куда они зашли передохнуть от суеты и побыть в тишине.
Безусловно, в пору своей молодости Рандо считался великосветским красавцем и даже сейчас, несмотря на седину и почтенный возраст, сохранял прежний лоск — черта, свойственная почти всем мужчинам в роду Мистралей.
— Достаточно для того, чтобы ненавидеть его, — Грандин кивнул, не задумываясь, и, разлив вино по бокалам, протянул один из них дяде. — Надеюсь, это признание, не будет расценено, как потакание своим слабостям. В подобных вопросах предпочитаю не нарушать традиции.
Министр благосклонно улыбнулся, оценив тонкую шпильку, и взяв бокал, элегантно отставил в сторону.
— Хорошие традиции — залог процветания страны. Но... некоторые поступки я рекомендовал бы продумывать более тщательно. Ты повёл себя слишком опрометчиво, Ран. Слухами шпионы кормятся, — он небрежно двинул плечом, заставив Мистраля досадливо прикусить губу. С его стороны было наивно полагать, что дядя окажется не в курсе сложившихся между ним и Ири отношений. А уж таких отношений... На минуту ему стало неловко, но Рандо прибыл сюда отнюдь не для того, чтобы читать племяннику нотации. — Тебе стоит относиться к Ару терпимее. Более того, сегодня я бы настоятельно рекомендовал тебе с ним помириться или хотя бы сделать вид, что вы помирились. Это для твоего же блага.
Мистраль откровенно фыркнул, всем своим видом демонстрируя отношение к этим словам.
Рандо холодно улыбнулся, давая племяннику понять, что тот зарывается.
— Ран, ты ведь понимаешь, что, согласившись временно исполнять обязанности Лана, этот мальчик подписал себе смертный приговор?
— Что?! Так значит... — Мистралю пришлось приложить немало усилий, чтобы лицо его не дрогнуло, а тон не изменился, — он действительно... пошёл на это...
— Грандин, да что с тобой творится сегодня?! Ты словно спишь. Соберись, — недовольно проворчал министр, — я говорю с тобой об этом уже десять минут. Ты меня вообще слышишь? Или новая должность так вскружила тебе голову, что ты совершенно забыл, о том, что её придётся заслужить, что бы лично ты сам не воображал себе по этому поводу?
— Простите, дядя, я действительно немного невнимателен сегодня, — Мистраль смутился, впрочем, пряча смущение под маской фальшивого сожаления, считающегося хорошим тоном в определённом кругу. Рандо кивнул, внимательно наблюдая за ним, и может быть, поэтому следующие его слова, сказанные вкрадчивым тоном, не позволили Грандину отреагировать и проявить хотя бы тень эмоций на разом окаменевшем лице, только досадливо дёрнуть бровью, выражая полнейшее согласие, давшееся ценой мучительных усилий.
— Ири Ара придётся устранить.
— Понимаю... И не могу дождаться, — Грандин похолодел, но продолжал улыбаться, не допустив ни единой лишней паузы, словно речь шла о пустяке, — хотя... — он на секунду задумался, — Вы ведь уже предпринимали попытки?
Министр кивнул и показательно развёл руками.
— И ты повёл себя неразумно.
Грандин смутился теперь уже по-настоящему, как происходило всегда, когда дяде указывал на очевидные досадные промахи:
— Действительно. Поддался эмоциям.
— Эмоции это... — министр наставительно вскинул палец. Грандин кивнул:
— Я знаю, это ведь Вы научили меня, дядя.
— Рад буду убедиться, что мои уроки не прошли зря. Твоя выдержка должна быть безупречна, Ран, во всём.
— К чему этот намёк? Я дал Вам веский повод усомниться в себе?
— Думаю, на этот вопрос предстоит отвечать не мне, Ран. Ради своей страны ты должен забыть о щепетильности и быть готовым на всё. Ты действительно понимаешь это?
— Я уже не ребёнок, дядя.
— Мессир Бренеж так не считает, и я в последнее время склоняюсь к тому, чтобы согласиться с его версией. Мистраль, в свете спектакля, что вы устроили с Аром в Академии, я бы сказал, что начинаю сильно сомневаться в том, что ты способен оправдать моё доверие. Наивно предполагать, что я не узнаю о случившемся. Я не стану пытать твоё самолюбие и спрашивать, какие отношения связывают тебя с Ири Аром. В конце концов, это абсолютно не моё дело. Гораздо больше меня интересует, не помешают ли тебе эти отношения при принятии решений.
Дядя неожиданно стал очень серьёзным, перейдя от добродушия к злобной резкости, впившись глазами в лицо Мистраля и подавшись вперёд, словно желая заглянуть к нему в мысли. Но племянник совершенно спокойно отразил пытливый взгляд, с блеском выдерживая внезапную атаку, что заставило Рандо внутренне улыбнуться и кивнуть.
Возрасту может быть простительна юношеская неопытность и глупость, но то, что его племянник — кремень, вызывало глубокое уважение. Пробить каменное самообладание Мистраля не удавалось даже ему, в своё время расколовшему немало твёрдых орешков, матёрых волков, не чета Мистралю, только вступающему в пору двадцатилетия. Грандин умел заставить считаться с собой и своим мнением, и это не могло не вызывать законной гордости. Временами Рандо воспринимал его исключительно как собственное любовно выпестованное творение, шедевр тщательно проделанной ювелирной работы, и сейчас, рассматривая юношу со скрытой улыбкой, невольно вспоминал другого, встретившегося на пути. Неопытного мальчика с наивными глазами, глубина и сила взгляда которого заставили испугаться. Временами, пускаясь в некий ностальгический сентиментализм, Рандо размышлял о подобных людях, понимая, как это, в сущности, грустно и печально, что природа не позаботилась о них в должной мере. Подобные Ару личности великолепно бы смотрелись на какой-нибудь мирной стезе — проповеднической деятельности, миссионерской работе, призванной спасать заблудшие души и пробуждать в людях лучшие качества, но никак не в миру, в качестве путающихся под ногами глупцов, в лучшем случае безобидных. К сожалению, движущая сила, которой создатель наделял подобных идеалистов, не позволяла им бездействовать, заставляя добиваться никому не нужной справедливости, выдвигать идеи, призванные улучшить этот мир, но, в конечном счёте, приводящие к его разрушению. Ведь ни одна рухнувшая устоявшаяся система не может обойтись без жертв, хаоса и полнейшей разрухи в дальнейшем. И следовало остановить эту силу до того, как случится непоправимое. Нет, Рандо не считал, что Ири Ар сумеет свалить Мистраля, но, исходя из донесений, полученных по поводу поведения племянника в отношении этого юноши, и сопоставив собственное сложившееся о нём представление, предпочитал не рисковать и подстраховаться заранее, до момента, когда этот мальчик станет откровенно неудобен. Впрочем, неудобным он становился уже сейчас, а вот ждать, когда этот идеалист адаптируется под гнётом свалившегося на него бремени, не было абсолютно ни малейшего желания. Самыми опасными людьми, являются те, кого недооценил в свете очевидной безобидности. Рандо предпочитал не совершать подобных заблуждений.
— Грандин, при наличии поступившей информации — верной или неверной — мне достаточно сложно остаться объективно справедливым. До сегодняшнего дня мне не приходилось сомневаться в тебе, и, отбросив дошедшие до меня слухи, я готов поверить, что в дальнейшем ты не предоставишь повода усомниться в тебе и пожалеть о принятом решении. Но ты позволил себе недопустимое поведение, запятнав не только свою репутацию, но также бросив тень и на мою честь. До тех пор, пока ты безупречно справляешься со своими обязанностями, я готов закрывать глаза на многое, очень многое, но только не в ситуации, когда ты, как выяснилось, оказался не способен контролировать собственные поступки. Поэтому, чтобы избежать любых дальнейших недоразумений по этому поводу и навсегда закрыть эту тему, я решил назначить для тебя испытание. Если ты не справишься, можешь забыть о своём назначении, мне не нужны люди, потакающие своим слабостям, даже ради... соблюдения традиций.
