Август Хромер

Глава I

Слаженный дуэт

Мерзкий дождь стоит над Гольхом вторые сутки, затапливая канализацию так, что зловонные стоки поднимаются на поверхность и кочуют по улицам на радость трулам, которых, по понятным причинам, я ненавижу. Как, впрочем, сам дождь. С его существованием вообще и частыми появлениями в городе в частности приходится мириться, но как тяжело это даётся! Каждая холодная, как январский лёд, капля влаги для меня ненавистна...

Рядом чинно вышагивает мой лучший друг Истериан, с блаженной улыбкой недалёкой старушки. Идёт он без шляпы — умалишённый, не иначе! Я ненавижу их обоих: Истериана, за то, что любит дождь, и рыдающие небеса, за то, что больно часто отвечают полукровке взаимностью...

Высокий товарищ безмятежно мокнет, подставив лицо ливню и закрыв глаза, отчего чаще попадает высокими сапогами прямиком в глубокие коричневые, как моча, смешанная с помётом, лужи, брызги которых, естественно, окатывают и меня, сводя на нет старания добраться до складов в Доках(1) сухим.

Вспомнилось его полное радости лицо, когда он заявил при выходе из экипажа, что зонты оставил дома! Раздавил бы, но вот маленькая загвоздка, что изрядно портит мне жизнь и нервы уже третий год, — Истериан — один из крайне небольшого числа лиц, которых я могу раздавить лишь с очень большим трудом, на гране адского! Какой парадокс! Жаль, не поймёт никто ...

В любом случае, мы уже пятнадцать минут шлёпаем по полузатопленной узкой улочке, зажатой высокими четырёхэтажными домами. Вопрос на миллион ялеров(2): а стекает ли с крыш? До жути обидно, что существуют струи, способные потягаться в мощности с осенним ливнем!

Истериан начинает насвистывать глупую мелодию. От свиста в любых проявлениях меня коробит до скрипа зубов! А ещё и так заливисто и продолжительно!

— Заткнись! — коротко рявкнул я.

Эффект возымело. Свистун разом замолчал, оставив нас на секунду в окружении одних лишь звуков беспокойной капели. Всё одно: настроение — гаже не бывает. Даже минутное подобие тишины не спасает нисколько...

— Ты напряжён! — своим слащавым учтивым голосочком отметил Истериан.

— Издеваешься? Я не напряжён, я взбешён!

Гадёныш ещё смеет улыбаться белозубой улыбкой, доставшейся ему вместе со многими достоинствами от неоднозначных родителей. С чуть крючковатого носа падают крупные мясистые капли, пикируя куда-то под ноги. Длинные тёмные волосы прилипли ко лбу и шее — определённо следует приучить щёголя к шляпе.

— Всё же ведь прекрасно! — Истериан продолжает оставаться на оптимистической волне, — Получим деньги — оторвёмся, всё как ты любишь!

— Это не оправдывает необходимость плестись в этот Богом проклятый район! А отрываться любишь ты, но не я! И почему ты опять забыл зонты?

Глаза у товарища сделались хитрыми, как у торгаша на площади — это сильно настораживает:

— Я не забывал, — еле заметный шаг в сторону, что большинство людей оставили бы без внимания, — Оставил их дома намеренно...

Я это знаю! Я это, чёрт возьми, знаю! Никак не могу привыкнуть, что гадёныш любит шляться под ледяными зубами ливня, особенно на работе. Считает это нашей визитной карточкой, но я, почему-то, совершенно не разделяю высоких стремлений к каким бы то ни было показухам, тем более к таким сырым... Если дурачку хочется, пусть возникает из пелены дождя, мокрый, как стая искупавшихся псин, а я предпочитаю сухо и тихо сделать своё нелёгкое дело и уйти с деньгами. Ничего не поделаешь — рядом крутится взрослое дитя! С ним жди всякого...

В мусоре справа закопошилось маленькое создание, рыщущее в поисках мерзкого прокорма, способного ненамного продлить убогое существование худого, как скелет, зверя. Серое, как и всё в этом хмуром городе, словно намалёванном пьяным бездарным художником на лике мира, существо оказалось дворнягой, каких в местных подворотнях — словно крыс! Нередко в газетах пишут, как эти озверевшие от дикого голода псины сбиваются в крупные стаи и устраивают охоты на граждан. После пары-тройки обглоданных до костей тел сантибы(3) берутся за ружья и идут сокращать численность агрессивных зверюг.

Я не люблю собак. Они непредсказуемы. От псины можно ожидать того, на что не всякая потусторонняя тварь решится. Ещё их раздражающий лай! Скалящие в безумном гневе пасти, плюющиеся слюной и лающие до хрипоты собаки — словно раскалённым добела железом по оголённому нерву! Сводит зубы, сдавливает виски, закладывает уши! Особенно бесит, что тупые создания продолжают лаять в след, даже когда не видят тебя, когда ты уже давно покинул их уютный дворовый мир. Слава Богу, данная шавка оказалась из трусливых и просто убежала в подворотню, стоило отвлечься от гнилостной трапезы в разбросанном мусоре и завидеть двух прыгающих через лужи людей. Людей... во сказал...

— Милая собачка! — Истериан проводил худосочную псину взглядом.

— Не разделяю твоего мнения.

— Это ты часто делаешь, — уже серьёзнее ответил он.

Я окинул друга взглядом. По его переносице скатилась жирная капля. Как он может разгуливать без головного убора? Я бы на его месте давно всадил себе пулю в лоб: это лучше, чем таким мазохистским образом мокнуть насквозь...

— Далеко ещё? — решил спросить я по делу.

Истериан вглядывается вперёд, туда, где и находятся склады. Улица хоть и донельзя узкая, но довольно прямая, так что бродить взглядом долговязому полукровке недолго:

— Ярдов сто.

Мои попытки разглядеть хоть что-то сквозь толстую мутно-белую пелену тумана ничем результативным не увенчались. Остаётся поверить другу на слово, чего при иных обстоятельствах делать не следовало... Я чуть ускорил шаг, но, спустя буквально секунду, поплатился за спешку смачным попаданием туфли в глубокую лужу. Брызги ещё и окатили штанину...

Всё равно! Я и так с ног до головы грязный и мокрый!

— Август? — недоверчиво затянул Истериан с лукавой улыбкой, едва тронувшей самые уголки тонких губ, — Ты решил, наконец, игнорировать свою неприязнь к воде?

— Оступился! — нервно брякнул я, — А эта жижа — не вода даже!

Друг беспечно махнул рукой и заулыбался, охваченный своими мыслями. Самый беспечный в этом промозглом городе, где даже лебеди в парках какие-то сутулые и хмурые. Где даже солнце светит с неприязнью и донельзя редко. Где даже клоуны в цирке грустные или озлобленные. Впрочем, я ни разу не был в цирке гнилого Гольха...

Ближе к складам всё чаще на и без того тесном переулке появляются огромные горы мусора, которые необходимо аккуратно обходить, вжимаясь в сырые кирпичные стены, или, что гораздо-гораздо хуже, проходить прямо по ним. Ноги нередко проваливаются по колено в рыхлые нагромождения зловонного хлама. Терпеть это богомерзие возможно только вплоть до тех пор, пока стопа по щиколотку не погрузилась в нечто мягкое, отвратительно хлюпающее. В самой сердцевине крупной кучи, распластавшейся на весь проход, притаилась некая схожая по консистенции с кашей... субстанция... Надеюсь, это не дерьмо, особенно человеческое!

Яростно стряхивая с туфли липкую гадость, я не удержался от вопроса, мучавшего меня последние минуты:

— Неужели не было другой дороги?

— До главной дороги к складам — час ходьбы, — совершенно не поколебленный штурмом мусорных гор ответил Истериан, — Прочие переулки ничем не лучше.

— Ну, хотя бы так...

— Дошли! — указал рукой вперёд долговязый.

В тумане по-прежнему почти ничего не видно, лишь огромный тёмный силуэт, предположительно принадлежащий складскому помещению. Только в этот момент за нос укусил запах соли, отвратительный, надо сказать, вызывающий неприятные ощущения в носовой и ротовой полостях. Близость холодного моря, глубокого и бескрайнего, всегда рождает в моём мозгу семена неодолимой дрожи. Море мне так же чуждо, как и бушующие потоки воды, хлещущие с небес — их ещё дождём называют.

Я не люблю воду.

Но, по закону всемирной несправедливости, меня никто не спрашивает: море, многочисленные реки, впадающие в него, обилие прудов в парках, непрекращающиеся дожди — в Гольхе есть это всё!

Очертания продолговатого серого здания с полукруглой крышей успели отчётливо прорисоваться в мареве тумана. Вдалеке угадываются стройные ряды похожих сооружений, значит, Истериан не ошибся — мы достигли злосчастных складов. Хотя когда полукровка ошибался?..

На свободном пространстве перед закрытыми наглухо воротами ближайшего склада столпилась немаленькая группа людей. Обилие фигур в серых плащах и высоких фуражках говорит о присутствии в Доках целого отряда сантибов, в данной ситуации абсолютно бесполезных. Всякий горожанин знает: сантибы ловят преступников, но бравые блюстители закона бессильны против тварей... Против исчадий иных миров у города есть мы!

По мощённой булыжниками площади мы пошли заметно быстрее, чем по заваленному мусором и залитому лужами переулку. На звук каблуков сразу же обернулась парочка стражей порядка с самым чутким слухом. Нескольких секунд вглядывания в толщу тумана и плотную стену ливня им хватило, чтобы распознать незнакомцев и унестись докладывать старшему. Постепенно стали оборачиваться новые и новые сантибы. Когда мы с Истерианом были уже на расстоянии пяти ярдов, из-за образованного серыми фигурами полукруга выплыл широкоплечий невысокий очкастый сантиб с маленькими усами — знакомое лицо...

— Сэр Хромер, сэр Шорш, — старший инспектор вытянулся в струнку и скрестил руки за спиной, — Рад приветствовать! Вы как раз вовремя.

— Приветствую, инспектор Майер, — шутливо отдал честь Истериан.

— Очень рад, — лениво бросил я знакомому очкарику. Майера я знаю давно, потому что по ходу работы нередко пересекаюсь именно с ним в роли старшего на месте Блика(4). Специалист он, что ли, по всей этой хрени?

За спиной инспектора зашевелились и забурчали сантибы: кто-то потянулся к фуражке, кто-то приветственно склонился в полупоклоне. Мой друг не преминул поиграть, что называется, на публику:

— Приветствую вас, джентльмены!

Парням это пришлось по душе. Ещё бы, мой долговязый товарищ — настоящая звезда, всегда в центре событий, внушает спокойствие в напуганных мирных граждан. Любимец неблагодарной публики! Моё имя тоже у всех на устах, но поминают реже: я не стремлюсь светиться — слишком хлопотно. Но если наивному шкету нравится, пусть играется, дело его!

Я-то здесь по работе.

— Позовите свидетелей, — твёрдо начал я.

Майер кивнул и окликнул кого-то из подчинённых. Приказ старшего сантиба моментально пришёл в исполнение — сутулой походкой страж порядка двинулся к сбившимся в стороне личностям, очевидно, рабочим склада, которые и обнаружили демона.

Инспектор же стоит столбом и буравит меня строгим взглядом, ловко спрятанным за равнодушием. Линзы на его очках напоминают дно аквариума. Даже не протёр ни разу, осознавая, насколько это при текущих погодных условиях бесполезно.

Тем временем подвели двух мокрых до нитки рабочих в годах. Лица невыразительные, давным-давно пропитые, равномерно отутюженные крепкими кулаками во время драк. Иными словами, передо мной типичные чернорабочие Доков! Днём они с руганью таскают мешки да ящики, а вечером прут в паб.

— Рабочие склада Рюк и Эспер, — представил мужичков инспектор Майер.

Имена мне знать не важно. Всё равно забуду через минуту.

— Что вы видели?

Один из работяг вздрогнул от вспомненного, взгляд напуганного безвольно упал на мокрые башмаки. Второй оказался покрепче характером и, глянув то мне, то Истериану в глаза, начал выкладывать по сути:

— Час назад где-то, — хриплый голос не ласкает ухо, — Нашли мы с Рюком товарища нашего, Краба. Как увидели, что с ним вытворили, не сдержали обедов в желудках! На куски разорвали, с костей содрали мясо, даже кровь вылизать не забыли! Зверей, способных учинить такое, не существует! Точно демон!

— Но вы его не видели? — лениво осведомился Истериан, глядя в сторону ворот склада. Ему, очевидно, не терпится начать зачистку. Мне не терпится закончить...

— Нет, сэр, Бог миловал, — активно закачал головой Эспер.

— Это хуже... — ни к кому особо не обращаясь, пробубнил я себе под нос, — Она ещё там?

— Кто? — растерялся мой свидетель.

Ох уж эти несообразительные... господа.

— Жена твоя! — голосом, напрочь лишённым эмоций, попытался пошутить я.

Эспер недоверчиво отстранился, медленно переваривая в пропитанной алкоголем голове услышанное:

— Моя жена сейчас дома, ждёт меня...

— Это ты так думаешь, — еле слышно ввернул его товарищ Рюк. Эспер, как видно по отсутствию реакции, не услышал.

— Август имеет в виду тварь, — помог Истериан вернуться в нужное русло.

Крепко задумавшись, Эспер ушёл в себя. К счастью, на помощь пришёл терпеливо молчавший инспектор:

— Да, сэр Хромер, демон по-прежнему внутри складского помещения, мы следим за зданием — незаметно ускользнуть не сумеет.

Это хорошо. Сантибы вообще хорошие парни: они существенно облегчают нам работу. Без их активного участия зачистка занимает куда больше времени, что вполне может повлечь обилие жертв. А мы этого не хотим. Но мне-то, если честно, всё равно, а вот дружище Истериан расстроится... Опять нажрётся с горя и начнёт буянить, что в нетрезвом состоянии модельный товарищ способен чертовски лихо!

Старания стражей порядка следует поощрить. Хотя бы утвердительным кивком, что я и сделал. Даже в столь мерзкий дождь, в столь гнилостном месте приходится оставаться вежливым, иначе перестанут называть джентльменом.

— Ещё кто-нибудь был на складе? — продолжил я сбор полезной информации.

— Ещё четыре человека, — доложил всё тот же инспектор Майер, — Все находились неподалёку от выхода, так что своевременно покинули здание. Жертва только одна.

— Отлично, сэр Майер, — расстёгивая пуговицы плаща, Истериан широкими шагами двинулся к новоиспечённой обители иномирного существа. Мы с инспектором поспешили за ним.

Нетерпеливый...

— Благодарю вас, господа, — сказал на ходу через плечо мой друг. Благодарил он рабочих, которые ничего дельного не рассказали, — Скажите, Майер, — уже очкастому старшему сантибу, — Их осматривал врач?

Даже сквозь залитые стёкла очков заметно недоумённое моргание. Инспектор не готов к вопросу, но самообладания вконец не растерял:

— Нет, они же не пострадали — в лекаре нет нужды.

— Вы ошибаетесь, — повеселевшим тоном возразил Истериан, — Демон мог источать разного рода испарения или разносить заразу. Опасную для жизни, инспектор Майер...

— Незамедлительно распоряжусь! — кивнул старший сантиб, так что высокая фуражка чуть не свалилась на брусчатку.

Естественно ты распорядишься! Кто же хочет, чтобы из-за мелкой халатности полегло полгорода?

— Вы оцепили местность?

— Да, сэр Хромер, на всех дорогах к складам стоят караульные. Ни один человек не проникнет на территорию, и ни одна тварь не выскочит незамеченной.

— Оружие у них есть? — я имею в виду, конечно же, не обычное оружие.

— Так точно! — отчеканил Майер, — По инертному револьверу в каждой группе, в нашем отряде — два, ещё на улице Скатов стрелок с линейным ружьём.

Линейное ружьё — это уже аргумент в пользу сантибов! С такой игрушкой при определённой доле мастерства и везения можно уложить демона и своими силами. Главное — попасть с первого раза. Инертные револьверы — это тоже хорошо, скорострельность у них выше, но достаточно мощная и живучая тварь выстоит под градом усиленных пуль и разорвёт стрелков. А обычное оружие против тёмный сущностей — всё равно, что иголка против камня!

— Действуем, как обычно? — прыгающим от нетерпения с октавы на октаву голосом спросил Истериан.

— Да, найдём труп, выясним предполагаемую тварь и прихлопнем. По возможности, найдём незатянувщийся Блик, хотя прошло уже... Сколько прошло, инспектор?

— Труп обнаружили час назад, как сказал господин Эспер, — не растерялся при неожиданно прозвучавшем вопросе Майер. Вот за что он мне нравится: исполнителен, оперативен, точен и хладнокровен. Но усы дурацкие!

Шлёп, шлёп, шлёп — я забыл смотреть под ноги и ещё сильнее намочил туфли, угодив в особо жирный поток. Господи, за что?

— За час Блик мог и не затянуться — сказал мой длинноволосый друг.

— Тогда уже должно было сползтись что-то покрупнее, и от склада мало бы что осталось! — неужели он вечно забывает прописную истину: Блики приманивают демонов, но затягиваются быстро. "Гости" в большинстве своём случайны, но через особо крупные и стойкие порталы обязательно пролезет самый здоровый и агрессивный уродец, прочая мелочь будет им же распугана. Природа этого закона не совсем понятна, но действует с убийственным постоянством!

Истериан всё же необидно огрызнулся:

— Ты невыносимый пессимист!

— Иначе бы тварями не занимался...

Полукровка прыснул и перевёл внимание на огромные ворота, которые совершенно неожиданно оказались у нас прямо перед носом. А всё от того, что я постоянно смотрю под ноги, выискивая более сухой путь к складу. Как жаль, что все старания и крепа ломанного не стоят...

Справа от шестиярдовых створок ворот, ведущих в берлогу потусторонней сущности, располагается махонькая неприметная дверь, выкрашенная в голубой цвет. Определить это крайне сложно, так как почти вся краска облупилась. Замок, конечно, на дверь повесили солидный, но в надёжности преграды можно сильно сомневаться: я не раз видывал, как демоны выносят и гораздо более прочные двери. Но любому человеку свойственно полагаться на знакомые методы защиты, отлично работающие против людей. Плохо же вы, наивные, знаете мир... но если вам так спокойнее, я не возражаю...

— Чтобы найти труп, — Майер полез за связкой ключей, дабы разжать железную хватку амбарного здоровяка, — Вам, господа, следует пройти налево от центрального прохода...

— Благодарю, инспектор, — я перебил очкастого ровно в тот момент, когда он нашёл в связке нужный ключ, — Но тело мы найдём и своими силами, поэтому не тратьте времени.

Недоверчиво уставившись мне в глаза (ненавижу, когда так делают), инспектор застыл с протянутыми к замку руками. Поискав для спокойствия поддержку в глазах моего товарища, Майер согнулся-таки над амбарным громилой, металл мерзко заскрежетал о проржавевший металл. Мало какая гнида, даже когда медленно издыхает, получив немыслимое количество ран, не вопит так же мерзко! Всё самое омерзительное, оказывается, находится рядом, но, в силу привычки, мы не сразу это замечаем.

Слава Богу, старший сантиб быстро покончил с замком:

— Прошу, джентльмены!

Истериан ловко проскочил внутрь. Я неторопливо вошёл следом. Не оборачиваясь к застывшему у двери Майеру, я небрежно ляпнул:

— Не забудьте закрыть за нами. Выйти мы сможем.

— Что делать, если вы не справитесь с тварью?

Где-то секунду я проторчал на одном месте, но ответ всё же вымучил необнадёживающий:

— Не знаю...

К счастью, инспектор не стал вдаваться в бессмысленные расспросы, хлипкая дверь захлопнулась. Стало как-то слишком темно, лишь маленькие окна под самой крышей дают скудное освещение. Пахнет неприятно, предполагаемые источники запаха я выявить не могу, да и не больно-то хочется — уютное неведение в данной ситуации полезнее. Но за одно обстоятельство я просто обожаю это тихое тёмное место — над головой есть крыша, спасающая от ледяного ливня, успевшего промочить от и до за то время, что я брёл по сырым улицам. Хорошо хоть, что мне за это заплатят.

Истериан уже распахнул длинный плащ и сильно потряс полами, стряхивая следы хищных осадков. Его тёмные лохмы основательно прилипли к шее от обилия влаги; на отжим другу понадобилось где-то полминуты интенсивной работы руками. Моя голова немногим суше, даже несмотря на тот факт, что на мне широкополая шляпа от лучшего мастера Гольха, клявшегося, что его изделие влаги не пропускает. Ну да... Одним мощным рывком капли сметены с головного убора, для которого тут же нашёлся гвоздик в стене. По соседству торчат такие же импровизированные вешалки, на одну из которых я водрузил ещё и пальто, оставшись в одном свитере.

— Не боишься замёрзнуть? — мой товарищ не спешил скидывать с себя насквозь мокрую одежду.

— А ты не боишься подхватить простуду?

— Меня ни одна зараза не берёт! — гордо выпалил Истериан, только шире улыбнувшись.

— Зараза тебя боится.

Полукровка залился звонким смехом: его вообще-то легко рассмешить всякой дурью. Главное, чтобы он так не спугнул демона. Я жестом попытался утихомирить Истериана, но он ещё нескоро угомонится — такова его природа. У него, кстати, более чем любопытная природа... уникальная...

На теле у меня имеется занимательная система из ремней, обхватывающих плечи, живот и грудь, а также карманов и петель, пришитых к этим самым ремням. Удобная штука: здесь надёжно закреплены все необходимые приспособления и оружие — всё, что только может понадобиться, под рукой. Систему я сделал сам, много лет назад, когда только начинал карьеру охотника на тварей. С тех пор ни одного недостатка в ней не нашёл, одни плюсы! Удобно, не стесняет движений, ничего не потеряется.

У Истериана такого приспособления нет, а ведь сделать-то несложно. Всё его дурацкие принципы, от которых у меня регулярно трещит голова в самые неожиданные моменты моей размеренной, требующей покоя и стабильности жизни. Всё необходимое мой высокий товарищ и коллега таскает во внутренних карманах. Ну и пусть мается в неудобной одежде, дело его! Впрочем, Истериан сносно делает это уже... сколько? Три года?

— Ничего не видишь? — лениво бросил я Истериану, неторопливо разминая бесконечно затекающие конечности.

Полукровка посерьёзнел и вгляделся вдаль. С каждой секундой его глаза всё больше затухают и приобретают всё более отстранённый вид. Похоже на транс. Для неподготовленного зрителя зрелище может показаться неприятным. Для меня же давно стало привычным. Истериан называет это Блуждающим Взором. Уникальная способность моего друга, не раз помогавшая нам в самых разных ситуациях.

Суть сего нечеловеческого таланта состоит в умении как бы выходить из собственной головы и блуждать так на довольно длинные расстояния. И если Истериан особенно сконцентрируется, то может заглянуть так за угол или даже себе за спину. Безо всякого риска выглянуть из-за угла, где вполне может притаиться хитрая тварь, это, согласитесь, полезная возможность! Но способность неизменно требует затрат особых "внутренних" сил, запас которых, как признаётся товарищ, небезграничен.

Глаза Истериана приобрели нормальный вид, веки истерически задёргались, смазывая слезами подсохшие глазные яблоки — прямые признаки окончания сеанса Блуждания. Коротко мотнув головой, отчего с длинных патл во все стороны прыгнули брызги, долговязый недовольно брякнул:

— Никого, Август.

Ожидаемо... Но я, всё же, надеялся на лучшее.

— Тогда начинаем зачистку...

— Вот это мне по душе! — кивнул Истериан, белозубая улыбка, означающая в такие моменты дикий азарт охотника, озарила правильное лицо коллеги.

Легко можно подумать, что Истериан — личность до боли бестолковая, ветреная и несерьёзная, и, чего греха таить, это истинная правда! Бестолковый весельчак с замашками, принципами и мышлением десятилетнего мальчишки, оказавшегося вдруг полноценным, взрослым и самостоятельным человеком. Свои, зачастую нелепые, интересы он беззастенчиво ставит превыше всего, да ещё и навязывает их другим! Мне, вот чёрт, тоже!

Но на настоящем деле в нём просыпается профессионал. Нет, не холодный и сдержанный, а этакий экспрессивный спец, намеревающийся сделать из не терпящего фривольности истребления демонов изящное искусство. Но положиться на него, безусловно, можно на все сто!

— Как и планировали, найдём сперва труп, — я, не глядя, потянулся к нужному карману в районе пояса. За долгие годы пользования расположение всего снаряжения глубоко залегло в мозг — нужный предмет я автоматически нахожу с точностью скальпеля.

В моей ладони оказались крупные серебряные часы с длинной цепочкой, теряющейся в недрах вместительного кармана. Гладкая, блестящая даже в сером полумраке крышка часов украшена непонятной для большинства живущих надписью: не стану сразу раскрывать её содержания. Крышка послушно распахнулась от лёгкого нажатия на кнопку, обнажив циферблат, защищённый кристально-чистым стеклом. Циферблат имеет нездоровую желтоватую окраску, которая объясняется природой материала, послужившего основой для детали часов — циферблат являлся ничем иным, как круглой пластиной, выточенной из звериной кости (чей именно — не помню). Элегантные цифры и разметки минут, однако же, остаются аккуратными и чёткими. Толстые серебряные, как и все прочие детали часов, стрелки показывали половину шестого... А уже так темно на улице.

Но главным элементом сего приспособления является довольно крупный камень ярко-алого рубина, закреплённого точно на оси. Вместе с часами он складывается в один полезнейший артефакт. Ищейка — один из основных инструментов в борьбе с потусторонними сущностями.

Я быстрым движением порезал палец об острый край часовой стрелки, заточенный специально. Окровавленный палец следует тут же прижать к рубину и дать тому насытиться горячей красной жидкостью — заплатить скромную цену за работу. Стрелки сперва еле дрогнули, но спустя пять секунд собрались в кучу, указав все вместе на двенадцать. Потом активно завращались, подобно стрелке компаса, нацелившись на одну им ведомую цель. Ищейка реагирует на обилие крови, так что с ней очень просто искать недавно умерших.

Мёртвый Краб, погибший от клыков существа, располагается впереди и немного влево от центрального прохода в складе. Туда и направимся.

— Идём, Истер!

— Взял след? — весело осведомился трясущийся от нетерпения товарищ.

— Довольно чёткий, — кивнул я.

Мы неторопливо зашагали по узкому проходу меж ящиками, тюками и свёртками, сложенными в высоченные стопки до самого потолка, образуя таким образом стены, коридоры, комнаты и закоулки. Настоящий лабиринт. И в его глуби поджидает новый хозяин, но это самопровозглашённое главенство я собираюсь жёстко и жестоко оспорить!

Чем глубже в склад, тем противнее пахнет ...

— Свернём сюда, — указал я направление другу, сверяясь со стрелками Ищейки.

— Проверить, что дальше? — участливо спросил Истериан, истомившийся от безделья.

— Не стоит...

— Там может быть опасно, — небрежно махнул рукой коллега в сторону ящиков с рыбой, — Вдруг тварь сползлась на запах.

Поздно сообразил — я был уже рядом с вонючими ящиками, но, свернув за угол, не обнаружил за ними никого. Здесь демон мог очутиться только случайно. Следует поделиться замечанием с Истерианом:

— Этот демон не ест рыбу.

— С чего ты это взял? — сузив глаза, ехидно спросил длинный полукровка.

— Рыба быстро портится, её стараются складывать поближе к выходу. Там её действительно было много. Но, как ты сам видел, тварь туда даже не подумала соваться. Не думаю, что она вообще притронется к пище, которую, вероятно, впервые видит.

Истериан побеждёно сложил голову и прыснул себе под нос. Я постоянно держу в голове его стремление стать мозгом в команде. Похвально хотя бы желание...

Ящики, тюки, корзины — чего только здесь нет. Есть таковая существует, то у местных рабочих аллергия на ровные ряды.

Глухой грохот прозвучал неожиданно посреди могильной тишины, нарушаемой лишь нашими шагами да настойчивым стуком дождя по крыше. Далеко отсюда, но, тем не менее, настораживающе. Над ухом щёлкнул взводимый курок револьвера Истера — так молниеносно он выхватил его из внутреннего кармана плаща. Но всё моментально затихло...

Мы простояли так минуту. Истериан не спешит убирать оружие. Последовав примеру я переложил Ищейку в левую руку и извлёк из кобуры под мышкой магазинный пистолет (настоящий эксклюзив).

— Расслабься, не действуй на нервы! — шепнул я.

— Не боишься, что он нападёт?

— Он ещё далеко!

— Мы не знаем, с кем имеем дело! — запротестовал Истериан, — Он вполне способен передвигаться очень быстро!

— Способен... — не стал отрицать я.

Я не смотрел на друга, но уверен, что тот скосился на меня с едким недоверием. Не привык, что я с ним соглашаюсь. Истериан даже засмеялся... Предсказуем.

— Оружие к бою? — наигранным гортанным голосом справился полукровка, осмотрев полный барабан семизарядного револьвера. Громадина та ещё! Когда кончатся патроны, здоровым чёрным оружием можно бить, как молотом!

Вместо ответа я наполовину выкинул обойму и довольно осмотрел ровный строй блестящих патронов. Люблю хорошо смазанное, чётко работающее и ладно убивающее оружие. Оно напоминает мне меня же: уничтожаем всё, на что нацелимся, точно работаем, но не стоит нас трогать: обязательно запачкаетесь в смазке и будете долго оттирать чёрные пальцы!

Запасные обоймы, полные усиленных инертных патронов, висят в петлях за спиной. Всё отлично — пора идти на демона. Истериан, я гляжу, тоже в полной боевой.

Стрелки Ищейки по-прежнему указывают немного влево и вперёд. При каждом шаге они заметно меняют направление, что говорит о близости цели. Видимо, труп лежит уже за углом...

— Краб близко, — осведомил я товарища.

Истериан три раза сильно потянул воздух носом и кивнул:

— Да, чую кровь.

Органы чувств у полукровки развиты заметно лучше, чем у людей и у меня в том числе, поэтому оспорить ощущения друга я не в состоянии. Доверюсь ему.

Мы замедлили движение, стали двигаться боком, обходя угол. Стараемся держаться подальше от прохода, в котором, очевидно, покоится мертвец и копошится демон. Несмотря на сотни отправленных в небытие тварей, нам категорически запрещается терять бдительность и собранность: любое следующее дело всегда расценивается, как смертельно-опасное.

Моего плеча коснулась крепкая ладонь Истериана, он тихо шепнул на ухо:

— Подожди, я проверю...

Я застыл. Полукровка отрешился от реальности, его сознание отправилось бродить по округе. На время сканирования окружения, я приступил к чуткому вслушиванию в тягучую тишину. Вроде, ничего. Стало ещё темнее, хотя мы пробыли здесь всего-то минут пятнадцать. Осень, день сокращается.

— Там спокойно, — сказал Истериан, вернувшись в собственный мозг, — Тело там — отвратительное зрелище!

— Охотно верю, — заслышав о найденном трупе, я захлопнул ставшие более ненужными часы, — Пошли!

Уверившись в безопасности места, мы ускорили шаг и буквально вылетели на закуток, окружённый уходящими под потолок стеллажами. Одно из немногих окон располагается точно над нами, отчего полутьма куда менее плотная. На земляном утоптанном полу распласталось то, что осталось от тела!

Крови мало, как и сказал рабочий Эспер, и отдельные её лужицы и остатки на окружающих предметах располагаются на значительном радиусе. Кости в большинстве своём обглоданы, лишь изредка встречаются куски розового мяса. Часть из них сломана. Скелета как такового больше нет, потому что тварюга разметала по закуткам остов. Абсолютный хаос! С какой же слепой яростью мог терзать демон свою жертву...

Будь здесь хоть наш бесстрашный инспектор Майер, даже его бы вывернуло наизнанку от ужасной картины. Слава Богу, мы привыкшие!

— Хищник! — довольно заключил Истериан.

Я смерил товарища самым уничтожающим взглядом, на какой только способен. Иронизировать над выпотрошенным, как рыба на столе повара, телом способен только он. За что я его открыто недолюбливаю.

— Ясно, что хищник!

— Не обязательно, — пожал плечами коллега, — Часть демонов убивает для удовольствия!

— И так ловко свежует?

— Нет, — Истериан задумчиво прикусил тонкую губу, — Впервые вижу такое — нужно занести это существо в список!

Ох уж этот Истер! Где-то полтора года назад ему в голову пришла гениальная, на его взгляд, и идиотская, на мой, идея составить подробный перечень всех встреченных демонов. С тех пор он старательно описывает внешний вид, повадки, пищу, слабые места каждой потусторонней сущности. Все записи, при этом, помнит наизусть. Играет в настоящего учёного, делает вид, что изучает гадин. По мне же лучше банально отрывать им головы (если таковые имеются) и получать за это звонкие ялеры.

Истериан приблизился к кучке костей, отдалённо напоминающих рёбра, и присел рядом на корточки. В кармане нашлась плотная кожаная перчатка, полукровка натянул её на правую руку и принялся ковыряться в липких останках. Я огляделся по сторонам и занял позицию так, чтобы прикрывать товарища, в случае появления людоеда.

— Какая-то дрянь облепила кости, — голосом погружённого в любимое занятие человека воскликнул мой друг, — Наверно, слюна!

— Как она?

— Проверяю! — слишком громко отозвался Истериан, заливая тягучую субстанцию в хитроумный прибор.

Я жду, но интереса к происходящему совершенно не испытываю.

— Не едкая, — растянул слова длинноволосый исследователь, — Не ядовитая, болезней не содержит... Как у собаки в общем!

— Это радует, — безразлично сказал я и переступил с ноги на ногу.

Ещё пару минут Истериан ковырялся, после чего резко крикнул:

— В кости металлическая заноза!

— Откуда она там? — поёжился я, ощутив объятия холода.

— У твари металлические зубы...

Я не поверил своим ушам — демон с металлическими частями тела? Это что-то уж совсем диковинное! Вероятно, мой товарищ просто ошибся.

— Да, именно что металлические челюсти. Заноза торчала точно в углублении, оставленном клыками. Других вариантов я что-то не вижу...

— Тварь не так проста...

— Именно, Август! — заверил меня Истериан, поднимаясь и отряхиваясь от грязи.

Мы молча уставились друг на друга. Всё, что мог, мой друг уже разузнал. Информация, как всегда скромная. Демон из металла? Всякое может быть...

Крутанув револьвер на указательном пальце, Истериан ненавязчиво спросил:

— Как будем искать нашего металлодемона?

— Привлечём к себе внимание! — уверенно разрешил я вопрос коллеги.

Длинный полукровка застыл, сжимая в согнутой руке громадный револьвер. Его взгляд исподлобья кажется до боли хмурым и недовольным, но... когда широченная улыбка растянулась до ушей, стало понятно, что простой план пришёлся ему по душе! Дуло револьвера Истериана поглядело в потолок и, издав оглушительный грохот, выплюнуло фунтовую пулю. Инертный патрон лихо потрепал перекрытие, на пол рухнули обломки балок.

— Отлично, Истер! — весёлый задор захлестнул и меня.

— Великолепно, Август!

Секунда тишины. Две. Три. И... Дикий, напоминающий звериный, рёв чудовища, в котором затесался металлический скрежет и лязг. Раздражающий рёв тварюги, воспользовавшейся случившимся Бликом. Довольно далеко, но демон может оказаться на закутке буквально через пару мгновений.

Шум галопирующих шагов — несётся крупная тварь! Обегая стены из ящиков, демон во весь опор летит на громыхнувший выстрел, подобно акуле, несущейся за несколько миль на запах крови! Ближе... ближе...

— Приготовься! — проорал я Истериану, выцеливая на звук громыхающего в стенах склада уродца.

Грохот когтистых лап, словно молот по наковальне. Давящий, накатывающий грохот. Снова рёв, снова металлический скрежет, снова скрип, подобный скрипу острого предмета по стеклу — аж мурашки по коже! Уже за перегородкой из тюков...

Тюки, наполненные какой-то тканью, взрырваются фонтаном ярких тряпок, разлетаются по сторонам, а прямо из сердцевины импровизированного всплеска выскакивает нечто. Столь стремительно и безостановочно тварь прыгает на нас, превратившись в размытое пятно, что мне не удаётся разглядеть ни единой детали!

Два выстрела сливаются в один, мы попадаем в цель. Но даже инертные пули не могут остановить затяжной прыжок здоровенной твари. От её когтей меня спасает лишь своевременный перекат влево. Пролетев мимо, демон врезается в стеллажи позади нас, отчего те жалобно трещат. Пока я поднимался на ноги, мой коллега продолжал безуспешно палить по гаду.

Подмяв под себя ящики и свёртки, демон неторопливо поднялся на ноги. Выдалась секунда, чтобы разглядеть иномирного гостя. Четвероногая тварь, длиной около пяти ярдов, мощная и гибкая, как пантера или ягуар. Всё тело существа покрыто широкими изогнутыми пластинами, которые при внимательном рассмотрении оказались металлическими. Огромные кривые, разномастные когти царапают землю. Голова монстра мало походит на любую животную: длинные нижние и верхние челюсти оканчиваются затупленными металлическими рогами. Морда защищена хаотичными, разномастными пластинками. Горящие ярко-жёлтым светом глаза хищно обжигают нас, бегают с одного на другого, выбирая первую цель. Кривые клыки облизывает длиннющий сиреневый язык, оставляющий липкую слюну.

Диковинная тварь, тут уж не поспоришь!

Остатки барабана Истериан моментально разрядил в массивную тушу, я добавил пару пуль, но ни один выстрел не сказался на демоне — металлические пластины выдержали!

Истериан хладнокровно выкинул барабан и принялся один за одним менять патроны. Я держу замявшуюся тварь на мушке, уже особо не надеясь остановить её бесполезными выстрелами.

— Вулкан? — окликнул я товарища.

Не отвлекаясь от перезарядки, Истериан покачал головой:

— Оставил его дома...

— В таком случае, — я сделал паузу, — Есть идеи?

Скрежет и скрип вырывались страшной металлической какофонией из раззявленной пасти демона. И он пошёл в атаку. Я скорее убирал бесполезный пистолет, одновременно перехватил чудище за нижний рог. Освободившаяся рука сжалась на втором, и неимоверными усилиями, я остановил ревущую неживыми звуками тварь. Вес тела перенёс на правую ногу, оторвал создание от пола, и швырнул прочь, так что противник шлёпнулся в мешки с мукой.

Да, я способен швырять с недюжинной силой предметы весом в несколько тонн...

Тварь быстро оправилась и плавно вытекла из облака мучной пыли. Рядом возник Истериан, метнув в демона Напиток Саламандры. Бутыль разбивается о прочнейший панцирь, огнеопасная смесь загорается, но существо, этого даже не почувствовало.

Очередной прыжок принял на себя мой долговязый друг. Скрытый механизм выдвинул из рукава обоюдоострое лезвие ярдовой длины. Холодное оружие крепится к предплечью — не слишком удобно в ближнем бою, зато рука остаётся свободной. На выставленном горизонтально лезвии сомкнулись мощные челюсти демона. Зверюга встала на дыбы, налегая всем весом на противника, атакуя передними лапами.

Я разбежался для прыжка. Предугадав мою задумку, полукровка подсел под громадное чудище и рывком сбросил его с себя, зверь застыл вертикально на задних лапах. В прыжке я обвил руками шипастую шею демона и свалил того на спину. В обнимку мы проехались по полу ярдов пять. Металлические пластины взрыхлили грунтовый пол.

Тварь оказалась не робкого десятка и легко спихнула меня пинком задней лапы — отлетел я точнёхонько в стеллаж с досками. Позвоночник, рёбра и конечности не пострадали. Со мной подобное происходит часто...

Но больно до жути!

Истериан предпринял попытку поразить демона в сочленение пластин на шее, но серия выпадов не закончилась ничем. Полукровка рубит и колет в лучших традициях иноземной фехтовальной школы — пробить естественный панцирь оказалось невозможно.

Язык существа оказался полноценным оружием: длинная сиреневая плеть ударила Истериана по лицу, ослепив на время липкой слюной. Не теряя времени, металлический демон запрыгнул на удобный ящик и сверху спикировал на сбитого с толку полукровку. Неготовый к такому, он в момент очутился подмятым под рогатое создание, которое попыталось тут же отгрызть ему голову. Остановил её только нанесённый вслепую удар кулаком в подбородок.

Я потянулся к заспинным ножнам. По размеру они совершенно крошечные, хранить в них можно только небольшой кинжал, но это не так. Изящная гарда принадлежит длинной прямой сабле. Я извлёк оружие, оно оказалось раз в шесть длиннее ножен. Древний артефакт: бездонные ножны Мада, достаточно компактныеи и лёгкие, и магический клинок Ниак, сразивший немало демонов. Превосходное оружие, сливающееся с рукой, становясь её смертоносным рудиментом.

В два прыжка я очутился рядом с демоном, затем совершил выпад, широко расставив ноги и вытянувшись в струнку. Остриё нашло свою цель, поразив единственную уязвимую точку — глаз демона. Тварь не отреагировала, очевидно, не чувствует боли! С прежней настойчивостью тянется зубастой пастью к шее моего товарища.

Я сделал шаг вперёд, вонзая лезвие сабли поглубже в глаз создания. Клинок ушёл почти по самую гарду, когда я резко и мощно дёрнул за рукоять, отбросив тем самым беснующуюся гадину. Низко урча с непременным скрежетом, демон попытался перевернуться со спины на ноги. На глаза мне попался, пожалуй, последний целый ящик в округе. Ухватив за край, я перевернул его в воздухе и приложил им сверху демона. Деревянный предмет хранения разлетелся в щепки и доски...

Истериан распрямился и занял место справа от меня. Демон выбрался из-под деревянных обломков, поблёскивая бронёй в жидких лучах света. В нём закипела дикая ярость и желание незамедлительно убивать. Вскочив на дыбы, он изрыгнул дикий вопль, отчего уши чуть не заложило. Истериан поднял на уровень груди локтевое лезвие:

— Август, что с ним делать?

— Кислоту взял? — я занёс саблю за спину в обратном хвате.

— Думаю, не возьмёт, — полукровка запустил руку во внутренний карман. В ладони у него оказался полый стеклянный шар с вязковатой прозрачной жидкостью внутри.

Единственный целый глаз твари недобро зыркнул. Вот он широко разинул пасть, так, что в неё можно засунуть согнувшегося человека, и тут челюстями молниеносно сомкнулись! Грохот кучи металлолома, скрип проржавевших за века петель, скрежет тысяч точильных камней! Нечеловеческий звук, моментально сменившийся тишиной...

Демон абсолютно беззвучно прыгнул за стеллаж, скрывшись из вида. Как он так сумел? Только что громыхал, как скорый поезд.

Уж очень тихо...

Пропал даже ставший привычным шум дождя по крыше, не слышно даже собственного дыхания... Вообще ничего. Я перевёл взгляд на Истериана — в звенящей тишине он двигает губами, силясь что-то сказать. Все звуки пропали!

Надо думать, тварь как-то смогла нас оглушить! Козырь в её металлическом рукаве, мать его!

Не сговариваясь (хотя как тут теперь сговоришься), мы заняли позицию спина к спине. Выскочить демон может откуда угодно: нельзя дать ему напасть незаметно. Для надёжности мы прямо-таки вжались друг в друга, чтобы сразу почувствовать движение со стороны партнёра. Глупо даже представить себе, как у тебя за спиной кто-то будет сражаться за жизнь, а ты, как полный идиот, будешь пялиться в противоположную сторону!

Спиной я почувствовал, как Истериан рванул в сторону, и моментально упал, надеясь, что когти демона минуют меня ... Ничего не почувствовал, значит, на сей раз повезло.

Тварь пролетела надо мной и приземлилась прямо перед носом. Крутанувшись вокруг своей оси, монстр взрыл когтями землю и попёр на меня, ударив тупым рогом и прижав им к стеллажам. Грудь сдавило чудовищной силой, дышать стало практически невозможно! Мои попытки оттолкнуть гада не увенчались успехом — демон держит крепко. Как бы не сломал рёбра.

Истериан своевременно пришёл на помощь и точным выпадом поразил второй глаз твари. Обозлённая зверюга сменила цель и набросилась на своего ослепителя, её челюсти принялись рубить воздух: Истериан ловко увернулся, но, не рассчитав бешеного метания пластинчатой головы, получил рогом по бедру и отлетел от удара в сторону.

И тут вернулись звуки! После полной тишины обычный звуковой фон показался оглушительным! Контрасты...

От гнева демон вопит и выдаёт зубами адский скрип. Морда мечется из стороны в стороны, пустые глазницы истекают кровью, имеющей неприятный бордово-фиолетовый цвет. Столкнувшись с внезапной слепотой, демон замялся, вертясь на одном месте. Теперь уж никуда не денется!

— Истер, — крайне рад слышать собственный голос, — Слышишь меня?

Побитый полукровка стоит на колене, растирая поражённое ударом металлического рога бедро, но сильная боль не мешает ему сохранять сосредоточенность: он утвердительно кивнул.

— Готовь шар с кислотой!

Расчёт на то, что концентрированная кислота сможет прожечь жёсткие пластины демона, а там уж несложно будет заколоть тварь. Но попасть нужно куда-нибудь в район сердца. Немного прихрамывая, Истериан занял позицию напротив затихшей твари с шаром наготове.

— Сейчас поставлю тварь на дыбы!

С этими словами я рванул к чудищу и одним прыжком встал ему на плечи, для равновесия ухватившись за кривой рог на носу. Осёдланный демон не стал мириться с моим присутствием, и началось адское родео! Дёрганые прыжки из стороны в сторону, махи шеей, извивающиеся движения всем телом — тварь изо всех сил старается скинуть меня. Когда она распрямилась во весь свой немалый рост, мой друг не спал: метко брошенный снаряд угодил куда-то под подбородок и разорвался брызгами битого стекла и едкой дымящейся дряни. Зашипело, и в этот момент я не удержался ...

— Август, — раздосадовано крикнул Истериан, — Убегает!

Я вскочил на ноги — тварь несётся по проходу, задевая стенки, но худо-бедно ориентируется даже без глаз. Вот теперь ей нельзя дать уйти! Озлобленная гнида от безумия может предпринять отчаянную попытку сбежать со склада, в котором вдруг завелись обидчики!

— Сможешь бежать? — спросил я уже на ходу.

— Да, — сквозь зубы прошипел Истериан и бросился вдогонку.

— Он собирается убраться со склада!

— Дверь в другой стороне, — Истериан, наплевав на боль, уже бежит со мной наравне.

— Можно через окна.

Друг окинул взглядом ряды маленьких окошек под самой крышей и внезапно сменил направление.

— Пойду перехватывать его по балкам! — и ловко стал карабкаться по неустойчивому стеллажу.

За очередным поворотом я наткнулся на ослеплённого демона, неуклюже лезущего по скрипящим от навалившегося веса ящикам. Неровная их пирамида тянется к стене, а верхушка упирается в залитое ливнем стекло. Демон прёт наугад, ещё вполне возможно его настигнуть.

Разбег, прыжок, стук каблуков о дерево, ещё прыжок, помочь себе свободной рукой — внизу остаётся очередная ступенька-ящик. Тварь уже на вершине, но вот и я у неё за спиной. Резко обернувшись, она попыталась сбить меня с ног ударом длинного языка в лицо — не тут-то было! Свободной левой я перехватил сиреневый тяж в полёте и отсёк его одним ударом. Извивающийся обрубок брезгливо отброшен прочь. Как и в случае с глазами, демон никак не отреагировал на потерю части своего тела.

Контратака тёмной сущности больше похожа на таран носорога! Поддев меня парой рогов, животина полетела со мной вниз. Приземление случилось скоро — мы грохнулись на довольно просторную площадку из ящиков всего где-то в пятнадцати ярдах от крыши! Я упал спиной, из лёгких моментально улетучился весь кислород, но самое страшное — я выронил Ниак, который упал парой пролётов ниже... Брать теперь гадину голыми руками?

Пинком я откинул чудище подальше и тут же вскочил на ноги, готовясь сразиться с неприятелем. Тварь слепо кусает воздух рядом со мной, а я методично вколачиваю крепкие кулаки ей в морду. Иногда тварь задевает меня когтистыми лапами, чуть не скидывая с площадки для боя. Порой удаётся поднырнуть под голову демону и садануть в горло. Мразь отшатывается от сокрушающих ударов, но особых результатов они не приносят.

Быстро заскочив мне за спину, демон захотел разгрызть мне шею, но отменная реакция спасла меня — упав на колено, я пропустил над плечом морду хищника, обхватил её двумя руками и бросил демона через себя. Приземление вышло жёстким, и создание наполовину провалилось в разлетевшийся ящик. Тот оказался заполнен круглыми железными люстрами.

Приём, конечно, серьёзно не повлиял на бронированного гада — он быстро вылез на соседний целый ящик. И тут его накрыл шквал выстрелов. Глянув наверх, я обнаружил Истериана, прикрывающего меня малоэффективной пальбой. Он вальяжно ступает по неширокой балке. Истратив все патроны в барабане, коллега деловито принялся за перезарядку.

Демон издал рёв. Видимо, определил, откуда его жалит горячий свинец. Подцепив рогом кругляш люстры, рывком шеи он метко запустил под потолок импровизированный снаряд. Истериан длинным прыжком сиганул на ближайшую балку — предмет интерьера просвистел в считанных дюймах. Перебитый деревянный брус повис в воздухе, крепление не выдержало, и заострённая балка спикировала в ящик по соседству со мной. Огромный кол глубоко вошёл в доски.

Тварь вспомнила обо мне и набросилась сверху, пользуясь серьёзным преимуществом в росте. Зубастая морда оказалась точно надо мной, чтобы сдержать стремительно смыкающуюся пасть, я ухватился прямо за клыки и со всех сил принялся давить, разжимая адской силы челюсти! Под тяжестью я свалился на колени. Руки наливаются свинцом, демон продолжает натиск — стоит чуть ослабить хватку, как острые зубы разорвут меня пополам! Ещё и этот липкий обрубок языка елозит по голове и покрывает её слюной!

Неподалёку громыхнули каблуки сапог — рядом с балок спрыгнул Истериан. Скорей бы уже помог! В ту же секунду координация подвела тварь, и она грохнулась наземь. Её зубы благополучно миновали знакомства с моими костями. С отвращением я смахнул с лица вязкую тухлую слюну. Истериан стоит позади демона, его лезвие нашло сочленение в пластинках на обратной стороне колена. Все сухожилия и мышцы должны быть полностью перерубленными.

— Добивай гада! — с весёлой кровожадностью прокричал Истериан.

Поднатужившись, мой друг поднял переднюю часть демона, открыв мне для удара прожжённое кислотой пятно в панцире. Оружие я выбрал подручное и выдернул заострённую балку, минуту назад упавшую из-под крыши.

От удара деревянный брус довольно легко пронзил плоть, но не дошёл до сердца, так как демон не сдох.

— Нужно его насадить поглубже, — обратился я к другу, — Сможешь?

Истериан кивнул, улыбнувшись:

— Подними его!

Истериан вскарабкался на ящик парой уровней выше. Я же поддел балкой чудище и приподнял в воздух. Неземное создание жалобно затрепыхалось, подобно бабочке, насаженной на иголку. Тяжёл гад!

Истериан прыгнул и сильно ударил пятками в спину уродца. Я удар выдержал: не выронил балки, не подогнул ноги. Демон же глубже нанизался на здоровый кол, но боли до сих пор не чувствовал, не ревел дикими какофониями. Он просто дёрнулся раз-другой в конвульсиях, после чего душа его понеслась в ад.

Истериан приземлился рядом. Я отбросил нанизанного на деревяшку хищника в сторону. Дело сделано...

Вот теперь приходит усталость...

Удовольствие от выполненной работы для меня всегда специфично. С одной стороны, я трудился исключительно ради денежного вознаграждения, но после отправки на тот свет очередной твари испытываю некоторое удовлетворение от самого процесса, которое, впрочем, длится недолго. Пожалуй, я циник...

Секунды довольства результатом прошли, я вернулся к более насущному:

— Что с порталом?

Истериан извлёк из-под свитера маленький негранёный белый камень, висящий на шее. По тому, что камень не поменял цвет, можно судить о следующем:

— Портал уже затянулся, — озвучил товарищ.

Пора забрать деньги и домой...

— Истериан, будь другом, достань Ниака, — кивнул я на сиротливо лежащую саблю.

Улыбка озарила усталое лицо друга, когда он спрыгивал за оружием вниз. Я не стал дожидаться его возвращения и направился к окну. Раз, два, три — и я у цели. Удивительно, но у окна имеются петли. Высунув голову под струи, я поспешил смыть с лица остатки мерзкой слюны! Подумать только: я добровольно лезу под дождь!

Город Гольх, как ни крути, до боли серый и унылый, прямо пышет безысходностью. Даже красная черепица на крышах быстро бледнеет, стесняясь выделяться в этом царстве грязно-серой палитры. Мой город...

И я один из главнейших стражей полиса. Меня зовут Август Хромер. И я не человек...

Глава II

Дом 69. Посторонним вход воспрещён

Господь Боже Наш — самый неутомимый экспериментатор на земле (или где он там ещё заправляет). Сегодня целью своих трудов он выбрал вашего покорного слугу, который по жизни хочет как раз обратного. "А что будет, если в тот момент, когда Августу уже плевать, выключить дождь?" Жуткий ливень действительно прекратился, стоило парочке охотников на тварей выйти из склада!

Сырые шляпа и пальто висят на мне, как старое-престарое рваньё, которое решили не выбрасывать, а напоследок натянуть на огородное пугало. Слегка утешает лишь одна мысль — Истериан ещё мокрее!

Плохо, что на улицах ещё долго будут стоять глубокие мерзкие лужи, да и капель с крыш выдохнется нескоро. Осень... я уже не раз говорил, что ненавижу многие вещи, и время года, когда принято падать наземь листьям, входит в первую десятку!

Порчу ли я себе настроение намеренно? Вовсе нет — оно у меня вечно поганое.

— Сбежались падальщики, — указал вперёд Истериан.

— Пунктуальны... — мне понадобилась пара секунд, чтобы разглядеть нелепые фигуры.

— Могли бы сидеть в штабе, — самодовольно оскалился мой друг.

— Я гляжу, тебе хочется включить в список своих обязанностей ещё и транспортировку убитой твари до пункта сжигания...

— С этим справятся и сантибы, — справедливо возразил Истериан, — Не вижу смысла в падальщиках!

— Кто у нас тут заговорил о смысле...

Напротив склада остановилась грузовая автокарета экзорцистов(5), вечно спешащих нам на помощь, но также вечно опаздывающих! Как бы поточнее описать экзорцистов... Ну-у, это мужики в кожаных комбинезонах и не менее кожаных масках: всё красное, как нос завсегдатая пабов. Сапоги, перчатки, ремни — эти джентльмены укутаны в кожу с ног до бестолковой головы! На маске два круглых здоровых стёклышка, сквозь которые экзорцисты и взирают на окружающий мир, который, к несчастью, намного тусклее, чем их алые костюмчики.

Бригады экзорцистов призваны бороться с потусторонними тварями, для чего у каждого бравого демонолова имеется по инертному револьверу. Ещё они пользуются кучей всевозможных приборов, в суть которых я никогда не вдаюсь. Дела мне нет до их прибамбасов!

В теории (подчеркнём это слово), экзорцисты обязаны по первому зову съезжаться на место Блика и скручивать демонов пачками. На деле же красные парни редко поспевают раньше, чем к самому концу нашей с Истером зачистки. Таким образом, вся их работа сводится к погрузке убитых тварей на автокарету и транспортировке тела в штаб, где его изучают и сжигают! То есть просто слетаются грифами на падаль, отчего мой длинноволосый друг и называет их падальщиками...

Во главе с инспектором Майером группа экзорцистов двинулась прямо на нас. Сейчас алые получат нужные сведения, мы получим деньги, славу и отдых... Этот план меня устраивает! Кто за? Ах да, Истериан! Он-то не прочь убить ещё пару часов на такую ересь, как ожидание пронырливых газетчиков...

— Можно вас поздравить, господа? — любезно вопросил инспектор.

— Поздравьте лучше граждан, живущих неподалёку, — съязвил я. Любезный Майер не обидится.

— Тварь убита, место чисто! — резюмировал Истериан, — Думаю, в ваших услугах больше нет надобности: отправьте сотрудников домой!

— Не сомневался в вашей компетенции! — растянул Майер улыбку от уха до уха.

— Иначе бы нас здесь не было... — как бы сам себе пробубнил я.

Экзорцисты застыли за спиной инспектора и ждут возможности задать-таки все необходимые вопросы. Старший из них постоянно протирает тряпицей зрительные стёклышки — типичный невротик. С ними неприятно иметь дело: сперва они лебезят перед тобой, постоянно извиняются, но стоит их сбить с намеченной колеи — начинают орать дуриком! Результат — два разрушенных мозга: твой и его, но он-то хотя бы рефлекторно готов...

Мнутся на месте сразу все падальщики, что говорит о пополнении в рядах потенциальных невротиков. Отлично...

— Демон мёртв? — идиот задал самый идиотский вопрос.

Даже язвить как-то стыдно — убогий всё же:

— Мертвее, чем клеточки вашего мозга! — я плохо умею ограничивать рвущуюся наружу грубость.

Под масками, вероятно, такие же красные, как и кожаное облачение, лица. Но господа экзорцисты проглотили обиду вместе с крупной косточкой внутри! Настроение моё улучшилось!

— Можете подробно описать его? — гнёт свои вопросы красный.

— Я займусь этим, господа, — вызвался Истериан и отошёл с падальщиками в сторону. На мне остался инспектор.

Очкастый сантиб ещё должен выплатить гонорар — не люблю напоминать об этом, надеюсь, он сам сообразит. Так уж выходит, что мы не работаем бесплатно, и городское управление знает об этом. Основное наше требование — наличные должны быть выплачены сразу по осуществлению зачистки. Никаких походов в банк, отделение Сантиба и прочая-прочая... Пришли, сделали дело, получили деньги, ушли домой! Несложная схема.

— Экзорцисты уже подогнали громобойцев, — невзначай обмолвился инспектор, — Вы что-то долго сегодня.

— Демон оказался наглым, — безразлично ответил я. А что мне красные со своими громобойцами? Если штурмовым единицам не сидится в штабе, ради Бога, я буду только рад вдоволь посмеяться над зря мокнущими бугаями в броне!

— Вновь город у вас в неоплатном долгу.

— Ну, как неоплатном...

Инспектор молча подозвал одного из подчинённых:

— Вы не собираетесь корректировать изначальную сумму? — тоном вымуштрованного банкира пролепетал Майер — получилось довольно забавно.

— Это не в моих правилах.

— Понимаю, — кивнул инспектор и забрал кошель из рук подоспевшего молодого сантиба, — Если бы только ялеры могли выразить всю нашу признательность...

Высокопарный бред Майера! О чём вообще? В Гольхе люди мало отличаются от тех демонов, что я отправляю в небытиё. Дышащие ядовитыми испарениями переполненной канализации, в которую государственные псы скидывают по ночам пару человек из своих списков. Живущие по законам даже не зверей, а бактерий, люди в городе не способны на благодарность... Благодарен мне лишь Майер, потому что я сделал за него его работу, а заплатил он мне даже не своими деньгами...

Истериан всё болтает с красными, лишая меня удовольствия убраться отсюда как можно скорее. Не терпелось попасть в тепло.

— Специально для вас заказан экипаж, — доложил хорошую новость инспектор, — Не автокарета, но довезёт вас в любую точку Гольха.

Отличная новость! Можно будет вернуться домой раза в три быстрее! Судя по часам ужин Арики ещё не остынет — ненавижу разогретую пищу.

— С чего вдруг такая забота?

— А Вы не слышали? — искренне изумился очкарик Майер, — По городу ночью шатаются сектанты.

Право слово, старший сантиб меня удивляет:

— Сектанты? Считаете, они опасны для нас? — с язвительностью я, похоже, перегнул.

— Они передвигаются всегда большими группами и часто бывают вооружены.

— Тем не менее, нам их нечего бояться.

Инспектор глянул на меня как можно серьёзнее:

— Я бы на вашем месте не отказывался от лишней безопасности!

— Кто говорит, что я отказываюсь? — признаться честно, сильно струхнул, что очкарик оставит нас без транспорта.

— Экипаж стоит на улице Скатов: вы его сразу увидите! А сейчас прошу меня простить, но непременно следует откланяться: меня ждут дела. Всего доброго!

— Угу... — только и буркнул я, но по опыту знаю, что инспектор на грубость не обидится. А если даже и обидится, не беда, мне это не столь важно.

Гораздо важнее, что домой я поеду в удобной крытой коляске! Обычно я не жалую вообще никакие транспортные средства лишь по той причине, что за них нужно платить и немало. Но раз уж правительственная волосатая рука, больше привыкшая брать и загребать, подкинула щедрым жестом бесплатный экипаж, то грех не воспользоваться. Тем более на мне и так немало грехов.

Истер, как видно, не торопится. Неужели нашёл с падальщиками общий язык и интересную тему для беседы? Либо же просто крайне воодушевлённо расписывает красным детали металлической твари. Он-то может!

Совсем рядом со мной проскользнул один экзорцист, лишённый отчего-то маски и перчатки. Незащищённая красной кожей рука падальщика скользнула по моей кисти — так близко прошёл он. Лысый носатый торопыга оглянулся на меня и тут же потерял всякий интерес, унёсшись по своим делам, на ходу натягивая элементы униформы.

Бывает... Забот у экзорцистов немного, но выполняют их так, словно загружены с головой. Даже забывают про требования техники безопасности.

Мимо проковылял здоровяк громобоец — элитный сотрудник экзорцистов. Высокая фигура, облачённая в непременную красную кожу, местами защищена прочнейшей бронёй, способной выдержать зубы и когти тварей. На руках и ногах громобойцы носят особые рукавицы и сапоги с паровыми приводами. Сие приспособления, созданные человеческим гением, усиливают самые простые телодвижения человека, иными словами, приводы ускоряют бег, увеличивают дальность и высоту прыжков, усиливают удары... Чисто теоретически, громобойцы должны стать с этими побрякушками равными нам с Истером, но когда первая же тварь разметала троих таких громил, амбиции экзорцистов поутихли...

Шериф в городе один...

Алый здоровяк оглядел меня с некоторой неприязнью, это видно даже сквозь толстые залитые каплями недавнего дождя стёклышки маски. Выскочку следовало бы разорвать на месте, но чего не стерпишь в угоду пресловутой Гольхской морали. Лучшим ответом служителю закона будет молчание и безразличный взгляд в сторону, но... от ехидной улыбки и задорного подмигивания удержаться оказалось выше моих сил.

Как жаль, что ведро с ножками проигнорировало укол.

Истериан соизволил-таки освободиться, и мы двинулись к экипажу, огибая распылившихся по площади людей. Товарищ заметил, что я всё не оставляю в покое фигуру громобойца:

— Не поладил с падальщиком?

— Взгляд его мне не понравился. Думай, что хочешь, но ему определённо стоило размазать морду.

— Я против избиения людей. Даже если это красные.

Я лишь поправил мокрую насквозь шляпу:

— Чушь, некоторых надо бить.

— Август, ты невыносим! — продолжил зря бушевать Истериан, — Ты же прекрасно знаешь: люди гораздо слабее нас, нельзя этим пользоваться! Нужно сдерживать себя, нужно терпеть людей, нужно мириться с их негативным отношением к тебе! А будешь вести себя вызывающе — они только больше станут тебя донимать!

— Как же красиво ты читаешь морали.

— Я серьёзно, Август!

— Некоторых нельзя оставлять безнаказанными, — теперь уже я лишил свой голос безразличия и добавил жёсткости, — Всякий должен знать своё место!

— Один ты не должен! — в истерике друг поднял руки к лицу, — Одному тебе можно делать, что вздумается!

— Тебя это смущает?

— Это смущает весь город!

— А лично тебя? — я не унимался.

— И меня в том числе!

— Спасибо за ответ.

Истериан воззрился на меня уничтожающим взором, под такими обычно прудят в и без того грязные штаны уличные грабители, по ошибке наталкивающиеся на нас тёмной ночью. Я же такие приступы праведного гнева товарища всегда игнорирую.

— Тебе что же, совершенно безразлично, как к тебе относятся люди?

— Я спасаю их гнилые жизни, — ваш покорный слуга окончательно поутих, — Пусть терпят!

Истериан расстроено отвернулся:

— Ты когда-нибудь поймёшь, что это неправильно!

— Я никогда не жалею о том, что сделал, Истер! — шляпу всё же решил снять, — И вспоминать о своём поведении к старости не буду.

— Я говорю не о старости...

— Короче, больше не смей учить меня жизни! — для убедительности я выставил перед лицом товарища раскрытую ладонь.

— Если не я, то кто же ещё? — ироничный тон длинноволосого полукровки говорил о восстановлении его разума в первоначальное беззаботно-ребяческое состояние.

— Мой отец и настоятель Франц, но они оба уже умерли...

— Кстати о них, — в голосе Истериан мелькнуло живое любопытство, — Об отце, насколько я знаю, ты сам почти ничего не помнишь, а о Франце постоянно умалчиваешь... Может сегодня расскажешь?

Не обмолвиться о двух из четырёх людей, которые имели и имеют для меня хоть какое-то значение никогда не выходит. И это, как раз, довольно плохо, поскольку сразу же следуют вопросы... Я не хотел бы вдаваться в подробности своей прежней жизни, у каждого должно оставаться что-то сокровенно-личное, и я имею право на свои скелеты в шкафу.

— Нет, пожалуй, не сегодня.

На том и порешили.

Экипаж, признаться честно, оказался крайне презентабельным, что определённым образом гарантирует отсутствие тряски, скорое прибытие в конечный пункт и удобные сидячие места. Майер, как ни крути, всё больше и больше начинает мне нравиться!

Извозчик, конечно, спрыгивать и отворять перед нами двери не стал, но и дороги переспрашивать тоже — мягко тронувшись, мы тут же двинулись домой. Первые десять минут езды содержали всего два звука: цокот копыт и негромкий стук колёс. Мы оба молчали. В экипаже, как ни странно, довольно холодно.

— Сколько нам заплатили? — вскинул голову Истериан.

Я достал увесистый кошель, полученный от инспектора. Согласно нашим требованиям, там должно было быть денег в размере тысячи пятисот ялеров. Всю сумму нам отсыпали мелочью, но, по крайней мере, всю. Алчный и жадный мэр любит сокращать наши гонорары. Видимо, надеется на экзорцистов.

— Все деньги на месте, — успокоил я товарища, спустя время, потребовавшееся для подсчётов.

— Падальщики больше не жируют на нашу долю?

— Если бы так, мы бы получили сегодня вдвое меньше, — отметил я.

— Будем откладывать на автокарету?

— Всенепременно, Истериан, — язвительно-весело ответил я, всплеснув руками, — И расшибём её об памятник Валамору!

— Чем тебе не угодил личный транспорт? — сконфужено бросил Истериан.

— Ты, например, способен бегать быстрее любой автокареты.

— А ты?

— А я никогда не тороплюсь, — и это, в принципе, является правдой.

Истериан махнул рукой и уставился в окно. Я от нечего делать последовал его примеру. На улицах копошатся какие-то люди в непонятных тёмных плащах. Сразу вспомнились слова инспектора о сектантах.

Странные личности дружно несут непонятный предмет, я быстро потерял к ним всякий интерес. Наш экипаж свернул и попал на улицу Саренз. До дома осталось всего ничего... Даже Истериан оживился.

Улица тихая и спокойная, из-за чего я её и выбрал. Ни одного питейного или иного увеселительного заведения, пара портняжных лавок, а так — сплошь двухэтажные домики зажиточных граждан, большинство из которых здесь не живёт, а лишь заезжает на время. Места от этого только чище, тише и спокойнее. Я это ценю. Одиночество и спокойствие...

— Сколько времени? — осведомился полукровка.

Я моментально достал многофункциональные часы и глянул на стрелки, которые уже давно показывают время, а не место скопления крови.

— Почти половина восьмого, — на улице темно, это ещё при том, что тучи немного прохудились, подарив городу под вечер пару лишних лучей солнца.

— Нас уже ждёт ужин! Арика обещала приготовить фаршированную утку, как ты любишь!

— Я люблю всё, что готовит наша прелесть, — позволил себе лёгкую улыбку.

— Я ей передам, что ты снова называешь её прелесть! — лукаво оскалился в мой друг.

— Буду тебе признателен.

Коляска вскоре остановилась, и с козел донёсся голос, способный в момент свести в могилу любого логопеда:

— Приехали, господа!

Покинув услужливо предоставленный экипаж, мы двинулись по узкой дорожке меж голых кустов к дому. На ходу Истериан выкрикнул благодарность любезному, но ведь извозчик просто выполнил приказ, и будь его воля — он бы не в жизнь нас бесплатно не повёз! Чего его тогда благодарить? Он меня за то, что металлическая тварь не разнесла его дом, любимый паб, не убила его, его друзей или родственников не поблагодарил.

И так в Гольхе, по моему мнению, всё. Город и люди в нём слишком чёрствые, чтобы проявлять самое своё естество — душу. А раз так, то и я примером для них становиться не собираюсь.

Трещины на плитах, слагающих собой дорожку к ступеням дома, я помню наизусть, поскольку часто пялюсь себе под ноги. Истер с Арикой в один голос кричат, что во всём виновата моя сутулость... Возможно.

Ступени, их всего четыре штуки, как же я рад их видеть: раз я вижу эти ступени, значит, я уже практически дома! Простенькое крыльцо с навесом, фонарь свисает точно над головой, простые перила и белая дверь с изящно сделанными цифрами шесть и девять. Дом номер 69 по улице Саренз — жилище, которое разделяют со мной единственные два человека, которым я могу доверять, которых могу назвать дорогими себе...

Что примечательно, дверного молотка нет, и несчастная дверь вынуждена выдерживать плебейские удары кулаками ждущих моей помощи. Друзья или просто гости в эту дверь не стучатся по той причине, что их попросту нет и не бывает. Хорошо бы, чтоб так было всегда...

Дом 69, посторонним вход воспрещён!

— Наконец-то дома, — пробурчал я.

— Ты, помнится, ещё до прибытия посыльного сантиба собирался выгулять Хориса, — подтрунил надо мною идущий сзади товарищ.

Пёс, конечно, уже окончательно засиделся дома, но время, как ни крути, позднее. Опять придётся менять скромные планы — мелочь, а неприятно.

— Сегодня пусть дома посидит...

— Бедняжка, — засюсюкал Истериан, и мы шагнули в коридор.

Я не успел переступить порог, как из недр дома донёсся взволнованный и робкий голосок Арики:

— Август, Истер, как хорошо, что вы уже вернулись!

— Рады снова попасть в наш уютный дом! — проскользнул мимо меня Истериан.

— Не такой уж уютный... — шутливо покритиковала нас наша служанка.

— Сойдёт и так, — буркнул я.

— Август имеет в виду, что весь уют в доме создаёшь только ты! — Истериан скосил глаза в мою сторону, — За что мы тебе безгранично благодарны!

Требовательный взгляд друга я могу игнорировать сколь угодно долго, но проблема в том, что это Истера не останавливает — взыскательный взор детских тёмных глаз никуда не денется. Молча теребить меня друг способен хоть часами! И это просто превращается в битву крепости нервов, которую я безнадёжно проигрываю раз за разом. Как и всегда, сейчас проще поддаться:

— Да, именно это я и имел в виду, — банальная, необязательная фраза, которую Истериан собирался выбить из меня любой ценой.

— О, спасибо, мальчики! — пропела Арика откуда-то с кухни, — Стараюсь ради вас.

— Мы — неблагодарные лентяи! — завёлся праведной самокритикой Истер.

— Ваши зонты висят на своих местах, — донёсся голос девушки из-за угла, — Неужели забыли?

— Дождь мелкий! — небрежно отмахнулся в пустоту долговязый товарищ.

— По сравнению с водопадом... — зло огрызнулся я.

Истериан рассмеялся: да, он вечно реагирует на моё дурное настроение смехом. Ждёт, когда я начну смеяться вместе с ним, не иначе. Напрасная трата времени: я слишком серьёзен для этого.

— Август, миленький, ты не в духе? — заботливо промурлыкала с кухни Арика.

По себе знаю, что подобные сопливые обращения способны вывести меня из себя. Сюсюканья младенцев мне не по душе, но произнесённые Арикой, они воспринимаются без отречения и отвращения. Для неё мне, почему-то, не страшно побыть и миленьким...

— Просто вымок, — выдохнул я, снимая сырую шляпу, отжав которую, можно заполнить кастрюлю дождевой водой.

— Давайте вещи сюда, — служанка зацокала туфельками в сторону прихожей, — Я их вычищу и высушу.

Миниатюрная Арика появилась из-за угла и мелкими спешными шажочками приблизилась к нам, всё ещё мнущимся в мокрых пальто посреди прихожей, заливая красный половик. Девушка еле достаёт макушкой мне до подбородка, и кажется просто крошечной — представляю, какая она для Истера! Держится и одевается служанка всегда очень скромно, но мне в ней это только нравится...

Стройненькая фигурка принадлежит именно девушке, причём довольно молодой, не соответствующей её реальному возрасту: при её восемнадцати, Арика выглядит от силы на четырнадцать. Но интересные мужчинам объёмы худо-бедно имеются, о чём мне постоянно твердит Истериан. Но согласен...

Каштановые волосы Арики в неизменной причёске: волнистые локоны спадают каскадом до плеч — ей очень идёт. Цвет кожи у девушки отдаёт лёгким бронзовым оттенком, совершенно несвойственным для коренных жителей нашего бледного Гольха. И действительно, Арика родом из государства много южнее Альбиона(6), названия которого я не помню, поскольку ни одного мало-мальского уловимого сочетания звуков в нём нет...

Круглое личико можно охарактеризовать словом приятное. Чуть пухлые щёчки и губки, чуть курносый носик, чуть узковатый разрез глаз, тонкие брови и коротенькие ресницы. Ладная и милая девушка, одним словом.

По дому она выполняет за нас всю работу: уборку, стирку, готовку и многое другое. За качество и скорость выполнения беспокоиться не приходится — Арика настоящая мастерица! Выполняя работу с блеском, она никогда не жалуется, не подворовывает. Идеальная работница по дому, особенно для таких занятых бездельников, как мы с Истером.

За что я ценю её, так это за тактичность, уместность, ненавязчивость, то есть за всё то, чего испокон веков не водится за моим единственным длинноволосым другом. Ещё она очень чуткая, внимательная и заботливая, умеет помочь словом и делом, умеет успокоить, за что ей просто-таки честь и хвала!

Также она способна безо всякого внешнего проявления терпеть мой сварливый характер, что удивительно, учитывая ранимость молодой девушки. В жизни я привык ни над одним поступком не задумываться, не обмозговывать последствия и тому подобное. Единственное, что меня гложет время от времени, так это то, что я без причины могу нагрубить Арике! А она-то всё терпит...

У неё есть большая семья где-то в центре. С ней лично я знаком не был и не знаю их в лицо, не знаю про их в семье отношения. Но на многочисленные предложения взять пару выходных и навестить родных девушка отвечает отказом и всегда с улыбкой. Что держит её рядом со мной, когда я явно не способен располагать к себе людей, и Истерианом, который элементарно может быть для неё опасен, мне неясно, но если этот её выбор продиктован исключительно её собственным желанием, то я не против.

Настоящее сокровище, а не человек! Мне повезло, что мы однажды повстречались.

— Промокли до нитки, — с милой жалостью заговорила Арика, — Поскорее снимайте с себя верхнюю одежду!

Я быстро выскочил из мокрого куска ткани и передал вместе со шляпой миниатюрной служанке. Девушка немного просела под тяжестью набравшего воды пальто. Полукровка возился значительно дольше, выкладывая из карманов снаряжение. Когда он закончил, Арика забрала и его плащ и двинулась в сторону кухни.

— К завтрашнему утру будут вновь сухими и чистыми, — заверила нас каштановолосая южанка, — Вы ведь сегодня уже никуда не уйдёте?

— Естественно нет, — крикнул ей вслед Истериан.

Арика кивнула ровно в тот момент, когда уже почти скрылась в дверях кухонного помещения.

— Естественно? — переспросил я товарища, когда девушка уже точно не могла нас расслышать.

— Сомневаешься?

— Есть поводы, — жёстко ответил я.

Истериан наигранно присвистнул:

— Я — паинька!

— Надеюсь на это, — я строго заглянул долговязому в глаза, хотя он на это может просто не обратить внимания. Посчитает, что я с ним шутки шучу!

— Побольше доверяй людям!

— Тебе доверься!

— Ты зануда, Август! — по-ребячески надул губы Истериан.

— Просто за тебя беспокоюсь.

— Вы пока переодевайтесь, приводите себя в порядок, а я займусь ужином, — окликнула нас Арика, не высовываясь из кухни, погружённая в новые заботы.

Мы поплелись каждый в свою комнату. Истериан частично затолкал в карманы брюк, частично понёс своё добро в руках. Мне в сотни раз проще, благодаря системе из ремней. Пройдя пять, шагов по коридору, мы разошлись в противоположных направлениях, поскольку наши комнаты располагаются в дальних концах дома — это я так захотел.

Я свернул направо, Истериан — налево. Коридор, по которому я двигаюсь, соединяет сразу три комнаты: мой кабинет, мастерскую и ещё пустую комнату, которую я с самого первого дня проживания успел заполнить одним лишь громадным настенным зеркалом. За долгие годы запустения и забытья она заполнила сама себя ... пылью... Даже Арика, только пришедшая работать ко мне, порывалась на первых порах следить за чистотой и в ней, но через месяц то ли сдалась, то ли приняла мою точку зрения относительно гордого одиночества забытой некогда комнаты.

Прочие две комнаты имеют куда больший интерес, но о своей мастерской я говорить пока не буду, дожидаясь более благоприятного для этого момента. Оставив две комнаты, расположенные напротив друг друга, закрытые совершенно разными дверьми (пустая — однотонной белой, мастерская — цвета лакированного дуба, с полупрозрачным витражом), я прошёл по в святая святых — мой кабинет! У кого есть личная комната, в которой действительно можно уединится от ненормального мира, поймёт меня.

Дверь насыщенного каштанового цвета, ручка, естественно, серебряная. Почему естественно? Как знать, мне это кажется естественным...

Запах до боли знакомый, запах такой родной. Это глупости, что человек так сильно развился, что полностью отдалился от животных. Что-то во всех нас, теплокровных волосатых и всеядных, совершенно не меняется! Так, например, и своё жилище мы различаем по запаху.

Услужливая вешалка слева от входа тянет ко мне свои лапы, чтобы принять хоть какую-нибудь ношу. Расстраивать такой привычный и родной предмет мебели не хочется, и я повесил на него систему, легко расстегнув пару потайных застёжек, сделанных, чтобы с меня никто стащить ремни не сумел.

Преимущество моего кабинета заключается в его компактности. Он ни в коем случае не тесным, а именно компактным: всё на расстоянии вытянутой руки или, в крайнем случае, в полушаге. Но и остаётся масса пространства, чтобы здесь разместилось пять шкафов, тахта, стол со стулом, большой цветок в горшке, а на полу ещё мог растянуться Хорис. Да и ещё много всего по мелочи...

Стол, конечно же, огромный, на нём в абсолютном порядке лежат различные документы, начиная от счетов и заканчивая письмами разных господ, которые я читаю с крайней неохотой — пишут мне полнейшую чушь! Так в первом попавшемся письме я обнаружил приглашение на светский бал в имении миссис Вальди. Знать бы, кто это вообще такая...

За столом я работаю немало — в основном, здесь проходят мои интеллектуальные труды по части нового устройства или реактива. Для успешной борьбы с тварями недостаточно одного меча или револьвера — нужно подключать ум, изобретательность и науку. Этим и занимаюсь.

Помимо стопок разномастных бумаг на широком письменном столе лежит обилие всяких предметов, каждый со своей историей: газовая лампа, чернильница с набором ручек, часы, небольшая шкатулка из кости с чётками из далёких стран и много чего ещё, такого сугубо интимного, личного.

Стул стоит не так, как я оставил его, когда уходил — Арика тайком пробралась и навела порядок немного вопреки всем моим просьбам. Внимание к мелочам? Скорее придирчивость — в любой другой комнате я не заметил бы перестановки всей мебели. Не терплю, когда мои вещи трогают, даже если аккуратно и осторожно. Самое досадное, что это уже въелось в подкорку мозга, и никакой логикой этого не выбить! Привычки сильнее меня.

Три шкафа из пяти заставлены книгами: история, география, философия... Я читаю практически всё, что попадается в хороших книжных магазинах. Каждый вечер стараюсь уделить чтению очередного научного труда, потом сравниваю с уже прочтённым. Всё же наука чересчур неточна — самое ужасное, что её пишут отдельные умы, которые, как бы ни старались, не способны охватить свой предмет всецело и непредвзято. Возникают нестыковки, несогласования у разных авторов, но все варианты — официальная наука, многоликая и не всегда неоспоримая. История слишком субъективна, даже субъективнее безосновательной философии. Физика донельзя абстрактна. И так со всем.

Впрочем, следует сказать, что это всего лишь придирки к монументальным трудам. Я люблю науку, подпитывающую постепенно мозг полезной пищей — знаниями.

Вот только я не читаю ни поэзию, ни романов и всего прочего. Мир и так слишком неясен, слишком умозрителен, чтобы познавать его через представления других людей. Особенно бездельников! Все писатели и поэты — бездельники, иначе откуда они находят время настрочить свои писульки? Пусть художественные тексты остаются менее утилитарным господам, чем ваш покорный слуга.

Ещё один шкаф забит всяким тряпьём. Ну, то есть моей одеждой. Выбираю я её всегда без особого интереса. Подбирать фасоны, следовать моде не в моих планах — это занимает много такого нужного времени, а результат полностью отсутствует. Проще нацепить первое попавшееся, главное, чтобы было удобно и комфортно. Я бы обходился и одним-двумя комплектами на сезон, но Арика заботливо решила заполнить мой гардероб самыми разными вещами, да ещё и принялась самым внимательным образом следить, чтобы я не ходил "в чём попало". С сим благородным стремлением милашки Арики я решил не бороться, так что теперь хожу приодетый, чего не слишком-то замечаю...

Последний шкаф застеклён и превращён в витрину. На полках заботливо расставлены экспонаты, добытые в борьбе с тварями. Есть у меня привычка отрезать у самых свирепых и опасных демонов какую-нибудь часть тела, трофей, так сказать. За годы в шкафу скопилось немало разнообразных клыков, рогов, чешуек и много чего ещё. Поковырявшись в памяти, я способен вспомнить, какой именно экспонат принадлежит тому или иному демону, которым Истериан понапридумывал невыговариваемые имена.

Рядом с окном стоит горшок с моей любимой формозаной. Почти двухъярдовое растение мне подарила исключительно впечатлительная госпожа, в чей дом забрался мелкий демонёнок, с которым расправилась бы без труда и пара крепких мужчин. Но престарелая миссис была так добра, что отблагодарила таким вот изящным подарком. Цветковый кустарник я успел полюбить, теперь тщательно о нём забочусь. Уход особый ей не требуется: ежедневный полив да побольше света, которого в Гольхе постоянно не хватает, в связи с чем, я установил в кабинете поистине громадное окно. Забота о зелёной красавице несложная, и её я ни при каких обстоятельствах не решаюсь хоть частично перекладывать на Арику.

Ещё у меня в углу стоит мольберт с настоящими красками! Идиотский подарок Истериана, не нашедшего, как бы поизощрённее насмехнуться надо мной! Подаренный два года назад чистый холст так и простоял в углу, ни разу не тронутый кистью. Но и выкинуть бесполезный мольберт мне не хватает духу: словно ребёнок, обидится Истериан, расстроится Арика, решившая, что я сделал это ему назло.

Прочая обстановка комнаты не требует сейчас детального осмотра...

К тому же я уже успел сменить испачканную и подмокшую одежду на свежую кремовую рубашку с широким воротом и манжетами. Брюки одел самые простые тёмно-серые да ещё и сменил обувь, достав из нижнего ящика шкафа блестящие лакированные туфли. Ребятам, наверное, понравится, мне же абсолютно наплевать на свой внешний вид.

Грязные вещи даже и попробовать захватить с собой я не успел: стук в дверь означал пришествие молодой служанки, успевшей за недолгое время накрыть на стол в гостиной. За тремя звучными ударами маленького кулачка последовал и голос Арики:

— Август, ты закончил, я войду?

— Да, конечно, — отозвался я, отворяя перед юной южанкой дверь.

Арика улыбнулась, внимательно оглядывая меня с ног до головы, сверкая глазами от радости. Но дойдя до моего лица, девушка огорчённо выдохнула и склонила голову на бок. Рука служанки нырнула в карман на фартуке и достала длинную мужскую расчёску.

— Август! — с показной строгостью сказала служанка, — Ты постоянно забываешь причёсываться!

— У меня не такие длинные волосы, чтобы их укладывать, — вяло попытался я оправдаться.

— Просто ты — разиня.

— Не считаю нужным следить за собой.

— Так ты будешь отталкивать от себя людей, — не прекращала нравоучений Арика.

— Мне это не мешает...

— Ты должен быть ближе к людям.

— Сдались они мне, — равнодушно бросил я и отступил на шаг назад, стоило девушке прекратить меня расчёсывать.

— Ну ты и злюка! — рассмеялась Арика и проскочила в кабинет.

Мои грязные вещи она сложила в мгновение ока и двинулась с ними на выход. По пути она посмотрела мне в глаза и задорно улыбнулась, стараясь таким образом поднять настроение, которое у меня всегда одинаково, лишь изредка чуть хуже, чем обычно. Но спасибо ей огромное за старания!

— Идём, а то Истериан уже, наверное, ужинает!

— Даже нас не подождал...

— Он устал за день! — подмигнула Арика, — Давно у вас не было работы, вот он и с непривычки...

— В нём здоровья больше, чем во мне, — я направился за миниатюрной девушкой широченными шагами, — Но я что-то совершенно не устал...

— Ты с ним строг.

— Не маленький уже!

Арика чуть слышно посмеялась.

Миновав коридор, мы оказались снова в прихожей, откуда ведёт четыре пути, о которых следовало сказать раньше, чтобы яснее представлялась планировка дома. Направо, куда и свернула шустренькая Арика, находится кухня, кладовая и комната служанки. Если пойти обратно, вернёшься в коридор, ведущий в мою комнату, мастерскую... уже сказано было... Прямо располагается гостиная, за которой находится комната Истериана, в которую я всеми силами стараюсь не соваться! Ну и налево — дверь на улицу... туда я стараюсь не соваться даже упорнее, чем в комнату товарища, но, к несчастью, менее результативно.

Истериан ждал меня в гостиной. Большое помещение обставлено мною лично с уютом: обилие мягких кресел и диванов, отделанные плиткой из еловых шишек стены, крупный камин, виртуозно вытесанный мастерами из громадных базальтовых блоков, низкий широкий стол, люстра под потолком. Большое окно легко можно занавесить плотными занавесками, и очутиться в изолированной от внешнего мира комнате, немного тёмной, но всё равно приятной.

Истеру и Арике гостиная тоже по душе, что удивительно, учитывая наши радикально идущие взгляды.

— А вот и ты! — Истериан светится радостью, — Пора уже налетать!

— Как ты можешь столько есть? — спросил я, усаживаясь в глубокое кресло.

— А чего такого? — вопросом на вопрос ответил Истериан.

— Ты не толстеешь.

— Это же хорошо!

— Просто любопытно...

— Не знаю, — пожал плечами мой друг, — Видимо, обмен веществ у меня тоже не как у людей! Вот в меня и влезает полно всего.

— Что тут у нас? — я уже внимательно осматривал сервированный стол.

— Фаршированная утка! — огласил на всю гостиную длинноволосый полукровка.

Кроме моего любимого блюда на столе стоит ещё много всего, начиная от жареного картофеля, заканчивая экзотическими салатами из овощей, мясных и кисломолочных продуктов. За недолгое время Арика умудряется наготовить массу всевозможных яств! Мы с Истерианом не перестаём её за это благодарить: мой друг — бубня с набитым ртом, я — молчаливым признательным взглядом.

Истериан уже уплетает картофель с тефтелями под чудесным острым соусом. Я потихоньку пустился вдогонку, отрезая пышущее жаром крыло румяной птицы. Арика готовит утку чаще всего во время затяжных дождей, когда моё настроение катастрофическим образом падает. Нашла способ влиять на меня...

— Как вам, мальчики? — спросила бодрая служанка, входя в гостиную.

— Как, вшехда бефпадобно! — силится произнести набитым ртом Истериан, — Ты прелесть! — сказал он, проглотив всё же свою порцию.

Арика смущённо сложила руки на переднике и уставилась в пол. Улыбка милая.

— Так Август сказал! — подмигнул мне жующий полукровка.

Улыбка служанки расползлась ещё шире, щёчки покраснели, а скромный милый взгляд из-под свалившейся на лоб прядки волос побежал по полу. И, наконец, произнесла:

— Спасибо большое, Август!

— Всегда пожалуйста, — промямлил я себе под нос, — Ты, действительно, молодчина...

Уплетали мы недолго, ровно до тех пор, пока Арика не сняла фартук, который она за долгий трудовой день даже не запачкала, и села за рояль. Да, забыл упомянуть, что у нас в гостиной стоит рояль, на котором мы с Арикой довольно сносно умеем играть!

Мелодии у девушки всегда выходят удивительно тонкими и изящными. Слушать её — одно удовольствие! Свои собственные аккомпанементы мне такого удовольствия не приносят, как бы мастеровито я не играл. Наверно, потому что я работаю, когда играю сам, и отдыхаю, когда слушаю со стороны — отношение к музыке совершенно разное.

Не знаю, как моя игра, но её просто-таки завораживает! Слушал бы вечно! Но сегодня Арика сыграла всего одну "Тихую луну" и резко развернулась на круглом стуле ко мне лицом. В глазах её светилось лёгкое напряжение:

— Август, я совсем забыла, — виновато начала она, — Тебе же пришла почта! Там письмо с печатью Парламента!

Интересно. Парламент! Что этим бездельникам понадобилось от простого человека? Мне аж интересно стало...

— Не страшно, — успокоил я "провинившуюся", — Давай, я посмотрю.

Арика унеслась из гостиной, быстро перебирая туфельками. Истериан наморщил лоб, не отрываясь при этом от еды. Но не влезть со своим вопросом не мог:

— Думаешь, что-то важное?

— Сильно сомневаюсь.

— Парламент не стал бы писать по несерьёзному поводу! — возразил Истериан.

— С них станется...

Вернулась Арика, держащая в руках целых два письма, одно из которых довольно тонкое, а вот второе представляет собой толстый пакет, запечатанный в почтовую бумагу. Молча передав мне оба конверта, служанка вернулась к роялю, но играть больше не стала. Сперва выбор пал на письмо, подписанное неизвестным экзорцистом. Я разорвал плотный бумажный конверт и бегло осмотрел содержание: предлагают выкупить Дикобраза. Незаконченное ещё оружие продавать экзорцистам — верх глупости! Особенно по предложенной цене! Первое письмо без дальнейшего к нему интереса было отброшено на письменный столик...

Теперь настала очередь пухлого конверта. Увесистый пакет залеплен сургучом, на коричневой поверхности которого оттиснут размашистый герб Палаты Парламента — широкий щит со львом и лисой по краям и совой в короне на верхушке. Сила, хитрость и мудрость — три составляющих Парламента. Моя бы воля — на гербе красовались гадюка, жаба и комар на фоне гигантского кошелька с ялерами! Этот набор гадов точнее характеризовал бы истинную суть нынешнего правительства!

Содержимое конверта оказалось более чем странным: три бумажки, сложенных вдвое, и металлическая пластинка с выдолбленными по особой системе отверстиями, что-то вроде перфокарты. Её я отдал подсевшему поближе Истериану, который моментально начал вертеть штуковину в руках. Я же занялся письмами, входящими в комплект к пластинке. Первое не имело чёткого адресанта — подписано было просто, но громко — Парламент Альбиона. Благодарность за проделанную работу, за своевременную помощь городу и прочая-прочая мишура! Седовласые толстосумы задумали подмазываться ко мне, как мило! Из их чёрствых уст любая лесть отдаёт эхом летящего следом кнута! Не в моих привычках терпеть такое...

Однако наличие ещё двух писем настраивает на продолжение. Второй аккуратно сложенный листок оказался несколько более неожиданным, чем первый — это приглашение на публичную демонстрацию новых творений Адама Негинва, конструктора оружия, военной техники и тому подобного. Площадь Париса, пятница, в полдень. Через день меня хотят видеть в конкретном месте, хотя и не понятно с какой целью! Причём не военные, не экзорцисты, а именно Парламент...

Следует поскорее изучить и последнее письмо. Подписавшимся был некто Салли Фер. В письме нацарапана всего пара фраз:

Надеюсь на встречу с вами в пятницу, сэр Хромер. Если надумаете прийти, не забудьте полученный вами в конверте жетон.

Письма перекочевали к Истериану, который изучал каждую бумажку куда тщательнее меня. Глаза полукровки так и бегают по строчкам, стараясь уцепиться за то, что я наивно пропустил. Но скривлённое лицо друга сообщило о полном фиаско его вчитываний. Первой голос подала Арика:

— Что-то серьёзное, Август?

Степень серьёзности этих отрывков мне понять пока не дано, но я точно уяснил, что первые два из них — чистой воды фарс. Писавшие либо уверены, что я явлюсь в указанное место, либо будут убеждать встретиться и дальше, что, скорее всего, выльется в лишний геморрой! На что мне это? Проще уж один раз пойти им навстречу.

— Не думаю, — запоздало ответил я служанке, — Пока хотят просто встретиться...

— Надеюсь, у тебя неприятностей не будет, — устало кивнула Арика и глянула на настенные часы, показывающие уже десять часов, в это время года темень за окном непроглядная!

Что-то вспомнив, девушка вскочила на ноги:

— Пойду к Хорису, он сейчас на кухне, как бы чего не съел. Какие-нибудь просьбы ещё будут?

— Думаю, на сегодня ты можешь быть уже совершенно свободной, — ответил я, — Ещё раз спасибо за ужин.

— Абсолютно не за что! — ответила девушка и ушла, оставив меня с Истером вдвоём.

Истериан молчал, ожидая моей реакции, но я не намерен вступать в бурные обсуждения корреспонденции. Позволю другу первому начать, чем тот и воспользовался:

— Есть соображения, Август?

— Определённые есть...

— Поделись, — Истериан ещё повертел пластику перед глазами, — Сверим мнения.

— Парламентские шавки желают встречи со мной, но не наведываются сами и даже не приглашают к себе. Возможно, наша встреча должна оставаться тайной для определённого круга членов, а публичная демонстрация — отличное место для беседы: слишком людно, можно затеряться в толпе, и присутствие члена Палаты Парламента там будет довольно естественным.

— Либо же они планируют что-то такое, что тебе сильно не понравится, — вставил свою мысль Истериан, стоило мне на секунду запнуться, — Попытаются использовать мирных граждан как живой щит, если ты вздумаешь разорвать этого Салли!

Я глянул на друга так, чтобы он почувствовал себя полным дураком — не вышло, Истер, похоже, и без того полный дурак!

— Письмо с благодарностями выглядит как-то неуместно, — продолжил, не смутившись, мой товарищ.

— Более чем, — не стал я спорить, — Попытались взять меня лестью?

— Плохо они тебя знают!

— Вообще не знают...

— Этот Фер... — Истериан задумчиво почесал затылок всё той же пластинкой, — Не слышал о нём?

Не оставалось ничего иного, как отрицательно покачать головой:

— У Парламента на побегушках...

— Вероятнее всего, — поджал губы долговязый друг, — А зачем пластинка?

— Больше всего похоже на отличительный жетон, — высказал я своё предположение, — Но уж слишком причудлив. Готов спорить, что в нём есть и другой смысл.

— Так всё-таки, думаешь, это несёт серьёзные последствия?

— Решу, когда встречусь с Салли, — мрачно заключил я.

— А ты уже принял решение пойти и встретится? — оживлённо вскинул брови Истериан.

— Считай, что мне любопытно.

Ехидная улыбка Истериана только тронула его лицо, как тут же была скручена крупным зевком. Мой друг чертовски устал. Судя по кроличьим глазам, он еле сдерживает себя, чтобы не свалиться в забытьи прямо в гостиной. Растерев шею, Истериан небрежно бросил жетон на стол и поднялся со словами:

— Не знаю, как ты, а я что-то уже на ногах не стою — пойду спать. Ты скоро ляжешь?

На сей раз я даже смотреть на товарища не стал, поскольку он и сам через мгновение поймёт, какой же он идиот. Так и случилось:

— Ах да, извини... — виновато сжал лицо Истериан, — Вечно забываю...

— Спокойной ночи, — безразлично кивнул я.

— Спасибо, — ответил мне товарищ и побрёл в свою комнату. Выжатый, как лимон, он проваляется завтра до полудня.

Я остался сидеть в гостиной. Если быть внимательным, можно вспомнить, что в моей комнате нет кровати, которая мне, собственно, и не нужна. Всё дело лишь в той маленькой детали, что я никогда, ну просто абсолютно никогда не сплю...

Глава III

Что-то новое

Ночь, когда все порядочные люди мирно сопят в мягких постелях, смотря кто цветные и яркие, кто страшные, кто абсолютно непонятные сновидения, я провожу в мастерской. Иногда я корплю над вполне бытовыми безделушками, облегчающими ту или иную работу по дому, но основной объём времени приходится убивать на то, чтоб мастерить новое оружие. Без хорошего снаряжения сложнее расправляться с тварями, это нелёгкое дело становится ещё сложнее и опаснее. Рисковать головой и проигрывать конкуренцию экзорцистам мне совершенно не по душе.

Так что, как и прошлой ночью, я уселся за крепкий дубовый верстак, придвинул поближе стопку чертежей, аккуратных, точных, десятки раз перепроверенных, и принялся за последнюю наработку.

По виду это крупная металлическая перчатка до локтя. Перчатка целиком сделана из высокопрочной стали, достаточно дорогой и необычайно качественной. Когда сжимаешь руку в кулак, можно бить ударным поршнем, который за счёт хитроумных улучшений гораздо мощнее той модели, которой пользуются громобойцы красных. Пластины на пальцах, рукав и костяшки усыпаны острейшими шипами, загнутыми в разных направлениях для нанесения поистине страшных рваных ран. Плюс ещё длинный трёхгранный шип с зазубренными кромками, который выскакивает из специального паза напротив ладони.

Эта часть механической перчатки уже давно готова и работает исправно, но оружию явно не хватает одной дополнительной детали, которую приходится прилаживать уже четвёртую неделю. На рукаве я методично устанавливаю шесть браслетов, насаживаемых на перчатку и скрепляемых с ней посредством приводов, которые при сжатии пальцев начинают вращать браслеты через один в разные стороны. Стоит наварить на браслеты ещё кривых шипов — получится некое подобие бура, способного рвать на куски плоть любой твари.

Чтобы закончить и откалибровать изобретение понадобится ещё немало времени кропотливого ночного труда.

Рабочее название агрегата — Дикобраз. Чьими-то неуместными стараниями о нём уже прознали экзорцисты и хотят выкупить, что со стороны алых демоноборцев по меньшей мере наивно: хоть они и пользуются целым рядом моих наработок, но продаю я им исключительно ненужное, устаревшее барахло.

Работать по ночам мне позволяет большое количество газовых фонарей, расположенных так, что не оставляют не единой возможности образоваться чернильным теням. Толстые звуконепроницаемые стены глушат все нетихие звуки, издаваемые звенящим металлом, гремящими деталями, визжащими инструментами.

Таким образом, моя работа не по людскому расписанию никому не мешает, а мне доставляет искреннее удовольствие, которое моя капризная натура получает нечасто.

Самым сложным будет уложить непростую приводную систему в ограниченную по размерах конструкцию. Если слишком сильно обточить передаточные части, они станут слишком хрупкими и ненадёжными, особенно в условиях повышенной нагрузки. Можно использовать другие сплавы, но на них уйдёт вся сумма, полученная за истребление металлического демона. Другие варианты более оптимальны, например, можно сделать больше углубления в самой перчатке на лишние полдюйма и диаметр подшипников можно выбрать поменьше.

За работой, так уж выходит из раза в раз, я полностью выпадаю из реальности, чему способствует также отсутствие в мастерской окон и часов. Определить, что происходит за пределами звукоизоляционной комнаты физически невозможно.

В основном я пользуюсь своими отвратительно налаженными природными часами, которые годны разве что на то, чтобы сигнализировать о необходимости прерваться и перекусить. Тогда я понимаю, что пора закругляться и идти к домашним.

Бросать работу недоделанной ужасно неприятно! Когда ты поймал нужное движение, конструкторское вдохновение, так сказать, сильно сомневаешься, что в следующий раз подвергнешься ему повторно. Оставляя недоделанным что-либо, уходя на перерыв, пусть и вынужденный, я уже рвусь обратно к верстаку, прорабатываю в голове дальнейшие свои действия, каждое из который расписываю с особым тщанием, позавидовать которому мог бы иной ювелир или часовщик...

Сегодня я провозился до восьми часов утра, и уже целый час, как Истериан с Арикой на ногах. Сегодня всё в порядке, я закончил точно по негласному расписанию, а ведь бывали случаи, когда я, так увлёкшись процессом создания очередной безделушки, пробыл в мастерской до полуночи следующего дня.

Арика тогда долго ругалась, призывая к благоразумию, говоря, что переизбыток работы мне вреден и прочая, прочая...

Они уже в гостиной — я успел точно к чаю.

— Доброе утро, Август, — радостно поприветствовала меня вечно довольная жизнью Арика, — Как работа?

— Спасибо, движется понемногу, — вроде, как-то уж слишком вяло отозвался я, — А почему ты спрашиваешь?

Девушка кивнула мне в район пояса справа и слева, намекая на руки. Когда я поднёс их к лицу, то обнаружил, что они покрыты целыми слоями смазки и технической пыли.

— Вот-вот! Пока ты не отмоешь свои работящие ладони, сюда даже и не суйся! Марш на кухню!

Когда Арика начинает вот так властно наводить порядок даже мне становится немного неуютно. Ослушаться девушку просто-таки смерти подобно. Но требует она всего непременно по делу. Особенно её раздражает то, что я частенько забываю очистить руки после работы.

Я обернулся быстро, хотя мыл руки с особым тщанием, памятуя о том, что Арика может взяться проверить состояние ладоней. Сегодня она этого не сделала, и я получил свой чай, чёрный с мелкими травками, призванными делать вкус напитка более изысканным, а на деле только лезут в рот и прилипают к губам. Досыпать что-либо в напиток, который сам по себе и так хорош, дело не слишком благодарное, тут проще испортить, чем улучшить.

Истериан сидит за столом и возится с бумагой и ручкой, двигаясь остервенело, но при этом аккуратно — чернила во все стороны не летят. Мой друг работает над своей книжонкой, куда старательно записывает всё известное об уродах, коих мы уже отправили в мир иной. Деталей и подробностей, естественно, о них знать никто не может, но к корявым картинкам Истер непременно подписывает довольно объёмистые тексты, часть которого, скорее всего, берёт из головы.

Сейчас большой ребёнок изо всех сил припоминает вчерашнюю встречу и заносит на лист бумаги всё новые и новые фразы, большинство из которых или даже все прочитают всего два человека: ваш покорный слуга и сам автор.

Попытки внушить эту прописную истину второму первым заканчивается безразличным взмахом руки и едким ответом, мол, моими изобретениями тоже только я да он и будем пользоваться. Но в этом моменте длинный товарищ сильно не прав, поскольку от моих игрушек есть значительная практическая польза, в отличие от сляпанных на скорую руку трудов Истериана. Всякий раз мы действуем без подготовки, ориентируясь на месте, и всякий раз справляемся, поэтому не верится, что факты, занесённые в стремительно толстеющий справочник, способны как-то облегчить нам работу.

Впрочем, я уже сказал, как лояльно отношусь к бредовым затеям друга. Раздражение, как это не удивительно, прошло ещё год назад — теперь осталось одно только скептическое безразличие. Да, основанное на антипатии, но всё же безразличие.

А вот каракуля, изображающая потустороннюю сущность, оказалась довольно неплохо сделанной и даже похожей. Ничего путного из книги, конечно же не выйдет, но хотя бы Истериан отточит навыки в рисовании.

Горе-автор перехватил мой взгляд, нацеленный на бумаги, и радостно улыбнулся, считая, что я крайне заинтересован его работой. О, Боже! Теперь ближайшие полчаса придётся заниматься, пожалуй, более неблагодарным занятием, чем работа по истреблению тварей и латанию Бликов, чем пособничество сантибам и экзорцистам, чем деловые встречи с представителями Парламента, — придётся тешить добрым словом писательские начинания Истериана.

Благо, достаточно просто отвечать на незамысловатые вопросы, первый из которых уже прозвучал:

— Знаешь, как я его назвал? — первый, насквозь клишированный, до скрипа в зубах предсказуемый, вопрос.

— Удиви меня, — хмуро буркнул я в ответ.

— Металлон Армадилл, — жутко довольный собой изрёк Истериан.

С такими умными названиями в арсенале неплохо бы пойти и защитить докторскую степень по биологии.

— И что это означает? — без даже самой бледной тени интереса продолжил я.

— Металлический броненосец, — похвастал мой полу-учёный товарищ знаниями вестры(7) — подзабытого языка, ранее распространённого по всему миру.

Истериан когда-то учился в медицинском институте далеко отсюда, но на третьем курсе у него появились проблемы с... собой, и он был вынужден бросить высшее образование в пользу более спокойной и безопасной жизни, причём как для него, так и для окружающих. А какой же нормальный врач может обойтись без знаний версты, даже если врач — трижды недоучка. Хирургию во всей её сомнительной красе мой друг не освоил, но болтать на старом международном языке может исправно. Даже предлагал натаскать меня, но я давно научился делить знания на нужные и сущий хлам для мозга. Вестра проходит по категории "хлам".

— У него оказался целый ряд сходных черт с Фасколарктосом Кинериусом, — увлечённо принялся листать свои записи Истер, — Полагаю, можно говорить о родстве!

— Не помню никакого Фаско... Факсо... лак... не помню такой твари! — бросил я фанатичному псевдозоологу, — Они, скорее всего, даже из разных миров.

Истериан недоумённо застыл.

— С чего ты взял?

— Миров тысячи! Редкое совпадение, если из одного и того же в Гольх попадут две твари с перерывом в несколько лет. К тому же родственные виды, которыми ты их считаешь.

— Ты просто не хочешь, чтобы я занимался наукой! — Истериан сделал вид, что обиделся.

— Да играйся, если хочешь, мне всё равно.

Истериан уже не слушает, записывая ещё одну пришедшую в голову мысль. С ним это происходит нередко: слишком замкнутый на себе, он порой забывает об окружающих, фокусируясь на своём маленьком уютном мирке. Сейчас можно встать и начать танцевать у него перед носом, а он даже не заметит!

А чай успел остыть...

С краю от разбросанных бумаг Истериана я обнаружил свежую газету, которая поначалу затерялась на фоне научных трудов товарища. К газетам я питаю интерес постольку-поскольку, по причине того, что пишут в них совершеннейшую чушь. Приключения и злоключения политиканов способны вводить в восторг лишь тех людей, у которых нет собственной жизни, и они не знают, как же эта жизнь выглядит. Новые реформы меня совершенно не волнуют, равно как и всевозможные преступления, описываемые на жёлтых страницах в особых подробностях.

Газеты годны лишь для того, чтобы убивать ими время, а особо доверчивым — остатки мозга. А если вы пытаетесь с их помощью получить жизненно-важную информацию, то бросьте это дело, лучше заведите знакомых среди завсегдатаев Рыночной площади.

Но время убить всё же нужно, так что я, не колеблясь, взял в руки идеальное для этого оружие.

На первой полосе расположилась статья про грядущие выборы в Парламент. Из ста пятидесяти двух членов в новом составе останется не более половины, остальные же сменятся. Любимцами общества и главными претендентами на места в высшем органе законодательного представительного собрания называется ряд имён, среди которых резко выделяется некий Пирас Трит, всего-то двадцати семи лет отроду. Автор статьи отмечает, что в этом году борьба между кандидатами сугубо честная, а случаев незаконных махинаций и подкупов голосов не замечено.

Ну, автору-то виднее: он же, безусловно, сам такие случаи выискивал!

На второй странице много пишут про сектантов, уже знакомых мне по разговору с инспектором Майером. Отмечаются случаи их нападения на людей, которые зачастую заканчиваются смертью. По данным Сантиба, уже найдено пятнадцать изуродованных тел с тех пор, как мирное сообщество прознало про новое движение фанатиков. Примечательно, что у жертв отрезают мизинцы на левой руке — своеобразный почерк сектантской организации. По рассказам очевидцев, одеты преступники в чёрные плащи и широкополые чёрные же шляпы, часть злоумышленников носят простые чёрные маски с прорезями для глаз, а часть — маскарадные белые с длинными носами. Основные атрибуты сектантов: белые неровные кресты на одежде и серповидные кинжалы. У некоторых имеется огнестрельное оружие. Но, при всех выдающихся отличительных чертах, до сих пор не удаётся арестовать ни одного представителя новой секты.

Вот это уже более чем странно: выряженные практически как клоуны неизвестные шастают по Гольху, как сказал Майер, большими группами, люди уже успели разглядеть и запомнить их атрибутику, а смелые и оперативные служители закона пока ничего не смогли сделать для их поимки. Да они ещё и в светлое время суток появляются на улицах, что, уж простите меня, полная хрень! Так безалаберно дозволять чинить беззаконие просто нельзя.

Граждане, похоже, скоро будут скованы страхом перед новой силой. Гнилые улицы наводнили не только недобитые трулы, но теперь ещё и вполне земные преступники с ножами и револьверами. Со временем всё больше матерей не дождутся ночью детей, всё больше жён не дождутся мужей и всё больше мизинцев будет скапливаться в коллекции секты. Любопытно, что с маленькими пальцами можно сделать, кроме как полюбоваться и выбросить...

Прочие статьи не так примечательны: немного о прибытии в Гольх мэра соседнего города Норкхэмма с семьёй, немного об открытии нового ресторана в центре, немного о предстоящей демонстрации изобретений Адама Негинва на площади Париса и ещё полно всего о самой разной ерунде.

В целом... меня ожидаемо не впечатлило. Стандартный набор: политика, кровь, веселье и интересное. Я не успел шлёпнуть сложенный номер на стол, как зашевелился молчавший до сих пор Истер:

— Август... — окликнул меня он.

Чего ему там, интересно, надо.

— Я здесь, Истер, и внимательно тебя слушаю, — вернув газету на прежнее место, ответил я.

— Ты сегодня пойдёшь испытывать Дикобраза?

— Хочешь поиграть?

Истериан состроил своё самое недоумённое выражение лица и удивлённо захлопал глазами, как бы говоря: "Как ты мог такое подумать?" Но в случае с долговязым плутом логичнее задаться вопросом: "Как можно подумать что-то другое?"

— Я лишь тестирую твои изобретения и помогаю выявлять дефекты, — серьёзнее некуда сказал Истериан.

— Все дефекты — у тебя в голове, — обрезал одной фразой все дальнейшие разговоры в данной области.

Но это только я один думал, что смогу заткнуть друга...

— Без моих нестандартных проверок изобретения будут несовершенными! — продолжил гнуть своё Истер.

— Несовершенными, зато целыми. И не называй своё безрассудное баловство проверками: стрелять с колокольни по улице — это вершина кретинизма, а не нестандартная проверка!

— Я проверял разброс пуль пистолета, только и всего!

— А когда ты спрыгнул с колокольни с Харибдой на автокарету?

— Проверял, пробьёт ли она крышу на большой скорости!

— Ты весь экипаж смял на большой скорости!

— Август, по-моему, ты просто боишься, что я испорчу твоё оружие, — обиженно поджал губы Истериан.

Вот это уже слишком!

— Я боюсь, что ты испортишь город! — взревел я на товарища, который в очередной раз довёл меня до белого каления, самым непостижимым образом не делая для этого ничего сверхнеадекватного.

Громогласный крик остудил пыл полукровки — с растерянным видом ребёнка, потерявшего в громадной толпе маму, он застыл, несколько сжавшись, и даже немного отсел подальше. Он, естественно, меня не боится. Даже в гневе я мало что могу ему сделать, да и, в общем-то, не собираюсь. А что друг способен опешить от простых, хоть и гневных, слов, — сущая неправда. Истериан слишком прост и наивен, чтобы вообще чего-то бояться...

Отчего-то мне кажется, это делает его чуть менее похожим на человека, коим он, как и ваш покорный слуга, не является...

Но кто он точно — так это круглый идиот. Жаль, что приходится с этим мириться: не терплю глупость, потому что любой изъян в человеке существует сам по себе, а глупость рождает их все разом. Но было бы неправильным назвать Истера глупцом — это не так. Он — лентяй, он просто ленится быть умным, со всеми вытекающими.

— Так ты пойдёшь на полигон? — невозмутимо продолжил Истериан.

— Дикобраз ещё не готов, — глухо отрезал я.

— Но экзорцисты уже хотят его купить! — припомнил мой товарищ письмо красных.

Настроение ещё сильнее ухудшилось.

— Странно, как они вообще про него узнали, — я испытующе уставился на собеседника, логично предполагая, что тот может оказаться злополучным стукачом.

Истериан прозрачного намёка не понял, пришлось спросить напрямую:

— Ты не думал никому болтать?

— Конечно же, нет! — отмахнулся мой друг, — За кого ты меня принимаешь?

— За ветреного, безответственного вертопраха, коим ты, даже не смей отпираться, являешься! От тебя чего угодно стоит ожидать! Опять напился в пабе да растрепал неудачно подвернувшемуся экзорцисту.

— Ты злишься на меня? — ответно нахмурился Истер.

— Просто спрашиваю, — прокряхтел я, стараясь унять зарождающуюся бессмысленную перепалку.

Истериан меня в данном стремлении поддержал, просто разгладив черты лица и заткнувшись. Опять же, сказывается благоприятная уютная атмосфера гостиной, в которой хочется вести себя намного сдержаннее и спокойнее. В любом другом месте мы бы давно уже орали друг на друга, стараясь вбить в упёртую голову собеседника своё мнение. Дальше словесных перебранок никогда не заходит, так что это у нас в порядке вещей. Лишь Арика расстраивается...

К полудню, когда даже самый ленивый представитель рода людского отрывает тушу от кровати и плетётся по делам, выбираясь на улицу, естественно, сырую и гнилостную, в то время, когда я только закончил утреннюю прогулку с Хорисом, радовавшимся, словно щенок, предоставленной разминке затёкших от домоседства ног, в то время когда у каждого есть, чему с пользой посвятить себя, кто-то посвятил себя не самому радующему меня делу — кто-то постучал в нашу дверь.

Я не люблю посетителей моего укромного уголка в безнадёжно меланхольном Гольхе по двум причинам: во-первых, я ненавижу всех, кто посещает меня без причины (к счастью, таких единицы), и, во-вторых, причины, по которым приходят посетители, мне не нравятся в девяти из десяти случаев. И ещё двуногие свиньи загаживают ступеньки!

Я лелею мечту, что наступит день, когда ко мне, на крыльцо дома 69 улицы Саренз, вздумает подняться самый жуткий отморозок на свете, такой, кого не будет жалко совершенно никому. А я буду к этой встрече взведён настолько, что вся ненависть к непрошенным гостям сконцентрируется именно на этой персоне. Я сниму с крючка инертное гладкоствольное ружьё, пылящееся над дверью в мастерской, открою дверь, наставлю на мерзавца дуло... и весь мой скопившийся гнев разлетится по округе, как разлетится огненная дробь, как разлетятся ошмётки несчастного...

Я жесток и не думаю этого отрицать, но и не думаю этим гордиться.

Истериан тихо сидит в кресле, изучая программу субботних скачек на Фурицком ипподроме, и совершенно не реагирует на громкий стук в дверь. Вновь молотят изо всех сил, не щадя двери и кулаков (за дверь я беспокоюсь больше). Если это уже второй демон за два дня, то это что-то новенькое: обычно приходится неделями сидеть без работы.

Посмотрим...

Арика уверяет меня, что ей несложно, но я категорически запрещают ей открывать кому бы то ни было дверь. На то есть свои причины. Позже я о них, может быть, расскажу, а сейчас меня ждёт неизвестный, который, судя по силе ударов, может от нетерпения и петли свернуть...

Тогда ружьишко я достану именно сегодня.

Когда я открыл дверь, то обнаружил на пороге абсолютно невыразительного мужичка средних лет с щуплыми бакенбардами и узким носом. Не особо высокий, не шибко широкий в плечах, не толстый, но и не худощавый. Обычный такой житель Гольха, обычный мужчина, совершенно обычный экзорцист. У меня на пороге стоит красный. Это что-то новенькое, так как звать меня на подмогу ничего не могущим красным приходят сантибы, а высокомерные гордецы до подобного не опустятся, что вы, что вы...

Однако факт остаётся фактом: предо мной стоит натуральный экзорцист в фирменном алой камзоле, что говорит о высоком звании визитёра. Этот человек привык сидеть в штабе в выглаженной форме, а не отлавливать трулов в кожаном комбинезоне. Тем удивительней встреча...

— Чес Хленд, старший помощник начальника отдела по борьбе с демонами Бьюло Даха, — представился паршивым голосом вытянувшийся в струнку канцелярский экзорцист.

Надо же! Ещё и старший помощник самого Дворняги! Главной шишке моих, так сказать, коллег понадобился я и, судя по отсутствию манипулы громобойцев за спиной Чеса, для дела, я даже рискну предположить, что ему нужна моя помощь.

— Моё имя Вам известно, — пожалуй, слишком грубо отозвался я.

Но экзорцист совершенно не смутился:

— Я по делу.

— Ясное дело, что не на чай с кексами, — понемногу выводить из себя и без того униженного необходимостью навещать меня лично красного приятно для души. Пусть они там все знают, какого я о них мнения, — Мне очень интересен повод.

То ли мой нежелательный собеседник обладает дюжей выдержкой и самообладанием, то ли так невозмутимо пропускает мои слова мимо ушей, но внешне экзорцист никак не отреагировал на колкости. Аж обидно стало.

— Дело важное, и только Вы в силах помочь.

— Тогда, почти интересно...

— Если выслушаете, станет ещё интереснее.

— Рассказывайте, — равнодушно брякнул я.

— Впустите в дом? — совершенно серьёзно спросил Чес.

Я уставился на собеседника в упор, жалея, что не способен взглядом обжигать особо наглые рожи. Затем демонстративно оглянулся на коридор, и целых полминуты экзорцист вынужден был лицезреть мой затылок. Его, видимо, не успели предупредить, что я за фрукт такой, раз он напрашивается в моё жилище. Когда до красного дошло, что негостеприимный Август вовсе не раздумывает над его вопросом, а нагло глумится, Чес решил начать разговор здесь:

— Хромер?

— Да, это я, — резко обернулся к экзорцисту, оставив в покое убранство прихожей.

Алый закатил глаза и поджал губы — мне всё же удалось достать старшего помощника! Даже обижаться на него перехотелось!

— Дело крайне серьёзное, сэр Хромер! — говорит Чес сдержано и даже не тараторит, — Мы столкнулись с Бликом, не поддающимся закрытию. И вынуждены просить вас осмотреть эту аномалию.

В тот момент я ещё не до конца осознал серьёзность ситуации, описанной экзорцистом. Не затягивается портал, значит, неумехи что-то напортачили со своим оборудованием. Впрочем, мне бы не помешала консультация Истера.

— Истер, — обернув голову на пол-оборота, крикнул я в глубину дома.

Долгое время ответом была полная тишина, однако я не сомневаюсь, что товарищ меня услышал: его чуткий слух способен ухватить даже наш с красным негромкий разговор. Истериану просто лень встать с кресла и оторваться уже от своих рысаков.

Наконец загрохотали туфли, и из гостиной выплыл полукровка, лениво щурясь и держа руки в карманах. Присутствие экзорциста нисколько не смутило моего друга — видимо, он всё же слышал наш разговор от и до, но, встав по левую руку от меня, молчал.

— Джентльмены не могут закрыть портал, — с издевательским беспокойством в голосе поделился я проблемой экзорцистов с Истерианом.

— Ну, пусть сядут вокруг и ждут, когда он сам затянется, — пожал плечами мой друг.

С нечеловеческим трудом, но Чес ещё держится под удвоившимся потоком издёвок.

— В том-то и дело, что Блик не теряет своей интенсивности и не подвержен затягиванию! — взывает алый.

— Вы это серьёзно? — равнодушным тоном спросил я.

— С шутками я бы пошёл в любое другое место, господа, — красный свёл брови на переносице, — Случай действительно неординарный, и нам требуется ваша помощь.

— Что думаешь, Истер? — я обратился к долговязому товарищу, подпирающему дверной косяк.

— Можно поглядеть, что там такого завертелось, — Истериан испепеляет глазами экзорциста, часть из которых не любил ещё больше, чем я. Уж он-то не прочь сходить посмотреть на их несостоятельность.

Значит, пройдёмся... или проедемся, если отдел по борьбе с демонами выделил нам экипаж...

— Где это произошло?

— Железнодорожный вокзал имени Джеркина, портал в зале ожидания.

Это практически другой конец города. И почему только Блики не случаются рядом с моим домом?

— Транспорт есть?

— Карета ждёт нас за углом, — отчеканил Чес.

Вот это уже хорошая новость!

— Сколько?

— Тысяча ялеров, — экзорцист моментально смекнул, что я спрашиваю о деньгах. За годы сотрудничества меня и щедрых жителей Гольха последние поняли, что со мной возможно разговаривать, только если в кармане у тебя полновесные ялеры, причём много ялеров. Я — не спаситель беззащитных, я — не святой, я — не доблестный герой; я просто делаю свою работу и желаю, чтобы за неё хорошо платили.

Сумма, которую назвал экзорцист, меня вполне устраивает.

— Ждите, — бросил я напоследок и захлопнул дверь.

Следовало собрать снаряжение, за чем мы направились в небольшую каморку напротив кухни. Это наш склад, куда Арика уже должна была отнести брошенное накануне абы куда оружие.

— Похоже на бред — прервал молчание Истериан.

— Мне ли не знать...

— Может, он всё врёт? — озлобленно скосился полукровка к двери.

— Зачем ему это?

— С них станется...

— Не мели чушь! — нагрубил я товарищу, но своего добился — цепь сумасшедших догадок и теорий разорвана в самом начале.

И мы уже в складе. Маленькое окошко худо-бедно разгоняет темноту в тесном помещении. Ряды полок, крючков, подставок — всё заполнено разнообразными изобретениями, приспособлениями, реактивами и прочим, прочим. Почти всё я сделал сам.

Моя ременная система висит возле двери на вешалке, заботливо освобождённая от вчерашнего содержимого. Даже на самое плёвое на первый взгляд дело я снаряжаюсь по полной. Лучше нести на себе лишних пять-шесть фунтов веса, чем над тобой в скором будущем будет лежать пара-тройка центнеров кладбищенской земли.

Первым делом пистолет, радикально отличающийся по строению от револьверов, обладающий более высокой скорострельностью, надёжный и точный. Сделал я его сам, но самые первые наработки я, всё же... выкрал, пусть будет "выкрал". Полная обойма на девять патронов, оружие отправляется в кобуру под мышкой.

От плеча до груди я заполнил ремень метательными ножами, которые иной раз могут заменить сотни инертных пуль. Клинки с мелкими зазубринами легко входят в плоть, но извлекаются с огромным трудом.

По карманам и подсумкам я распихал пару осколочных гранат, склянки с кислотой, вычурно названные Истерианом Слезой Гидры, дымовую и световую шашки, складные метательные сюрикены с активируемым нагревом лепестков до белого каления (Угольные Бабочки) и артефакт с незамысловатым названием Ключ.

Последним на очереди, но не по значимости идёт Ниак, покоящийся в намного меньшем по размеру Мада. Сабля, доставшаяся мне давным-давно из хранилища Ордена длиною в три локтя. Без него я, как без рук: прочнейший клинок, никогда не затупляющийся, чтобы я им ни разрубал, сразил уже Бог знамо сколько тварей. Миниатюрным ножнам место за спиной.

И ещё под одеждой я всегда держу свой нож Серую Лисицу.

Снаряжение Истериана оказалось поскромнее: стандартное ярдовое лезвие на выдвижном механизме он прикрепил к предплечью на три тугих ремня, во внутренние карманы последовательно уложил громадный воронёный револьвер, засыпал пару горстей инертных патронов, сунул любимые Слезу Гидры и Напиток Саламандры, созданный по подобию Ключа более слабый артефакт Замок и ещё острейшую леску на катушке.

На этом сборы закончены.

Только я подумал, что пора идти на совершенно неприятное задание, неожиданно полученное от самих экзорцистов, как на верхней полке звучно загремели патроны, стукаясь друг об друга. Похоже, Истериан снова не берёт с собой маленького питомца.

— Вулкана с собой брать не будешь? — поинтересовался я у друга.

Истериан глянул на полку с боеприпасами и пренебрежительно махнул рукой:

— Пусть посидит! — растянул слова полукровка, — Малявке снова приспичило бушевать!

— Давно я менял руны?

— Четыре месяца как... — мгновенно вспомнил Истериан.

— Вернёмся — обновлю их.

Чес нас не обманул, и подготовленный экипаж, в самом деле, стоит наготове неподалёку от дома. Компанию нам составили не только Хленд, но и ещё двое алых, восседающих на козлах. Когда мы, жутко недовольные столь тесной близостью экзорцистов, сели в служебную карету, две вороных лошади понесли нас к железнодорожному вокзалу, в зале ожидания которого сейчас не может закрыться аномальный портал. Это что-то новенькое...

Железнодорожный вокзал имени Джеркина. Широченные платформы на севере Гольха, к которым подходят сразу шесть путей, ведущих в самые разные уголки южного Альбиона. Три крупных зала ожидания, четырнадцать касс и высокая башня с часами, вырастающая прямо из здания вокзала. Поезда прибывают и отправляются практически регулярно.

Даже сейчас, когда в одном из залов ожидания распахнулся портал в потусторонний мир, на платформах суетятся встречающие и провожающие, ждут своих поездов обилетившиеся... Страх опоздать, сильнее страха потерять жизнь, впрочем, никто из присутствующих, скорее всего, ничего не знает о Блике в здании вокзала. Для блюстителей закона проще рискнуть мирными жителями, чем увести их из зоны опасности.

В самый разгар дня солнце сумело-таки пробиться сквозь толщи жирных, темнобоких туч, и его холодные лучи жизнерадостно бликуют на мелких лужицах и сыром покрытии железнодорожных платформ. Глаза нещадно слепит, словно Бог решил от скуки выжечь их своим детям. Но любой эстет отметит, что пасмурное небо с ярким солнцем выглядит довольно-таки красиво...

Водящие карету экзорцисты остались сидеть на козлах, в то время как старший помощник повёл нас сквозь сбившуюся у здания толпу. Люди недоумённо топчутся на месте, наблюдая, как передние ряды неслаженного строя ожидающих штурмуют цепочку сантибов. Служители закона оттесняют зевак подальше от зала ожидания. Равномерный гул человеческих голосов служит таким же неотъемлемым звуковым фоном этого места, как и стук колёс и свист паровозных гудков.

Мой блуждающий взгляд то и дело выхватывал из серой толпы ту или иную персону: высокого очкастого господина, сгорбленную старушку, совсем юного студентика, надменную даму с собачкой... Люди меня отталкивают, мне физически тяжело находиться рядом с ними, за что я их всех недолюбливаю, отлично понимая, что на то нет причин. Ничего с собой поделать не могу, однако, если хорошенько подумать, и не хочу...

— Почему люди так близко от эпицентра Блика? — озвучил мою мысль радостный от возможности прогуляться на свежем воздухе Истериан.

— Мы не сразу оценили серьёзность происшествия и не стали терять время на эвакуацию, — чтобы перекричать толпу сопровождающему нас экзорцисту пришлось приложить немало усилий, — Теперь все силы брошены на охрану как Блика от толпы, так и толпы от Блика. Если приступить к отводу мирных жителей, поднявшийся беспорядок только усугубит ситуацию.

Часы на тонкой башенке-шпиле отбили ровно два часа.

Продвигаться к нужному месту становилось всё легче и легче, несмотря на то, что наш проводник выбрал, определённо, не самый оптимальный маршрут. По приближению ко входу толпа редеет.

Наконец, мы достигли оцепления из рослых сотрудников сантиба.. Прямо у меня на глазах сквозь стену служителей закона протиснулся интеллигент с залысинами, которого быстро схватили сразу три пары рук, оборали сразу три голоса, и вытолкнули за оцепление.

Нас пропустили безо всяких проблем.

Окружение из тройки сантибов, которые единогласно залепетали вокруг, завладело Истерианом, охотно вступившим в беседу. Совершенно непонятно, чего полезного он собирается услышать от приглашённых для массовки блюстителей закона. Единственные, кто сколько-нибудь разбирается в ситуации, носят алые наряды и орудуют хитрыми приборами...

Вероятно, даже сам Бьюло Дах, по прозвищу Дворняга здесь. Интересно посмотреть, насколько дружелюбно он встретит вашего покорного слугу...

Застеклённые двери легко отскочили в стороны и хлопнули за спиной, впустив нашу скромную процессию внутрь. Картина, с одной стороны, привлекательная: изящное убранство зала ожидания пестрит зеркальными поверхностями, отполированным кафелем на полу, дорогими лакированными скамьями вдоль стен, пышными высокими растениями в углах и обилием застеклённых расписаний в позолоченных рамах. Обилие золота, и перламутра.

С другой стороны, роскошное помещение портят три детали: первая — присутствие экзорцистов. Люди в красных костюмах занимаются самыми разными делами: кто-то топчется по залу с различными приборами, снимая непонятные показания, кто-то пытается ликвидировать Блик, активируя сшивающие межмировую материю агрегаты, кто-то просто держит портал на мушке своего револьвера или линейного ружья, коих здесь сразу три штуки, расставленных вокруг портала на треногах, да ещё и четыре бронированных громобойца нетерпеливо размахивают пудовыми кулаками.

Вторая деталь — на полу и стенах немало следов крови. Красная человеческая жидкость скопилась на полу крохотными лужица, размазана по кафелю, стекает со стен. Её уборкой никто не занимается, поскольку для сантибов она представляет основную улику на предмет убийства. Парни действуют по уставу, и им не важно, что преступление совершило зубастое создание, которому не особо-то предъявишь обвинения и не посадишь в тюрьму. Хотя... тела-то уже унесли...

И, наконец, третья и главная деталь, заставляющая меня хмурить брови и поминать Господа нашего в самой извращённой форме, — кривая искрящаяся расщелина, зависшая в воздухе в самом центре зала. Тот самый Блик, что так хотят закрыть, но не могут этого сделать наши алые коллеги. Внешне он похож на извилистую толстую линию, ярко светящуюся сине-зелёным цветом и брызжущую во все стороны крупными искрами того же неземного цвета. Высота портала не достигает и двух ярдов, но даже через такой небольшой Блик способен пролезть кто угодно.

Все Блики возникают и существуют в виде узких, примерно в дюйм, щелей в пространстве. Данный физический параметр не условный, и через портал свободно можно просунуть предмет только шириной в дюйм. Но вся беда в том, что края Блика, так сказать, эластичны, и, при желании, портал можно растянуть до каких угодно размеров. Однако, вселенская материя — не самая податливая субстанция, и растянуть её можно лишь ценой огромных усилий. Подобно тому, как младенец выходит из утробы матери — приходится преодолевать колоссальное сопротивление.

Сразу скажу: человеку не под силу раздвинуть края Блика хотя бы ещё на дюйм. Следовательно, для людей путешествия в иные миры закрыты. Чего не скажешь о демонах, обладающих гораздо большей физической силой, что позволяет им пролезать в другие вселенные. В том числе и нашу, что причиняет слабым и беспомощным людям массу неудобств, например, людей жрут или рвут когтями... Согласитесь, довольно неприятно...

Мой намётанный глаз блуждает по лицам, не скрытым кожаными масками. К сожалению, искомое лицо начальника экзорцистов в данный момент не присутствует в зале. Постеснялся прийти и пожать мне руку... Скромняга! На праздник собственного позора юбиляр не прибыл, так что некому теперь задуть свечи на праздничном торте! Хотя собравшиеся не в состоянии задуть всего одну сине-зелёную свечку...

Вообще, без масок тут всего трое: наш старый и горячо любимый друг Чес Хленд, ещё более старый знакомый инспектор Ганарилли, строгий и точный человек дела, и, по всей видимости, его первый помощник, столь стремительно мечущийся по залу, что приходится придерживать рукой высокую фуражку.

Истериан первым делом кинулся выяснять что-то у сантибов, меня же больше интересует Блик, висящий гноящейся раной на лике нашего мира. Уродливое образование, чуждое нам, слабым людям. Хорошо, что способ закрыть портал изобретён сотни лет назад, и нам лишь остаётся создавать новые артефакты, способные сшить материю вселенной, да активировать их в нужное время в нужном месте.

Но сейчас что-то не работает...

Я коротко махнул рукой, подзывая стоящего неподалёку экзорциста с диковинным прибором, состоящим из расчерчённого стекла и кучи медной обмотки. Закутанный в кожу человечек моментально отозвался и подошёл поближе.

— Сколько Блик открыт? — осведомился я у него.

— Около семи часов, — прогудел его приглушённый маской голос.

— И всё это время он такой и есть?

— Именно. Мы не наблюдаем у Блика тенденции к самосжиманию.

Портал, который не закрыть и который сам не затянется. Щекотливое положение. Неизвестно, сколько он так продержится, если ничего с ним сделать не получится... На моей памяти самые крупные Блики затягивались самое долгое за шесть часов. Вызванные спонтанным поведением свободной энергии, пронизывающей миры, порталы не получают никакой подпитки, отчего быстро сдуваются...

Исключение у меня перед глазами.

Первым делом я решил повести себя, как самый умный, и достал из кармана Ключ. Артефакт, обладающий огромной силой и не подверженный разрядке, как у ничтожных суррогатов экзорцистов. Выглядит могущественный сшиватель мировой ткани неброско: на вид — продолговатый тонкий брусок бледно-розового цвета, обладающий маслянистым блеском, как у свечки. На ощупь Ключ также напоминает воск, но истинного материала, из которого сотворён брусок, я не знаю.

Единственное, что можно отметить, — Ключ всегда остаётся тёплым.

Повертев им вокруг оси так, что нужная грань оказалась наверху, я направил артефакт на искрящуюся сине-зелёную аномалию и провёл большим пальцем по активируемой грани. Словно бы внутри Ключа засветились неизвестные символы, постоянно меняющие расположение и форму, сливаясь в более крупные и сложные символы, либо распадаясь на ряд более мелких. Если видишь впервые — не оторваться, так сильно завораживает хаотичное блуждание магических букв или иероглифов (не знаю, как их правильнее называть). Завершив диковинный танец, линии, слагающие символы и знаки, сверкают прощальной вспышкой, ознаменовавшей активацию артефакта.

Но Блик остался висеть в воздухе, как ни в чём не бывало. Если алые следили за моей безрезультатной попыткой, а, я уверен, многие из них следили, то сейчас они ликуют моему фиаско! Веселитесь! Если из портала полезут твари, то у меня будет больше, чем у всех, шансов выбраться отсюда живым...

Значит, уважаемый старший помощник начальника отдела по борьбе с демонами не наврал. Хотя смысл ему врать? Похоже, перед нами действительно серьёзная хрень, избавиться от которой будет, определённо, непросто.

Чес, вероятно начавший в данный момент икать, поспешил нарисоваться рядом. Его голос кажется мне всё таким же паршивым и привыкнуть к нему мне не удастся, пожалуй, ещё долгое время, что и не удивительно: к хрипу Дворняги я до сих пор не привык...

— Ну, вот вы и познакомились с нашей упрямицей, сэр Хромер, — гадливо сказал экзорцист, — Как она вам?

— Она — тревожит, вы — угнетаете... — не стал скрывать я свои мысли.

Даже сейчас Чес сохранил самообладание, хотя видно, что я его раскусил. Отреагировал он невинным вопросом:

— Вы к чему это, Август?

— Вы, сэр Хленд, как я вижу по этим старательным ребятам, изучаете сей экспонат уже... сами скажите, сколько часов?

— Не меньше шести, — согласно ответил мне старший помощник, — Наши научные группы работают здесь около шести часов.

Именно то, что я и хотел услышать.

— А, как вам должно быть известно, — я сложил руки за спиной и двинулся вокруг светящейся потусторонним светом расщелины, — Мы с Истерианом не занимаемся изучением Бликов — мы их просто закрываем. Наши знания о порталах куда скуднее ваших, а значит, вы, Чес, ждёте от нас помощи не по части теории...

Экзорцист шагает за мной по пятам:

— Допустим, — кивнул он.

— Так чего же вы от нас хотите?

Мы как раз закончили один полный круг и остановились. Время подошло перейти к сути задания. Алые придумали нам с Истерианом явно не самое простое и приятное.

Чесу Хленду предстоит ввести меня в курс дела:

— Вы знаете, что Блики существуют на подпитке свободной межмировой энергии. И всякий Блик втягивает неравномерно рассеянные пучки, которые довольно быстро иссякают на отдельном месте, что приводит к затягиванию портала естественным путём.

Я кивнул, подтверждая, что ничего нового красный мне пока не сообщил.

— Приборы, предназначенные для закрытия Бликов, — продолжил Чес, — Работают довольно просто — они обрезают все потоки, по которым энергия стекается к порталу, что приводит к моментальному затягиванию прорыва. Поскольку подпитка идёт сразу из двух миров, то процесс отсечения потоков в любой реальности приводит к затягиванию.

— Но в данном случае, — вмешался в монолог экзорциста бодрый и весёлый Истериан, — Блик питает энергия только из другого мира...

— Причём один и очень мощный силовой узел, — подтвердил алый догадку полукровки, — Достаточно мощный, чтобы Блик не терял со временем интенсивности. Сам он не затянется ещё очень долгое время, от нескольких часов до сотен лет.

Это что-то новенькое...

— Как же это вы догадались? — глухо выдохнул я.

— Две недели назад мы столкнулись с таким же, — безэмоционально ответил Чес.

Выходит, экзорцисты сталкиваются с ситуацией не в первый раз. Но сегодня они не в состоянии повторить уже сделанного. Если только красные не оставили и первый экземпляр открытым до сих пор. В подобную степень кретинизма алых даже мне, при всей моей нелюбви к ним, совершенно не верится.

Но до очевидного объяснения я вскоре догадался, хоть и с задержкой, но всё же догадался:

— Тогда узел находился в нашем мире.

Старший помощник позволил себе улыбку:

— Обрезать поток от узла к Блику было не сложнее, чем закрыть самый обычный портал.

— А отсечь поток подпитки в ином мире из нашего у вас не выходит? — сложил руки на груди Истериан и рывком головы сбросил с лица выбившиеся пряди длинных волос.

— Тут нам и понадобились вы, джентльмены!

Вот теперь всё стало на свои места.

— Думаете, нам под силу протиснуться в иной мир и активировать там закрывающий прибор? — мне до сих пор непонятно, где старший помощник говорит серьёзно, а где начинает откровенно глумиться...

— Закрыть Блик иначе не получится.

— Как вы себе это представляете?

Самодовольная улыбка старшего помощника расползлась шире. Окликнув кого-то из подчинённых, он дождался, пока ему не вручат некий шарообразный предмет. Сделав шаг в мою сторону, что мне крайне не понравилось, Чес тоном самого умного и самоуверенного человека в городе произнёс:

— Это запирающий прибор замедленной активации: срабатывает после первого же касания, постоянного побуждения к срабатыванию не требуется, но активируется только спустя определённый временной интервал. В следствие этого, может использоваться на расстоянии. Некоторые наши сотрудники называют изобретение Запирающей Гранатой.

— Предлагаете "взорвать" её с той стороны? — Истериан обернулся на кривую линию Блика, — Но даже протиснуть её не можете...

Чуть поубавив улыбку, Чес кивнул.

— Более того, — прогудел старший помощник, — Запирающая Граната обладает существенным минусом — у неё очень небольшой радиус действия. Активировать её придётся прямо рядом с узлом, который ещё обнаружить надо. А этого не сделать без сканирования энерговизором.

— В соседнем мире могут быть условия, не совместимые с жизнью человека, — с лёгкой иронией в голосе заметил Истериан.

— Этот аспект мы уже изучили, — в момент отреагировал экзорцист, — Давление, состав атмосферы и температура мало отличаются от земных.

За шесть часов алые успели неплохо подготовится: теоретическая подготовка проведена успешно, все данные собраны, им нужны лишь исполнители...

— Не стану спрашивать, как вам всё это удалось, — пробубнил я, совершенно разочаровавшись в привлекательности сложившейся ситуации.

— Да, Август, не спрашивайте...

— Тогда давайте ваши игрушки — не будем медлить, — на удивление быстро согласился я на абсолютно незаманчивую авантюру.

Чес повторно подозвал своего помощника, забрав у него на сей раз ту причудливую конструкцию из стекла и медной обмотки, очевидно, энерговизор. Медлить, в самом деле, не стоит, коли всё и так готово.

Истериан мнётся неподалёку:

— Уверен, что хочешь сделать это сам? — с надеждой заняться геройством вместо меня поинтересовался полукровка.

— Уверен.

— Чем тогда я могу помочь?

— Последишь за моими вещами и поможешь влезть обратно на Альбион.

— Попробую справиться, — в шутку ляпнул Истер и кривовато усмехнулся.

Чтобы проще протиснуться в узенькую, как книжка по философии, расщелину, стоит максимально избавиться от всех выпирающих деталей. Поэтому я быстро избавился от пальто и шляпы, сдав их Истеру, исполняющему нынче роль гардеробщика. Систему также выгоднее будет снять, иначе торчащее понемногу снаряжение и пряжки не позволять ввинтиться в Блик. Остальное, вроде, не должно мешаться, да и на увешенного с ног до головы Истера ничего уже не поместится...

Чес Хленд деловито передал мне в руки оба аппарата из арсенала экзорцистов и приступил к последним инструкциям:

— Энерговизор уже работает, нужно лишь нацелить двумя рамками на искомое место и здесь, — старший помощник указал на расчерченное стекло, — Появится проекция потоков энергии. Узел Вы сразу узнаете, он выглядит на проекторном стекле большой точкой. Когда оцените примерное месторасположения узла, активируйте Запирающую Гранату, проведя пальцем по вот этой полосе, — экзорцист продемонстрировал мне выпуклую линию на шаре, — И кидайте поближе к источнику энергии Блика. Потом у Вас, сэр Хромер, секунд пятнадцать, чтобы вернуться... или остаться там.

Судя по скользнувшей интонации, последнего всему отделу по борьбе с демонами очень хотелось бы.

— Ясно, старина Хленд, — страсть к иронии меня никогда не покидает, — Сделаем всё в лучшем виде.

— Не сомневаюсь...

Прямо передо мной Блик. Всё такой же яркий, всё такой же искрящийся... Удачи мне желать никто не стал, в чём я и не нуждаюсь: привык рассчитывать только на себя, а не на пресловутую и капризную удачу. Пара шагов к порталу, всё необходимое со мной, пальцы скользнули в мелкую щель, голова упёрлась в края Блика, и, что есть сил, надавить в разные стороны.

Это нереально тяжело! Словно стараешься раздвинуть два многоэтажных дома. Хоть я сильнее любого человека в несколько раз, но это вовсе не значит, что для меня непосильная работа окажется лёгкой. Края сопротивляются, сжимаются обратно, но я продолжаю давить. Стоило чуть расширить портал, как я тут же протиснул в него голову... всё глубже и глубже...

Ощущения, словно пролезаешь сквозь рукав куртки: пространства заведомо намного меньше, чем для того, чтобы в него протиснулся человек, лёгкий дискомфорт от неловкой вероятности банально застрять. Ад для страдающих клаустрофобией!

Голова пролезла уже по подбородок. Сменив положение руки, я пропихнул в расширенную щель плечо, развернувшись полубоком. Затем настала очередь ноги, потом я понемногу пропихнул своё немаленькое туловище. Края Блика теперь сжимают меня точно вдоль тела, надавливая на грудь, из которой драматическим образом пропал воздух.

Последний рывок — и весь я целиком провалился в соседний мир. Он оказался до боли пустым.

Я распластался на большой каменной площадке, диаметром около восьми ярдов. Созданная естественными процессами, она, впрочем, оказалась довольно ровной и даже гладкой. Точно в центре площадки завис Блик.

Открывшуюся картину можно описать довольно быстро: во всех направлениях, покуда хватает глаз, из земли, скрытой густым молочным туманом, растут исполинские каменные сталагмиты, верхушки некоторых теряются где-то в вышине. На подобном сталагмите, но с отбитым неведомыми силами остриём, располагаюсь и я. Навстречу сталагмитам прямо из пасмурного неба растут такие же громадные сталактиты. На чём держатся циклопические каменные сосульки неизвестно, так как их основания теряются не то в облаках, не то в тумане, царящем и на дне образовавшихся ущелий. Но никакого свода, скажем, гигантской пещеры нет, поскольку вокруг совершенно светло, и свет сильно похож на солнечный.

Больше ничего нет. На камнях даже лишайник не растёт, не то что растения. Живности, к счастью, тоже не наблюдается.

А пока всё спокойно, можно заняться делом.

Сунутый за пояс энерговизор чудом выдержал сопротивления Блика, и на каменную площадку я попал с целым прибором. На его стекле, с отмеченными радиусами, светятся зеленоватые искорки, складывающие нечто напоминающее ветви, очевидно, потоки свободной силы.

Как и сказал старший помощник Чес, я принялся вертеть прибором по сторонам, прильнув глазами к проекторному стеклу, на котором пока видны лишь ниточки потоков, но никак не крупная клякса узла.

Сканирование заняло у меня десять минут, пока я не решил всё же поднять голову и осмотреться. И сделал это как раз вовремя! В десятках ярдов от меня в воздухе застыло нечто. Мне не сразу удалось распознать его...

Создание, если можно его так назвать, выглядит, как эфирный клубок бледно-серого цвета. Про наличие у него привычных живым существам частей тела можно забыть сразу: потустороннее создание не обладает вообще ничем, кроме эфирного нематериального тела, что не мешает ему нормально существовать.

Аронакесы, демоны-паразиты. Нас учили, что они — души некогда погибших тварей, обречённые на новое существование. Единственное их желание — слиться с живым существом-носителем, чей разум и тело в последствие сливается с разумом и телом демона-первообраза аронакеса. Жуткие смеси...

Но не всё так плохо, как кажется пессимистам, потому что для единения необходимо желание обоих сторон. Покуда я не согласен, тварь мне ничего сделать не сможет.

Проигнорировав безмолвного наблюдателя, я продолжил поиски узла. Рыскать в поисках проекции на стекле пришлось долго, но результатами это не увенчалось. Следует подойти к делу иначе: направим-ка прибор на Блик — появилась сеть потоков, среди которых отчётливо выделялся один самый толстый. Теперь двигаемся только по нему...

Поток петляет, извивается и обрывается у края площадки. Что-то здесь не то... Столь толстый поток не может так резко оборваться посреди пространства. Очевидно дело в приборе, а точнее, в его конструкции. Изобретение показывает лишь двухмерную проекцию, не учитывая, что линия энергии может нырнуть вверх или вниз.

Догадка подтвердилась, когда я нагнулся над обрывом и глянул на дно ущелья. Судя по показаниям энерговизора, в нескольких ярдах подо мной завис искомый узел. Завис в воздухе. Так что Запирающую Гранату предстоит зафиксировать максимально близко в щелях камня, а за этим придётся спускаться вниз по отвесной поверхности, а потом ещё выбираться обратно...

Дело дрянь!

Но жаловаться — не выход.

Ненужный энерговизор — в сторону. Спускаться всего ярда четыре, но даже это расстояние преодолеть будет непросто, поскольку удобных щелей в камне обнаружилось немного. Того и гляди, свалишься в бездонную пропасть, скрытую густой пеленой тумана, где или размажешься об камни, или будешь падать вечно — тут уж всё зависит от устройства мира.

Аккуратно вниз, ещё вниз, мелкие камушки шумно срываются и летят в пустоту. Ветра нет абсолютно, что значительно облегчает непростой спуск. Подстегиваемые опасностью пальцы сами сжимаются на выступах, вроде даже, вгрызаясь в колоссальный сталагмит.

Если верить моему глазомеру, я добрался до нужного места. И всего-то за десять секунд, но совершить подъём придётся раза в три быстрее, чтобы осталось время протиснуться в неподатливый портал. Разберёмся!

Запирающую Гранату достать оказалось делом непростым: вцепившись всем, чем только можно, в отвесную стену, неприятно отрывать от камня руку, чтобы дотянуться до круглого прибора. Под правым локтём быстро отыскалась удобная выемка, в которую я аккуратно уложил лоснящийся шар. Перед активацией глянул наверх, прикидывая наиболее скоростной путь наверх...

Вот теперь можно!

Палец скользнул по зоне активации, моментально отозвавшейся светящимися символами, но я их уже не видел, поскольку пулей полетел вверх. Неровности сталагмита слились перед глазами в хаотичное серое пятно. И за, буквально, пару секунд я влетел бы на площадку, но... у самой верхушки моя левая рука сжалась вокруг округлого выступа, тут же вырванного из цельной породы! Рука рванулась вниз, ноги проскользнули, и я повис на одной правой, чудом избежав падения!

Подтянуться и вскочить на ровную поверхность сталагмита я без проблем смог и одной рукой, но сколько же драгоценного времени было потрачено! В воздухе меня шатало довольно долго! Теперь задача успеть вовремя многократно усложняется!

На Блик я налетел со всего хода, попав, однако, на лету пальцами в узкую щель! Раздвигать края портала стало ещё тяжелее, словно тот почувствовал покушение на свою малоосмысленную жизнь и задумал любой ценой погубить вместе с собой и своего убийцу! Я налёг и руками, и плечами, и ногами, но створки адовых ворот не спешат распахиваться!

Но, понемногу, я пропихиваюсь... пропихиваюсь в переполненный поезд под названием мир людей... на перроне "каменная глушь" я решительно против оставаться!

Рука провалилась по плечо... За спиной засветилось! Артефакт вот-вот сработает!

— Истер! — истошно завопил я.

В тот же миг мне на помощь пришли несколько пар рук, но надеяться можно только на одну. Кто-то ухватил меня за кисть и локоть, тут же рванув на себя с той стороны Блика. Одновременно грянула вспышка...

Рывок оказался столь сильным, что меня опрокинуло на блестящий холодный кафель. Подо мной распластался друг Истер, который и вырвал меня из каменного пустынного мира. Не вставая, я обернулся на Блик, который стремительно сжался и, спустя всего миг, полностью исчез. Вокруг того места, где он только что висел, столпились экзорциты, решившие помочь мне с возвращением... Как бы, спасибо...

Благостные секунды звенящей тишины нагло и бесцеремонно разорвал паршивый голос старшего помощника:

— Браво, Август. Вы сработали именно так, как требовалось.

Сухая похвала, лишённая содержания в ещё большей степени, чем обычно я получаю от людей. Хорошо, что она мне не нужна. Но с товарища лучше слезть, а то он уже нервно посмеивается, лёжа на полу.

— Деньги получите в моём кабинете, — в третий, по-моему, раз бесстрастно повторил инспектор Ганарилли.

Семь часов кропотливой работы по ликвидации Блика на железнодорожном вокзале были для экзорцистов настолько загруженными, что, позвав нас на подмогу, они позабыли про самое главное — про деньги, полагающиеся нам за сотрудничество. Гром и молнии на головы этим ротозеям, ведь из-за них мне с Истерианом приходится тащиться через три квартала в отдел Сантиба.

В маленьком трёхэтажном здании, архитектор которого отдаёт предпочтение плавным линиям во всех деталях, следует пройти в кабинет молчавшего всю дорогу инспектора. К слову сказать, кабинет располагается не иначе как на третьем этаже.

Внутри творится классическая сантибская рутина: приём посетителей, с каждым из которых произошла самая страшная несправедливость в мире, перебежки следователей из комнаты в комнату, где-то через неприкрытую дверь можно увидеть, как до отвращения самоуверенные рожи сотрудников работают со свидетелями...

Один раз мимо протащили вяло упирающего преступника с цепями на руках. Ещё совсем молодой парнишка старается идти с поднятой головой, старается впериться в первые попавшиеся глаза отстранённым неуютным взглядом, как у человека, находящего в некоем состоянии транса.

Один из парочки конвоиров несёт в руках странный набор вещей: сильно изогнутый кинжал, чем-то напоминающий деревенский серп, и просто-таки огромную шляпу, поля которой составляют не меньше фута в ширину. Если память не планирует мне сегодня изменять, то передо мной никто иной, как мистический сектант, которых, как писалось в газете, поймать не удаётся. Видимо, сантибы всё же соизволили взяться за дело.

Но я вспомнил о Ганарилли.

Молчание инспектора кажется подозрительным. Даже зная строгий и вымуштрованный характер сотрудника, не терпящий пространственных разговоров не по делу, чувствуется неладное. Словно знает что-то такое, о чём сильно боится проболтаться. В таких случаях нередко действует самый банальный приём — спросить в лоб с небольшим нейтральным вступлением:

— Можно поинтересоваться, инспектор, — требовательным тоном начал я ему в спину, — Экзорцисты клятвенно заверяют, что ни одна тварь не успела выбраться из иного мира. Но кровь повсюду говорит об обратном. Так что же произошло?

— Я не могу разглашать эту информацию, — коротко и беспрекословно ответил Ганарилли.

А мы уже вошли в кабинет, и дверь за нами захлопнулась. Уединённые места, как у бога за пазухой, никто никогда не узнает, что здесь произошло, если, конечно, не начать самым примитивным образом болтать языком в местах с чуткими ушами. У нас алиби — мы пришли за вознаграждением...

Здесь Ганарилли моментально сменил позицию:

— Нескольких работников вокзала убили сектанты, проникшие в зал ожидания, — приступил к подробному отчёту инспектор, — Началась паника, но мы прибыли быстро и застали преступников на месте. В случившейся перестрелке была убита почти вся группа фанатиков, троим удалось сбежать, один попал в тюрьму. Порядок восстановили быстро, свидетелей допросили и отпустили, строго запретив распространяться о случившемся.

— А что им было нужно на вокзале да ещё и ровно в то время, как там открылся портал? — закатив глаза, пробубнил Истериан.

Ганарилли неуверенно произнёс малологичный ответ:

— Как нам сказали экзорцисты, Блик — дело рук фанатиков.

Сегодняшний день — прямо карнавал безумия! Это что-то новенькое!

— Как они это сделали? — выплёскивая весь свой гипертрофированный скептицизм в одной фразе, спросил я.

— Мы не знаем.

— А зачем им это?

— Мы не знаем, — не моргнул глазом Ганарилли.

Стало понятно, что дальнейший допрос инспектора ни к чему не приведёт, потому что мы уже упёрлись в ту стену, что ограничивает знания человека. Ганарилли явно не осведомлён полнее, и ответы на часть вопросов можно узнать разве что у красных, но они гарантированно будут молчать. Если люди умеют открывать Блики, это, конечно же, не так хорошо, как хотелось бы...

— Ваши деньги, — инспектор вручил легковесный кошель, заполненный купюрами, намекая тем самым, что разговор закончен.

Не собираясь спорить, я и Истер покинули кабинет инспектора. Возле двери я краем глаза заметил знакомую бумажку, вставленную в застеклённую рамку. С доброй порцией пищи для рассуждения я покинул здание отделения Сантиба.

Глава IV

На площади Париса

На следующее утро, такое же пасмурное и седое, Истериан проснулся достаточно рано. Я работал в мастерской недолго и примерно час провёл в гостиной, где играл на рояле, естественно, не касаясь пальцами клавиш, чтобы не поставить на уши весь дом. Мне и так отлично известно, какой звук издаст тот или иной прямоугольник из слоновьей кости. Получалось не так хорошо, но тем не менее...

— Снова издеваешься над инструментом? — вместо "Доброе утро" произнёс Истериан, стоило ему войти в комнату.

— Если тебя не устраивает такая манера игры, — ответил я другу, — То в следующий раз могу обеспечить тебе бессонную ночь.

— И Арике?

Нет, с девушкой я так жестоко поступать ни за что не стану:

— Мы с ней будет играть в четыре руки.

Истериан вывалил язык и закатил глаза, представляя себе, сколь неприятен будет ночной концерт. Перекошенное лицо, пожалуй, у него будет точно таким же, если меня всё же надоумит посреди крепкого сна домашних сыграть Ференца Киру(8). Я, если подумать, могу пойти и на такое злодейство.

К счастью для Истера, всё в его руках...

— Ты обещал заняться рунами для Вулкана, — напомнил мне длинноволосый товарищ.

Я и в самом деле обещал:

— Помню, Истер. Давай сюда своего питомца — обновим клетку. И запасные тоже — проверю и их.

Полукровка унёсся в каморку практически мгновенно. А ведь он просто чуть поддал ходу, когда же Истериан разгоняется до своей предельной скорости, ветер поднимается.

Смотреть, как я обновляю руны на специальных патронах-клетках, Истериану, отчего-то, очень интересно, хотя сам процесс не отличается зрелищностью. Скорее всего, любопытного большого мальчика привлекает сама суть процедуры. Руны — это, как-никак, те крохи, что остались от некогда распространённой... пусть это будет называться магией.

Много лет назад на Альбионе было немало магов. Доступна магия была, правда, не всем, что привело к очевидной в такой ситуации вражде обычных людей и магов. Люди за долгие годы смогли придумать достойнейший ответ — науку. Её достижения стали плотно входить в жизнь людей, они стали заменять собой многие способности древнего искусства, наука стала во главе человеческой цивилизации. Маги не сумели ничего ей противопоставить. Доступная всем наука вытеснила доступное избранным искусство. Скоро её гниющие останки исчезнут.

Я ещё сохранил некоторые знания и умения, которым меня выучил настоятель Франц. Передавать их первому встречному запрещено Кодексом, а тем, кому я полностью могу довериться, их просто не передашь: ни у Истера, ни у Арики нет ни малейших предрасположенностей к магии.

— Руны и в самом деле выглядят плохо... — Истер вернулся быстро, — На, глянь.

Полукровка бросил мне причудливый патрон, светящийся красноватым светом. Пролетев через всю комнату, снаряд револьвера приземлился в моей раскрытой ладони. Я глянул на Вулкана, злого и яростного, как всегда.

— Я сожгу твоё сердце, человек! — провопил миниатюрный демон.

— Это вряд ли, Вулкан, — странная привычка: быть с маленькой тварью относительно вежливым.

— Придёт этот день, человек! Я сожру твою обгорелую плоть!

— Меня зовут Август, — мне принципиально не нравится, что демон называет меня человеком безымянным.

Стоит потратить время на рассказ о столь удивительном и любопытном создании, как некоронованный принц Пламенного Мира Ур-Нифершасса. Демон-лилипут длиной где-то полдюйма, гибкое чешуйчатое тело больше всего похоже на змеиное, четыре когтистых лапы. Длинный хвостик заканчивается мохнатой огненно-рыжей кисточкой с редкими чёрными волосками. На круглой голове гадёныша растёт целый набор витых рогов, которых, если как следует приглядеться, обнаружится аж восемь штук. Чёрные, как угольки, глазки, вечно злые, веющие дикой агрессией. Широченная пасть, усеянная редкими мощными клыками и густая борода с тонкими длинными усами, той же расцветки, что и кисточка на хвосте, да ещё карминовая мелкая чешуя. Так выглядит наш любимый гадёныш Вулкан.

Как нам рассказал сам демон, он родом из иного мира, который называется Ур-Нифершасс — мир колоссальных температур, лавовых потоков, серных облаков и обсидиановых полей. Правит этим олицетворением преисподнии отец Вулкана, король Везувий. А наш пленник — никто иной, как наследный принц! Только на троне ему больше не сидеть. Любимое развлечение Вулкана — предрекать скорое пришествие пламенных орд Везувия и, собственно, последующий Армагеддон... Что ж, подождём...

Молодой демон проник в наш мир случайно, но довольно неудачно — коротышка был вскоре пойман. Я собирался уничтожить жгущего руки гада, но тут сыграла гениальность моего товарища Истериана: полукровка придумал посадить Вулкана в патрон...

Моих познаний в магии удержания демонов хватило для реализации столь экстравагантной задумки. Патрон я сделал из стекла, сквозь которое хорошо виден беснующийся внутри Вулкан. Усиленное магией, оно выдерживает и удар затвора, и неудержимую ярость маленького демона. Пуля всего одна на все патроны, в том числе и запасные, также усилена магией. В неё вплавлена правая рука Вулкана, словно в кандалы. Зачарованные пулю и гильзу скрепляют друг с другом руны, начертанные на капсюле. При ударе по нему затвором, руны сминаются и перестают действовать. Как итог — Вулкан вылетает из стеклянной клетки, используя собственную энергию, и летит по прямой, направленный стволом оружия. Совсем без пороха, пуля на руке Вулкана разит силами демона мощно! Даже линейному ружью станет неуютно от такой убойной силы!

Жаль, что стрельнуть можно всего один раз, после чего Вулкана ещё нужно поймать и посадить в запасную гильзу. А так — отличный снаряд! Такое надменного обращение с иномирной тварью оценили бы в Ордене, если бы он ещё существовал...

Минус — необходимо регулярно выслушивать его гневные тирады, яростные речи и восхваляющие Ур-Нифершасс рассказы, призванные внушить нам страх перед принцем Геенны Огненной...

Кстати, да, Вулкан — один из тех немногочисленных тварей, что умеют разговаривать на бриниуме. Редкость необычайная! Большинство гостей нашего мира по уровню развития близки к животным, а прочие обладают собственными языками, абсолютно непонятными людям.

Руны, однако ж, как и многое другое в этом мире, не вечны. Поэтому их приходится регулярно обновлять, чтобы мелкий гадёныш не вырвался на свободу прямо у меня дома. Честное слово, раздавлю красного уродца, если тот начнёт наводить хаос в комнатах!

— Освободи меня! — не желает утихать Вулкан, — Я обещаю убить тебя быстро! Обещаю избавить от невыносимых мук!

— Это я уже слышал и не один раз, — обломал я демона, вопящего во всю силу маленьких лёгких.

— Да брось, критикуешь эту малявку, — развалился в кресле напротив Истериан и закинул ногу на ногу.

Я привстал, перегнулся через низкий столик и сбил ногу Истера с колена, чтоб сидел ровно: ненавижу его манеру закидывать ногу на ногу и махать не самой чистой обувью в районе столешницы...

Послав напоследок строгий взгляд пижону, я медленно уселся обратно. Я совершенно точно знаю, что ни одна такая же попытка приучить Истера к правилам моего дома не окончится результатом. С детской беспечностью он будет и дальше закидывать ногу на ногу, будет припираться в дом пьяным и валить всё на своём пути, будет хлопать дверьми, будет трогать мои вещи, забывая, что их следует поставить обратно на место... Мне легче отучить Вулкана ругаться, чем Истериана — делать то, что ему хочется ...

Из всех возможных товарищей мне достался с разумом ребёнка.

В этот раз он хотя бы не стал гнуть своё и остался сидеть нормально:

— Утренняя газета уже пришла, — продемонстрировал вашему покорному слуге желтоватый бумажный прямоугольник Истериан.

— Прочти вслух пару статей, — безразлично ответил я, когда согнулся над патроном с не прекращающим верещать Вулканом.

Посторонние шумы совершенно не мешают мне работать. Я бы даже сказал в точности противоположное — многие звуки способны создавать благоприятный шумовой фон, в котором как-то проще сосредоточиться. Не знаю, как это объяснить...

На моей грубой ладони медленно, совсем-совсем робко разгорается витая линия прямо на коже, словно боязливо выглядывает сурок из норы. Петляя по ладони, линия заходит на безымянный палец, обрываясь на последней фаланге. В обычном состоянии эта линия просто сливается с цветом кожи. Яркий белоснежный свет расходится короткими лучиками в стороны, несколько похоже на свечение трухлявого пня ночью. Ещё одно проявление магии, древнее знание Ордена, сгинувшее вместе с последними гроссмейстерами.

Очень жаль... экзорцистам ещё очень-очень не скоро удастся найти достойные альтернативы знаниям Ордена.

Когда свет достиг пика, я начал реконструкцию рун. Обыкновенное касание капсюля оставляет тёмно-серый след — так безымянным пальцем необходимо выводить тонкие сложные рисунки, которых для удержания Вулкана нужно целых четыре штуки. Работа очень тонкая и сложная, но именно поэтому доставляет массу удовольствия.

Ровная линия, сменяющаяся крутой дугой, с обеих сторон — по три капельки... Зашелестели листья газеты:

— На первой полосе снова выборы! — с обиженным на газету тоном пробормотал Истериан, — Начнутся, как всегда, в ноябре, осталось всего полтора месяца, и в нашем любимом улье станется неспокойно...

— Ораторов с перерезанным горлом находят в подворотнях? — мне совершенно неинтересно, но работать молча довольно скучно.

— Нет, — друг пробежал стройные колонки глазами, — Ничего такого. А это всегда происходит?

Выборы проходят раз в пять лет, а мой неосведомлённый друг в Гольхе всего четыре года, так что не знает даже, с каким остервенением конкуренты борются за места в Парламенте! Крови пускается больше, чем всем криминальным миром столицы, а денег уходит столько же, сколько и на содержание всей страны в течение года, а может и двух...

— Во время выборов начинаются просто ночи длинных ножей! В этот раз освободится больше мест — конкуренция должна быть не такой жёсткой.

— Среди фаворитов на сохранение мест Жинио, Тагно и Саммарлейн. Последний, пишут, способен набрать до трети голосов.

Ещё бы, Нектор Саммарлейн — единственный член Парламента, умеющий с равным успехом заботиться об интересах Альбиона и его жителей, дружить с другими членами Палаты и влиять на них, а также, как и все, набивать карман ялерами. Стоит признать, сейчас Саммарлейн — самый популярный член Парламента, его негласный лидер, причём вполне заслужено.

Вполне предсказуемо, что он вновь наберёт более чем убедительное количество протекционных голосов.

Выборы в Парламент проходят в два этапа: в первом его члены голосуют друг за друга, раздавая так называемые протекционные голоса. Те, кто набирает больше голосов, остаются в Парламенте на следующий срок, а тем, кому голосов не хватило, приходиться оставлять свои места. В спорных случаях назначают вторые, третьи и прочие туры голосования. Долгие годы лишь пятидесяти членам из ста пятидесяти двух приходилось терять нагретое в палате местечко, в этот же раз их количество резко увеличено до половины.

Во втором этапе голосуют уже граждане Альбиона за новых кандидатов, число которых просто-таки огромно! На вакантные полсотни мест могут претендовать до двух сотен человек! Каждый гражданин имеет право проголосовать лишь единожды за одного кандидата, которые всячески расхваливают себя предвыборными речами, обещаниямиъ и, конечно же, куда более незаконными способами... Во втором туре голосования принимают участие и члены Парламента, сохранившие за собой места, при этом, они имеют преимущество, так как каждый их голос приравнивается десяти голосам обычного гражданина.

И спустя пять долгих лет всё повторяется... Змея сбрасывает чешую и обрастает новой, сгрызая в этот момент множество невинных... Нам, грызунам, не жить без хищницы, но и с ней житья нет...

Хорошо, что мы с Истерианом дали немую клятву в выборах не участвовать.

— Кто рвётся на оставленные места?

— Имён немного, — Истериан рывком расправил газету, — Целый абзац уделён некому Форду — бывшему предпринимателю, он уже, как здесь сказано, имеет солидную популярность среди избирателей.

Чуть не совершил ошибку! Хорошо, что успел вовремя отдёрнуть руку!

— Видимо, подкупил автора статьи, — иной причины переключения внимания с молодого кандидата Трита на какого-то Форда я найти не могу.

— Пусть это будет на его совести, — безразлично пожал плечами Истер и перевернул страницу.

В этот момент в гостиную врывается одетая в бежевое пальтишко Арика, судя по виду, жутко торопящаяся. Дыша через рот, она сбивчиво проговаривает:

— Ребята, нужно срочно уехать, буду вечером!

— Конечно, Арика, дорогая, — попытался не вставая высунуть голову из-за спинки кресла длинноволосый читатель газеты, — Один день мы, пожалуй, без тебя проживём!

Суетливое состояние девушки несколько пришло в норму, она даже улыбнулась. Затем махнула нам на прощание и ушла в сторону двери.

Полукровка застыл в сидячем положении, уставившись прямо перед собой, тело потеряло подвижность, глаза не моргают и приобретают всё более отстранённый вид. Лицо Истериана затягивает мертвенными чертами, пугающе убедительными.

Когда дверь на улицу хлопнула и Арика ушла, тайно следивший за ней Истериан ожил и начал усиленно моргать и мотать головой, прогоняя нахлёстывающие неприятные ощущения, всякий раз сопровождавшие процесс Блуждания. Полностью придя в себя, шпион коротко доложил:

— Свой тайник за вешалкой она не трогала.

— Она держится уже год, — напомнил я товарищу, который до сих пор следит за служанкой.

Истериан недоверчиво сузил глаза и спрятал нижнюю часть лица за широким газетным листом. Опять я "что-то сказал не так"! Ох уж этот обидчивый ребёнок!

— Считаешь, я зря за ней слежу?

— Нет, не зря. Доверие доверием, но это только ей же на пользу.

Кивнув, Истер моментально расслабился, и его лицо вновь приняло выражение "нормальный, безобидный, предсказуемый Истериан"...

Я вернулся к почти готовым рунам на капсюле патрона, в котором неугомонный Вулкан пытался вырвать правую руку из свинцовых оков. Полукровка вернулся к газете:

— В Каледонии(9) обнаружены три новых крупных месторождения алмазов, — прочёл Истер заголовок, — Правительство Каледонии решило и их сдавать в аренду.

— Старые ещё не истощились...

— Да, и разрабатывать новые просто нет возможности: добывающая промышленность задействовала все мощности. Выгоднее сдавать месторождения в аренду соседям за огромные деньги. Прибыль практически та же, как и при собственноручной добыче.

Тут Истериан прав. Долгие годы Каледония добывает из своих недр тонны алмазов, которыми государство оказалось нашпиговано, как праздничный гусь яблоками. Имея сотни шахт, Каледония столкнулась с парадоксальной ситуацией: промышленность страны не способна охватить все месторождения — часть просто лежат нетронутыми. Решение сдавать их в аренду пришло само собой. И с давних пор многие государства, в том числе и Альбион, платят громадные суммы, чтобы пользоваться излишками алмазов Каледонии. Прибыль невысока, учитывая стоимость аренды и высокий процент от добычи, по договору переходящий Каледонии.

— Цены на аренду стабильно высокие, — прочитал ещё пару строк полукровка, — Уже рассматривается вопрос о сдаче новых месторождений в пользование шахтёрами Альбиона.

— Куда столько алмазов? — мне, честное слово, не понятно, — Рынок их сбыта подмят всё той же Каледонией.

— Так или иначе — их исправно скупают! — Истериан ткнул пальцем во врезку со статистикой продаж, — Но наши алмазы оцениваются на пять процентов дешевле.

Я прикинул разницу в ялерах — огромная сумма!

Тем временем, я уже восстановил поистершиеся руны на маленькой стеклянной клетке Вулкана. Поставил патрон вертикально, чтобы лучше разглядеть запертого уродца. Красный демонёнок не достаёт ногами-лапами до дна гильзы, поэтому висит на правой руке, а левой скрюченной конечностью размеренно царапает зачарованное стекло.

Заинтересованный починенной игрушкой Истериан согнулся над патроном и постучал ногтем по тонкой поверхности стекла. Вулкан изрыгнул в его сторону сноп искр, который закружился внутри прозрачного цилиндра алым смерчем. Озлобленный демон начал яростно верещать:

— Недостойный гнилостный сын Бродящей! Ты смеешь испытывать моё терпение?

— А у тебя, оказывается, есть терпение! — подзадорил малыша полукровка.

Метания замурованного демона достигли апогея — Вулкан рвётся и метается так сильно и резко, что патрон зашатался и спустя какое-то время упал на бок, покатившись по столу. Мне пришлось поскорее взять револьверный патрон в руку, поскольку Истериан собирался дождаться, как тот свалится на пол, считая, видимо, что это довольно забавно...

— Хватит его злить — ненавижу его противный рёв: от него у меня начинается зуд в ушах...

— Август на защите демона... — кривляясь, продекламировал долговязый друг и плюхнулся в кресло, вернувшись к газете.

Я занялся запасными гильзами, руны на которых поизносились гораздо меньше.

Истериан планомерно продвигается от статьи к статье. Донельзя сухой звук перелистываемых страниц приятно слушать. Мой друг разыскивает текст поинтереснее. В самом конце утреннего издания ему это удалось:

— Снова про сектантов, — объявил Истер, — Произошла стычка возле Музея Адмиралтейства. Сантибы прижали вооружённую группу, случилась длительная перестрелка, в ходе которой никто не был ни убит, ни ранен. Примечательно другое — среди сектантов один перед стычкой стоял в полный рост со стянутой маской и разглагольствовал о "конце света и клыках Сатаны", честное слово, так и пишут!

— И что же ты нашёл здесь необычного? — сарказма в моих словах много...

— А то, что этого субъекта опознали! И как ты думаешь, кем он оказался? — Истериан с возбуждённым выражением лица и полными глаза немотивированного счастья уставился на меня, дожидаясь догадок, но тотчас же продолжил сам, вспомнив мою манеру не реагировать нужным образом на такие вопросы, — Открывшим лицо сектантом оказался пропавший без вести священник Собора Святого Грегора святой отец Хестер Гроул. Тут же и его история, как он был лишён сана за ересь, затем как-то влез в дом одного дипломата, где был пойман с поличным. Суд приговорил вдруг переставшего быть адекватным Хестера к пяти годам тюрьмы, но у бывшего священника оказались подельники, которые отбили того у конвоиров, после чего о Падшем Падре (как его прозвали в народе) не было слышно. И вот теперь объявился!

— Решил вступить в ряды болванов в масках, чтобы выместить обиды на церковь?

— Вступить — не совсем верное слово, — блеснув белозубой улыбкой, не согласился Истериан, — В статье написано, что он числится у сантибов как главный подозреваемый на роль лидера незаконной антирелигиозной организации!

Можно сказать, почти удивил...

— Гроул высоко поднялся... — что мне ещё оставалось добавить?

— Сначала пишут, что Сантибу ничего не известно о сектантах, а теперь у них уже есть подозреваемый лидер! — Истериан небрежно сложил газету и швырнул её на столик.

— Ты же помнишь, мы вчера видели в отделении арестованного безбожника, — очередная гильза закончена и поставлена в ряд к остальным, — О сектантах они отлично осведомлены, вот только делиться этой информацией с прессой не имеют привычки.

— Возможно, — развёл руками полукровка, — А вот интересно: сантибы снизошли до пыток, чтобы выбить из арестованных имя Падшего Падре?

Очередной бред моего друга, возникающий в его голове столь же часто и непредсказуемо, как и Блики в Гольхе. И это он ещё не начал про заговоры, про вездесущих наблюдателей и что ещё позаковывистей... Я всегда отвечаю фантазёру самым, на мой взгляд, правильным ответом — молчанием. Истер тему не продолжает.

— Готово, — сказал я и поставил на столешницу последний отреставрированный патрон.

Посмотрел на часы — уже половина одиннадцатого. Демонстрация на Площади Париса начинается через полтора часа. Чтобы быть там вовремя следует выходить уже сейчас. Склонность к пунктуальности не позволяет опаздывать.

— Какие планы на день? — спросил я у Истериана, когда поднялся с дивана и медленно направился в свою комнату.

— В доме оперы на Фонтанной сегодня выступает Каролина Цфайль. Думал сходить.

— Ты любишь оперу? — что-то я раньше за полукровкой не замечал тяги к сценическому искусству.

Истериан посмотрел на меня так, словно перед ним умалишённый:

— Да... — и тут же в ответ, — А ты пойдёшь на встречу с этим Салли?

— Чувствую, что проще будет один раз встретиться, чем сто раз получать новые письма. Я его себе представляю — такие так просто не отвяжутся.

Это действительно так, некий Салли Фер пошёл на ряд хитростей, которые я частично сам, а частично волей случая разгадал. Простой человек, которому захотелось просто познакомиться, ничего подобного заворачивать не стал бы, если, конечно, частые ливни и промозглые ветра не выдули и не смыли с его мозга серое вещество. Умалишённых и так хватает, чего стоят те же сектанты.

Так, чудной жетон не забыл, пистолет взял, Мада и Ниак пусть дома остаются, обойдусь одной Лисицей...

Помнится, когда я уже собрался и выходил из дома, Истериан пожелал мне удачи, а может, просто послышалось.

Я пришёл за десять минут до начала, хотя мне по пути так и не попался ни один экипаж. На не самой маленькой площади Гольха сейчас не протолкнуться.

Площадь Париса — вымощенная особым жёлтым булыжником, добываемым с западных берегов Альбиона, проплешина среди однотипных многоэтажных домиков, обозначающая место пересечения сразу шести улиц. В её центре — памятная колонна генералу Генриху Уинферналу, герою одной войны, случившейся больше ста лет назад. Тогда генерал совершил настоящий подвиг, одной ротой удержав ключевую точку в решающем сражении, не отдал превосходящим силам противника холм Париса, в честь которого названа площадь. Теперь Уинфернал снова в центре холма и не намерен отдавать его врагу...

Я бы лучше назвал эту площадь Площадью Дрянных Струн из-за обилия на ней уличных музыкантов, в подавляющем большинстве — скрипачей, которые с раннего утра и до позднего вечера пилят смычками скрипки, выдавая ужасные трели, убивающие всякую любовь к этому интеллигентному инструменту! Если подумать, истязатели человеческого уха смогли бы удержать холм не хуже Уинфернала!

Что ещё интересного на площади, кроме колонны герою древней забытой войны и стад скрипачей-садистов? Пожалуй, ничего... Одна далеко не самая лучшая гостиница, да большое количество лотков с цветами, которыми предпочитают подторговывать именно здесь, игнорируя Рыночную площадь к северо-западу.

Прямо под самой колонной стоит свежесколоченная трибуна. На ней стоят две скрытые брезентами штуки, одна квадратная, высотой в два с лишним ярда, а вторая — гораздо меньше, но форму её угадать сложно. Ничего, скоро сэр Адам Негинв сам всё покажет. Самого конструктора оружия на помосте не видно, уж его-то узнать среди одинаковых помощников нетрудно.

Что интересно, в цепи служителей закона я заметил двоих экзорцистов. Вот только необходимость присутствия алых мне неясна...

Тем удивительнее повстречать среди скопища людей алого, которого я теперь ещё долго не забуду — сам старший помощник Бьюло Даха Чес Хленд! Его внешность, которая при первом знакомстве показалась мне абсолютно невыразительной, при внимательном рассмотрении оказалась не лишена любопытных деталей: вспоминая самовлюблённого гордеца Бьюло, могу сказать, что в этом индивидууме самолюбия, надменности и гордости на трёх Дворняг хватит! Словно по линейке вымерял, как следует расправить плечи, под каким углом поднять подбородок, как сильно сжать губы, насколько прикрыть глаза...

Просто воплощение высокомерия! Прямо король, которых нет в Альбионе уже неведомо сколько веков! Как только я вчера не заметил...

В девяноста девяти случаях из ста я бы этого не сделал, но сейчас что-то дёрнуло подойти к экзорцисту. Когда осталось протиснуться мимо последних зевак, сэр Хленд меня заметил.

— Рад вас видеть, Август, — высокомерной улыбкой встретил меня красный, — Как себя чувствуете после путешествия в иной мир?

— Путешествие в отделение Сантиба было более неприятным, — с экзорцистами я не люблю быть вежливым, меня никто и не заставляет.

— Сколь вы корыстны! — перекрестил руки на животе, — Вы разве не думаете о том, что делаете благо обществу? Только о том, как бы поскорее получить деньги?

Сколько ему лет, если он уже занимается тем, что учит практически незнакомого человека (меня то есть) морали?..

— Знали бы вы, Чес, сколько я уже сделал для этого общества, а взамен прошу только, чтобы плату за работу мне отдавали на месте.

— Так уж и много вы, Август, для Гольха сделали?

— Спросите вон у того господина, — я отыскал в толпе самого бедного на вид человека, — Он расскажет.

Чес последовал взглядом за моей рукой и надменно усмехнулся, когда увидел бедняка. Другая ядовитая улыбка, от которой младенца вывернуло бы наизнанку, адресована уже мне.

— А почему, как вы думаете, общество в своё время выбрало отдел по борьбе с демонами, а не Орден?

Вот это он зря! Сдержать себя и не разорвать наглеца, посмевшего так открыто надсмехаться над Орденом, было очень трудно! Протиснуться в Блик сто раз проще, но я справился со своим гневом! Мелкой вошке повезло...

— Общество, этот тупой скот, решило, что теперь будет со всем разбираться само, и вы решили, что справитесь сами! На деле — только с трулами можете бороться, а с серьёзными делами по-прежнему разбираться приходится мне!

— Когда-нибудь мы оснастимся настолько качественно, что в ваших услугах пропадёт необходимость, — сверкнув тёмными глазами, чётко, размерено проговорил экзорцист, — И мне кажется, это время не за горами.

— Вы намекаете, что Адам меня удивит?

— Возможно, — склонил голову набок Чес, — Вы, кстати, какими судьбами? Я знаю вас, Август, не как любителя общественных мероприятий.

Хотел бы я знать, какого чёрта меня принесло на забитую гомонящими двуногими тенями, площадь...

— По приглашению, — я не стал скрывать истинной причины, — Некто просил встречи со мной. А вы, — я развернул сложенный вдвое лист бумаги, — О, персональное приглашение, подписанное самим Негинвом!

Экзорцист хватился за карман пальто, лицо его приобрело крайне удивлённый и перепуганный вид. Если вспомнить его самоуверенную рожу всего секунду назад, можно здорово рассмеяться! Было приятно щёлкнуть старшего помощника Дворняги по носу, оказывается, незаметно вытянуть из кармана сложенное приглашение гораздо благостнее для души, чем жестокая физическая расправа!

— Отдайте сюда! — окрысившись, Чес вырвал у меня из рук листок.

— Знакомы с Адамом? — захотелось ещё немного надавить на неприятный для алого момент.

— С недавнего времени, — неприязненно бросил Чес.

— Заводите новые знакомства перед выборами?

Хленд вернул своё самообладание довольно быстро, равнодушно глянул в мою сторону и мерзко повёс узким носом. Его величество гордые бакенбарды счёл ниже своего достоинства отвечать на вопрос. Брякнув на прощание, что ему пора, экзорцист поспешил удалиться. Ну и пусть валит! Он моего внимания не стоит, как и все другие люди.

А насчёт выборов — Чес Хленд, как и многие люди, имеющие минимальный вес в обществе, пользуясь дозволением закона, выдвигает раз за разом свою кандидатуру на выборы в Парламент! Таких же, как Чес, мечтателей и наглецов набирается немало, но все они обречены на поражение. Мне их поведение совершенно непонятно, но если уж люди надеются на шальное свободное место, то это только их дело.

Хорошо ещё Истериан в подобных аттракционах не участвует, а то это в его стиле...

Громогласно огласив площадь, голос человека на трибуне привлёк к себе внимание:

— Уважаемый дамы и господа! Мы начинаем!

Говорившим оказался сам виновник скромного мероприятия — Адам Негинв. Пёстрая толпа в едином порыве, словно коллективные муравьи, обернулись к деревянному помосту, на котором остались два крепких помощника и сам великий оружейник. Для человека мало видавшего мир его внешность кажется экстравагантной лишь по той элементарной причине, что у Адама чёрная кожа. В нашей стране всё не слава богу, даже лучший конструктор оружия в ней — иностранец. Не эмигрируй его семья многие годы назад на Альбион, неизвестно, вдруг с гениальным оружием на нас пошла бы войной Донгола(10) — далёкая южная родина Адама...

Донгольский оружейник очень сухой, худой, но при этом довольно высокий, почти как жердь-Истериан, отчего выглядит довольно комично. Руки и ноги так и вовсе, как спички, воткнутые несчастному вместо конечностей Богом-шутником. Но ходит плюгавый без трости.

Лицо у темнокожего донельзя, просто-таки до дрожи худое, словно череп окрасили в чёрную краску. Сильно выделяется угловатый нос, с непропорционально широкими крыльями, глаза кажутся на фоне тёмного лица блестящими жемчужинами. Как и у всех донгольцев, у Адама пухлые губы — единственная упитанная часть его тела. Довершая неказистую картину, из подбородка Негинва торчит косматая чёрная бородёнка, похожая на козлиную.

Оделся оружейных дел мастер в длинный сюртук, подчёркивающий худобу. Бледно-сиреневая расцветка выглядит броско, колоритно, а в комплекте с цилиндром того же цвета, образ оружейника близок к образу клоуна. Может сходить как-нибудь в цирк и проверить, так ли это? Клоунов я представляю себе довольно абстрактно...

Адам Негинв — потомственный конструктор оружия, военной техники и всего в этом духе. Ещё его отец, Сарюс Негинв, создал немало образцов инструментов убийства, прославив эмигрантскую семью, добившись высокого положения в обществе. К слову сказать, инертный патрон и линейное ружьё — его наработки. Зарубежный талантище, волею судеб попавший в Гольх — место, где людям только и требуется, что больше оружия!

Добрую (хотя какая же она добрая?) традицию отца продолжил и сын Адам, который оказался не менее талантливым. Место отца он занял не по наследству, он доказал, что достоин его сполна! В армию Альбиона начали поступать изобретения донгольца, который (ну это уже так, мелочь) гораздо лучше своего отца знает бриниум. Сарюса, как сказывают, не всегда можно понять.

— Для начала, я хотел бы поблагодарить сэра Гамильтона Рокфеллера и сэра Чили Сеттэра за финансовую и организаторскую помощь, — озарил пасмурное море людей белозубой улыбкой Адам, — Без них, как и без спонсирования со стороны государства, сегодняшняя демонстрации не состоялась бы.

И я остался бы дома, а не шёл на встречу с неким Салли...

Тучи собираются, только бы не случилось дождя...

— Сегодня вооружение стран Континента встаёт на новый уровень, в данной ситуации жизненно-важным является не отстать в гонке вооружений, — продолжал вступительный монолог темнокожий оружейник, — Если последует агрессия со стороны соседей, Альбион должен достойно ответить. Доблесть и храбрость наших солдат внушают спокойствие за завтрашний день, но без соответствующего вооружения они немного значат.

Долгое время Альбион держался в лидерах в вопросах оснащения оружием и военной техникой, но со временем лидерство его начало становиться не таким уверенным. Сегодня я представляю вам новые разработки, которые, безусловно, позволят нам вновь уйти в отрыв на ближайшие годы.

Адам отступил чуть назад и указал спичкообразной рукой на непонятную конструкцию, скрытую под брезентом. Повинуясь условному сигналу, помощники подступили к предмету и сорвали с него укрывающую ткань...

Пред изумлённой публикой предстало новое оружие, сотворённое гениальной рукой сэра Негинва. Длинное тяжёлое орудие располагается на треноге, прикрученной к трибуне, ствол уложен в толстый охлаждающий кожух, на верхней части располагается дисковый магазин, в котором могло бы поместиться огромное количество патронов, спусковой механизм представляет собой две рукоятки. Система, если приглядеться, зверская...

— Я представляю вам пулемёт! — торжественно провозгласил Негинв, его рука вознеслась в воздух, а в глазах заполыхал огонь, словно у одержимого фанатика, комментирующего насквозь грешному миру пришествие Сатаны.

Стоило его, пока ещё мало что значащим, словам прозвучать, как по толпе прошли изумлённые возгласы, которые спустя секунды потонули в громе аплодисментов! Людям не важно, чему восхищаться, многие из них делают это рефлекторно.

— Прошу унять ваши аплодисменты до тех пор, пока я не продемонстрирую своё детище в деле! — успокоил взбудораженную толпу Адам, — Итак, перед вами СПН-1 — станковый пулемёт Негинва. Жемчужина альбионского оружейного ряда! Надёжный, мощный, стреляет как простым, так и инертным патроном нового ружейного калибра, изготовлен из высококачественной стали, длина — ровно ярд, вес — около центнера, но главное — его скорострельность... для демонстрации которой я обратился за помощью к верным служителям Гольха — отделу по борьбе с демонами, премного им благодарен за сотрудничество!

Шоу продолжается! Повинуясь очередному безмолвному сигналу Адама, помощники обступили громадный прямоугольный предмет, готовясь раскрыть его тайну. До меня дошло, когда брезент уже полетел с большой штуковины на деревянный настил. Догадка оказалась верной: задумавшие поразить воображение собравшихся организаторы приволокли на площадь Париса демона в клетке. Впрочем, это всего-то трул.

Трулы — это, как выражается наш любимый демонолог Истериан, примитивная форма иномирной фауны. Даже относясь с неодобрением к псевдонаучной деятельности друга, я вынужден согласиться с ним по части формулировки определения. Попытаюсь донести всё отвращение, что вызывают эти твари...

Трулы напоминают сильно раздутых паразитов, что сидят в кишечниках тех персон, которые, в силу ряда причин, брезгуют гигиеной. Туловище трула напоминает червя, сильно раздутого в жо... задней части, немного похоже на грушу. Держится это безобразие на трёх ногах, растущих из произвольных мест, имеющих разные размеры. Опорные конечности похожи на суставчатые лапы богомолов. Также мерзостные гады располагают и руками, либо с одним-двумя пальцами, либо вовсе без них. Средняя часть грушевидного червя усеяна разными по форме и размерам глазами, кольцом охватывающими розовое туловище. Верхняя часть гротескного существа похожа на гибкий зубастый хобот, способный отгрызать неосторожным головы...

Трулы попали в город довольно давно, сперва их было немного, но твари проявили себя, как истинные гельминты: плодятся трулы с сумасшедшей скоростью! Таким образом, город оказался для них весьма и весьма комфортным местом обитания. Тварей притягивает всё то, что обычных людей отталкивает: нечистоты, канализационные воды, горы мусора, запах гниения и экскременты. Там, где вонь, грязь и смрад...

Хорошо то, что один трул мало опасен для человека, поскольку жутко бестолков, почти неагрессивен и не проявляет к людям и их мясу большого интереса, предпочитая самозабвенно ковыряться в помоях. Уж чего-чего, а помоев в Гольхе хватает!

Убить или поймать трула несложно: неудержимой адской силой они не наделены, а их живучесть ничего не может противопоставить целенаправленной, упорной расчленёнке...

Неудивительно, что экзорцистам не составило труда отловить экземплярчик для демонстрации. Следует ожидать, что трула сейчас будут прилюдно начинять свинцом.

— Жуткий демон, наводящий на нас страх, — громко представил глиста-переростка энергичный Адам, — Даже он не сможет устоять перед мощью пулемёта!

За станок встал помощник Негинва и взялся за орудие. Толпа затихла в предвкушении. И тут была дана очередь! Плотная цепь пуль вырвалась из дула машины смерти и стеганула демона! Пули полетели одна за одной, ни на мгновение не давая пулемёту отдохнуть! Скорострельное орудие оглушило толпу тяжёлым грохотом!

Когда стрельба прекратилась, подиум оказалась буквально усыпан стреляными гильзами! От трула остался комок изрешечённой плоти, который, однако, не спешит терять признаков жизни.

Впечатляет, стоит признаться.

Восторженные граждане рукоплескают оружейнику! Гром сотен голосов поднимается над площадью. Вот она — радость публики, увидевшей любопытную игрушку! Мне игрушка тоже понравилась, но дикой радости я не испытываю, скорее уважение к создателю и лёгкий трепет от мощи агрегата.

Уши закладывает, а толпа зевак всё не унимается! Видимо, так сильно бьёт по барабанным перепонкам, что в ушах начинается еле слышимый звон, тонкий, пронзительный, гудящий, как камертон. Пытаться избавиться от него ковырянием в ушной раковине бесполезно, пройдёт сам...

Или нет... со временем громкость подлого звона только усиливается. Идёт по нарастающей, пробирается всё ближе к центру мозга. Какая-то чертовщина!

Адам Негинв утихомирил беспокойное море лиц, жадно глядящих на донгольца, и стало заметно тише, но, вот ведь чёрт, звонкий гул напротив стал громче и отчётливее! Но, по крайней мере, стало очевидным, что его источник вовсе не в моей голове, а где-то внизу, в районе пояса.

Некий предмет гудит всё тем же неприятным звоном, не прекращаясь ни на секунду. Звук издаёт посторонний предмет, а именно — диковинная пластина. Засунув руку в карман, я нащупал так называемый жетон, который мелко вибрирует, издавая мерзкое звучание. Остановив его колебания, я убил дьявольский звук, наступила относительная тишина.

Мне совершенно непонятно поведение неизвестной штуковины. Стоило достать жетон из кармана, чтобы лучше рассмотреть, как сзади раздался довольный голосок:

— А вот и вы, Август! Так и думала, это вы и есть!

Я обернулся — позади меня, оказывается, стоит миниатюрная девушка, ниже меня на две головы. Одетая в бежевое пальто и шляпку, на меня смотрит совсем юная шатенка. Кожа на лице и руках выглядит довольно бледой. Лицо довольно красиво: пухленькие губы, маленький нос, широко распахнутые глаза, кудрявые длинные волосы. Истериан бы уже вился вокруг с языком на уровне колен...

Странно, но она меня узнала, хотя я активно стараюсь не светить лицо обществу.

— Не имею чести быть с вами знакомым, — я хочу поскорее уйти от разговора, не переживая, что отвечаю девушке грубо.

— Мы действительно встречаемся впервые, — девушку не смутило, что я уже отвернулся от неё.

Она обошла меня и встала на пути между мной и трибуной. В её маленькой руке мелькнуло неизвестное изобретение, которое девушка спрятала в кармашке пальто. От моих глаз не укрылось.

— Мне оно больше не нужно, как и вам жетон, — девушка указала на хитроумную пластину в моей руке.

Тут до меня дошло, и, должен признать, столь нелепой ошибки я давно не допускал. Всему виной сугубо мужское восприятие мира.

— Вы Салли Фер? — я протянул девушке пластинку.

Она её тут же отправила следом за предыдущей штучкой в карман:

— Именно так. Судя по вашему замешательству, вы, Август, ожидали увидеть на моём месте мужчину?

— Вроде того... Что это за жетон?

Салли проводила взглядом протянутую руку, указывающую на комплект двух изобретений.

— А, это. Несложное устройство: инфразвук, резонанс с пластиной, звон в ушах... Так вас проще было в толпе отыскать.

Интересное развитие событий:

— Зачем же вы, Салли, загнали меня в эту толпу?

— Здесь на нас совершенно не обращают внимания, — у девушки готовы некоторые ответы на ряд вопросов, — Парламенту ни к чему, чтобы стало известно, что вы находитесь с нами в контакте. Могут пойти слухи... мы не жалуем слухи... понимаете?

Пора раскрыть карты:

— Салли, скажите, младшим секретарём в Парламенте работаете вы или ваш знакомый?

Девушка была удивлена и даже несколько расстроена. Интуиция и логические выводы меня не подвели. Вымышленная или, скорее, приукрашенная легенда, которой Салли Фер зачем-то пыталась прикрыться, мною разрушена при первой же встрече.

— Как вы узнали? — растеряно промямлила девушка, сложив губки бантиком.

— Вас выдало благодарственное письмо. Используя официальную бумагу Палаты Парламента, вы задумали создать себе образ важной шишки, но один случай вас подвёл — точно такую же бумагу я увидел в кабинете инспектора Сантиба. Это благодарственное письмо, вручаемое офицерам, а их распространением занимается человек не самого высокого места в Парламенте, а именно — младший секретарь, которому не составит труда стянуть лишний экземпляр.

По обескураженному лицу девушки стало ясно, что точнее в цель попасть просто невозможно. Она наконец ответила:

— Мой друг достал для меня одну копию.

— Рад, что с обманом покончено, но мне теперь безумно интересно, кто же вы на самом деле.

Салли раскрывать своего истинного лица явно не хочет, но неумелый блеф вынудил её менять планы на ходу и играть честно. Она нервно озирается по сторонам, ловко уворачивается глазами от моего взгляда...

— Я частный детектив, — всё-таки призналась девушка. Впрочем, никто не исключает второй попытки блефа.

— Детектив? Вы меня в чём-то подозреваете? Сантибы отучились вешать на меня все подряд убийства пять лет назад, неужели очередь частных детективов?

— Вы меня не так поняли, требуется ваша помощь!

А вот это уже любопытнее.

— И какая же помощь требуется детективу от меня? — нутром я уже чувствую, что ничего путного не услышу.

— Я расследую дело об убийстве бывшего юриста. Он прекратил занятия своей деятельностью восемь лет назад, занимался разгульной жизнью, прожиганием накопленных за годы работы средств. Его убили и ограбили три дня назад.

Услышать эти слова — всё равно, что увидеть, как тучи на осеннем небе стремительно чернеют и готовятся к извержению. У меня на лице какой-то умник написал что ли, что мне заняться нечем, раз меня тут кормят подробностями какого-то убийства?

— При чём тут я? Я в высших кругах не состою, с людьми не общаюсь, никого не знаю. Чем же таким я могу вам помочь, скажите на милость, Салли?

Её лицо приблизилось к моему. Вытягиваясь во весь свой маленький рост, поднимаясь на носках, девушка шепнула мне на ухо:

— В убийстве замешаны демоны! Единственный свидетель говорит о громадном летающем существе...

— Это дела не меняет, — я, в отличие от Салли, конспирироваться не стал и говорю в полный голос, — Я демонов убиваю, а не выискиваю с лупой!

— Вы знаете о демонах гораздо больше любого! Август, вы же из Ордена! — не уступает мисс Фер, — Ваша помощь мне бы очень пригодилась!

— Отчего же вы не пошли к экзорцистам?

Девушка вновь замешкалась с ответом, говорить правду в этот раз ей так же не хочется:

— Мой работодатель настоял на вашей кандидатуре.

Раз уж Салли пока говорит более-менее откровенно, нужно не терять времени!

— Кто он?

— Профессиональная тайна, — девушка и бровью не повела.

Ещё одна упругая очередь из станкового монстра добила корчащегося на все лады трула и потонула в шквале аплодисментов.

— Работодатель обещал заплатить и вам тоже, Август, — девушка использовала весь доступный спектр доводов.

Но меня они мало волнуют. Гораздо сильнее меня беспокоит то, что ко мне приковано столько внимания! Чем глубже стремишься заползти в уютную крепкую раковину, тем больше находится неравнодушных, которые ковыряют в ней палкой. Опять помощь обществу, да? Истериан был бы в восторге... А насчёт денег — их пока хватает.

— Найдёте убийцу — позовите меня, — сказал, как отрезал, — А до тех пор, настоятельно прошу, оставить меня в покое.

Наплевав на незаконченную демонстрацию и вызвавшую меня на встречу девушку-детектива, я поплёлся сквозь плотные ряды зевак подальше с площади. Со спины до меня долетел уверенный голос Салли:

— Я ещё найду способ вас переубедить!

— Вы так в этом уверены? — я даже заставил себя остановиться.

— Иначе вы бы просто не пришли! Удачи, Август, до скорого!

И девушка растворилась в толпе более высоких и крупных людей, мелькнув напоследок бежевыми полами яркого пальто. Мысль о скорой встрече не вызывает у меня восторга, надеюсь, она не в серьёз. Я продолжил движение сквозь ряды собравшихся к краю площади Париса.

Высоко в небе заревел гром, точнее, я и все люди думали, что это именно он. Адам знает больше нашего:

— И второе моё творение! Принципиально-новая мысль в создании военной техники, новое слово в ведении войны — аэроплан!

И в этот момент над площадью пронеслись три громадных металлических птицы, скрывшихся с моторным гудением за крышами домов! Спустя секунды летающие машины вернулись, сделав пару кругов над городом! Стремительные обтекаемые махины с размашистыми крыльями гудят над площадью, как громадные шмели! Эра неторопливых дирижаблей окончена с достижением Адама! Мы видим нечто новое, нечто принципиально новое, поражающее воображение!

Адам Негинв хлеб не зря ест! Несмотря на странную встречу с Салли Фер, я остался доволен, что побывал на демонстрации! Куда уж мне с моим Дикобразом...

Дождя мне так и не удалось избежать ...

Мерзкие капли, стрелы Господа, разят меня тысячами, словно первого на земле грешника. Холод и сырость, что они несут, за считанные секунды расправились со мной! Дожди в Гольхе — не редкость, скорее жуткая закономерность, как естественная напасть города.

Дождь приходит по наши нечистые души гораздо чаще.

Шляпа и пальто совершенно не спасают — я вымок до нитки буквально за минуту. Ещё, как назло, на полузатопленных улицах ни единого экипажа! Редкие кареты с дождём совершенно исчезают...

Виноват сам: нечего было позволять пудовой челюсти падать в район коленей при виде кружащих в небе аэропланов. Я сильно задержался на демонстрации, которую Адам затянул на долгие часы. Слушать донгольца было небезынтересно, но уделять этому столько времени, сколько выделил я — излишне.

А ведь видел, как с самого обеда наползали толстые смачные тучи! Теперь остаётся мокнуть и клясть Господа за вселенскую несправедливость!

До дома ещё полчаса шлёпать, не меньше, а солнце, по подлой осенней традиции, уже ушло за горизонт, оставив меня один на один с темнотой и обилием небесной влаги. Будь оно проклята тысячу и один раз!

Приходится срезать проулками, где уровень воды накопился катастрофический, но так я экономлю драгоценные минуты! Тихо, и я совсем потерял бдительность, что в конце концов сыграло со мной злую шутку...

Я лечу быстрее ветра по затхлому проулку, что привёл меня во внутренний двор, освещаемый непонятно откуда взявшимся здесь фонарным столбом. Обращать внимание на сторонние звуки и движения просто нет времени: тут бы поскорее добраться до сухого дома. Не все разделяют мои планы...

Дождь отчётливо заметен на фоне светлого пятна от столба. Чисто механически я, почему-то, решил, что в клубе света капает сильнее и стал обходить столб, как что-то, напоминающее камень, влетело точно в осветительный фонарь и разбило его вдребезги! Стало очень темно...

Что-то подсказывает мне, что это по мою душу... пистолет уже наготове.

В темноте я нащупал скамейку и укрылся за ней, ожидая в любой момент нападения. Ничего не видно и не слышно, потому как дождевая стена поглощает и звуки, и свет. Выстрелить могут откуда угодно.

И тут началось!

Сразу с трёх направлений полетели пули, разминувшись со мной в считанных дюймах, разрывая хрупкую скамью и кроша брусчатку. Инертные патроны, чтоб их! Я не стал дожидаться, пока невидимые нападающие пристреляются, и рванул на полусогнутых прочь, отстреливаясь наугад. Усиленные пули свистят у самых ушей и разрывают камень под ногами. Я расслышал один или два отрывистых крика, что означает пару моих попаданий.

На своё счастье, я успел нырнуть за угол, когда обойма кончилась. Перезарядка прошла в экстренном спором режиме, но не успел я поднять оружия, как за мной следом выскочили пять субъектов в длинных плащах, высоких серых широкополых шляпах и длинноносых маскарадных масках. В руках у злоумышленников серповидные ножи, которые они решили тут же пустить в ход!

Если я ничего не путаю, то на меня совершила налёт группа сектантов!

Самый резвый из них поспешил достать меня длинным ударом, но я успел отпрянуть и контратаковать пинком ногой по руке. Неприятеля завертело вокруг своей оси, и мне представился шанс нанести ему хук рукояткой пистолета в висок, которым я с удовольствием воспользовался — череп раскололся, как перезрелый арбуз и мёртвый сектант отправлен повторным ударом ноги в полёт с последующим ударом об стену.

Второй противник оказался в разы проворнее и сумел выпадом порезать мне левую руку, благо порез абсолютно несерьёзным, что позволило мгновенно совершить ответную атаку: той же левой я перехватил сектанту руку с оружием и сильно сжал пальцы, без труда сломав атакующему кости. Добить его не дал товарищ раненного, который выскочил из пелены дождя и начал метить серповидным ножом мне в лицо. Косые удары не достигли цели и я просто отскочил подальше и застрелил человека в белой носатой маске, попав ему в лоб практически в упор.

Ноги зашлёпали по лужам у меня за спиной — к ребятам подкрепление! В тесном ближнем бою нет места пистолету, как бы хорош он ни был. Чтобы убрать его в кобуру мне понадобилось меньше секунды, ещё столько же ушло на извлечение из-под свитера ножа Серой Лисицы.

Длинной всего десять дюймов, обоюдоострое лезвие из усыпанной рунами бронзы прикреплено к рукоятке из лиственницы. На вид неброский и ненадёжный, он хранит много веков истории, ему больше тысячи лет, всей его силы я не знаю. Однако, если он великолепен против тварей, то против людей — обычный нож.

Пусть теперь выродки увидят, что можно сделать одним лишь обычным ножом!

Один из сектантов прыгнул сзади мне на спину — его я встретил ударом Лисицы меж рёбер, развернувшись вокруг своей оси. Безвольный труп повис на лезвии ножа, хлестанув меня руками-плетьми. Следующая атака должна пойти с другой стороны, поэтому я вновь развернулся и сбросил с лезвия мертвеца, метнув его под ноги несущемуся во весь опор неприятелю.

Нападающий столь сильно увлечён желанием нашинковать меня кривым кинжалом, что не смог вовремя остановиться и споткнулся о попавшего под ноги товарища. Пролетев ярд, сектант жёстко приземлился лицом вниз, проскользнув по мокрой брусчатке. Попавшего под ноги ублюдка я мощно ударил ногой сверху по затылку, отчего череп сектанта должен был непременно треснуть, а лицо — размазаться по булыжнику.

Я рванул в сторону, чтобы выйти из окружения, но в темноте чуть не наткнулся на стену. Вот ведь мрак...

Уворачиваться от новых ударов приходится наудачу: первый клинок звякнул о кирпич стены у меня над плечом, а второй угодил мне в правое предплечье — жутко больно, словно кинжал смазан каким-то ядом! Я извернулся и оказался прямо рядом с человеком в маске, а серповидный кинжал так и остался торчать в моей руке! Вблизи удобно бить разве что лбом в лицо.

Хрустнул ломающийся нос, сектант отступил назад, запрокидывая голову, тем самым открывая горло. Лисица как раз отлично подходит для вскрывания гортани. Мне лишь пришлось скользнуть в сторону, чтобы струя крови не ударила в меня и не запачкала лицо.

Очередной противник решил ударить кинжалом снизу. Реакции как раз хватило, чтобы перехватить руку с оружием. Заломив ему конечность за спину, я вместе с ней оказался позади сектанта. Вырванный у носящего маску кривой кинжал вогнать ему в правую лопатку, второй кинжал вытащить у себя из предплечья и вонзить в левую. Да, так ты и должен кричать!

Когда я добивал истыканного серповидными кинжалами сектанта тычком в шею, чуть не пропустил укола в почку, но успел кувырком уйти от удара. Пришлось всем телом упасть в мерзкую водицу... убил бы этих беспокойных ночных шатунов! Этим и займусь!

Распрямившись, я увидел в ярде перед собой очередного сектанта и резко прыгнул на него, пронзив ножом. Для пущей верности схватил за голову и сильно шмякнул об стену дома, немного раскрошив кирпичи. Голове несчастного должно было достаться сильнее!

Ещё один сектант прыгнул вперёд и застыл передо мной в выжидающей стойке, насмотревшись, как умирают его товарищи, решившие действовать нахрапом. Дождь почти залил мне глаза, драться становится всё сложнее и сложнее. Ложный замах — сектант выставил бесполезный блок, режущий удар по сгибу локтя — мышцы перерезаны, рука перестала слушаться хозяина. Чтобы не пропустить удара сзади, я нырнул за спину неопасному теперь противнику и зафиксирован его шею в удушающем захвате. А сектант мне теперь как щит.

Его товарищ застыл в ярде от нас, не зная, с какой стороны подступиться. Пора кончать с обоими! Лисицей я нанёс ровно четыре удара в спину захваченному и бросился с трупом на выжившего — тот сделал неловкую попытку увернуться, но я не упустил и прижал мёртвым коллегой к стене. Прыжком назад разорвал дистанцию, извлёк пистолет и расстрелял недобитка прямо через труп.

Вот и всё... девять, или сколько их там, мёртвых сектантов лежат на земле, смешивая остывающую кровь со студёной дождевой водой. Боль в правом предплечье улеглась, рана на левой руке слабо кровоточит да и только, а в остальном — цел и невредим. Простые люди — мне не ровня, но даже из такой стычки я мог бы не выбраться живым.

Зачем они только это устроили? Чего я им такого сделал? Или это самая обычная случайность? Тогда чего их так много набежало?

Я осмотрел тела, сваленные в проулке в хаотичных позах. Взгляд прошёл полукругом по земле и тут... взгляд уткнулся на выглядывающего из-за угла выродка в маске! Поняв, что обнаружен, сектант выскочил на свободное пространство и вскинул револьвер! Громыхнул выстрел, я нырнул вниз...

Пуля и башка разминулись на считанные дюймы: меткач сбил с моей головы шляпу... Переизбыток адреналина сказался на мне самым нелепым образом — лёжа на земле, я дважды промазал по неподвижному противнику, прежде чем угодил ему в шею!

Вот теперь точно всё...

Я промок с ног до головы, второй раз оказавшись на грязной, пропитанной влагой, брусчатке, теперь ещё и остался без шляпы, которую должно было разорвать в лоскуты. По-моему, у меня теперь есть все причины кровно ненавидеть этих треклятых сектантов!

Коль уж сообщать сантибам — не моя обязанность, я поспешил убраться из неспокойного, опасного проулка. До дома дойти совсем немного осталось...

Я бегу не так торопливо, как до стычки с носителями масок, поскольку приходится вслушиваться в окружающую темноту, из которой может выскочить притаившийся злоумышленник. Неистово колотящий по черепице ливень сокращает шансы вовремя услышать опасность.

Спереди раздались торопливые шаги! Некто во весь опор несётся мне навстречу и с минуты на минуту должен быть здесь!

К счастью, подвернулся довольно удобный закуток, в котором можно затаиться и пропустить мимо опоздавшего на веселие сектанта.

Шаги раздаются всё ближе... сейчас он уже должен пробежать мимо меня...

Серая тень мелькнула на расстоянии вытянутой руки и остановилась, лишь немного пройдя в сторону от моего укрытия. Что-то сбило такой уверенный и спорый бег неприятеля. Разбираться нет времени, особенно если враг стоит ко мне спиной. Полшага в его сторону, захват сзади, и Серая Лисица погружается бронзовым хвостом в сердце неприятеля. Я отпустил мертвеца, что мешком рухнул мне под ноги...

И тут я понял, что ошибся! У убитого нет маски! Его плащ такой же тёмным, как и у сектантов, но на голове никакой высокой широкополой шляпы — голову мертвеца покрывает высокая фуражка!

Находясь в напряжённом состоянии, сосредоточенный на битву с любым попавшимся, я в темноте перепутал служителя закона с сектантом! Только подумать, убил сантиба! Должно быть, его привлёк звук выстрелов, громыхавших посреди тихого в столь тёмное и ненастное время города. Сантиб хотел успеть на место преступления, но попал под горячую руку...

Дело дрянь. А через какое-то время сантибов здесь будет ещё больше, гораздо больше. Я, безусловно, совершил ужасную ошибку, но разгребать из-за этого неприятности мне бы не хотелось. Лучше поскорее убраться отсюда...

Глава V

Ограбление в стиле Сатаны

— Август, что так долго? Мы с Истером уже начали волноваться, — раздался голос Арики, как только я поспешно захлопнул дверь. Тут же в прихожей появилась сама девушка и ошарашено уставилась на меня с открытым ртом, — Боже, Август, у тебя руки в крови!

— Ничего страшного, поверь мне, — я отлично знаю, как она искренне боится за меня и Истера, как болезненно воспринимает каждую царапину.

А когда вот так вваливаешься поздно вечером весь мокрый, грязный да ещё и израненный, жди, что девушке станет плохо.

— Ты всегда говоришь: ничего страшного! — у Арики начинается небольшая истерика, — Как тебе верить?..

Довершая общую картину, подоспел и Истериан, заняв место за спиной у служанки:

— Выглядишь плохо, Август... — обеспокоено оглянул меня друг.

— Не так плохо, как ты думаешь.

Я начал стягивать превратившееся в прикид бездомного пальто. Теперь верхняя одежда годна разве что на тряпки. Девушка суетится рядом, помогая мне избавиться от грязных, мокрых вещей.

— Что случилось, ты же ведь был на демонстрации?

— Задержался и наткнулся на сектантов, — скрывать истинной причины моего непарадного вида не имеет смысла.

Арика ахнула и прикрыла рот рукой, чуть не выронив на пол грязное шмотьё. Истериан смачно присвистнул. Новость, действительно, безрадостная.

— А ты говоришь, ничего страшного! — прикрикнула на меня Арика, — Это же... Да ты... Могло же случиться, что угодно!

— Всё же в порядке.

Арика поджала губы, не в силах подобрать нужных слов, выражающих все тонкости её особого, не похожего ни на одно другое, возмущения. Развернувшись, она бросила напоследок:

— Я приготовлю ванну.

Истериан отступил в сторону, уходя с пути идущей по идеально прямой линии Арики. В минуты возмущения девушка делает вид, что вообще ничего вокруг не замечает.

— Чего им было нужно? — спросил Истер, когда Арика пропала на кухне.

Хотел бы и я знать. Ответить нечего.

— Мой мизинец, очевидно.

Истериан усмехнулся, но тут же стал ещё более серьёзным:

— И сколько их было?

— Около десятка. Сначала стреляли, потом пошла поножовщина. Отбился, как видишь, только вот шляпу испортили порядочно, пришлось там оставить.

— Ты их всех поубивал?

— Начнёшь читать морали, что нехорошо убивать людей? — если так оно и есть, ей Богу, проучу заумного выскочку!

— Нет, ты что, это была самозащита... Рад, что ты остался цел.

— Я больше твоего рад.

Жизнь пошла — лучше не придумаешь — третий день подряд моя жизнь висит на волоске. Всё же очкастый Майер был прав — эти субъекты в карнавальных масках реально опасны, раз чуть не расправились с бывшим членом Ордена. Кстати об Ордене, что-то все вокруг, включая меня, стали вспоминать о нём больно часто...

— Но дырка в руке у тебя жуткая, — Истериан облокотился на стену, — Ножом тебя так?

— У них там кинжалы, загнутые такие, как серп.

— Истериан, — донёсся с кухни голос Арики, — Ванна готова, веди сюда Августа.

— Я и сам могу идти.

Девушка выплыла из двери и, склонив голову вперёд, на выдохе кротко ответила:

— Да, я это со зла сказала, прости. Так сильно за тебя перепугалась...

— Понимаю, Арика, ничего страшного, — как мог, попытался я успокоить девушку.

— Там всё уже готово, потом я займусь твоей рукой.

Я постарался кивнуть как можно благодарнее, что у меня выходит из рук вон плохо. Жаль Арику, она так сильно переживает, даже когда для этого нет особых причин, вернее, уже нет. С равным успехом я мог и не выйти из стычки живым.

За мной следом пошёл Истер. Отдельной ванной комнаты в доме не предусмотрено, её функцию выполняет небольшой закуток, расположенный сразу за плитой. Небольшая комнатушка, вроде кладовой, была облицована мною кафелем, оснащена водопроводом, который было нетрудно провести с кухни, и превращена в санузел. Это ещё хорошие условия: в Гольхе две трети домов лишены таких благ цивилизации, как водопровод и канализация.

Хориса, ленивого щенка, я, как обычно, обнаружил валяющимся в углу кухни.

Истериан остался снаружи, хотя смущаться я не стал бы, даже если здесь находилась Арика. Смущение — одно из самых непонятных для меня чувств, я его просто не умею испытывать. Наряду с ним я не испытываю усталости, сонливости, стыда, неловкости и некоторых других. Страх, однако, в крайне редких, можно сказать, единичных случаях испытываю... сегодня вечером во время стычки с сектантами был не тот случай.

Истериан долго сидеть молча не стал и спросил то, что его не оставляло в покое со времени моего возвращения:

— Ты встретил этого Салли?

Надеюсь, полукровка удивится:

— Да, вот только Салли — это, мой милый друг, женщина.

Продолжительные секунды тишины за дверью сменились заливистым смехом. Так искренне, лучезарно, от души смеяться могут единицы.

— Да, ну мы с тобой дали маху! — Истериан взял себя в руки, — И как она?

— Тебе бы понравилась, — я совершенно не удивлён вопросом, ещё бы, я же знаю Истериана, как свои пять пальцев.

— А тебе? — ехидно подал из-за двери мой друг.

Вот этот вопрос встречается уже реже.

— Ты же знаешь, что я к женщинам равнодушен. Орден меня к этому приучил.

— Можешь сколько угодно прикрываться своим Орденом! Я-то знаю, в каком месте у тебя не всё в порядке!

Если он и хотел, то совсем не обидел и не задел за живое.

— Знаешь, Истер, в каком месте не в порядке у тебя? Ты этим местом хлещешь алкоголь и разговариваешь!

Сегодня Истериан настроен на смех — его развесёлый гогот разносится, очевидно, по всему дому.

Вскоре он, конечно, прекратил и начал спрашивать ещё и ещё. Таким образом, я пересказал ему всю нашу встречу с детективом Фер.

— Демоны делают шаги к организованной преступности? — скептически прогнусавил Истериан.

— По мнению некоторый детективов, да.

— А как звали убитого? Что взяли? — чуть серьёзнее осведомился полукровка.

— Не спрашивал — не интересно было...

Любопытно, как поступил бы на моём месте Истериан? Думаю, он бы с радостью согласился содействовать Салли: ему бы только играться и неважно, в детектива или ещё кого.

— Чует моё сердце, она тебя в покое не оставит, — продолжил Истериан, — Раз уж она не поленилась городить всю эту историю с Парламентом, то остановить её словом "нет" не получится. Я знаю эту породу женщин...

Безрадостная новость, мне бы не хотелось возиться с этим детективным бредом...

— Надеюсь, Истер, ты ошибаешься...

В гостиной меня ждал сюрприз. Как сказал Истериан, сюрприз зовут Глэн. Темноволосая женщина лет этак тридцати пьёт чай с Арикой и ждёт моего друга, который решил променять её компанию на рассказ о детективе Салли. Хорошо заметно, как Глэн подмывает пойти скорее в комнату длинноволосого ловеласа. Это, конечно, далеко не первая дама моего друга, но сегодня встреча вышла чересчур неожиданной.

Истериан прямо светится! Эта Глэн, возможно, какая-то особенная...

— Ты где с ней познакомился? — шёпотом бросил я Истеру, пока мы не дошли ещё до середины комнаты и не расселись по креслам.

— Я ходил в оперу... — пояснил мне профессиональный сердцеед.

— Ты ей рассказал, кто ты такой?

— Да.

— Показал, как пользоваться клеткой?

Истериан закатил глаза. Надеюсь, он понимает, что я спрашиваю не ради того, чтобы его достать, а ради безопасности его партнёрши.

— Да, объяснил, показал, мы даже репетировали.

Будем считать, что мне стало немного спокойнее...

Мисс Глэн встретила меня радостной улыбкой, которой наделены, похоже, все женщины из высшего общества. Словно их там штампуют на губы ещё молодым девушкам...

— Рада вас видеть, сэр Хромер! — слащавым голосочком протянула Глэн, — Большая удача — быть знакомой с вами!

— Также рад встрече, мисс Глэн, — вышло нейтрально и безэмоционально. Истериан не требует от меня задорно улыбаться и кокетничать с его дамами, но просит хотя бы не обижать их. Свою программу я выполнил...

— Думаю, нам уже пора в мой уютный уголок, — Истериан обнял свою избранницу на эту ночь вопреки всем канонам высшего общества, да и Глэн непротив лёгкого протеста элитарным догмам. Либо просто-напросто далека от светских кругов, в которые я её записал.

— Оказывается, в число твоих талантов входит ещё и чтение мыслей, — зафлиртовала с Истерианом наша гостья, — Благодарю вас, Арика, за чудесный ужин и великолепную компанию! Ещё раз рада знакомству, Август! Прошу нас простить.

Истериан вместе с Глэн встали и направились в комнату. Обычно Истер несёт туда женщин на руках... Дверь закрылась за ними... надеюсь, всё будет хорошо...

— Эта Глэн — хорошая женщина, — заметила Арика, умилённо смотря в сторону двери комнаты Истериана, — Большинство подруг Истера напоминают куртизанок!

Я не ответил. Рефлекторно принялся растирать перебинтованную руку.

— Эй, Август, — обратила на себя моё внимание Арика, — Всё будет в порядке! Последний раз его одолевал приступ больше года назад. С тех пор Истериан держится.

— Никогда не знаешь, когда вновь нахлынет...

Арика улыбнулась, стараясь на своём примере внушить мне спокойствие:

— Ты, если хочешь, карауль под дверью, а я пойду спать: весь день на ногах провела.

— Спокойной ночи, Арика, — у меня она точно такой не будет, как, впрочем, и у Истера с Глэн.

Последняя, к слову, сейчас сильно рискует... Истериан как жертва своей природы может причинить вред партнёрше или даже её убить... С чего я это взял? Такое уже однажды произошло...

Захотелось усугубить хроническое одиночество, зачем — не знаю, мои желания всплывают спонтанно, мне не всегда ясна природа того или иного. Чтобы совершенно изолироваться от мира, пришлось уединиться в той самой комнате напротив мастерской, что годами копит пыль. Нарушать её покой мне не впервой — всякий раз, когда тянет побыть одному, я навещаю забытый уголок дома.

На толстом слое пыли, остались мои следы, когда я прошёл к центру совершенно пустой комнаты и сел напротив настенного зеркала, готового отражать единственный предмет в тихой комнатушке, меня то есть...

Здесь очень тихо. Стены такие же звукоизолирующие, как и в мастерской, но степень тишины тут на порядок выше, по крайней мере, мне так кажется. Здесь не слышно, что творится на улице, как ночной покой нарушают всевозможные пернатые, шумные бездомные или запоздалые экипажи, как Хорис от бессонницы цокает когтями по полу, даже возни и стонов из комнаты Истериана не слышно.

Пыль правит здесь безраздельно: она не только покрывает бурым слоем каждый квадратный дюйм пола, она витает в воздухе, смешиваясь с ним в особый наркотический газ, вдыхать который крайне вредно для целостности мозга: здесь накатывает жутчайшая меланхолия, пробуждаются самые тоскливые, самые ужасные воспоминания, приходит чёткое осознание себя, чёткое осознание своей незначительности. Всё это очень неприятно... Я, видимо, мазохист...

Странно, но меня тяжёлые мысли не гнетут, скорее, помогают заполнить пустоты в сознании. Помогают не упустить из вида свою суть, помогают вспомнить всё, что я бы ни в одном другом месте не вспомнил. А вспоминать время от времени нужно.

Сижу, скрестив ноги, и смотрю на зеркало. Там заметен немолодой уже мужчина, лет сорока... но мне гораздо больше. На черты своей внешности я никогда не обращаю внимания, поскольку они совершенно невыразительны, никогда я не запоминаю, как выгляжу, цвет глаз, волос, форму носа... не запоминаю.

В комнате светло. Ночь тёмная, ливень не прекращается, предприняв именно сегодня решающую попытку смыть Гольх в море. Но свет исходит от меня: я сижу раздетым по пояс, и всё моё тело покрывают витые светящиеся линии. От их обилия по комнате растекается белоснежный свет от хитроумного узора, напоминающего то ли ветви, то ли вены.

Это магия, которой я клеймён больше сотни лет назад, которая даёт мне огромную силу, ловкость, особые способности, долголетие, свой особый склад мышления. Эта магия и делает меня нечеловеком, но когда-то я им был...

Клеймо в виде белый светящихся ветвей мне сделали в Ордене, когда настоятель Франц привёл в него полумёртвого сиротку. Так давно это было.

Орден Иоаннитов был основан многие тысячи лет назад, как общество владеющих магией людей, заботящихся о благе Континента. Иоанниты занимались борьбой с болезнями, миротворческой деятельностью и, конечно же, борьбой с демонами, прущими в наш мир из многочисленных Бликов. Тысячи лет Орден заботился о слабом человечестве и... получал за это власть, могущество и богатства. Мы никогда не были святошами, хранителями мира и божиими слугами, мы просто умели то, чего не умеет никто другой, и требовали за труды звонкую монету.

Орден долгие годы пользовался непререкаемым, практически неограниченным авторитетом, властью над людьми, над королями, над странами, чем пользовался для достижения своих корыстных целей. Для большей части Континента иоанниты были серыми кардиналами, тайными властителями мира.

Всё изменилось где-то две сотни лет назад, когда беспомощные люди начали широкими шагами идти по пути научно-технического прогресса. В ряде сфер мы стали не нужны, люди научились и сами справляться с большинством болезней, с засухой, с неурожаями, с природными катаклизмами. Новое оружие подстегнуло людей к новым войнам, остановить которые Орден уже не мог. Мы потеряли кнут власти.

Орден Иоаннитов начал уходить в тень, начал терять место в обществе, начал гибнуть. Великий Орден правил тысячи лет, но был вынужден уйти на покой.

Я попал в него непреднамеренно, меня забрали туда ещё маленьким мальчиком. Тогда я перестал быть человеком. Те, кто принимает на себя эти рисунки, уже не могут называться людьми. Мне посчастливилось увидеть самый закат Ордена, когда в нём осталось всего двадцать три иоаннита, верных своему делу. Они, а вместе с ними и я, цеплялись за своё место в мире, мечтая вновь обрести утерянные позиции, но не вышло...

Склады Ордена с древними реликвиями, некоторые из которых обладают сильнейшими магическими особенностями, были разграблены. Тех из нас, кто пытался этому препятствовать, расстреливали десятками ружей, против которых не могла выстоять усиливающая наши тела магия. Наши накопления, наши достижения, наши артефакты бессовестно отбирали и делили между собой толстосумы! Наш последний магистр ревел от злости, но ничего поделать мы не могли.

Затем в ряде стран нас объявили вне закона. Магия попала под запрет, и мы стали уходить всё дальше на запад, где отношение к нам было более лояльным. Бывших владык мира стали считать бездомными кочевниками, бродягами, пилигримами. В нашу сторону украдкой плевали, приходилось терпеть...

И потихоньку мы гибли... Когда на Континенте началась чума, нас было всего одиннадцать.

Эпидемия чумы случилась внезапно, разом охватив огромные территории. Люди не знали, как с ней бороться... мы тоже... Зараза не изгонялась магией, рунами, секретными лекарствами, люди продолжали умирать тысячами, а мы оставались бессильны.

Тогда мы принялись бороться с болезнью самым жестоким, самый ужасным, но самым эффективным способом, о котором мне тяжелее всего вспоминать... Известно, что мы, обладая иммунитетом к любой, даже самой страшной болезни, отправлялись в очаги чумы, в которых, спустя некоторое время, эпидемия шла на убыль, а мы исчезали, чтобы вновь объявиться уже в другой точке Континента. Мы вновь несли людям жизнь и впервые за тысячи лет делали это бескорыстно. Но это было наше последнее дело...

Потому что среди народа прошёл слух, что чума — наших рук дело, будто мы сами спровоцировали эпидемию, чтобы затем с ней бороться и стать спасителями в глазах общественности. Слух среди неразумных людишек вышел нам боком — от людского самосуда и произвола погибли ещё четверо наших товарищей, двое пропали без вести.

Нас осталось всего пятеро. Главным среди остатков Ордена стал настоятель Франц. Он много заботился обо мне, когда я был ещё совсем юн, он заменил мне отца, которого я почти не помню. Именно он сделал меня тем, кем я являюсь сейчас. Наверно, следует сказать ему спасибо...

Наша группка перебралась на Альбион, где мы стали настоящим спасением: в этой стране количество Бликов было каким-то запредельным, демоны не давали людям покоя. Когда мы навели порядок и встали на защиту жителей островного государства, нас снова начали называть Орденом, а не сборищем бродяг. Но это продолжалось недолго.

Появились экзорцисты, которые стали нам "заменой". Альбион выбрал их, мы вновь ушли в тень, из которой больше не выбирались. Мы всё так же продолжали делать свою работу, но авторитет и доверие были у отдела по борьбе с демонами.

Нам по зубам были любые существа, за тысячи лет истории Орден не встречал по-настоящему опасной для большого числа его членов твари. Нам выпала судьба столкнуться с ней... Тогда погибли все, даже Франц. Сильнейший аронакес не смог добраться лишь до меня одного: я сбежал и перебрался сюда, в Гольх.

Это было восемь лет назад — гибель Ордена, в котором остался всего один иоаннит — я, но, что самое ужасное, тварь всё ещё бродит по Альбиону. Демона зовут Думклоу, он, как и все аронакесы, пользуясь сущностью подчинённого человека, умеет говорить, он обещал найти меня.

Никогда не думал, что останусь последним иоаннитом на земле, что, возможно, и не так. Как я уже говорил, двое наших пропали без вести, и, Бог его знает, может они ещё живы...

Свет не гаснет, узоры полностью подчиняются моей воле, я могу заставить их светиться во всю силу, а могу заставить погаснуть и слиться с цветом кожи. Опять же, я не понимаю до конца всей сути ветвистого рисунка: мне просто нанесли его на тело, сказали в чём его эффект и всё... Избавиться от него или сделать кому-либо такой же я не могу, объяснить, как сияющие линии воздействуют на меня, по какому закону — тоже.

Кстати, они не только дают возможность совершенно не спать, но также у меня не растут волосы, ногти, я не болею, не страдаю головными болями, не пьянею, и на меня не действуют наркотики (это я предполагаю, на деле не проверял).

Я сижу здесь уже довольно долго — за окном уже начинают пробиваться первые лучи солнца. У дневного светила свет тёплый, живой, от моих магических узоров исходит лишь бледное холодное сияние. Подумать только — я завидую солнцу.

Хорошо, что рядом нет этих вопящих, беспокойных людей, их обилие сегодня (вернее, уже вчера) на площади Париса чуть не свело меня с ума. Их так много, в этом городе их слишком много, и каждый мне слишком мерзок. Я не ненавижу их, но даю им немало поводов ненавидеть меня. Просто не хочу иметь ни с кем из них ничего общего, меня подсознательно тянет отдаляться от людей и отпугивать их от себя. Всех, кроме Истериана и Арики.

И сегодня я убил около дюжины людей, один из которых был совершенно невиновен, не заслуживал смерти, впрочем, её никто не заслуживает. Как бы я хотел всё исправить, но мне не позволяет главный закон жизни — ничего вернуть назад нельзя. Как говорил мне Франц, так даже к лучшему, то, что исправить нельзя, и не нужно исправлять.

Это, конечно, не оправдывает тех убийств, что я совершил. А их за вековую жизнь было немало. Поздно каяться, да и нельзя: Орден требует от своих членов соблюдение атеизма. Молиться, каяться, поститься, причащаться — всё это нам запрещается, ведь религия, как говорили наши предшественники, выдумана человеком ради самой себя и не имеет вследствие этого смысла. Ни доказательств существования Бога, ни практического смысла веры нет, а церковь — концентрация человеческого малодушия и неуверенности в себе. Я не готов рассуждать насчёт верности этих слов, я просто принимаю их.

Дверь отворилась — в дверном проёме стоит сонная Арика в халате, её что-то разбудило.

— Ты здесь, Август? -пробурчала девушка, — К тебе пришли, из Сантиба.

Для пяти утра самое время... опять что-то случилось. Под конец недели меня просто захлёстывают экстраординарные события. А суббота только началась...

— Сэр Хромер, — вопит сержант Сантиба, хлопая расширенными от переизбытка адреналина глазами, — Срочно требуется Ваша помощь! Блик на Северной Набережной, на берегу Азметы(11) демон, у Львиного Банка(12)!

— Как давно? — от того, что служители закона разбудили моих домочадцев, мне не по себе, даже веская причина не оправдывает офицеров.

— Где-то час назад он появился на набережной, а спустя минут десять на место уже прибыли экзорцисты, но не могут с ним справиться! — тараторит возбуждённый сантиб, — До вас мы добрались минут за пятнадцать.

Неслабо они гнали, раз с самого севера города донеслись за четверть часа. Естественно за помощью, падальщики-то без меня не справляются. Любопытно поглядеть, как хвалённых громобойцов раскидывает в стороны, словно игрушки...

Но остаться глухим к просьбам сантибов, естественно, я не могу.

— Ждите, — захлопнул дверь и пошёл снаряжаться.

Арика ждала в коридоре, шатаясь из стороны в сторону, как хилое деревце на ветру. Ей бы идти досыпать, но девушка не может обойти случившееся стороной. Она же, в конце концов, жутко беспокоится.

— Что случилось, Август?

— Демон прорвался — придётся выручать, — ответил я, пролетая мимо неё к складу. Одеться и спрятать Лисицу я уже успел.

— Без тебя никак?

— Выходит, что никак, — я всё-таки остановился и серьёзно глянул Арике прямо в глаза, — Всё будет хорошо, я буду себя беречь!

Девушка устало кивнула, чуть не завалившись лицом вперёд, но выдала при этом обратное:

— У меня теперь сон пропал, вчера сектанты, сегодня это...

— Ты еле на ногах стоишь, лучше ложись поспи ещё. Сама знаешь, для меня это не впервой, ничего плохого не случится.

Спросонья Арика не настроена на споры:

— Да, ты прав, сделаю, как ты просишь...

Арика ушла к себе, а я добрался-таки до кладовой. Стоило мне снять с вешалки ременную систему, как со стороны гостиной раздался голос Истериана, ещё более сонный и вялый, чем у Арики секунды назад:

— Август, это из Сантиба?

— Да.

— Я с тобой.

Я высунул голову из каморки и увидел вяло плетущегося по коридору Истера, растирающего слипающиеся спросонья глаза. Зрелище то ещё — только вставший из постели, в которой ещё досыпает Глэн, полукровка забыл одеться и шастает по дому совершенно нагой! Хорошо, что Арика ушла и не увидела сего зрелища!

— Истер!

— Да, — гнусаво отозвался голый товарищ.

— Я, конечно, понимаю, как тебе было здорово этой ночью, — Истериан меня сильно злит своим раздолбайством, — Но традицию одеваться по утрам ещё не отменили! В моём доме нагишом не ходят!

Истер замер, воткнув кулак в кроличий глаз, и уронил голову вниз, оглядывая своё раздетое тело. Секунды полного недоумения длились и длились, слава всем богам, через какое-то время до Истера дошло. Промычав что-то несозвучное, полукровка развернулся и побрёл обратно в свою комнату.

Я уже нагружаюсь всяческими безделушками: пистолет, запасные обоймы, метательные ножи, пару Угольных Бабочек, склянку с Напитком Саламандры, Ниак и Мада, набор медикаментов, Ищейку на всякий случай и Харибду. Последняя — это перчатка с закреплённым на ней выкидным механизмом, как у лезвия Истериана, но выдвигал он своеобразные боевые клещи или ножницы. Пожалуй, достаточно.

Чтобы не терять времени, я вылетел в прихожую и снял с крючка плащ Истера, в карманы которого можно пока загрузить всего побольше. Стандарт коллеги я хорошо знаю, поэтому уверенно сваливаю в многочисленные внутренние карманы склянки, горсти инертных патронов, громадный револьвер, моток режущей лески и Вулкана. Красный малыш грозно ревёт и обещает выгрызть мне глаза, но сегодня ему придётся убивать собрата. Прихватив выдвижное лезвие Истериана, я покинул наш маленький складик.

Чуть взбодрившийся Истериан мнётся на перекрёстке коридоров, вставляя последнюю пуговицу сизой рубашки в своё отверстие. Однако же, ловелас нашёл время причесать длинные волосы, которые при пробуждении были мало отличимы от вороньего гнезда. Радовало, что в глазах друга много больше осознания происходящего, чем минуту назад.

— Я всё собрал, — на ходу я кинул Истериану ярдовое лезвие, которое полукровка без труда поймал в воздухе, — Одевайся быстрее.

— Не ори, — друг морщится, прилаживая к руке выдвижной механизм, — Я же полночи не спал...

— С этим неплохо бы и завязать!

— Всё закончилось нормально... — пытался оправдаться Истериан.

Я не хочу разговаривать на данную тему: слишком она неприятна и мне, и полукровке. Мы уже сотни раз всё обсудили, обсуждать одно и то же ещё раз просто бессмысленно.

Истер натянул плащ уже по пути к экипажу, и мы уселись в предоставленный транспорт. Извозчик моментально отправил лошадей в галоп.

— Что не так, Август? — Истериан с виноватым видом решил заговорить со мной, пока нас вовсю трясёт по неровностям гольхских дорог.

Я действительно недоволен. Ни с того, ни с сего утренняя встреча с Истером вывела меня из себя. Подавленные мысли вновь всплыли наружу. Следовало бы держать их при себе и избавиться от них с бесцеремонностью, с какой обычно давят ногой жуков. Но Истер сам начал...

— Ты всё ждёшь второго случая? — мрачно, отводя взгляд, выдал я товарищу.

Виноватый вид Истериана тут же, в одну секунду, сменился обиженным, словно в высокородного метнул тухлой морковкой простолюдин.

— Ты опять начинаешь? — Истериан обозлился и стал повышать голос.

— Это ты опять начинаешь испытывать судьбу, — я старался придерживаться нейтральных тонов, чтобы поскорее закончить опостылевший уже, стародавний спор.

— С приступами покончено!

— Скажешь это, когда мы во второй раз будем втайне закапывать истерзанный труп девушки! — мой изничтожающий взгляд чуть ли не физически саданул по полукровке, — И можно не рассчитывать на то, что и она окажется бездомной одинокой вдовой! Вторую жертву станут искать...

Истериан с яростью приложился кулаком по сиденью кареты, протестуя против моих слов. Ещё бы, он просто сам осознаёт, насколько ужасный поступок совершил, и как это страшно — совершить его повторно...

— Я всё держу под контролем! — отмахнулся мой друг, — Нечего мне морали читать!

— Ты в этом так уверен? Что если ты ошибаешься?

— Август! — Истер закричал во всё горло, — Это моя жизнь! Я сам могу ею управлять!

Тупой идиот! Он что, ничего не понимает?

— Думаешь, мне плевать на твою жизнь? Я в неё не лезу, но не хочу, чтобы ты жестоко ошибался!

— Я не ребёнок! — длинные волосы Истера чуть дыбом не встают, — Я способен сам жить! Я могу вовремя остановиться!

В этом-то я как раз сильно сомневаюсь: ничего страшного, в принципе, не произойдёт, если любвеобильный полукровка будет водить к себе женщин. Но в тех количествах, каких он делает это сейчас, ему недалеко до приступа, до того, когда дикая суть сломает сильную волю... Я не стану ему этого говорить, скажу совершенно иное:

— Мы приехали.

Лошади со мной согласны — они плавно остановились, вколотив в дорогу по последнему удару копытом. Я поспешил выбраться из кареты и осмотреть ситуацию. Обозлённый суровый Истериан медленно выполз следом. Картина открылась безрадостная...

Северная Набережная — довольно живописное место, вид на широченную голубую ленту Азметы, должно быть, будоражит взгляд романтиков и случайных зевак. Каменный парапет, усыпанный через каждые три ярда фигурой бронзового дельфина. На противоположном берегу видны грязно-белые дома общины ятлеросов(13). Любители бесшабашных попоек и игры на расстроенных гитарах под утро всё-таки успокоились и легли спать. Ненавижу их, они живут одними лишь грабежами да мошенничествами, да ещё и вечно провоцируют драки и стычки. На месте Парламента я бы гнал узконосых подальше от Гольха!

Здание Львиного Банка располагается прямо на берегу, в стах ярдах от вод Азметы. Построенное более двух веков назад шестиэтажное белоснежное здание состоит из крупной центральной части и двух крыльев. Фасад украшен рядом колонн и атлантов, подпирающих крышу центральной части. Площадь перед Банком усыпана рядами фонарных столбов, низенькими кованными ограждениями и массивной прямоугольной колонной с титанической фигурой льва, застывшего на задних лапах с угрожающим немым рёвом.

У Львиного Банка идёт бой: громыхают выстрелы револьверов, и всюду снуют сантибы с оружием в руках. Причём стреляют блюстители закона в людей, словно никаким демоном поблизости не пахнет. Очевидно, решили воспользоваться переполохом.

Неподалёку мнётся боевой отряд красных, обороняющий поломанную броню громобойца, искалеченный управляющий которой сидит поодаль, лицо его залито кровью.

Воззрившись на происходящее, в стороне стоит, скрестив руки за спиной, старый знакомый очкарик Майер. Как же славно, что довелось иметь дело именно с этим инспектором: ведь сантиб с дурацкими усиками не станет расшаркиваться на ненужной информации, всё только самое необходимое.

— Инспектор Майер, — привлёк я внимание сантиба.

— Это вы, сэр Хромер, сэр Шорш, — поприветствовал нас обернувшийся на звук инспектор, — Рад, что вы добрались быстро.

— В чём дело? Нам сообщили о появлении демона, а мы видим, как ваши люди сражаются с группой преступников...

Майер перевёл взгляд на здание банка, собираясь с мыслями, а затем вернул своё внимание мне:

— На Банк совершили нападение сектанты.

Мы с Истерианом, который всё ещё обижено пялится в любую сторону, но только не в мою, как по команде, обернулись на громыхающие выстрелы. Стоило немного присмотреться, как стали отчётливо различимы широкополые шляпы отстреливающихся сектантов. Уже вторая наша встреча за неполные двенадцать часов! Группировка общественно-опасных безбожников укрылась за фонарными столбами, колонной и перевёрнутой каретой, посылая наудачу пули в сантибов. Ребята в высоких фуражках нашли себе укрытие за оградой Львиного Банка, прячась за каменные столбы. Обе стороны мажут гораздо чаще, чем выдают меткие попадания.

Только теперь стало видно, что двустворчатые двери в банк висят на полутора петлях. Очевидно, грабители уже внутри.

— А демон? — хрипло подал голос из-за спины Истер.

— Звучит неправдоподобно, но он превращается в человека. Тварь заодно с сектантами.

Я поверил, но... но теперь дело принимает совершенно иной оборот: нам будет противостоять либо полукровка, либо... второй вариант много хуже.

— Блика не было? — стоит уточнить мелкие детали, — Демон пришёл вместе с сектантами?

— Портал, в самом деле, не открывался, — кивнул инспектор Майер, прикрыв при этом глаза, — Оборотень был в авангарде атаки. Сейчас он внутри здания. Силы экзорцистов отброшены, мы не можем приблизиться к Банку из-за высокой плотности стрельбы противника. Вам следует добраться до дверей здания и проникнуть внутрь.

План прост и незатейлив, но реализовать его непросто: если уж паре дюжин бравых сантибов не удаётся пробиться ко входу, то двум охотникам на демонов это будет в сотни раз труднее. Хочешь, не хочешь, а придётся помогать носящим фуражки в штурме Банка...

— За мной, Истериан.

Достав пистолет, я понёсся к центральному проходу к Львиному Банку, выбрав себе укрытие за колонной. Выстрелы на бегу по точкам, где засели сектанты не привели к успеху, даже учитывая инертные патроны.

Я прильнул спиной к укрытию, стоило мне, избежав попаданий со стороны носителей масок, добраться до колонны, и начал перезаряжаться. Сзади набегает Истер, двигаясь в мою сторону, и... всего в ярде от меня он взмыл в воздух и прыгнул на вершину колонны, найдя себе укрытие за бронзовым львом.

Его стрельба со второго этажа оглушила даже тех, кто давно привык к звукам боя: револьвер Истера бьёт громоподобно! Даже сквозь выстрелы слышен крик мрущих сектантов — Истериан попадает метко. Семь выстрелов слились в одну продолжительную канонаду, и полукровка занялся перезарядкой.

Я выглянул из-за угла, чтобы оценить ситуацию: несколько трупов уже остывают на земле, изрешечённые инертными пулями Истера, но сектантов ещё остаётся прилично. Очередную перебежку не сделать.

Тут из-за громадной колонны прямо перед входом в Банк высунулся продолговатый ствол, появление которого можно тут же ассоциировать с парой-тройкой смертей! Это линейное ружьё, пули которого крошат всё, во что попадают, не делая различий между плотью и камнем. Судя по направлению дула, стрелок выцеливал Истера!

— Истериан! Прыгай оттуда! — взревел я, но, ожидая, что полукровке не хватит реакции, сам подпрыгнул и схватил парня за ногу, после чего стащил вниз.

Громыхнул выстрел, подобный пушечному! Стрелок оказался недостаточно метким и снаряд, выпущенный из линейного ружья угодил точно в середину колонны! Треск камня, шум осыпающейся крошки, и громоздкий осколок падает поперёк главной дорожки. От нашего укрытия остался лишь худой огрызок.

Истериан потирает ушибленный висок, пострадавший из-за непреднамеренного падения. Я поспешил выглянуть из-за ошмётка колонны, и крайне вовремя, потому что в нас целится дуло уже другого ружья, возникшего на месте первого!

Схватив Истера поперёк груди, я совершил затяжной прыжок вдоль поверхности земли и приземлился за упавшей верхней частью колонны, за которой можно находиться только сильно согнувшись. Второй выстрел довершил начатое, и пенёк колонны смело напрочь.

Истериан откатился от меня в сторону и гневно уставился в пол:

— Август, нечего меня вечно опекать!

— Ты опять к этому разговору? — я, подобно товарищу, упёрся спиной в каменный прямоугольник.

— Просто не лезь в мою личную жизнь!

— Я в неё не лезу, дело в другом! — запасная обойма вставлена, я готов к продолжению боя, как и Истер, — Пошли!

Упираясь пятками в вымощенную камнем дорожку, мы синхронно начали толкать обломок в сторону обороняющихся сектантов. Каменный блок со львом, весящий изрядно, мы со скрежетом двигаем не хуже быка, тянущего плуг.

Как только громыхание пуль пошло на убыль, мы одновременно вынырнули из-за каменного бруса и открыли шквальный огонь! Пули разят замешкавших сектантов, число коих уменьшилось на четыре человека нашими общими усилиями.

Стоило заняться перезарядкой, как Истериан продолжил:

— Если ты такой умный, Август, скажи, почему приступы не посещают меня уже год? Я избавился от них!

— Это ты так думаешь, — я заметил движение справа и метнул в бегущего с кинжалом наголо сектанта метательный нож, который угодил озверевшему противнику в бедро, остановив отчаянный забег, после чего тот стал лёгкой мишенью для сантибов.

— Почему ты мне не веришь? — Истериан выпустил пару пуль наугад, — Думаешь, мне плевать на последствия?

— Ты перегибаешь палку! Перестаёшь себя ограничивать!

Подбежали сантибы, ровно пять человек, занявших место рядом с нами за укрытием. Усевшись между нами, они не дали продолжить разговор. Я просто кивнул Истеру, и мы продолжили толкать вперёд своё укрытие.

Спустя двадцать секунд усиленной работы ногами и плечами меня остановил похлопыванием по плечу ближайший сантиб и громко прокричал, стараясь преодолеть звук сражения:

— Мы в двадцати ярдах от входа! Дальше двигаться бесполезно, доберитесь до дверей, мы вас прикроем!

Мы уже, действительно, у самой колонны, что в одиночестве стоит посреди площадки перед Банком. Звуки выстрелов стали достаточно редкими — одна из сторон (по всей видимости — сантибы) взяла верх и завладела преимуществом.

Сантиб показал мне пять пальцев, затем согнул большой, отмечая начало отсчёта. Затем согнулся и указательный, но на большее носящий фуражку не пошёл, дёрнув руку к рукоятке револьвера: произошло что-то необычное.

Я перевернулся, чтобы осмотреть происходящее, при этом, краем глаза заметив, что большое число сантибов подобралось уже достаточно близко и держат вход в Львиный Банк на прицеле. Оставшиеся сектанты сползлись, как тараканы на кухне внутрь здания, кроме одного толстяка, что скинул маску, шляпу и верхнюю одежду, спускаясь по немногочисленным ступенькам навстречу множеству дул.

Его-то и испугались сантибы, направив на безоружного револьверы. Перед нами оборотень, вернее, человек, вступивший в симбиоз с аронакесом. Такое существо, образованное слиянием души умершего демона с телом человека, способно изменять свою форму, когда заблагорассудится. Порой, эти уродцы даже сильнее изначальной формы демона. Да ещё и душа у них продолжает пребывать бессмертной и после каждой гибели носителя возвращается в иной мир. Но я могу замкнуть этот бесконечный цикл...

— Господа, — не опасаясь больше получить шальную пулю, я встал в полный рост, — Мы разберёмся с тварью, вы двигайтесь за отступающими.

Сектант, оказавшийся обладателем крайне неприятного мясистого лица, погрызенного оспой, не обращает внимания на зашевелившихся сантибов, которые боком проскользнули мимо, не убирая при этом оружия. Только добравшись до входа, блюстители закона отворачиваются и несутся в недра Банка. А аронакес ждёт схватки...

Я держу наготове пистолет: не знаю, чего ожидать от подчинённого демоном, но старый добрый свинец должен помочь. Сектант выжидает, первый шаг должен остаться за мной. Что ж...

На выстрел демон среагировал моментально — пуля, что должна была разнести голову сектанту в мелкое крошево, врезалась в поднятую правую руку, покрытую плотными пластинами.

Тварь начала трансформацию...

Внешне это выглядит ужасно! Лишние отростки, конечности, новые покровы тела, иные формы, строение... Плавный переход от одной ипостаси к другой сопровождается замогильным хрустом ломающихся и вновь срастающихся костей, рвущихся тканей, вздувающихся частей тела, оплывающего лица.

Безобразная голова, похожая на рассыпающийся мешок с картофелем. Лысая, испещрённая язвами голова на первый взгляд одноглазая, но немного ниже и левее громадного глаза по центру располагается мелкая поросячья зенка. Безгубый рот скалится жёлтыми пеньками зубов. Мясистое дряблое тело по размерам немногим больше головы. Пузатый ублюдок держится на разных ногах: левая — худая, с пальцами, напоминающими крабьи ноги, правая — жирная, покрытая на колене бубонами и волдырями. Руки двух с половиной ярдовой твари тоже не выделялись одинаковостью: коротенькая левая с тонкими когтями и полыми иглами на плече, а правая — крабья клешня с целыми четырьмя суставами.

Да ещё и второй зубастый рот прямо на брюхе, идущий по диагонали, как будто уродливый шрам.

Мерзкий уродец, следует убить его поскорее!

Второй и третий мои выстрелы поразили правое колено демона, который не успел защититься клешнёй, покрытой непробиваемым панцирем. Инертный свинец разорвал гнойные бубоны и увяз в жировой прослойке твари, не причинив ей особого вреда.

Истериан не стал ждать и рванул на противника, его лезвие расчертило в воздухе дугу и резануло по брюху, на что демон ответил хватающим движением клешнёй, от которого полукровка легко ушёл прыжком в сторону.

Я убрал пистолет и тут же метнул Угольные Бабочки с двух рук. Сюрикены разложились в полёте на четырёхлучевые звёздочки и понеслись в сторону демона. Ниак удобно лёг в руку и охотно пополз из Мада. Спустя всего секунду, как одна из Бабочек угодила в пухлую шею демону, в отличие от промазавшей подруги, Ниак легко прошёл сквозь горы жира и миновал рёбра, пронзив ровно то самое место, где у обычного человека должно располагаться сердце. Но демон отреагировал только глухим утробным рёвом боли и ударил когтистой левой культёй.

От удара мне уйти удалось лишь частично: мощный шлепок лапой я избежал, но тонкие когти резанули по груди — спасло новое пальто. Теперь придётся приобретать ещё одно!

А демон продолжил наступление и долбанул длинной многосуставной клешнёй правым хуком, который я никак не ожидал. В результате чудовищный удар впечатал меня в прямоугольную колонну, пошедшую трещинами и брызнувшую осколками. Каждая кость жалобно загудела, не исключено, что тварь сломала мне парочку.

Самое главное, что мне удалось не выронил Ниака. Прямая сабля осталась в руке благодаря узорчатой, витой гарде, буквально, хватающей за кисть.

Демон двинулся в мою сторону. Сзади на плечо уроду запрыгнул Истериан и пальнул ему в затылок из револьвера, что, впрочем, не принесло особого эффекта. Полукровка полоснул ещё лезвием по башке, но это всё равно, что лошадь зубочисткой! Тварь извернулась, сбросила с себя Истера и рванула на меня, схватив когтистой левой. В тело вонзились тонкие иглы чёрных сальных когтей, учитывая, что каждая клеточка тела ещё не прошла после первого удара, очень больно!

Тварь подняла меня в воздух. Рука с Ниаком оказалась зажата, ею я не могу воспользоваться. В мою сторону потянулась клешня, чтобы оторвать голову.

На выручку пришла Харибда: боевые ножницы выбросило из выдвижного механизма на кисти и раскрыло. Обоими лезвиями сразу я вонзил Харибду в запястье демона и повернул рукой так, чтобы механизм сомкнул ножницы — демону перерубило пару тяжей мышц и сухожилий.

Тварь выронила меня, но не потеряла концентрации и пнула костлявой ногой у самой земли, отправив в затяжной полёт. По воздуху я преодолел не меньше десятка ярдов, прежде чем приземлился на каменные плиты и разнёс их в черепки. Любого человека размазало бы, но, волею капризных судеб, я не человек.

С тварью схлестнулся Истериан, но его быстрые движения и режущие удары малоэффективны против громадины. В конце концов урод сбил ударом клешни полукровку с ног и... придавил его брюхом, на котором раззявился слюнявый рот. Пасть оказалась так огромна, что демон проглотил моего друга целиком!

Истера это, видимо, не смутило и он начал бить неприятеля изнутри — выкидное лезвие то и дело пронзает стенки живота и выглядывает наружу.

Как только я сумел собрать силы и встать на ноги, на демона налетели появившиеся из ниоткуда экзорцисты: маленький отряд одетых в кожаные комбинезоны бойцов открыл огонь из револьверов, а два громобойца решили сойтись в рукопашной с уродцем. Но тот не стал церемониться с людьми: усиленный ударным паровым поршнем кулак сплющил рожу демона, которая, как резиновая, тут же восстановила форму. Демон подхватил тяжеленного здоровяка панцирной клешнёй и швырнул в красных стрелков.

Экзорцистов смело, как спички, уцелевшие забыли про бой и занялись извлечением из-под громобойца, не способного самостоятельно встать, ещё живых товарищей.

Второй громобоец атаковал ударом ноги в колено, но также не смог лишить толстую тварь устойчивости. Его широкий правый хук перехвачен демоном, который тут же сомкнул клешню на захваченной руке и отрезал её. Экзорцист, лишившись конечности, взревел, как будто сам Сатана рвёт его когтями на части! Демон принялся избивать бронированого бойца попеременно клешнёй и оторванной конечностью, как дубиной, но быстро прекратил и переключился на Бабочку у себя в шее, которая раскалилась-таки до громадной температуры. Лапы твари слишком неуклюжими, чтобы он мог извлечь мелкую звёздочку — поделом ублюдку...

Пара метких попаданий привлекли внимание демона. Тварь запыхтела, сделала неуклюжий шаг, второй, набрала скорость и понеслась на меня. Тело всё ноет, так что можно не рассчитывать на скорость и ловкость, лучше пока отступать. Истер бы без проблем оторвался от урода, но меня демон постепенно нагоняет. Когда шлепки его ног загромыхали практически за спиной, я пошёл на хитрый финт: упёрся ногами в землю и резко отпрыгнул назад, пригнувшись почти к самой земле, чтобы демон пролетел сверху. Когда его ноги оказались слева и справа от меня, я выкинул в стороны руки, ударив Ниаком и Харибдой.

К несчастью, твари всё это нипочём. Не издав и звука, демон начал разворачиваться ко мне лицом, но я уже прыгнул ему на спину и вонзил саблю в лопатку, подтянулся на ней и оказался на плечах урода. Под руку попались тонкие полые шипы на его левом плече, я схватил сразу несколько в пучок и вырвал, надеюсь, толстяку больно. Удар Харибдой в висок, разжать лезвия ножниц, чтобы расширить рану, пинком вогнать Угольную Бабочку поглубже и спрыгнуть вниз, избегая хватательного движения клешнёй.

В этот момент из брюха демона вылезло лезвие Истериана и дёрнулось в сторону, распарывая твари живот. Следом из широченной раны высунулся и сам долговязый с револьвером в руке, прицелился и громыхнул. Грянуло, словно по наковальне, размером с Гольх, вдарила кувалда не меньших размеров! Облако огня вылетело из дула, напало на морду демона, а в центре полыхающего пламени пролетел снаряд, снёсший громиле полголовы! Истериан выстрелил Вулканом — зрелище то ещё, но вот эффект не тот — тварь пережила и это ранение, а полукровку втянуло обратно в нутро демона...

Демон взревел, замахав лапами в воздухе и замотал измочаленной башкой, на которой остался только один глаз. Пока аронакес сокрушается насчёт своей травмы, я могу атаковать. Удар прямой ногой в прыжке с разбега оказался существеннее, чем удары громобойцев — тварь понесло в сторону, и она громыхнулась на спину. Я подскочил к мерзкой туше и нанёс ровно три рубящих удара, которыми отсёк аронакесу левую ногу.

Пока тварь корчилась, я обошёл громадину по кругу, встав со стороны головы. Но тут демон резво перевернулся на живот и пополз на меня, упираясь тремя оставшимися конечностями. Чтобы не попасть под хаотичные махи страшной клешнёй, мне пришлось спешно пятиться, подбадривая демона выстрелами из пистолета. Пули разрывают жирную кожу твари, обжигают плоть, но не причиняют серьёзного урона.

И тут я упёрся спиной в парапет. Забыл про близость Азметы и оказался зажат между рекой и злобным аронакесом! Тварь занесла клешню для удара, но я своевременно вскочил на широкую каменную стенку, а с неё — на подвернувшегося дельфина.

Демон передумал бить и полез следом, с трудом взгромоздившись на парапет. Ухватившись за статую дельфина для равновесия, тварь приготовилась повторить удар, но я не вовремя спрыгнул вниз, ударив сверху по левой руке Ниаком. Сабля отсекла кисть, и демон остался без одной точки опоры. Я тут же прыгнул на урода и толкнул его плечом, отчего тварь завалилась набок и, взревев напоследок, плюхнулась в воду Азметы, подняв высоченные искрящиеся брызги. Толстая туша тут же пошла на дно.

Кем бы демон ни был до своей смерти, став аронакесом, он получает и ряд слабостей носителя, например, им становится жизненно необходим воздух, а значит, теперь-то демон издохнет, банально захлебнувшись. С одной рукой-клешнёй и бубонной ногой ему не всплыть. Дело сделано.

Со стороны Банка тихо, видимо, отряд сантибов уже управился с сектантами. В такую рань никого, кроме охраны, в Банке нет, так что не думаю, что носящие маски взяли хоть кого-то в заложники (охранники, должно быть, убиты ещё до прибытия стражей порядка). Бои должны подходить к концу. Вот и славно.

Посреди порушенной Набережной снуют подъехавшие доктора, спешащие помочь раненным сантибам и экзорцистам. Аронакес вдоволь порезвился с красными: измочаленные корпуса громобойцев усыпают собой площадь перед Банком, но некоторым управляющим повезло остаться в живых, рядовые экзорцисты помогают добраться до карет скорой помощи товарищам, а одна троица уже ковыряется со своими приборами вокруг отрубленной ноги демона. Падальщики, Истер был прав с выбором прозвища...

Минутку... что-то не то... словно я что-то забыл...

Вот Дьявол! Истериан! Он всё ещё в утробе идущей на дно твари!

Стянув на ходу пальто и отбросив в сторону шляпу, которую я до этого бережно цеплял на голову при каждом падении, расстегнув ременную систему, я вскочил на парапет.

Я нырнул в глубокую тёмную Азмету, встретившую меня ледяными объятиями. Погружаться с головой в холодную реку, на дне которой корчится от недостатков воздуха демон, я, если выйдет, больше никогда в жизни не стану. Надо мной сомкнулась водная гладь.

Видно не больше чем на пол-ярда. Вода кажется чистой и прозрачной только с поверхности, а на глубине она ещё и не пропускает света, отчего обзор совершенно никудышный. И ещё холодно, холодно и мокро!

Лисица выползла из ножен, словно сама предложила себя в руку. С бронзовым ножом можно не бояться нападения твари, которое в тёмных водах вполне можно и не заметить вовремя. Теперь остаётся спуститься к самому дну.

Кровавый след ведёт вниз. Из кровоточащих ран демона выплескалось немало алой жидкости, эфирными столбами ведущей на всё большую глубину. Следует просто плыть вертикально вниз, чтобы наверняка обнаружить утопленника. Я плаваю довольно посредственно, но мне пока нужно просто тонуть, с этим проблем не возникает.

С погружением становится темнее, спустя десяток секунд я уже почти ничего не вижу. А крови становится только больше, она начинает скапливаться в мутные алые клубы. Сквозь одно такое облако я как раз проплываю: полная слепота, неприятный запах живительной плазмы и... проплыв его насквозь, я чуть не уткнулся в каменистое дно! Демона нет.

Тварь могла атаковать меня с любой стороны, аронакесу хватило хитрости устроить засаду. Мотать головой бесполезно, потому что темнота не позволяет увидеть абсолютно ничего, да ещё и кровь твари! В ушах гудит и клокочет шумная вода Азметы, и ориентироваться на звук тяжело. Сегодня явно неудачное утро...

И тут сзади раздался утробный рёв и шум вырывающихся на свободу пузырей воздуха! Я неповоротливо развернулся и успел заметить, как на меня несётся туша демона, вытянувшего крабью клешню, готовую разрезать меня пополам! У меня оказалось небольшое преимущество — я стою ногами на твёрдой поверхности и могу с силой от неё оттолкнуться, но так я избежал только смертоносной конечности. Разогнавшийся демон снёс меня и подмял под себя, протащив какое-то расстояние по дну. Тяжёлый гад!

Клешня ударила рядом со мной, образовавшиеся пузыри и пена лишили меня возможности видеть. Аронакес прижимает ко дну, ревёт и бьёт уцелевшей рукой, но даже многосуставная конечность не может правильно сложиться, чтобы достать меня. Твари придётся освободить меня, чтобы убить клешнёй, но так я могу ускользнуть...

Рука с Лисицей осталась свободной... Я резанул перед собой, но, куда попал, не вижу. Невозможно попасть, когда видишь перед собой только пузыри. Разве только... Угольная Бабочка должна быть ещё в шее уродца. Сквозь темень и муть действительно мелькает мелкая светящаяся, как искра, точка. Светиться здесь больше нечему.

Я ударил ножом, целясь несколько левее раскалённой докрасна точки. Лисица пронзила ледяную воду, уткнулась в дряблую плоть и погрузилась в горло твари. На бронзовой поверхности ножа загорелись руны, активированные кровью демона. Знакомый белоснежный свет — таким же горят узоры на моём теле. Магия древнего оружия пробудилась, спровоцированная близостью демона, душу которого хочет уничтожить.

Магия Лисицы служит одному делу — поглощать души созданий из потусторонних миров и преобразовывать их в силу для убийства следующих тварей. И, безусловный плюс, убитый таким образом демон уже никогда не станет аронакесом, поскольку его душа — навеки пленница ножа.

Для поглощения души урода следует провернуть вокруг своей оси рукоятку. Деревянная часть Лисицы вращается с трудом, даже мне нелегко это сделать, особенно в таких условиях, когда на меня давит громадная мерзкая туша, а воздух в лёгких подходит к концу! Тварь чувствует скорую кончину, поэтому взбрыкивает и решает убраться подальше — больших трудов стоило не выпустить нож!

Гадина ползёт по дну, толкаясь клешнёй, а я уже переполз ей за спину, повиснув на плечах. Я дёрнул рукоятку, провернул её до половины, вызвав волну адской боли, о чём свидетельствует неистовый рёв демона. Ещё один рывок, и рукоятка щёлкнула, совершив полный круг и встав в пазы. Тело уродца дёрнулось в конвульсии и обмякло...

Толстая фигура стала скукоживаться, его носитель начинает приобретать изначальную форму. Надо извлечь из трупа проглоченного товарища.

Урод стал легче и я без труда перевернул его брюхом вверх. Удар Харибдой и Серой Лисицей одновременно вспорол оборотню живот крестообразно. Превозмогая омерзение, я запустил руку в рваную рану, брызжущую кровью и прочими жидкостями, где пальцы сомкнулись на чём-то твёрдом, что могло быть разве что моим другом. Толкнувшись ногами, я рванул к поверхности, вытянув из чрева очеловечивающегося трупа Истериана, потерявшего из-за дефицита воздуха сознание. Мне и самому бы не помешал глоток живительного газа...

Всплывать, работая одной рукой, не умея толком плавать, с горящими от недостатка кислорода лёгкими, даже труднее, чем, скажем, протискиваться через Блик. И ещё это длится очень долго! Уже стало казаться, что выбраться на поверхность мне не суждено, как последний гребок вышвырнул меня из водных толщ. Хватая ртом спасительный холодный воздух осеннего утра, я удержался на плаву и вытолкнул из воды Истера. Держать его не осталось никаких сил, так что я шлёпнул подлеца по щеке, что тут же привело полукровку в чувство. Ошарашено хлопая мутными глазами, Истериан задышал и чуть не утонул, но я удержал того свободной рукой.

Истериан, вроде как, начал осознавать, что происходит. Уже неплохо.

А с берега нам уже машут руками и готовятся бросить конец верёвки сантибы. Хорошо, что о нас хоть кто-то беспокоится.

Истер, сплюнув заполнившую рот воду, вяло брякнул:

— Спасибо, что выручил, Август. Я твой должник.

— Ты помог мне, когда я чуть не застрял в портале, — я припрятал Лисицу в ножны, висящие на верёвке на шее, — Мы квиты.

— А я уж думал, ты теперь станешь требовать с меня сидеть тихонько дома, как под арестом...

— Ну, ты же всё равно не стал бы этого делать...

Истериан задорно рассмеялся, ему даже не помешала чудовищная одышка! Пожалуй, можно считать, что долговязый полукровка на меня больше не дуется.

— Господа, — кто-то лишил инспектора Майера глупых очков, что не пошло сантибу на пользу — вид стал довольно непривычным, — Рад видеть, что с демоном покончено. Ограбление Львиного Банка предотвращено.

— На здоровье, инспектор, — мне холодно и от добрых слов теплее не становится. Нас только вытащили из воды, и, естественно, нам пришлось мёрзнуть. Кому в голову придёт на ограбления банка брать с собой полотенце...

У меня, во всяком случае, есть сухое пальто, а вот Истер мучается по-полной.

— Только что прибыл помощник Гамильтона Рокфеллера, — отчитался передо мной Майер, — Он как бывший директор Банка хочет лично отблагодарить вас за помощь. И лично вознаградить.

— Интересное рвение, — мысль о посещении самого Гамильтона — самого богатого человека в Гольхе — не радует, — Готов спорить, у нас нет выбора?

— Его помощник сделал соответствующий намёк, — старина Майер, как и всегда, не стал лукавить.

Естественно, желания сильных мира сего отличаются своим регулярным исполнением. Выражать недовольство задумке сэра Рокфеллера даже для виду не стоит.

— Его экипаж стоит восточнее главного входа в Банк, — подсказал, на всякий случай, инспектор Майер, — И ещё ваши вещи.

С этими словами старший сантиб отступил в сторону, и к нам подскочила парочка лиц: сантиб и экзорцист — носящий серую форму передал мне подобранную ременную систему, а красный падальщик протянул стальной шар, сильно нагретый — экзорцисты изловили нам Вулкана.

Истериан открыл круглую тюрьму огненного демона и запихнул его в запасной стеклянный патрон. Своё снаряжение я просто перебросил через плечо. И мы двинулись в указанном Майером направлении. Лично моё настроение выражается двумя словами: "крайне поганое", а вот Истер ещё долго радостно благодарит "джентльменов", кивая им на ходу.

Мимо нас в этот момент провели арестованных сектантов. Преступники идут уткнувшись лицами в землю, и лишь один поднял голову и, завидев меня, попытался броситься и завопил, вырываясь из рук сантиба:

— Червь! Чтоб тебе гореть в аду! Ты убил Семальгора! Отфули знает, где найти тебя!

Разбушевавшегося сектанта утихомирили дубинками и поволокли дальше. Он решил мне угрожать, словно бы меня напугают какие-то организации безбожников. Но то, что среди них есть ещё и подчинённые аронакесами... возможно, всё это время я недооценивал их движение.

Неважно...

А впереди уже маячат красные, ковыряясь с приборами. Среди пяти работяг в комбинезонах затесался человек, появления которого я, прямо скажем, не ожидал. Высокий субтильный тип с длинными до плеч волосами, острым подбородком, тонкими губами (верхняя страдает постоянным подрагиванием), узким крючковатым носом и ехидными серыми глазами, полускрытыми кустистыми бровями. Наряженный в алый камзол на нас уставился Бьюло Дах, по прозвищу Дворняга.

У нас с ним особые отношения: давным-давно, когда я только появился в Гольхе, Бьюло начал расследование ряда убийств, которые решил свалить на меня, имея довольно неубедительные доказательства. Убийцей оказался аронакес. Когда мне удалось поймать убийцу, опередив экзорцистов, да ещё и спасти Дворняге жизнь, он меня сильно невзлюбил, решив, что я оскорбил его честь и достоинство, что... не совсем правда.

Затем объявился Истериан, которого подозревали в убийстве восьми жителей Гольха, но настоящим преступником также оказался не он, а одна склизкая дрянь. Бьюло снова остался в дураках, а я вновь восстановил справедливость (точнее, Истериан совершил всего два убийства из восьми, но об этом знаем только мы двое).

С тех пор сэр Дах одержим желанием поймать меня на каком-нибудь преступлении, которого я никогда не совершу. А я стараюсь со всей возможной взаимностью капать ядом на его самолюбие и воспалённое чувство гордости. Мы двое — спецы по игре на арфах, сделанных из нервов друг друга.

Бьюло — выходец из бедной дементской(14) семьи, переехавший в Гольх после гибели родителей в пожаре, уничтожившем пятую часть всего города. Бездомный, нищий, он вступил в отряды экзорцистов, желая мстить демонам за свою судьбу (согласно одной из версий, пожар в Дементе устроили твари). Нелюдимого бедняка в отделе по борьбе с демонами прозвали Дворнягой, и прозвище навсегда приклеилась к Бьюло.

Спустя годы преданный до фанатизма своему делу экзорцист дослужился до высшего поста в структуре организации. Я знаю Даха только начальником отдела, возможно, будучи шишкой поменьше, он не был невыносим.

— Авхуст! — ко всем прочим недостаткам, Дворняга чудовищно картавит, — Вы снога путаетесь у нашехо отдела под нохами!

— Я тоже рад вас видеть, — мозоль, на которую следует давить, Бьюло уже натёр, — Я путался у ваших людей под ногами только тогда, когда они в страхе убегали.

— Хадуетесь вашей случайной победе?

— Я уже семь лет случайно отбираю у вас работу, — мне стало неинтересно грызться с Дворнягой — сегодня он разбит наголову, а с фантазией у него туго. Обычно он, даже после самой большой неудачи ведёт себя так, словно выиграл у меня в пух и прах!

Нынче Дворняга сильно сдал.

— Делом сотхудничества сектантов и ахонакесов занимаемся мы! — надменно кинул мне сэр Дах, — Не суйтесь!

— Когда возникнут трудности, сантибы меня вызовут, — заверил я Бьюло, — Надеюсь их у вас будет немного. Мои сочувствия семьям погибших...

Я, в конце концов, не изверг...

У помпезной кареты нас поджидает плюгавенький паренёк, ряженый щёголем. Лицом помощник Гамильтона не вышел, впрочем как и всем остальным, кроме положения, которого мог добиться не только посредством безупречной службы — ходят слухи, что сэр Рокфеллер не брезгует гомосексуализмом. Злые языки появляются всегда, когда устают лизать чей-то зад, но всегда есть вероятность, что не все из них говорят неправду...

— Джентльмены! — маленький человечек приветственно всплеснул руками, — Честь видеть вас! Сэр Гамильтон не дождётся встречи с вами, господа!

— Не имеем привычки заставлять людей ждать, — ответил Истериан, отжимая себя на ходу так, что вода стекает бурными потоками.

Посланный Гамильтоном Рокфеллером представитель это мимо глаз не пропустил:

— В таком виде появляться у сэра Гамильтона нельзя — получите новую одежду на месте, — и указал на приветливо распахнутые двери кареты, — Прошу.

Скажу сразу: рессоры у этого экипажа значительно лучше, чем у сантибов.