Август Хромер

Газеты годны лишь для того, чтобы убивать ими время, а особо доверчивым — остатки мозга. А если вы пытаетесь с их помощью получить жизненно-важную информацию, то бросьте это дело, лучше заведите знакомых среди завсегдатаев Рыночной площади.

Но время убить всё же нужно, так что я, не колеблясь, взял в руки идеальное для этого оружие.

На первой полосе расположилась статья про грядущие выборы в Парламент. Из ста пятидесяти двух членов в новом составе останется не более половины, остальные же сменятся. Любимцами общества и главными претендентами на места в высшем органе законодательного представительного собрания называется ряд имён, среди которых резко выделяется некий Пирас Трит, всего-то двадцати семи лет отроду. Автор статьи отмечает, что в этом году борьба между кандидатами сугубо честная, а случаев незаконных махинаций и подкупов голосов не замечено.

Ну, автору-то виднее: он же, безусловно, сам такие случаи выискивал!

На второй странице много пишут про сектантов, уже знакомых мне по разговору с инспектором Майером. Отмечаются случаи их нападения на людей, которые зачастую заканчиваются смертью. По данным Сантиба, уже найдено пятнадцать изуродованных тел с тех пор, как мирное сообщество прознало про новое движение фанатиков. Примечательно, что у жертв отрезают мизинцы на левой руке — своеобразный почерк сектантской организации. По рассказам очевидцев, одеты преступники в чёрные плащи и широкополые чёрные же шляпы, часть злоумышленников носят простые чёрные маски с прорезями для глаз, а часть — маскарадные белые с длинными носами. Основные атрибуты сектантов: белые неровные кресты на одежде и серповидные кинжалы. У некоторых имеется огнестрельное оружие. Но, при всех выдающихся отличительных чертах, до сих пор не удаётся арестовать ни одного представителя новой секты.

Вот это уже более чем странно: выряженные практически как клоуны неизвестные шастают по Гольху, как сказал Майер, большими группами, люди уже успели разглядеть и запомнить их атрибутику, а смелые и оперативные служители закона пока ничего не смогли сделать для их поимки. Да они ещё и в светлое время суток появляются на улицах, что, уж простите меня, полная хрень! Так безалаберно дозволять чинить беззаконие просто нельзя.

Граждане, похоже, скоро будут скованы страхом перед новой силой. Гнилые улицы наводнили не только недобитые трулы, но теперь ещё и вполне земные преступники с ножами и револьверами. Со временем всё больше матерей не дождутся ночью детей, всё больше жён не дождутся мужей и всё больше мизинцев будет скапливаться в коллекции секты. Любопытно, что с маленькими пальцами можно сделать, кроме как полюбоваться и выбросить...

Прочие статьи не так примечательны: немного о прибытии в Гольх мэра соседнего города Норкхэмма с семьёй, немного об открытии нового ресторана в центре, немного о предстоящей демонстрации изобретений Адама Негинва на площади Париса и ещё полно всего о самой разной ерунде.

В целом... меня ожидаемо не впечатлило. Стандартный набор: политика, кровь, веселье и интересное. Я не успел шлёпнуть сложенный номер на стол, как зашевелился молчавший до сих пор Истер:

— Август... — окликнул меня он.

Чего ему там, интересно, надо.

— Я здесь, Истер, и внимательно тебя слушаю, — вернув газету на прежнее место, ответил я.

— Ты сегодня пойдёшь испытывать Дикобраза?

— Хочешь поиграть?

Истериан состроил своё самое недоумённое выражение лица и удивлённо захлопал глазами, как бы говоря: "Как ты мог такое подумать?" Но в случае с долговязым плутом логичнее задаться вопросом: "Как можно подумать что-то другое?"

— Я лишь тестирую твои изобретения и помогаю выявлять дефекты, — серьёзнее некуда сказал Истериан.

— Все дефекты — у тебя в голове, — обрезал одной фразой все дальнейшие разговоры в данной области.

Но это только я один думал, что смогу заткнуть друга...

— Без моих нестандартных проверок изобретения будут несовершенными! — продолжил гнуть своё Истер.

— Несовершенными, зато целыми. И не называй своё безрассудное баловство проверками: стрелять с колокольни по улице — это вершина кретинизма, а не нестандартная проверка!

— Я проверял разброс пуль пистолета, только и всего!

— А когда ты спрыгнул с колокольни с Харибдой на автокарету?

— Проверял, пробьёт ли она крышу на большой скорости!

— Ты весь экипаж смял на большой скорости!

— Август, по-моему, ты просто боишься, что я испорчу твоё оружие, — обиженно поджал губы Истериан.

Вот это уже слишком!

— Я боюсь, что ты испортишь город! — взревел я на товарища, который в очередной раз довёл меня до белого каления, самым непостижимым образом не делая для этого ничего сверхнеадекватного.

Громогласный крик остудил пыл полукровки — с растерянным видом ребёнка, потерявшего в громадной толпе маму, он застыл, несколько сжавшись, и даже немного отсел подальше. Он, естественно, меня не боится. Даже в гневе я мало что могу ему сделать, да и, в общем-то, не собираюсь. А что друг способен опешить от простых, хоть и гневных, слов, — сущая неправда. Истериан слишком прост и наивен, чтобы вообще чего-то бояться...

Отчего-то мне кажется, это делает его чуть менее похожим на человека, коим он, как и ваш покорный слуга, не является...

Но кто он точно — так это круглый идиот. Жаль, что приходится с этим мириться: не терплю глупость, потому что любой изъян в человеке существует сам по себе, а глупость рождает их все разом. Но было бы неправильным назвать Истера глупцом — это не так. Он — лентяй, он просто ленится быть умным, со всеми вытекающими.

— Так ты пойдёшь на полигон? — невозмутимо продолжил Истериан.

— Дикобраз ещё не готов, — глухо отрезал я.

— Но экзорцисты уже хотят его купить! — припомнил мой товарищ письмо красных.

Настроение ещё сильнее ухудшилось.

— Странно, как они вообще про него узнали, — я испытующе уставился на собеседника, логично предполагая, что тот может оказаться злополучным стукачом.

Истериан прозрачного намёка не понял, пришлось спросить напрямую:

— Ты не думал никому болтать?

— Конечно же, нет! — отмахнулся мой друг, — За кого ты меня принимаешь?

— За ветреного, безответственного вертопраха, коим ты, даже не смей отпираться, являешься! От тебя чего угодно стоит ожидать! Опять напился в пабе да растрепал неудачно подвернувшемуся экзорцисту.

— Ты злишься на меня? — ответно нахмурился Истер.

— Просто спрашиваю, — прокряхтел я, стараясь унять зарождающуюся бессмысленную перепалку.

Истериан меня в данном стремлении поддержал, просто разгладив черты лица и заткнувшись. Опять же, сказывается благоприятная уютная атмосфера гостиной, в которой хочется вести себя намного сдержаннее и спокойнее. В любом другом месте мы бы давно уже орали друг на друга, стараясь вбить в упёртую голову собеседника своё мнение. Дальше словесных перебранок никогда не заходит, так что это у нас в порядке вещей. Лишь Арика расстраивается...

К полудню, когда даже самый ленивый представитель рода людского отрывает тушу от кровати и плетётся по делам, выбираясь на улицу, естественно, сырую и гнилостную, в то время, когда я только закончил утреннюю прогулку с Хорисом, радовавшимся, словно щенок, предоставленной разминке затёкших от домоседства ног, в то время когда у каждого есть, чему с пользой посвятить себя, кто-то посвятил себя не самому радующему меня делу — кто-то постучал в нашу дверь.

Я не люблю посетителей моего укромного уголка в безнадёжно меланхольном Гольхе по двум причинам: во-первых, я ненавижу всех, кто посещает меня без причины (к счастью, таких единицы), и, во-вторых, причины, по которым приходят посетители, мне не нравятся в девяти из десяти случаев. И ещё двуногие свиньи загаживают ступеньки!

Я лелею мечту, что наступит день, когда ко мне, на крыльцо дома 69 улицы Саренз, вздумает подняться самый жуткий отморозок на свете, такой, кого не будет жалко совершенно никому. А я буду к этой встрече взведён настолько, что вся ненависть к непрошенным гостям сконцентрируется именно на этой персоне. Я сниму с крючка инертное гладкоствольное ружьё, пылящееся над дверью в мастерской, открою дверь, наставлю на мерзавца дуло... и весь мой скопившийся гнев разлетится по округе, как разлетится огненная дробь, как разлетятся ошмётки несчастного...

Я жесток и не думаю этого отрицать, но и не думаю этим гордиться.

Истериан тихо сидит в кресле, изучая программу субботних скачек на Фурицком ипподроме, и совершенно не реагирует на громкий стук в дверь. Вновь молотят изо всех сил, не щадя двери и кулаков (за дверь я беспокоюсь больше). Если это уже второй демон за два дня, то это что-то новенькое: обычно приходится неделями сидеть без работы.

Посмотрим...

Арика уверяет меня, что ей несложно, но я категорически запрещают ей открывать кому бы то ни было дверь. На то есть свои причины. Позже я о них, может быть, расскажу, а сейчас меня ждёт неизвестный, который, судя по силе ударов, может от нетерпения и петли свернуть...

Тогда ружьишко я достану именно сегодня.

Когда я открыл дверь, то обнаружил на пороге абсолютно невыразительного мужичка средних лет с щуплыми бакенбардами и узким носом. Не особо высокий, не шибко широкий в плечах, не толстый, но и не худощавый. Обычный такой житель Гольха, обычный мужчина, совершенно обычный экзорцист. У меня на пороге стоит красный. Это что-то новенькое, так как звать меня на подмогу ничего не могущим красным приходят сантибы, а высокомерные гордецы до подобного не опустятся, что вы, что вы...

Однако факт остаётся фактом: предо мной стоит натуральный экзорцист в фирменном алой камзоле, что говорит о высоком звании визитёра. Этот человек привык сидеть в штабе в выглаженной форме, а не отлавливать трулов в кожаном комбинезоне. Тем удивительней встреча...

— Чес Хленд, старший помощник начальника отдела по борьбе с демонами Бьюло Даха, — представился паршивым голосом вытянувшийся в струнку канцелярский экзорцист.

Надо же! Ещё и старший помощник самого Дворняги! Главной шишке моих, так сказать, коллег понадобился я и, судя по отсутствию манипулы громобойцев за спиной Чеса, для дела, я даже рискну предположить, что ему нужна моя помощь.

— Моё имя Вам известно, — пожалуй, слишком грубо отозвался я.

Но экзорцист совершенно не смутился:

— Я по делу.

— Ясное дело, что не на чай с кексами, — понемногу выводить из себя и без того униженного необходимостью навещать меня лично красного приятно для души. Пусть они там все знают, какого я о них мнения, — Мне очень интересен повод.

То ли мой нежелательный собеседник обладает дюжей выдержкой и самообладанием, то ли так невозмутимо пропускает мои слова мимо ушей, но внешне экзорцист никак не отреагировал на колкости. Аж обидно стало.

— Дело важное, и только Вы в силах помочь.

— Тогда, почти интересно...

— Если выслушаете, станет ещё интереснее.

— Рассказывайте, — равнодушно брякнул я.

— Впустите в дом? — совершенно серьёзно спросил Чес.

Я уставился на собеседника в упор, жалея, что не способен взглядом обжигать особо наглые рожи. Затем демонстративно оглянулся на коридор, и целых полминуты экзорцист вынужден был лицезреть мой затылок. Его, видимо, не успели предупредить, что я за фрукт такой, раз он напрашивается в моё жилище. Когда до красного дошло, что негостеприимный Август вовсе не раздумывает над его вопросом, а нагло глумится, Чес решил начать разговор здесь:

— Хромер?

— Да, это я, — резко обернулся к экзорцисту, оставив в покое убранство прихожей.

Алый закатил глаза и поджал губы — мне всё же удалось достать старшего помощника! Даже обижаться на него перехотелось!

— Дело крайне серьёзное, сэр Хромер! — говорит Чес сдержано и даже не тараторит, — Мы столкнулись с Бликом, не поддающимся закрытию. И вынуждены просить вас осмотреть эту аномалию.

В тот момент я ещё не до конца осознал серьёзность ситуации, описанной экзорцистом. Не затягивается портал, значит, неумехи что-то напортачили со своим оборудованием. Впрочем, мне бы не помешала консультация Истера.

— Истер, — обернув голову на пол-оборота, крикнул я в глубину дома.

Долгое время ответом была полная тишина, однако я не сомневаюсь, что товарищ меня услышал: его чуткий слух способен ухватить даже наш с красным негромкий разговор. Истериану просто лень встать с кресла и оторваться уже от своих рысаков.

Наконец загрохотали туфли, и из гостиной выплыл полукровка, лениво щурясь и держа руки в карманах. Присутствие экзорциста нисколько не смутило моего друга — видимо, он всё же слышал наш разговор от и до, но, встав по левую руку от меня, молчал.

— Джентльмены не могут закрыть портал, — с издевательским беспокойством в голосе поделился я проблемой экзорцистов с Истерианом.

— Ну, пусть сядут вокруг и ждут, когда он сам затянется, — пожал плечами мой друг.

С нечеловеческим трудом, но Чес ещё держится под удвоившимся потоком издёвок.

— В том-то и дело, что Блик не теряет своей интенсивности и не подвержен затягиванию! — взывает алый.

— Вы это серьёзно? — равнодушным тоном спросил я.

— С шутками я бы пошёл в любое другое место, господа, — красный свёл брови на переносице, — Случай действительно неординарный, и нам требуется ваша помощь.

— Что думаешь, Истер? — я обратился к долговязому товарищу, подпирающему дверной косяк.

— Можно поглядеть, что там такого завертелось, — Истериан испепеляет глазами экзорциста, часть из которых не любил ещё больше, чем я. Уж он-то не прочь сходить посмотреть на их несостоятельность.

Значит, пройдёмся... или проедемся, если отдел по борьбе с демонами выделил нам экипаж...

— Где это произошло?

— Железнодорожный вокзал имени Джеркина, портал в зале ожидания.

Это практически другой конец города. И почему только Блики не случаются рядом с моим домом?

— Транспорт есть?

— Карета ждёт нас за углом, — отчеканил Чес.

Вот это уже хорошая новость!

— Сколько?

— Тысяча ялеров, — экзорцист моментально смекнул, что я спрашиваю о деньгах. За годы сотрудничества меня и щедрых жителей Гольха последние поняли, что со мной возможно разговаривать, только если в кармане у тебя полновесные ялеры, причём много ялеров. Я — не спаситель беззащитных, я — не святой, я — не доблестный герой; я просто делаю свою работу и желаю, чтобы за неё хорошо платили.

Сумма, которую назвал экзорцист, меня вполне устраивает.

— Ждите, — бросил я напоследок и захлопнул дверь.

Следовало собрать снаряжение, за чем мы направились в небольшую каморку напротив кухни. Это наш склад, куда Арика уже должна была отнести брошенное накануне абы куда оружие.

— Похоже на бред — прервал молчание Истериан.

— Мне ли не знать...

— Может, он всё врёт? — озлобленно скосился полукровка к двери.

— Зачем ему это?

— С них станется...

— Не мели чушь! — нагрубил я товарищу, но своего добился — цепь сумасшедших догадок и теорий разорвана в самом начале.

И мы уже в складе. Маленькое окошко худо-бедно разгоняет темноту в тесном помещении. Ряды полок, крючков, подставок — всё заполнено разнообразными изобретениями, приспособлениями, реактивами и прочим, прочим. Почти всё я сделал сам.