Мысль неплохая — разом решить кучу проблем, упокоить духов, некоторые из них еще не успели сообразить, что умерли и перепугали главного повара до седых волос, явившись на кухню и потребовав завтрак. С другой стороны — как костры у дворца воспримут жители столицы и так напуганные мятежом и гибелью свадебных гостей?
— Ты слишком много думаешь про то, какое впечатление произведет на окружающих тот или иной твой поступок. — Торрин не удержался и опять стал меня "учить жить", как он это называл. — Запомни, главным должно быть твое отношение к собственным поступкам, чужое мнение надо принять к сведению и этого достаточно. Выслушай всех, а поступай так, как считаешь нужным.
— Но дед, с моими возможностями я могу наделать очень больших и неисправимых ошибок.
Шаман внимательно на меня посмотрел и сказал.
— Можешь, я даже уверен, что будешь ошибаться и поступать совершенно не логично, но это будет твое решение и тебе за него держать ответ. Так что будем делать с телами?
Я осмотрелся, приметил несколько подходящих парковых деревьев (на которых висели эльфийские плетения для ухода и роста) и отдал команду оркам.
— Вот те деревья срубить и подготовить два больших погребальных костра, я проведу обряд прощания.
Торрин одобрительно кивнул, а потом спросил.
— А почему только два костра?
— На одном будем сжигать целые тела, на другом — части трупов.
Дед одобрительно кивнул.
В жизни случается всякое, поэтому если нет возможности сжечь тело полностью, то душа привязывается к тому, что удалось найти и проводится обряд прощания. То есть дух может уйти на перерождение даже если не будут найдены и захоронены оставшиеся части тела погибшего. Закончили мы с обязательными церемониями проводов духов в мир иной уже после полуночи. Когда орки стали вырубать деревья в парке, люди забеспокоились, что "зеленые напились и сейчас пойдут громить город", но я быстро разъяснил ситуацию. Правда, за всеми обрядами наблюдало около сотни ополченцев, так, на всякий случай, но все прошло без проблем.
Так как дворец сильно пострадал, то нам с дедом выделили одну комнату на двоих, так что мы смогли поговорить наедине, без свидетелей.
— Я надеюсь, ты уже выполнил все родственные обязательства перед Либерийским домом?
Торрин сидел в кресле и держал в руке маленькую фарфоровую чашечку с чаем. Вдохнув ароматный парок, он прикрыл глаза от удовольствия и продолжил.
— Нам пора вернуться в Брук и осчастливить Зуррина скорым появлением соседей.
Я удобно устроился на полу, телохранители кинули пару шкур у горящего камина, и теперь я просто отдыхал от суматошного дня.
— Представляю, как он обрадуется наплыву либерийских переселенцев. И как тебе пришла эта идея с объединением земель? Ведь таких государств еще не было.
— Я давно думал над проблемой четкого разделения рас. Понятно, что все мы очень разные: обычаи, время жизни, магия, боги — разумных нашего Мира будто отталкивают друг от друга. Если раньше все границы воспринимались как обыденный факт, то твое появление заставило сомневаться в случайности происходящего.
— А я тут причем?
Шаман допил чай, откинулся на спинку кресла и приступил к очередной лекции по обустройству мира.
— Эчеррин, твое рождение было предсказано за несколько сот лет еще моим дедом. Без вмешательства богов тут не обошлось. Это понятно?
Я вынужден был согласиться с ним — все происходящее со мной только подтверждало его вывод.
— Ты не задумывался над тем, зачем они все это затеяли? Тысячи лет все расы жили бок о бок не смешиваясь, дружили, воевали, но кровь не мешали, и всех все устраивало. А тут вдруг появился ты со своими способностями ко всем видам магии, с твоей манерой смешивать силы и придумывать плетения, с Храмовой Долиной, наконец! Зачем? Для чего боги привели тебя в Мир?
— Не знаю и знать не хочу. — Я отвернулся и стал смотреть на огонь. — Многие знания подразумевают великую ответственность, а мне проблем и так хватает.
— Хорошо, значит, еще не пришло твое время. — Дед поменял тему разговора. — Давай займемся более срочными делами, чем поиск твоего предназначения. Каким ты видишь будущее Либрука?
Я задумался. С одной стороны — это государство будет состоять из двух почти равных частей — Брукинии и Либерии, значит, оно сможет со временем занять достойное положение среди соседей. С другой стороны в нем будут жить две расы с равными правами — люди и орки, и это может не понравиться пограничным государствам.
— Не знаю, дед. — Я обернулся к шаману и уточнил. — В любом случае чтобы будущее у страны было нам надо выиграть войну. Даже если ослабевший Чедан захочет затянуть начало боевых действий, то эльфийская кукла на сарранском троне не даст союзнику уйти от старых обязательств.
Торрин согласно кивнул и сказал.
— Да, если либерийцы с радостью ухватились за идею вдвое увеличить свои территории, даже учитывая необходимость соседства с орками и очистки земель от заразных трупов, то с пустынными кланами придется договариваться.
— Они пойдут на любые мои условия.
Я был уверен в своих словах, так как проверял течение магии в пустынных землях и рисунок силовых линий там постоянно менялся, что обещало ухудшение климата в ближайшем будущем.
— Им просто некуда деваться.
— Именно поэтому Зуррин будет требовать для своих кланов первенства при выборе земель и владении источниками, ни о каком равенстве с людьми не может быть и речи. А это в свою очередь не устроит либерийцев, и мы получим жуткую междуусобицу и передел власти.
Я был удивлен такому мнению деда о будущем объединенных земель, ведь это была его идея — создать Либрук.
— Торрин, но если ты так уверен, что они не уживутся вместе, то зачем было вообще говорить о моих землях? Мы бы обошлись своими силами, так как в кланах много желающих переселиться на свободные места.
Дед мельком глянул на меня и завел речь о... политике.
— Эчеррин, представь, что ты глава людского государства.
Я хмыкнул — тут и представлять не надо, нахватал владений, да все без толку.
— Ты знаешь, кто твои соседи, ситуацию внутри страны, баланс сил между магами и аристократами и торгашами, но прежде всего — какая раса живет на этих землях, так?
Действительно, даже по названию можно сразу определить — кто где живет. Если государство — то это люди, если клан — орки, если Лес или Роща — эльфы. А будущий Либрук как обозвать?
Дед следил за мной и улыбался.
— Вижу, ты меня понял. Как нам называть новую страну? В государстве главными станут люди — так будут считать все соседи и относиться соответственно. Клан Либрук орки с трудом, но возьмут к себе, а вот люди воспримут это как захват человеческих территорий, и тогда жди войны.
— И что? — Я не видел выхода в такой ситуации. — Мне придется пойти к Арчибу и заявить, что мы передумали пускать людей на свою землю? А как же брачный договор? Обещание дано, без веских причин отказать нельзя.
Торрин встал, слегка прогнулся назад, разминая затекшую поясницу, и поставил пустую чашку на подоконник. Я наблюдал за дедом и удивлялся — даже став молодым и здоровым, его тело все еще помнило привычки прошлых времен, когда оно было старым и больным.
— Нет, отменять мы ничего не будем, это было наше предложение и выгода в объединении земель обоюдная.
Я задумался над этим — люди получат земли почти даром, что такое сотня тысяч зомби для полков профессиональных солдат? Несколько лет напряженной работы по уничтожению нечисти и помощь шаманов при лечении заболевших — это лучше чем поход в земли кланов или гражданская война. Но нам придется решать множество стратегических и тактических задач. Начиная от законного распределения земель, до сравнительных таблиц по титулам и утверждения общего законодательства — работы бюрократам не на один десяток лет, а жить надо сейчас.
А люди? У крестьян и горожан совершенно другой образ жизни, чем у орков. Если ремесленников и купцов вместе с воинами можно как-то уместить в городах и поселках, то как примирить между собой кочевников и земледельцев? Ума не приложу — у них же противоположные интересы. Много возникнет острых вопросов, которые придется решать очень деликатно, а Зуррин и Арчиб не были замечены в излишней мягкости характера.
— Дед, я не представляю, как мы сможем удержать такую смесь народа от взаимных упреков и обид. — Я закрыл глаза и продолжил разговор, просто греясь у огня. — Орки прямолинейны и упрямы, а люди завистливы и хитры. Что же делать?
— Смешивать. — Сказано это было совершенно уверенным тоном. — Мы будем смешивать людей и орков, Эчеррин.
Озадаченный его ответом я открыл глаза и посмотрел на деда.
— Ты имеешь в виду, что надо запретить раздельные поселения и настаивать на совместном проживании наших рас? То есть вперемежку орочьи дома и людские, поместья и кочевые стоянки? Это невозможно!
— Почему нет? — Дед отошел от окна и опять сел в кресло. — По сути, Либерия и Брукиния принадлежат одной семье, ты Арчибу двоюродный племянник, так что договориться вам будет легче, чем совершенно чужим людям.
Я с большим сомнением отнесся к этому заявлению — родственные связи не облегчают переговоры, наоборот, на текущую ситуацию всегда накладываются старые недоразумения, предпочтения и обиды. Отношения легче всего начинать с чистого листа, но такого в жизни не бывает. Кроме того, если людей селить в Брукинии, то и орки должны получить доступ к землям Либерии, а здесь нет ни одного бесхозного клочка земли — опять повод для ссор и драк. Одно хорошо — обе страны граничат с землями кланов, поэтому новое образование жадные соседние государства не смогут взять в кольцо и устроить блокаду.
— Этого будет маловато, просто селить две расы рядом. — Я хотел убедить деда в своей точке зрения. — Необходимо изменить привычки и обычаи будущих соседей, но мы с тобой не боги и поэтому не справимся.
— Зачем беспокоить Великих по таким мелким вопросам? В поставленной задаче нет ничего для тебя невозможного, Эчеррин.
Я повернулся и с интересом посмотрел на Торрина.
— И что ты предлагаешь? Я не могу повесить поводки подчинения на сотни тысяч человек, к тому же не собираюсь сидеть все время в Бруке, и мирить людей с орками.
— Это не понадобится, если мы смешаем кровь всех жителей Либрука.
В принципе, получение потомства у смешанных пар вполне возможно — мое существование было тому подтверждением. Но чтобы зачатие произошло, эльфы тогда провели серьезный магический обряд, а кто будет этим заниматься в новой стране? Только сумасшедший доверил бы сейчас свою жизнь длинноухим, а маги Че и Ора не могут видеть силовые линии Эль.
Если изменить законы и закрепить за будущими полукровками равные с людьми и орками права наследования и представительства, то совместное существование двух рас станет вполне возможным. К тому же в кланах избыток холостых мужчин, а у людей полно вдов и старых дев, готовых ради создания собственной семьи на брак с орком. Представления о красоте и привлекательности у людей и орков настолько отличаются, что даже самые склочные и страшные человеческие женщины без жениха не останутся. Да и давние обычаи орков умыкать селянок (по взаимному согласию и с разрешения родственников), когда жизнью в кланах женщины были довольны, должны убедить людей в приемлемости создания таких семей. Я даже прикинул примерное плетение амулета, который надо будет выдавать в храмах при заключении брака — и молодожены быстро станут счастливыми родителями. А так как смешение рас даст возможность мальчикам с Даром иметь склонность к двум видам магии, то в желающих породниться не будет недостатка.
— Я согласен с тобой, дед. При наличии совместных детей у смешанных пар Либрук получит право на долгое существование.
Шаман улыбнулся и добавил.
— Только для будущего династического брака выберем того твоего сына, который не унаследует душу моего деда. Супружество особ, помнящих прошлую жизнь Доррина Меченого и Гелены Сарранской стало бы полной катастрофой.
Я вспомнил духа сурового орка, свою бабушку и почувствовал себя очень неуютно, предвидя будущие неприятности.
Глава 38.
Скорее, скорее, скорее!
Я всей кожей ощущал, что время, как вода, утекает у меня между пальцев.
Малый скоростной дирижабль летел в столицу клана Небесной Змеи, где в муках умирали мои женщины и мои дети.
Прилетевший к деду среди ночи синир заставил нас всех подняться с постелей и заняться лихорадочными сборами. В сообщении Оррина говорилось, что у близняшек одновременно начались схватки, но они никак не могут разродиться — повитухи и шаманы не понимают причин задержки, но это явно что-то магическое, так как только энергия подаренных поясов удерживает женщин на этом свете. Видимо, дело было совсем плохо, если Оррин потребовал поторопиться изо всех сил. Зная, как он уважает Торрина, так разговаривать со старейшиной и собственным отцом его могли заставить лишь чрезвычайные обстоятельства.
Бросив трофеи и большинство вещей на разместившуюся в Либби тысячу орков, которые остались обеспечивать безопасность переговоров по объединению стран, мы с дедом и телохранителями еще до рассвета на моем дирижабле покинули столицу. Постепенно доведя высоту полета до пяти сотен саженей над поверхностью, чтобы никакие препятствия не отвлекали нас в полете, мы отправились в путь. При обычной скорости полета, не останавливаясь для ночевок и приема пищи, нам пришлось бы лететь не менее недели, но такие сроки меня категорически не устраивали, так как мы успели бы лишь к погребальному костру.
Поэтому теперь я лежал в своей каюте и занимался не совсем хорошими вещами — сплетая силовые линии между собой, разгонял наш летательный аппарат до неимоверных скоростей. Чтобы дирижабль мог выдержать такую нагрузку и не развалиться прямо в небе, пятеро моих орков удерживали вокруг нас двойную воздушную линзу. Мои действия нарушали равновесие сил вокруг, поэтому на землю по нашим следам обрушивались ураганы и жесточайшие метели, но меня это совершенно не волновало — для своих детей я готов был перевернуть весь мир.
— Ты что творишь?
Голос деда отвлек меня, я с трудом повернулся и сел — мягкость ковра не спасала от застоя крови, поэтому сейчас у меня болела спина, и покалывало кончики пальцев рук и ног.
— Где мы?
Судя по моим ощущениям, был уже полдень, а за окном видна была лишь мутная серость облаков.
— Скоро будем на месте, только пора бы тебе ослабить плетения, иначе ты угробишь кучу народа у нас по пути. Здесь уже наши земли, поэтому надо бы поберечь скот и селения.
Торрин протянул мне чашку с горячим чаем и озабоченно спросил.
— Ну, что ты чувствуешь?
Он знал, что сразу после прилета синира я настроился на свою кровь, стараясь по родственной связи поддержать детей и не дать им умереть. Жизненные линии сыновей побледнели, но не мерцали, значит, еще не все потеряно, и мы успевали к рождению детей.
— Пока все терпимо. — Я отхлебнул горячего чая и сказал. — Не понимаю, как могло такое произойти? Девочки были сильны и здоровы, перед отъездом я оставил столько лекарств и амулетов, что не должно было возникнуть никаких проблем, а тут такое...
