Август Хромер

Мимо проковылял здоровяк громобоец — элитный сотрудник экзорцистов. Высокая фигура, облачённая в непременную красную кожу, местами защищена прочнейшей бронёй, способной выдержать зубы и когти тварей. На руках и ногах громобойцы носят особые рукавицы и сапоги с паровыми приводами. Сие приспособления, созданные человеческим гением, усиливают самые простые телодвижения человека, иными словами, приводы ускоряют бег, увеличивают дальность и высоту прыжков, усиливают удары... Чисто теоретически, громобойцы должны стать с этими побрякушками равными нам с Истером, но когда первая же тварь разметала троих таких громил, амбиции экзорцистов поутихли...

Шериф в городе один...

Алый здоровяк оглядел меня с некоторой неприязнью, это видно даже сквозь толстые залитые каплями недавнего дождя стёклышки маски. Выскочку следовало бы разорвать на месте, но чего не стерпишь в угоду пресловутой Гольхской морали. Лучшим ответом служителю закона будет молчание и безразличный взгляд в сторону, но... от ехидной улыбки и задорного подмигивания удержаться оказалось выше моих сил.

Как жаль, что ведро с ножками проигнорировало укол.

Истериан соизволил-таки освободиться, и мы двинулись к экипажу, огибая распылившихся по площади людей. Товарищ заметил, что я всё не оставляю в покое фигуру громобойца:

— Не поладил с падальщиком?

— Взгляд его мне не понравился. Думай, что хочешь, но ему определённо стоило размазать морду.

— Я против избиения людей. Даже если это красные.

Я лишь поправил мокрую насквозь шляпу:

— Чушь, некоторых надо бить.

— Август, ты невыносим! — продолжил зря бушевать Истериан, — Ты же прекрасно знаешь: люди гораздо слабее нас, нельзя этим пользоваться! Нужно сдерживать себя, нужно терпеть людей, нужно мириться с их негативным отношением к тебе! А будешь вести себя вызывающе — они только больше станут тебя донимать!

— Как же красиво ты читаешь морали.

— Я серьёзно, Август!

— Некоторых нельзя оставлять безнаказанными, — теперь уже я лишил свой голос безразличия и добавил жёсткости, — Всякий должен знать своё место!

— Один ты не должен! — в истерике друг поднял руки к лицу, — Одному тебе можно делать, что вздумается!

— Тебя это смущает?

— Это смущает весь город!

— А лично тебя? — я не унимался.

— И меня в том числе!

— Спасибо за ответ.

Истериан воззрился на меня уничтожающим взором, под такими обычно прудят в и без того грязные штаны уличные грабители, по ошибке наталкивающиеся на нас тёмной ночью. Я же такие приступы праведного гнева товарища всегда игнорирую.

— Тебе что же, совершенно безразлично, как к тебе относятся люди?

— Я спасаю их гнилые жизни, — ваш покорный слуга окончательно поутих, — Пусть терпят!

Истериан расстроено отвернулся:

— Ты когда-нибудь поймёшь, что это неправильно!

— Я никогда не жалею о том, что сделал, Истер! — шляпу всё же решил снять, — И вспоминать о своём поведении к старости не буду.

— Я говорю не о старости...

— Короче, больше не смей учить меня жизни! — для убедительности я выставил перед лицом товарища раскрытую ладонь.

— Если не я, то кто же ещё? — ироничный тон длинноволосого полукровки говорил о восстановлении его разума в первоначальное беззаботно-ребяческое состояние.

— Мой отец и настоятель Франц, но они оба уже умерли...

— Кстати о них, — в голосе Истериан мелькнуло живое любопытство, — Об отце, насколько я знаю, ты сам почти ничего не помнишь, а о Франце постоянно умалчиваешь... Может сегодня расскажешь?

Не обмолвиться о двух из четырёх людей, которые имели и имеют для меня хоть какое-то значение никогда не выходит. И это, как раз, довольно плохо, поскольку сразу же следуют вопросы... Я не хотел бы вдаваться в подробности своей прежней жизни, у каждого должно оставаться что-то сокровенно-личное, и я имею право на свои скелеты в шкафу.

— Нет, пожалуй, не сегодня.

На том и порешили.

Экипаж, признаться честно, оказался крайне презентабельным, что определённым образом гарантирует отсутствие тряски, скорое прибытие в конечный пункт и удобные сидячие места. Майер, как ни крути, всё больше и больше начинает мне нравиться!

Извозчик, конечно, спрыгивать и отворять перед нами двери не стал, но и дороги переспрашивать тоже — мягко тронувшись, мы тут же двинулись домой. Первые десять минут езды содержали всего два звука: цокот копыт и негромкий стук колёс. Мы оба молчали. В экипаже, как ни странно, довольно холодно.

— Сколько нам заплатили? — вскинул голову Истериан.

Я достал увесистый кошель, полученный от инспектора. Согласно нашим требованиям, там должно было быть денег в размере тысячи пятисот ялеров. Всю сумму нам отсыпали мелочью, но, по крайней мере, всю. Алчный и жадный мэр любит сокращать наши гонорары. Видимо, надеется на экзорцистов.

— Все деньги на месте, — успокоил я товарища, спустя время, потребовавшееся для подсчётов.

— Падальщики больше не жируют на нашу долю?

— Если бы так, мы бы получили сегодня вдвое меньше, — отметил я.

— Будем откладывать на автокарету?

— Всенепременно, Истериан, — язвительно-весело ответил я, всплеснув руками, — И расшибём её об памятник Валамору!

— Чем тебе не угодил личный транспорт? — сконфужено бросил Истериан.

— Ты, например, способен бегать быстрее любой автокареты.

— А ты?

— А я никогда не тороплюсь, — и это, в принципе, является правдой.

Истериан махнул рукой и уставился в окно. Я от нечего делать последовал его примеру. На улицах копошатся какие-то люди в непонятных тёмных плащах. Сразу вспомнились слова инспектора о сектантах.

Странные личности дружно несут непонятный предмет, я быстро потерял к ним всякий интерес. Наш экипаж свернул и попал на улицу Саренз. До дома осталось всего ничего... Даже Истериан оживился.

Улица тихая и спокойная, из-за чего я её и выбрал. Ни одного питейного или иного увеселительного заведения, пара портняжных лавок, а так — сплошь двухэтажные домики зажиточных граждан, большинство из которых здесь не живёт, а лишь заезжает на время. Места от этого только чище, тише и спокойнее. Я это ценю. Одиночество и спокойствие...

— Сколько времени? — осведомился полукровка.

Я моментально достал многофункциональные часы и глянул на стрелки, которые уже давно показывают время, а не место скопления крови.

— Почти половина восьмого, — на улице темно, это ещё при том, что тучи немного прохудились, подарив городу под вечер пару лишних лучей солнца.

— Нас уже ждёт ужин! Арика обещала приготовить фаршированную утку, как ты любишь!

— Я люблю всё, что готовит наша прелесть, — позволил себе лёгкую улыбку.

— Я ей передам, что ты снова называешь её прелесть! — лукаво оскалился в мой друг.

— Буду тебе признателен.

Коляска вскоре остановилась, и с козел донёсся голос, способный в момент свести в могилу любого логопеда:

— Приехали, господа!

Покинув услужливо предоставленный экипаж, мы двинулись по узкой дорожке меж голых кустов к дому. На ходу Истериан выкрикнул благодарность любезному, но ведь извозчик просто выполнил приказ, и будь его воля — он бы не в жизнь нас бесплатно не повёз! Чего его тогда благодарить? Он меня за то, что металлическая тварь не разнесла его дом, любимый паб, не убила его, его друзей или родственников не поблагодарил.

И так в Гольхе, по моему мнению, всё. Город и люди в нём слишком чёрствые, чтобы проявлять самое своё естество — душу. А раз так, то и я примером для них становиться не собираюсь.

Трещины на плитах, слагающих собой дорожку к ступеням дома, я помню наизусть, поскольку часто пялюсь себе под ноги. Истер с Арикой в один голос кричат, что во всём виновата моя сутулость... Возможно.

Ступени, их всего четыре штуки, как же я рад их видеть: раз я вижу эти ступени, значит, я уже практически дома! Простенькое крыльцо с навесом, фонарь свисает точно над головой, простые перила и белая дверь с изящно сделанными цифрами шесть и девять. Дом номер 69 по улице Саренз — жилище, которое разделяют со мной единственные два человека, которым я могу доверять, которых могу назвать дорогими себе...

Что примечательно, дверного молотка нет, и несчастная дверь вынуждена выдерживать плебейские удары кулаками ждущих моей помощи. Друзья или просто гости в эту дверь не стучатся по той причине, что их попросту нет и не бывает. Хорошо бы, чтоб так было всегда...

Дом 69, посторонним вход воспрещён!

— Наконец-то дома, — пробурчал я.

— Ты, помнится, ещё до прибытия посыльного сантиба собирался выгулять Хориса, — подтрунил надо мною идущий сзади товарищ.

Пёс, конечно, уже окончательно засиделся дома, но время, как ни крути, позднее. Опять придётся менять скромные планы — мелочь, а неприятно.

— Сегодня пусть дома посидит...

— Бедняжка, — засюсюкал Истериан, и мы шагнули в коридор.

Я не успел переступить порог, как из недр дома донёсся взволнованный и робкий голосок Арики:

— Август, Истер, как хорошо, что вы уже вернулись!

— Рады снова попасть в наш уютный дом! — проскользнул мимо меня Истериан.

— Не такой уж уютный... — шутливо покритиковала нас наша служанка.

— Сойдёт и так, — буркнул я.

— Август имеет в виду, что весь уют в доме создаёшь только ты! — Истериан скосил глаза в мою сторону, — За что мы тебе безгранично благодарны!

Требовательный взгляд друга я могу игнорировать сколь угодно долго, но проблема в том, что это Истера не останавливает — взыскательный взор детских тёмных глаз никуда не денется. Молча теребить меня друг способен хоть часами! И это просто превращается в битву крепости нервов, которую я безнадёжно проигрываю раз за разом. Как и всегда, сейчас проще поддаться:

— Да, именно это я и имел в виду, — банальная, необязательная фраза, которую Истериан собирался выбить из меня любой ценой.

— О, спасибо, мальчики! — пропела Арика откуда-то с кухни, — Стараюсь ради вас.

— Мы — неблагодарные лентяи! — завёлся праведной самокритикой Истер.

— Ваши зонты висят на своих местах, — донёсся голос девушки из-за угла, — Неужели забыли?

— Дождь мелкий! — небрежно отмахнулся в пустоту долговязый товарищ.

— По сравнению с водопадом... — зло огрызнулся я.

Истериан рассмеялся: да, он вечно реагирует на моё дурное настроение смехом. Ждёт, когда я начну смеяться вместе с ним, не иначе. Напрасная трата времени: я слишком серьёзен для этого.

— Август, миленький, ты не в духе? — заботливо промурлыкала с кухни Арика.

По себе знаю, что подобные сопливые обращения способны вывести меня из себя. Сюсюканья младенцев мне не по душе, но произнесённые Арикой, они воспринимаются без отречения и отвращения. Для неё мне, почему-то, не страшно побыть и миленьким...

— Просто вымок, — выдохнул я, снимая сырую шляпу, отжав которую, можно заполнить кастрюлю дождевой водой.

— Давайте вещи сюда, — служанка зацокала туфельками в сторону прихожей, — Я их вычищу и высушу.

Миниатюрная Арика появилась из-за угла и мелкими спешными шажочками приблизилась к нам, всё ещё мнущимся в мокрых пальто посреди прихожей, заливая красный половик. Девушка еле достаёт макушкой мне до подбородка, и кажется просто крошечной — представляю, какая она для Истера! Держится и одевается служанка всегда очень скромно, но мне в ней это только нравится...

Стройненькая фигурка принадлежит именно девушке, причём довольно молодой, не соответствующей её реальному возрасту: при её восемнадцати, Арика выглядит от силы на четырнадцать. Но интересные мужчинам объёмы худо-бедно имеются, о чём мне постоянно твердит Истериан. Но согласен...

Каштановые волосы Арики в неизменной причёске: волнистые локоны спадают каскадом до плеч — ей очень идёт. Цвет кожи у девушки отдаёт лёгким бронзовым оттенком, совершенно несвойственным для коренных жителей нашего бледного Гольха. И действительно, Арика родом из государства много южнее Альбиона(6), названия которого я не помню, поскольку ни одного мало-мальского уловимого сочетания звуков в нём нет...

Круглое личико можно охарактеризовать словом приятное. Чуть пухлые щёчки и губки, чуть курносый носик, чуть узковатый разрез глаз, тонкие брови и коротенькие ресницы. Ладная и милая девушка, одним словом.

По дому она выполняет за нас всю работу: уборку, стирку, готовку и многое другое. За качество и скорость выполнения беспокоиться не приходится — Арика настоящая мастерица! Выполняя работу с блеском, она никогда не жалуется, не подворовывает. Идеальная работница по дому, особенно для таких занятых бездельников, как мы с Истером.

За что я ценю её, так это за тактичность, уместность, ненавязчивость, то есть за всё то, чего испокон веков не водится за моим единственным длинноволосым другом. Ещё она очень чуткая, внимательная и заботливая, умеет помочь словом и делом, умеет успокоить, за что ей просто-таки честь и хвала!

Также она способна безо всякого внешнего проявления терпеть мой сварливый характер, что удивительно, учитывая ранимость молодой девушки. В жизни я привык ни над одним поступком не задумываться, не обмозговывать последствия и тому подобное. Единственное, что меня гложет время от времени, так это то, что я без причины могу нагрубить Арике! А она-то всё терпит...

У неё есть большая семья где-то в центре. С ней лично я знаком не был и не знаю их в лицо, не знаю про их в семье отношения. Но на многочисленные предложения взять пару выходных и навестить родных девушка отвечает отказом и всегда с улыбкой. Что держит её рядом со мной, когда я явно не способен располагать к себе людей, и Истерианом, который элементарно может быть для неё опасен, мне неясно, но если этот её выбор продиктован исключительно её собственным желанием, то я не против.

Настоящее сокровище, а не человек! Мне повезло, что мы однажды повстречались.

— Промокли до нитки, — с милой жалостью заговорила Арика, — Поскорее снимайте с себя верхнюю одежду!

Я быстро выскочил из мокрого куска ткани и передал вместе со шляпой миниатюрной служанке. Девушка немного просела под тяжестью набравшего воды пальто. Полукровка возился значительно дольше, выкладывая из карманов снаряжение. Когда он закончил, Арика забрала и его плащ и двинулась в сторону кухни.

— К завтрашнему утру будут вновь сухими и чистыми, — заверила нас каштановолосая южанка, — Вы ведь сегодня уже никуда не уйдёте?

— Естественно нет, — крикнул ей вслед Истериан.

Арика кивнула ровно в тот момент, когда уже почти скрылась в дверях кухонного помещения.

— Естественно? — переспросил я товарища, когда девушка уже точно не могла нас расслышать.

— Сомневаешься?

— Есть поводы, — жёстко ответил я.

Истериан наигранно присвистнул:

— Я — паинька!

— Надеюсь на это, — я строго заглянул долговязому в глаза, хотя он на это может просто не обратить внимания. Посчитает, что я с ним шутки шучу!

— Побольше доверяй людям!

— Тебе доверься!

— Ты зануда, Август! — по-ребячески надул губы Истериан.

— Просто за тебя беспокоюсь.

— Вы пока переодевайтесь, приводите себя в порядок, а я займусь ужином, — окликнула нас Арика, не высовываясь из кухни, погружённая в новые заботы.