Но не тут-то было! Дар крепко держал извивающегося вьюном Степана. Поднявшись на ноги, парень довольно крепко встряхнул кота и спросил берущим за душу голосом:
— Ну, что? Драконам тебя скормить, или топиться пойдем? Магия на тебя, может, и не действует, зато с камнем на шее ты точно далеко не уплывешь!
Распоясавшийся Степка тут же сообразил, что крепко вляпался. Это тебе не хозяйка, из которой можно смело вить веревки и вязать из них бантики! Зажмурив наглые желтые глаза и прижав уши, он слабым голосом воззвал:
— Славочка! Ведь ты же не дашь вот так убить твоего лучшего друга!
— Вот так не дам, — сочувственно сказала я. — Грязный булыжник на шею — фу! Некрасиво это, неженственно! Я тебе напоследок свою ленточку из косы подарю — чтобы было чем камень подвязать, хорошо? — распустившегося, как весенний цветок, котяру давно стоило окоротить. Не топить, конечно, но все-таки...
— Ну, вот и ты такая! — трагически вздохнул Степан. Он, конечно, ни на миг не сомневался в том, что я не дам его в обиду, но продолжал с блеском вести свою роль. — А я-то тебя всегда грудью от врагов прикрывал! Куска не доедал — тебе оставлял! Глаз с тебя не спускал — не ровен час нападет кто! А ты? Топчешь ногами мои высокие чувства?! Ну и ладно! У кошек всё равно девять жизней! Топи! А я стану котом-призраком и буду к вам по ночам приходить, пугать. Пожалеете потом, что обидели, да поздно будет! — кот хлюпнул носом.
Дар, не выдержав, расхохотался и разжал руку. Степка грузно плюхнулся на землю, а оттуда птицей вспорхнул на старую березу.
— Ага, испугался! — торжествующе проорал он, пытаясь сплясать на суку что-то воинственное. — Не поймаешь, не поймаешь!
Но Дар, нехорошо усмехнувшись, поманил кошака пальцем, и... тот послушной рыбкой нырнул ему прямо в руки!
— Эй, ты что? — оторопел Степан. — Ты это как? Но кошек же ваши заклинания не действуют!
— Вот ты кошкам об этом и рассказывай, — ласково-ласково посоветовал Дар, — а я, всё-таки, маг высшей степени посвящения. Думай в другой раз, на кого хвост задираешь! — и ещё раз встряхнул покорно обвисшего кота, покаянно кривившего усатую морду. — А ну-ка, брысь отсюда! Ещё раз услышу — точно Данаре скормлю!
Отпущенный Степка безмолвно метнулся в кусты. Соображает, поганец, когда надо линять по-быстрому!
Дар проводил его насмешливым взглядом, а затем нежно привлек меня к себе.
— Ты, поди, с голоду умираешь!
— А как ты думаешь? — приподнявшись на цыпочки, я чмокнула его в кончик носа. — Ведьма, чья стихия — земля, не ела два дня! Так недолго и до людоедства дойти.... Погоди-ка, я плащ захвачу, а то мне что-то зябко.
Кто-то заботливо одел меня после окончания ритуала, не позабыв даже про куртку. Я порылась по карманам, привычно нацепила на шею обереги и амулеты, затем, подумав, надела на палец кольцо Белого Дракона. Дар тщательно закутал меня в теплый плащ, и мы зашагали к костру.
До сих пор я не страдала от тщеславия, однако встретили меня так, что даже самая тщеславная натура была бы полностью удовлетворена. Маги, мигом позабыв о приличной сдержанности, дружно бросились меня обнимать, а уж комплиментов наговорили — на троих бы хватило! Тешен расцеловал меня в обе щеки. Его примеру решил под шумок последовать и весельчак Смеян, но, поймав свирепый взгляд Дара, раздумал и на всякий случай ограничился церемонным рукопожатием. Квета висела у меня на шее дольше всех, быстрым горячим шепотом рассказывая, как Дар из-за меня исстрадался — вот практически иссох! Ванька скакал на одном месте и истошно визжал. Тинка лезла целоваться — уж ей-то ничья ревность точно не угрожала! Данара и сопровождавший ее громадный сапфировый дракон по имени Кернуннос, посылали мне воздушные поцелуи и улыбки, от которых неподготовленный человек немедленно хлопнулся бы в обморок. Кот скромно сидел в сторонке, прикидываясь паинькой.
— Степ, а где Горыныч? — грач отчего-то не принимал участия во всеобщем ликовании по поводу моего исцеления. Кошак демонстративно потыкал себя в плотно закрытую пасть и, закатив глаза, развел лапами: дескать, говорить мне запретили, вот я теперь и нем, как рыба. Сами напросились!
Я хмыкнула. Надо же! Всё-таки допекло!
— Славочка, а наш Горыныч решил драконом заделаться! — радостно сообщил Ванятка. — У меня, говорит, и имя подходящее! Теперь прилетает к нам сюда один раз в день, покрутится малое время, новости узнает — и обратно к драконам уматывает.
Хорошо, что, несмотря на голод, я в этот момент ещё не успела добраться до котелка с кашей — не то, ей-богу, подавилась бы насмерть! Я с изумлением посмотрела на прислушивавшегося к нам Тешена, и тот кивнул:
— Когда личей уничтожили, замок разрушили, а всех драконов выпустили на свободу, то оказалось, что в долине, укрывшись от внимания Тиамат, до сих пор живут карликовые дракончики: малые огненные, цветочные и янтарные. Вот эти последние совершенно покорили твоего грача. Во-первых, они потрясающе красивы. Эти крошки, умещающиеся на руке человека, светятся по ночам, отдавая вобранный за день солнечный свет. А во-вторых, их остались считанные единицы. Дело в том, что цикл их размножения чрезвычайно сложен. Самки сносят яйца в сосновую смолу, а на следующий день самцы помещают их в воду (лучше всего в море, но сойдет и обычный пруд). Точно неизвестно, как долго длится инкубационный период, но для того, чтобы из куска янтаря, на которое становится похоже яйцо, вылупился детеныш, нужно, чтобы его кто-то позвал. Взрослые драконы в какой-то момент начинают обращаться с яйцами, как с живыми: греют их своим дыханием, приносят им цветочную пыльцу — свою основную пищу, дают им имена — и всё с любовью...
Я слушала, затаив дыхание, а старый чародей продолжал:
— Так вот, взрослых особей выжило очень мало. По словам самих дракончиков, прислужники Тиамат ловили всех без разбора, и большинство янтарных драконов погибло. Несмотря на их малые размеры, магии в них предостаточно, и вся она была положена на алтарь эгрегора Зла. По счастью, сохранилось довольно много яиц. Однако позвать их некому.
— И какое же отношение имеет к этим ящеркам Горыныч?
— Вместе с выжившими взрослыми янтарниками он теперь зовет их детенышей. Не удивляйся — подобное возможно. В одной старинной книге я читал о чародее, который сумел вызвать к жизни такого дракона. Так почему же это не может получиться у грача?
М-да.... Похоже, мир всё-таки сошел с ума!
Дикая утка, запеченная в глине, была нежна и сочна. Мрачный Зоран со всех сторон подрумянил кусок на костре и торжественно вручил его мне. Я поблагодарила мага улыбкой и жадно вгрызлась во вкусное мясо. До этого я с аппетитом приговорила с полкотелка перловки, и Дар уже начал поглядывать на меня с тревогой — котелок был совсем немаленький. Но мне было отлично!
Дочиста обглодав последнюю косточку и безрезультатно поискав глазами, не осталось ли ещё чего-нибудь съестного, я плеснула в кружку горячего травяного взвара и с наслаждением напилась. Потом потянулась, осмотрелась по сторонам и поймала внимательный взгляд Тешена, сидевшего неподалеку от меня.
Я смутилась и покраснела:
— Вы знаете, я совсем недавно стала такой прожорой... вон, Степка теперь утверждает, что меня легче убить, чем прокормить! Мне, право, неловко, но я ничего не могу с собой поделать! И начинается этот неукротимый жор только тогда, когда мне приходится поколдовать...
— Не стоит извиняться, деточка! — ободряюще перебил меня старый чародей. — Всё это вполне естественно. Видела бы ты, как в молодые годы я отъедался после каждого колдовства!
— В молодые? А потом? Ой, простите, пожалуйста...
Дар фыркнул; улыбнулся и Тешен:
— Всё в порядке, милая! И сейчас на аппетит не жалуюсь!
Все негромко и прилично похехекали. Некоторое время чародеи поговорили о том, где теперь искать пропавшие колокола. Вариантов было много, однако все дружно сошлись на том, что звоны были не уничтожены — уж слишком непродуктивная трата энергии, — а надежно спрятаны. И если в горах, что вполне возможно, то в поисках очень могли бы помочь гномы, знающие эти самые горы, как свои пять пальцев! И разговор плавно перешел на то, что пришло время направить посольства к гномам, эльфам, кентаврам, оборотням и прочим народам, двести с лишним лет назад покинувшим из-за войны с людьми свои земли, и попробовать наладить с ними отношения. Впрочем, несмотря на понятный энтузиазм, вызванный недавно одержанной победой, уверенности в успехе этого предприятия у магов было что-то немного. Все уже знали, что даже вполне лояльно настроенные к людям драконы решили оставить в неприкосновенности все защитные чары, окружавшие их долину: и Мертвую реку, и туман, и хищных летучих тварей, атаковавших нас в горах.
— Да я бы на их месте не только сохранил эти заклинания, — хмыкнул Смеян, — я бы ещё добавил, причем контура три, не меньше!
— Совершенно с вами согласен, коллега! — церемонно кивнул Перенег. — Человеческий разум не стоит на месте. То, что было безусловным препятствием два века назад, когда драконы решили отгородиться от остального мира, не может считаться таковым теперь, что с успехом доказал Сивелий со своим учеником!
— Скажите, господин Тешен, — чуть позже неуверенно спросила я, — а почему у меня вдруг появились способности к магии? Бабушка всегда мне говорила, что задатки рано или поздно проявятся, но почему же именно теперь?
Маг задумчиво подергал себя за бороду.
— Ты знаешь, я думаю, причиной этому стало то же самое заклинание, что ударило по северу Синедолии.
— То есть? — изумилась я. — Причем тут это?!
— Причём? Да притом, что те чары, которыми Полеля незадолго до смерти накрыла Черный Лес, блокировали твою магию — за ними известен такой побочный эффект! А после удара от них остались лишь лохмотья — помнишь, ты сама говорила? И твои способности больше ничего не сдерживало!
Я немного подумала, прикинула так и этак, а потом решительно замотала головой.
— Не получается!
— Отчего ж? — удивился Тешен.
— Ну как же? Вы ведь сами сказали, что бабушка наложила свои чары незадолго до своей смерти. А я и прежде колдовать толком не могла — так, одно недоразумение выходило! Уж она со мною возилась, возилась — всё без толку, только заговоры на травы и получались...
Старый чародей, внимательно слушавший меня, вдруг широко улыбнулся.
— Значит, говоришь, прежде не могла, а теперь можешь, и хорошо? — Я с готовностью кивнула. — И не догадываешься, почему? Ну, подумай сама! Забудь о том, что Полелины чары до недавнего времени сдерживали твои силы. Тогда что получается?
Тогда получается то, что я начинаю злиться! Менторская привычка Тешена заставить ученика самого сделать вывод хоть кого выведет из себя! Я раздраженно покосилась на Дара, но тот невозмутимо стругал ножом палку.
— А ничего не получается! — буркнула я, и вдруг догадка, изящная в своей простоте, пронзила меня, заставив изумленно замереть. Я растерянно переводила взгляд с Дара на Тешена.
— Ну, сообразила наконец, умница? — добродушно спросил старый чародей. — Ну, конечно же, умирая, Полеля передала тебе свой магический дар. Настоящая ведьма не может просто так уйти, не оставив преемника. Кстати, имей в виду, когда-нибудь, когда придет твой час, тебе придется сделать то же самое!
— Дар, а мы с тобой, часом, не заблудились? Нам ещё далеко идти?
— Да нет, уже пришли. Вот твоя поляна, любуйся!
Хм, поляна как поляна, ничего особенного. Ну, ровная, ну, почти идеально круглая. Так сразу и не скажешь, что совсем недавно здесь был выполнен сложнейший обряд, без преувеличения спасший целое государство! И что мне так захотелось посмотреть на то место, где я впервые приобщилась к магии высшего уровня сложности? Придется списать на необъяснимый женский каприз.
Дар охотно вызвался меня сопровождать. Несгибаемый Степка тайком (это ему так казалось) наладился за нами. Безмолвной серой тенью кот шнырял вокруг. Мы хихикали, перемигивались и делали вид, что не замечаем хвостатого блюстителя нравственных устоев. Кошак немедленно осмелел и, плюнув на конспирацию, с треском ломанул за нами через заросли лапчатки.
— Что-то мы драконов покормить забыли, — сокрушенно пробормотал мой спутник и с силой метнул в особо назойливый куст еловой шишкой. Куст обиженно мыркнул, но намек понял. Очевидно, Степка сообразил, что Дар был вполне способен выполнить свою угрозу, и счел за благо исчезнуть, так что дальше мы отправились без эскорта.
Посреди поляны между следами кострищ темнело какое-то пятно. Подойдя поближе, я прикинула, что именно здесь во время основной части ритуала и находилась я сама. Поток сконцентрированной энергии, ударивший в это самое место, оплавил землю, превратив ее в гладкий каменный круг с застывшими потеками. Оглянувшись по сторонам, я обнаружила ещё две запекшиеся проплешины на тех местах, где стояли маги. Это ж надо, какая силища бушевала! Даже странно, что никто из нас не рассыпался тогда в пепел!
— Дар! — я задумчиво мерила шагами расстояние между глянцевыми кругами. — Вот наши чародеи смогли выстроить два магических пентакля и ударить сразу по двум целям — отряду личей и серому замку, да? А как бы они действовали, если бы целей оказалось, к примеру, три или четыре? Ведь энергию можно передать только на две точки! — я развела руки в стороны, повторив ритуальный жест.
— Но их оказалось только две, — парень, слегка посмеиваясь, наблюдал за моими перемещениями, стоя у самого края поляны. — Откуда ж третья?
— Ну как же? — удивилась я. — А драконы? Многие из них ведь были преданы Тиамат и собирались поддержать своих хозяев!
— У драконов не бывает хозяев, — покачал головой Дар. — Это древний народ, разумный и очень мудрый. Даже когда мы говорим о Тиамат как о повелительнице драконов, то мы не должны забывать, что повелевает она ими не потому, что они готовы подчиняться, а потому, что располагает некой магией, против которой они бессильны. Серый замок был разрушен, Тиамат — накрепко замурована в подземелье. По-видимому, ее чары развеялись либо сильно ослабели, и ни один дракон по своей воле не поднялся в воздух. А личи-драконеры были немедленно обращены в пепел — что-что, а горят они хорошо, да ты и сама видела.
— И всё это произошло из-за того, что одна маленькая дрянь выпросила у меня перстень Белого Дракона, — раздался неприятный голос. В нескольких шагах от меня из воздуха соткалась высокая фигура в темном плаще и злорадно посоветовала: — Стой смирно, братец, не надо делать резких движений! У меня вполне хватит сил, чтобы развеять по ветру и тебя, и эту вертихвостку.
— Здравствуй, Влад! — чуть помедлив, ответил Дар. — Не ожидал тебя здесь увидеть! Какими судьбами?
О, боги! Да неужели я когда-то смогла принять одного за другого?! Владан, появившийся на поляне, как бес из лукошка, выглядел неважно: за последние дни весь лоск с него сошел, как снег с полей под весенним солнцем. Он подурнел и осунулся, его подбородок зарос неопрятной щетиной, щеки отливали зеленью, нос заострился, как у покойника. Ярость, исказившая красивое лицо, сделала его почти уродливым. Колдун тяжело дышал, будто перед этим ему пришлось долго бежать, удирая от преследователей и прячась от них по оврагам и болотам — его одежда была густо заляпана грязью и засохшей тиной. Он шатался от усталости, но, тем не менее, уверенно принял боевую стойку, держа нас обоих на прицеле.
