Вытянув шею, трактирщик принялся за подсчет сломанной мебели, когда дверь тихо отворилась и в таверну вошли двое дюжих солдат. Представители власти давно махнули рукой на это заведение, поскольку ничто не могло извести атмосферу беззакония, которой, казалось, пропитались стены "Лохматой выдры". Стражников здесь не было так долго, что появление солдатов демгарда Бериара ре Канетмак привлекло больше внимания, чем им самим хотелось бы. Все еще бодрствующие посетители разом обернулись к ним и солдаты инстинктивно попытались вжаться в стенку под недобрыми взглядами.
Не была исключением и дружина Энимора— те, что сидели спиной к двери, резко развернулись, а один из них уже схватился было за рукоять своего кинжала.
— Тихо-тихо, Атх, погоди нервничать,— осадил Энимор молодого саметтардца, и тот с раздражением отдернул руку от оружия.— Ножичком своим помахать еще успеешь. А пока отвернись и слушай.
Солдаты все еще сиротливо стояли у дверей, и вид у них был такой, словно они уже триста раз пожалели о том, что подошли к "Выдре" ближе, чем на палланг. Один из них, коренастый бородач, мрачно оглядел закопченные стены, грязные полы и неприветливых посетителей за засаленными столами и тихо изрек:
— Вот холера! Ну и дыра, Исса, надо же тебе было придумать плестись сюда.
— Истинно тебе говорю— это то, что надо! Вот, смотри-ка, эти, кажется, подойдут,— Исса, молодой веснушчатый воин с реденькими усами кивнул головой в сторону.
Бородач Скаг, проследив направление взгляда своего напарника, увидел развеселую троицу молодцов, для которых праздник, похоже, только начинался. Выглядели они как форменные голодранцы, не знающие куда податься: стеганные безрукавки, окованные дубины собственного производства за поясом, паршивенькие шлемы и тканевые обмотки на руках— все это создавало весьма удручающую картину. Но парни не теряли присутствия духа и, когда солдаты приблизились к ним, их лидер первым начал разговор:
— Чего вам надо? На караванщиков вы не похожи, а ничем другим мы не занимаемся,— сказал он, выразительно посмотрев на солдат.
— Пока не занимаетесь. Есть дело,— солдаты присели.
— Что-то мне это не шибко нравится...
— Сейчас понравится больше. Сколько вы получаете за охрану каравана за десять дней пути?
— Ну, монет тридцать серебром на всех, а еще и харчи.
— К черту ваши караваны! Если сделаете то, что нам надо, получите от нашего хозяина столько, что сможете пару месяцев пить, не просыхая, в кабаках получше этого,— для пущей убедительности Исса шепнул на ухо лидеру весьма внушительную сумму, которую тот передал своим братьям по оружию.
Несколько секунд наемники совещались, но солдаты уже видели, как алчно заблестели их глаза, и приняли это как знак согласия. Когда обсуждения поутихли, Скаг приступил к изложению сути дела:
— В Канетмакском лесу скрываются беглый оруженосец и девка, которых вам надо изловить и доставить нам. Чем живее и целее они будут, тем больше вам заплатят.
— Всего-то оруженосец и какая-то девка? И за них платят такие деньжищи? Что-то здесь нечисто, папаша.
— Все без обмана— просто они очень нужны моему хозяину. Истинно вам говорю, они не умеют метать громы и молнии, у них нет огнедышащих змей и ничего подобного,— усмехнулся молодой солдат.
Лидер наемников смотрел на них с недоверием, чувствуя, что не может быть все настолько гладко, но тугой мешочек с монетами, вовремя брошенный на стол Скагом, решил исход дела.
— Как выглядят твои беглецы?
— Оруженосец лет двадцати пяти, высокий, широкий в плечах, волосы почти белые. Звать— Сигвальд из Ралааха. Последний раз его видели в дублете, саладе и с мечом. Он с Велетхлау, оттого и выговор у него ненашенский. На шее шрам длинный и спина посечена так, что будь здоров. Деваха вроде похожа на степнячку, ему, дай боже, чтоб по грудь была, косы острижены, одёжа мужицкая. К тому же можете встретить еще одного— Оди Сизера. Этому лет тридцать, тоже высокий, но хилый, волосы светлые, не длинные и не короткие, скорее всего безоружный. Так вот, увидите его— тоже проводите к нам, за этого отдельная награда.
Легкие деньги были слабым местом большинства людей, а уж тем более таких неприкаянных вояк, у которых ни гроша за душой, и которые привыкли рисковать своей головой за скромную плату. Потому, едва наемники договорились с солдатами о месте, куда они должны будут доставить пленников, лихая троица быстро расплатилась с трактирщиком за выпивку и покинула таверну.
Скаг со своим товарищем также вышли из "Лохматой выдры" и уже даже облегченно вздохнули, как услышали позади себя глубокий выразительный голос:
— Постой-ка, солдатик!
Энимор, хлопнув по плечу Иссу, обогнал солдат.
— Теперь поговорим о деле серьезно,— сказал он, устремив взгляд на одного из них.
— Нет никакого дела,— буркнул Скаг, опасливо поглядывая на пятерых подельников незнакомца, которые медленно окружали их.
— И не будет, если доверять его таким молокососам. Они же не смогут защитить самих себя от земляных жаб, а я слышал, о ком ты говорил. Оруженосец— чистокровный сын Велетхлау, а на севере самый задрипанный вояка стоит двоих наших. А девица сильно смахивает на одну мою старую знакомую. Поверь мне, солдатик, она совсем не так проста,— Энимор пригладил черные волнистые волосы.
— Кто ты? Чего ты хочешь?
— Меня зовут Энимор, я охотник за головами. И, если уж начистоту, я хочу денег.
Энимор в упор смотрел на Скага своими большими темными глазами. Под этим тяжелым, пронизывающим взглядом солдат чувствовал себя ребенком, ему казалось, что саметтардец забрался в самую душу и вцепился в нее, как филин в свою добычу.
— Мы уже отдали задаток, и больше у нас ничего нет.
— Ваша мелочь нас не интересует. Мне нужно больше сведений о беглецах и о месте, куда их нужно проводить. И, в первую очередь, о том, сколько они стоят.
— А какие гарантии, что вы попросту не ограбите нас, узнав о месте встречи?— спросил Исса.
— А какие гарантии, что вы не расстреляете нас из кустов, как только пленники окажутся у вас в руках? Правильно, нет никаких гарантий. В том-то весь вкус жизни, не так ли?— Энимор изобразил на лице нечто вроде улыбки, но такой жуткой, что она пробирала до костей непривычного зрителя.
— Ну же, смелее! Сколько твоему хозяину не жалко заплатить за них?
Несчастного солдата угнетала такая настойчивость, тем более что он видел, что нет никакой возможности отказаться от услуг Энимора.
— Пять золотых за каждого,— выдал Скаг, сдавшись.
— Что ж, недурственно. Но я вижу, что это не все, что ты можешь предложить.
Скаг отрицательно покачал головой.
— Ты меня разочаровываешь. Неужели тебя мама в детстве не учила ни в коем случае не смотреть в глаза людям из Края Туманов?
Товарищи Энимора издевательски загоготали, увидев как передернулся Скаг, когда на него устремил свой взгляд еще и саметтардец Атх.
— Продаются трое неудачников!— голосом бывалого аукциониста начал Энимор.— Начальная цена— пять арумов за каждого! Кто больше?
Солдаты молчали.
— Я начинаю терять терпение. Гестага?— волкодав в человеческом обличье выхватил из ножен широкий тесак. Этот аргумент показался солдатам достаточно весомым, и они хором выпалили цену за каждого беглеца— семь арумов.
Таким же нехитрым способом охотники за головами вытащили из Иссы и Скага все необходимые сведения. Энимор был человеком широкой души, он не боялся рисковать и с блеском тратил деньги, потому на радостях решил побаловать солдат:
— Не унывайте, парни, что не удалось прикарманить, то есть, сэкономить чужие деньги. Я как честный... кгхм, относительно честный человек обещаю вам по два рамера12 с каждого, за кого нам заплатят.
Проводив взглядом немного развеселившихся солдат, Энимор решил, что пока задача его отряда заключается в слежке за тремя голодранцами, которые уже отправились на поиски беглецов.
— Не зря же они получили задаток,— сказал он своим головорезам.— Так зачем нам делать чужую работу?
— А если им повезет и они поймают их раньше?— спросил Гестага, с недоверием подняв одну бровь.
— Повезет... Ну, это смотря с какой стороны поглядеть,— ухмыльнулся Энимор, поглаживая свою секиру.
—
ГЛАВА 3
ШАГ ЗА ПОРОГ
С момента позорного побега Сигвальда из замка прошло уже часов двенадцать, но там все не утихали крики и ругань Бериара. Все слуги забились по углам, молясь о том, чтобы их не заметил бушующий демгард. Однако ему все же удалось найти горе-кочегара и излить на него свой гнев. От мгновенной расправы прямо в котельной посреди обломков великолепной, но, к сожалению, недолговечной машины, несчастного спас Энвимар— единственный, кто мог хоть как-то образумить Бериара.
К полудню практически все разошлись по своим покоям, желая отдохнуть после долгой ночи, но мало кому это удалось, потому что как раз в это время Бериар своим громоподобным голосом орал на Кеселара у себя в кабинете.
— Какого черта?! Объясни, какого черта это выродок еще жив?! Ты решил извести меня этим ублюдком! Что ты за рыцарь такой, что не можешь со своими слугами справиться?!
Кеселар стоял перед демгардом бледный, как туманное утро, до боли стиснув челюсти и сжав кулаки. Клокотавшая в нем злоба не могла найти выхода и словно отравляла его изнутри. Казалось, за эти двенадцать часов алтургер постарел лет на пять— темные круги под глазами и усталый, полный бессильной ярости и отчаяния взгляд красноречиво говорили о том, насколько он расстроен.
— Я рыцарь, прошедший дюжину войн, в отличие от...
— Закрой рот, бастард! Ничего удивительного, каков хозяин, таков и слуга! Чего еще можно было ожидать от оруженосца ублюдка?!..
В Кеселаре боролись два безумных желания— проткнуть Бериара мечом прямо здесь и сейчас, или повеситься в конюшне, не перенеся позора. Но, к счастью, он был рассудительным человеком, потому, отказавшись от обеих идей, круто развернулся и вышел из кабинета демгарда, хлопнув дверью с такой силой, что от неожиданности Бериар замолчал.
Стены замка давили на Кеселара, и он быстро шагал по коридорам в направлении двора, бормоча под нос проклятия. Иногда он переходил на язык Велетхлау и ругался на нем, но тут же осекался, потому что этот язык напоминал ему о Сигвальде, который ни с того ни с сего предал его. Тогда алтургер плевался и снова переходил на итантале, разражаясь все более грязными ругательствами.
Выйдя во двор, он сразу же прикусил язык— там, как привидение, ходила Янора. Она выглядела потерянной и уставшей, было видно, что она еще не ложилась. Подойдя к ней, Кеселар предложил свою помощь, но она посмотрела на него таким жалобным взглядом своих зеленых глаз, что рыцарь на минуту даже забыл о своей злости.
— Сегодня ночью...— начала она.
— Янора, прошу, прости меня за этого заср...— Кеселар закашлялся, пытаясь подавить грубое слово, чуть было не сорвавшееся с уст.— За моего оруженосца. Бывшего оруженосца.
— То, что он говорил— ужасно, но я долго думала... Может у него были на то причины?
— Какие причины у него могли быть для того, чтобы так меня позорить? Неужели я такой негодный хозяин, что он меня ни во что не ставит?
— Мне кажется, он этого не хотел.
— Это уже не важно. Бериар нанял охотников за головами, и когда негодяй окажется у него в руках, демгард спустит с него шкуру. И правильно сделает.
— Не говори так!— чуть не плача проговорила Янора.
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Но Янора уже не могла говорить внятно, слова перемешались со вздохами и всхлипываниями. Единственное, что смог разобрать рыцарь, это то, что Бериар— жестокая скотина, который никогда не любил ни Фалара, ни Янору, ни других своих родичей. Но это Кеселар знал из без того. Через несколько минут Янора все же успокоилась и уже более отчетливо произнесла:
— Не важно? Неужели тебя не заботит судьба твоего— слышишь, твоего!— оруженосца, который десять лет служил тебе! Неужели ты позволишь Бериару просто так взять и убить его, не разберешься в чем была причина его поступка? Да он просто не имеет на это права! Это несправедливо!
Кеселар знал, что она права, что Бериар желает только крови, в то время, как нужно искать справедливости. Алтургер был неимоверно зол на Сигвальда, но понимал, что он не заслуживает того, что с ним сделает демгард. И если уж оруженосец и заслуживает смерти, то пусть примет ее от хозяина, отвечая за свой поступок, а не кого попало, просто чтобы тот унял свой гнев.
В тяжких раздумьях Кеселар бродил по двору, пытаясь придумать способ добраться до беглеца раньше Бериара. Но, какой бы план он не придумал, в конце обязательно кто-нибудь умирал. Он отлично понимал, что не справится с этим делом в одиночку, а искать помощников среди тех, кто находился в замке, было по меньшей мере глупо и опрометчиво. Внезапно он вспомнил одного старинного знакомого— охотника, который жил неподалеку. Сам по себе он не мог быть полезен сейчас, но Кеселар припомнил, что у него есть сын, который бредит стать личным сыщиком алгарда и имеет для этого все данные.
— Только бы он был жив и согласился помочь мне!— воскликнул Кеселар и бросился в свои покои.
Найдя лист бумаги, он принялся составлять письмо к сыну охотника. Он писал быстро, немного сбивчиво, часто зачеркивая написанное, после чего посмотрел на лист, состоящий большей частью из чернильных клякс и переписал его начисто.
"Анвилу Понн Месгеру от Кеселара, алтургера ре хивгард.
Если Вы все еще занимаетесь сыскной деятельностью, очень прошу помочь мне. Прошу прощения за то, что приходится обращаться к вам письмом, а не лично, но дело не терпит отлагательств. Необходимо, чтобы вы нашли человека, скрывающегося в лесу— это Сигвальд из Ралааха, беглый оруженосец, уроженец Велетхлау. Последний раз его видели на Южной дороге возле замка демгарда Канетмакского. По его следу, скорее всего, идет группа охотников за головами, так что будьте осторожны и держите меня в курсе, чего бы это не стоило. Следуйте за ним везде вплоть до момента, пока он не окажется в вышеуказанном замке или в руках людей демгарда, или пока вы не удостоверитесь в том, что он мертв. Прошу выдвигаться в путь как можно скорее.
P.S. Гарантирую достойную награду, соразмерную рискам, затраченным усилиям и полученным результатам.
P.P.S. Прилагаю к письму небольшой аванс на дорожные издержки".
Через час Лайхал, паж Кеселара, галопом влетел в небольшой поселок, в котором, как помнилось рыцарю, должен был жить сыщик. Главная проблема заключалась в том, что более точных координат Кеселар дать не мог, а на улицах, как на зло, не было ни одного человека. Потому паж, спросонья напуганный бледным видом и спешкой своего хозяина, сейчас беспорядочно метался по улицам, стараясь найти хоть что-то, что могло бы помочь в розыске. Десять минут галопирования по грунтовой дороге не дали ровным счетом ничего, кроме усталости и недовольного фырканья лошади, и юноша остановился на минуту, чтобы отдышаться и собраться с мыслями.
