Август Хромер

Мы поплелись каждый в свою комнату. Истериан частично затолкал в карманы брюк, частично понёс своё добро в руках. Мне в сотни раз проще, благодаря системе из ремней. Пройдя пять, шагов по коридору, мы разошлись в противоположных направлениях, поскольку наши комнаты располагаются в дальних концах дома — это я так захотел.

Я свернул направо, Истериан — налево. Коридор, по которому я двигаюсь, соединяет сразу три комнаты: мой кабинет, мастерскую и ещё пустую комнату, которую я с самого первого дня проживания успел заполнить одним лишь громадным настенным зеркалом. За долгие годы запустения и забытья она заполнила сама себя ... пылью... Даже Арика, только пришедшая работать ко мне, порывалась на первых порах следить за чистотой и в ней, но через месяц то ли сдалась, то ли приняла мою точку зрения относительно гордого одиночества забытой некогда комнаты.

Прочие две комнаты имеют куда больший интерес, но о своей мастерской я говорить пока не буду, дожидаясь более благоприятного для этого момента. Оставив две комнаты, расположенные напротив друг друга, закрытые совершенно разными дверьми (пустая — однотонной белой, мастерская — цвета лакированного дуба, с полупрозрачным витражом), я прошёл по в святая святых — мой кабинет! У кого есть личная комната, в которой действительно можно уединится от ненормального мира, поймёт меня.

Дверь насыщенного каштанового цвета, ручка, естественно, серебряная. Почему естественно? Как знать, мне это кажется естественным...

Запах до боли знакомый, запах такой родной. Это глупости, что человек так сильно развился, что полностью отдалился от животных. Что-то во всех нас, теплокровных волосатых и всеядных, совершенно не меняется! Так, например, и своё жилище мы различаем по запаху.

Услужливая вешалка слева от входа тянет ко мне свои лапы, чтобы принять хоть какую-нибудь ношу. Расстраивать такой привычный и родной предмет мебели не хочется, и я повесил на него систему, легко расстегнув пару потайных застёжек, сделанных, чтобы с меня никто стащить ремни не сумел.

Преимущество моего кабинета заключается в его компактности. Он ни в коем случае не тесным, а именно компактным: всё на расстоянии вытянутой руки или, в крайнем случае, в полушаге. Но и остаётся масса пространства, чтобы здесь разместилось пять шкафов, тахта, стол со стулом, большой цветок в горшке, а на полу ещё мог растянуться Хорис. Да и ещё много всего по мелочи...

Стол, конечно же, огромный, на нём в абсолютном порядке лежат различные документы, начиная от счетов и заканчивая письмами разных господ, которые я читаю с крайней неохотой — пишут мне полнейшую чушь! Так в первом попавшемся письме я обнаружил приглашение на светский бал в имении миссис Вальди. Знать бы, кто это вообще такая...

За столом я работаю немало — в основном, здесь проходят мои интеллектуальные труды по части нового устройства или реактива. Для успешной борьбы с тварями недостаточно одного меча или револьвера — нужно подключать ум, изобретательность и науку. Этим и занимаюсь.

Помимо стопок разномастных бумаг на широком письменном столе лежит обилие всяких предметов, каждый со своей историей: газовая лампа, чернильница с набором ручек, часы, небольшая шкатулка из кости с чётками из далёких стран и много чего ещё, такого сугубо интимного, личного.

Стул стоит не так, как я оставил его, когда уходил — Арика тайком пробралась и навела порядок немного вопреки всем моим просьбам. Внимание к мелочам? Скорее придирчивость — в любой другой комнате я не заметил бы перестановки всей мебели. Не терплю, когда мои вещи трогают, даже если аккуратно и осторожно. Самое досадное, что это уже въелось в подкорку мозга, и никакой логикой этого не выбить! Привычки сильнее меня.

Три шкафа из пяти заставлены книгами: история, география, философия... Я читаю практически всё, что попадается в хороших книжных магазинах. Каждый вечер стараюсь уделить чтению очередного научного труда, потом сравниваю с уже прочтённым. Всё же наука чересчур неточна — самое ужасное, что её пишут отдельные умы, которые, как бы ни старались, не способны охватить свой предмет всецело и непредвзято. Возникают нестыковки, несогласования у разных авторов, но все варианты — официальная наука, многоликая и не всегда неоспоримая. История слишком субъективна, даже субъективнее безосновательной философии. Физика донельзя абстрактна. И так со всем.

Впрочем, следует сказать, что это всего лишь придирки к монументальным трудам. Я люблю науку, подпитывающую постепенно мозг полезной пищей — знаниями.

Вот только я не читаю ни поэзию, ни романов и всего прочего. Мир и так слишком неясен, слишком умозрителен, чтобы познавать его через представления других людей. Особенно бездельников! Все писатели и поэты — бездельники, иначе откуда они находят время настрочить свои писульки? Пусть художественные тексты остаются менее утилитарным господам, чем ваш покорный слуга.

Ещё один шкаф забит всяким тряпьём. Ну, то есть моей одеждой. Выбираю я её всегда без особого интереса. Подбирать фасоны, следовать моде не в моих планах — это занимает много такого нужного времени, а результат полностью отсутствует. Проще нацепить первое попавшееся, главное, чтобы было удобно и комфортно. Я бы обходился и одним-двумя комплектами на сезон, но Арика заботливо решила заполнить мой гардероб самыми разными вещами, да ещё и принялась самым внимательным образом следить, чтобы я не ходил "в чём попало". С сим благородным стремлением милашки Арики я решил не бороться, так что теперь хожу приодетый, чего не слишком-то замечаю...

Последний шкаф застеклён и превращён в витрину. На полках заботливо расставлены экспонаты, добытые в борьбе с тварями. Есть у меня привычка отрезать у самых свирепых и опасных демонов какую-нибудь часть тела, трофей, так сказать. За годы в шкафу скопилось немало разнообразных клыков, рогов, чешуек и много чего ещё. Поковырявшись в памяти, я способен вспомнить, какой именно экспонат принадлежит тому или иному демону, которым Истериан понапридумывал невыговариваемые имена.

Рядом с окном стоит горшок с моей любимой формозаной. Почти двухъярдовое растение мне подарила исключительно впечатлительная госпожа, в чей дом забрался мелкий демонёнок, с которым расправилась бы без труда и пара крепких мужчин. Но престарелая миссис была так добра, что отблагодарила таким вот изящным подарком. Цветковый кустарник я успел полюбить, теперь тщательно о нём забочусь. Уход особый ей не требуется: ежедневный полив да побольше света, которого в Гольхе постоянно не хватает, в связи с чем, я установил в кабинете поистине громадное окно. Забота о зелёной красавице несложная, и её я ни при каких обстоятельствах не решаюсь хоть частично перекладывать на Арику.

Ещё у меня в углу стоит мольберт с настоящими красками! Идиотский подарок Истериана, не нашедшего, как бы поизощрённее насмехнуться надо мной! Подаренный два года назад чистый холст так и простоял в углу, ни разу не тронутый кистью. Но и выкинуть бесполезный мольберт мне не хватает духу: словно ребёнок, обидится Истериан, расстроится Арика, решившая, что я сделал это ему назло.

Прочая обстановка комнаты не требует сейчас детального осмотра...

К тому же я уже успел сменить испачканную и подмокшую одежду на свежую кремовую рубашку с широким воротом и манжетами. Брюки одел самые простые тёмно-серые да ещё и сменил обувь, достав из нижнего ящика шкафа блестящие лакированные туфли. Ребятам, наверное, понравится, мне же абсолютно наплевать на свой внешний вид.

Грязные вещи даже и попробовать захватить с собой я не успел: стук в дверь означал пришествие молодой служанки, успевшей за недолгое время накрыть на стол в гостиной. За тремя звучными ударами маленького кулачка последовал и голос Арики:

— Август, ты закончил, я войду?

— Да, конечно, — отозвался я, отворяя перед юной южанкой дверь.

Арика улыбнулась, внимательно оглядывая меня с ног до головы, сверкая глазами от радости. Но дойдя до моего лица, девушка огорчённо выдохнула и склонила голову на бок. Рука служанки нырнула в карман на фартуке и достала длинную мужскую расчёску.

— Август! — с показной строгостью сказала служанка, — Ты постоянно забываешь причёсываться!

— У меня не такие длинные волосы, чтобы их укладывать, — вяло попытался я оправдаться.

— Просто ты — разиня.

— Не считаю нужным следить за собой.

— Так ты будешь отталкивать от себя людей, — не прекращала нравоучений Арика.

— Мне это не мешает...

— Ты должен быть ближе к людям.

— Сдались они мне, — равнодушно бросил я и отступил на шаг назад, стоило девушке прекратить меня расчёсывать.

— Ну ты и злюка! — рассмеялась Арика и проскочила в кабинет.

Мои грязные вещи она сложила в мгновение ока и двинулась с ними на выход. По пути она посмотрела мне в глаза и задорно улыбнулась, стараясь таким образом поднять настроение, которое у меня всегда одинаково, лишь изредка чуть хуже, чем обычно. Но спасибо ей огромное за старания!

— Идём, а то Истериан уже, наверное, ужинает!

— Даже нас не подождал...

— Он устал за день! — подмигнула Арика, — Давно у вас не было работы, вот он и с непривычки...

— В нём здоровья больше, чем во мне, — я направился за миниатюрной девушкой широченными шагами, — Но я что-то совершенно не устал...

— Ты с ним строг.

— Не маленький уже!

Арика чуть слышно посмеялась.

Миновав коридор, мы оказались снова в прихожей, откуда ведёт четыре пути, о которых следовало сказать раньше, чтобы яснее представлялась планировка дома. Направо, куда и свернула шустренькая Арика, находится кухня, кладовая и комната служанки. Если пойти обратно, вернёшься в коридор, ведущий в мою комнату, мастерскую... уже сказано было... Прямо располагается гостиная, за которой находится комната Истериана, в которую я всеми силами стараюсь не соваться! Ну и налево — дверь на улицу... туда я стараюсь не соваться даже упорнее, чем в комнату товарища, но, к несчастью, менее результативно.

Истериан ждал меня в гостиной. Большое помещение обставлено мною лично с уютом: обилие мягких кресел и диванов, отделанные плиткой из еловых шишек стены, крупный камин, виртуозно вытесанный мастерами из громадных базальтовых блоков, низкий широкий стол, люстра под потолком. Большое окно легко можно занавесить плотными занавесками, и очутиться в изолированной от внешнего мира комнате, немного тёмной, но всё равно приятной.

Истеру и Арике гостиная тоже по душе, что удивительно, учитывая наши радикально идущие взгляды.

— А вот и ты! — Истериан светится радостью, — Пора уже налетать!

— Как ты можешь столько есть? — спросил я, усаживаясь в глубокое кресло.

— А чего такого? — вопросом на вопрос ответил Истериан.

— Ты не толстеешь.

— Это же хорошо!

— Просто любопытно...

— Не знаю, — пожал плечами мой друг, — Видимо, обмен веществ у меня тоже не как у людей! Вот в меня и влезает полно всего.

— Что тут у нас? — я уже внимательно осматривал сервированный стол.

— Фаршированная утка! — огласил на всю гостиную длинноволосый полукровка.

Кроме моего любимого блюда на столе стоит ещё много всего, начиная от жареного картофеля, заканчивая экзотическими салатами из овощей, мясных и кисломолочных продуктов. За недолгое время Арика умудряется наготовить массу всевозможных яств! Мы с Истерианом не перестаём её за это благодарить: мой друг — бубня с набитым ртом, я — молчаливым признательным взглядом.

Истериан уже уплетает картофель с тефтелями под чудесным острым соусом. Я потихоньку пустился вдогонку, отрезая пышущее жаром крыло румяной птицы. Арика готовит утку чаще всего во время затяжных дождей, когда моё настроение катастрофическим образом падает. Нашла способ влиять на меня...

— Как вам, мальчики? — спросила бодрая служанка, входя в гостиную.

— Как, вшехда бефпадобно! — силится произнести набитым ртом Истериан, — Ты прелесть! — сказал он, проглотив всё же свою порцию.

Арика смущённо сложила руки на переднике и уставилась в пол. Улыбка милая.

— Так Август сказал! — подмигнул мне жующий полукровка.

Улыбка служанки расползлась ещё шире, щёчки покраснели, а скромный милый взгляд из-под свалившейся на лоб прядки волос побежал по полу. И, наконец, произнесла:

— Спасибо большое, Август!

— Всегда пожалуйста, — промямлил я себе под нос, — Ты, действительно, молодчина...

Уплетали мы недолго, ровно до тех пор, пока Арика не сняла фартук, который она за долгий трудовой день даже не запачкала, и села за рояль. Да, забыл упомянуть, что у нас в гостиной стоит рояль, на котором мы с Арикой довольно сносно умеем играть!

Мелодии у девушки всегда выходят удивительно тонкими и изящными. Слушать её — одно удовольствие! Свои собственные аккомпанементы мне такого удовольствия не приносят, как бы мастеровито я не играл. Наверно, потому что я работаю, когда играю сам, и отдыхаю, когда слушаю со стороны — отношение к музыке совершенно разное.

Не знаю, как моя игра, но её просто-таки завораживает! Слушал бы вечно! Но сегодня Арика сыграла всего одну "Тихую луну" и резко развернулась на круглом стуле ко мне лицом. В глазах её светилось лёгкое напряжение:

— Август, я совсем забыла, — виновато начала она, — Тебе же пришла почта! Там письмо с печатью Парламента!

Интересно. Парламент! Что этим бездельникам понадобилось от простого человека? Мне аж интересно стало...

— Не страшно, — успокоил я "провинившуюся", — Давай, я посмотрю.

Арика унеслась из гостиной, быстро перебирая туфельками. Истериан наморщил лоб, не отрываясь при этом от еды. Но не влезть со своим вопросом не мог:

— Думаешь, что-то важное?

— Сильно сомневаюсь.

— Парламент не стал бы писать по несерьёзному поводу! — возразил Истериан.

— С них станется...

Вернулась Арика, держащая в руках целых два письма, одно из которых довольно тонкое, а вот второе представляет собой толстый пакет, запечатанный в почтовую бумагу. Молча передав мне оба конверта, служанка вернулась к роялю, но играть больше не стала. Сперва выбор пал на письмо, подписанное неизвестным экзорцистом. Я разорвал плотный бумажный конверт и бегло осмотрел содержание: предлагают выкупить Дикобраза. Незаконченное ещё оружие продавать экзорцистам — верх глупости! Особенно по предложенной цене! Первое письмо без дальнейшего к нему интереса было отброшено на письменный столик...

Теперь настала очередь пухлого конверта. Увесистый пакет залеплен сургучом, на коричневой поверхности которого оттиснут размашистый герб Палаты Парламента — широкий щит со львом и лисой по краям и совой в короне на верхушке. Сила, хитрость и мудрость — три составляющих Парламента. Моя бы воля — на гербе красовались гадюка, жаба и комар на фоне гигантского кошелька с ялерами! Этот набор гадов точнее характеризовал бы истинную суть нынешнего правительства!

Содержимое конверта оказалось более чем странным: три бумажки, сложенных вдвое, и металлическая пластинка с выдолбленными по особой системе отверстиями, что-то вроде перфокарты. Её я отдал подсевшему поближе Истериану, который моментально начал вертеть штуковину в руках. Я же занялся письмами, входящими в комплект к пластинке. Первое не имело чёткого адресанта — подписано было просто, но громко — Парламент Альбиона. Благодарность за проделанную работу, за своевременную помощь городу и прочая-прочая мишура! Седовласые толстосумы задумали подмазываться ко мне, как мило! Из их чёрствых уст любая лесть отдаёт эхом летящего следом кнута! Не в моих привычках терпеть такое...