Хань Ши не торопил слугу. Торопливость вообще была ему не свойственна.
— Необычно пах твой любимый жемчужный чай. Именно его готовит тебе на ужин мой старший ученик. Он достойный мастер, но чтобы заметить то, что заметил я, ему не хватило возраста и опыта. Жемчужный чай этот делается из шестнадцати трав и чайного листа, что растет только на морских склонах. Есть в этом чае трава ункун, что способствует отдыху и хорошему сну. Траву эту собирают как только она пробивается весной сквозь землю, потому что если подождать месяц, запах ее становится более пряным, а поевшее ее животное умирает от коллапса мозга.
Взгляд тонко улыбающегося императора стал острым, как иглы.
— Мы, мастера чайных дел, знаем все свойства растений, знаем и то, что одно и то же можно сделать и ядом, и лекарством. Неделю достаточно давать напиток со зрелой травой ункун человеку, чтобы он умер от инсульта и никто не понял причину. Три дня, мой господин, тебя поили ядом. Ты волен казнить меня за то, что я сразу не понял, что происходит. Но прежде я хочу просить тебя узнать, кто подложил в чайный сбор зрелую траву. Потому что тридцать лет я учу старшего ученика и не верю, что это мог сделать он, сорок лет мы покупаем травы у мужа моей сестры и я не верю, что и он мог пойти на такое. Вся империя знает, что он поставщик императорского двора — стал бы он рисковать своим именем и жизнями родных?
Мастер чайных дел замолчал и прикрыл глаза, покорно ожидая, пока император медленно и аккуратно читал его воспоминания.
— Мы найдем тех, кто это задумал и выполнил, — словно нисколько не взволновавшись, кивнул Хань Ши. — Сейчас сюда придет Ли Сан. Повторишь ему то, что рассказал мне, Йо Ни.
Служба безопасности империи, возглавляемая Ли Саном, зашумела, засуетилась, как встревоженный пчелиный улей. За какой-то час было проведено расследование — и при ментальном допросе зятя Йо Ни был обнаружен блок на его памяти. С блоком пришлось повозиться, но в результате выяснилось, что с неделю назад, как раз, когда торговец собирал партию для отправки во дворец, к нему пришел гость не-йеллоувиньской внешности и принес мешочек травы. О приходе гостя торговец не помнил, как и о том, как его погрузили в странный транс и на его глазах трава из мешочка была высыпана в подготовленный к отправке сундучок.
Расследование продолжалось. Были опрошены все жители торгового квартала — и выяснено, что гость торговца, выйдя из чайной лавки, заглянул в одну из круглосуточных харчевен, заказал рис с утиной грудкой, занял закрытую комнату для обеда, чтобы его никто не беспокоил — а когда вернулся официант, помещение было уже пусто. Отследить магическое перемещение не было возможности — но работы оставалось еще много. Проверяли весь императорский дворец — а повелитесь Йеллоувиня, попивая восстанавливающий чай, думал, как лучше наградить Йо Ни и что при следующем королевском совете нужно будет сообщить о покушении коллегам. Хотя он, конечно, предпочел бы оставить это в тайне.
Бермонт
Демьян Бермонт в сопровождении Хиля Свенсена с самого утра отправился на южные границы страны — в долину в Медвежьих горах. Каждую зиму в эти даты в горных районах проводились учения, и он обязательно присутствовал на завершающем бое, оценивал подготовку войск и выполнение боевых задач, а после награждал отличившихся. В этот раз после завершения учений планировалось большое совещание с линдморами — его величество планировал распорядиться о подводе войск со всего Бермонта к горам и постройке укрепрайонов. Шаману Тайкахе Демьян верил, что такое чудовища из Нижнего мира знал — и понимал, насколько может быть опасен их массовый прорыв.
Его величество с линдморами и военными чинами расположились в палаточном командном пункте на скальной площадке, удачно выступающей из пологого заснеженного склона метрах в ста над долиной. С нее открывался превосходный вид на разворачивающееся внизу учебное сражение.
Солдаты, одетые в белые костюмы с опознавательными знаками, обороняли условный городок от двигающихся со стороны гор под противников, и бой уже подходил к концу — защитники выдержали указанное время, необходимое для подхода подкрепления, нападающие захватили несколько опорных точек, но вглубь городка продвинуться не сумели. То тут, то там за спиной его величества слышалось глухое рычание — когда отряды кого-то из линдморов выбывали из игры. Участвовал в учениях и отряд королевской гвардии.
Первый гулкий взрыв за спинами заставил гостей командного пункта обернуться — и тут же вслед за ним загрохотали еще взрывы. В километре-полуторах над площадкой в плотном слежавшемся насте взымались снежные столбы — шесть... восемь... — и эхо еще гуляло по долине, отражаясь от склонов, когда сияющий на низком солнце снег вдруг дрогнул, пошел горизонтальными сыпучими трещинами и медленно, словно неохотно, с утробным гулом двинулся вниз.
Долина замерла.
Лавина, ускоряясь и поднимая облако снежной взвеси, неслась вниз — и спастись собравшиеся на скальной площадке не успевали. Внизу звучали резкие, искаженные усилителями приказы солдатам отступать, укрываться в домах, придворный маг, присутствующий тут же, отчаянно пытался открыть Зеркало — но не получалось.
— Ваше величество! На снегоход! — рявкнул Свенсен. Хоть так попытаться выиграть время и жизнь короля. Хотя от лавины и на снегоходе не уйти.
Король, не слушая его, рванул к краю площадки, приложил руки к камню, прислушался. Если Драконий пик представлял из себя монолит, то эта гора была давно потухшим пологим вулканом, и склоны состояли из базальтовых пород, пронизанных микротрещинами.
Лавина с гулом уже клубилась чуть ли не перед самым носом короля — и он, прошептав короткую молитву божественному покровителю, ударил в край площадки ладонями, вложив в удар всю силу, какую мог. Земля дрогнула. Зазмеились вдоль площадки глубокие трещины, взметнулись вверх острые скалы — но лавина была такой мощной, что перехлестнулась через препятствия, пусть и хорошо потеряв в силе, и ударила по стоящим на площадке берманам. Все успели обернуться, включая короля — и их смело и поволокло вниз по склону, пока лавина не затихла острым языком в долине.
Демьян пришел в себя вверх лапами, с забитой снегом пастью. Снег был рыхлый, тонкий — его величество забарахтался, выбираясь, недовольно рыкнул, оглядываясь и отряхивая лапы. Снежный туман оседал, к ним со стороны долины ехали снегоходы со спасателями.
То тут, то там выкапывались, так же раздраженно ворча, снесенные с наблюдательного пункта линдморы.
Демьян обернулся, оставшись нагишом. Но холод его сейчас беспокоил меньше всего.
— Все живы? — рыкнул он, осматриваясь.
— Живы, ваше величество, — довольно бодро ответил кто-то из ближайших баронов.
Бермонт поискал взглядом Свенсена. Тот мрачно шагал к нему, одна рука висела плетью.
— Бросился меня закрывать вместо того, чтобы сгруппироваться, — раздраженно проговорил король-медведь.
— Мне хватило одного поломанного лавиной короля, — сухо ответил Свенсен. — Я счастлив, что вы целы, ваше величество.
— Это неплохо, — согласился Демьян, рассматривая обсыпавшийся склон. Перед учениями его, конечно, обстреливали пушками и весь опасный рыхлый снег успел сойти. Но взрывчатка, судя по всему, была заложена в плотном насте, который и сто лет мог пролежать. — Хиль. Отправь наверх группу ищеек поопытней. Пусть посмотрят, что там была за взрывчатка и возьмут след. Просто так сюда переместиться никто не мог, даже с ориентирами — все равно часть пути пришлось бы идти пешком или на снегоходах. Скорее всего, следы уничтожены лавиной. Все равно пусть носами землю роют, но найдут хоть волосок, хоть плевок. И опросите жителей. Скорее всего взрывы произвели дистанционно — значит где-то в долине скрывается преступник. И, — он все-таки обратил внимание на переломанную руку Свенсена, — посети виталиста.
— Сделаю, ваше величество, — подполковник поклонился, чуть поморщился от боли и отправился отдавать указания. К попавшим под лавину подъехали снегоходы, подали одежду — и они направились к мобильному телепорту, чтобы вернуться в замок Бермонт. Все прекрасно знали, что совещание король Бермонта отменит только в чрезвычайном случае. Попадание под лавину для его величества к таким случаям точно не относилось.
Инляндия
Луциус Инландер давно уже жил так, будто каждый день у него последний, а уж нехорошим предчувствием по утрам его тем более было не удивить. И сегодня он не удивился, хотя затылок сдавливало холодом — интуиция всегда загодя предупреждала его о проблемах и опасностях. Жаль, что заодно не сообщала, откуда эти проблемы ждать. Но ему было хорошо. Брачный браслет на руке Шарлотты Дармоншир немного притушил чувство вины, терзающее его величество долгие годы, а обряд в семейной часовне ввел в невозможное состояние счастья и покоя.
За завтраком в Форштадте короля Инляндии ждала еще одна радость. За столом, помимо Лоуренса присутствовали и старший сын с супругой. Оказалось, что кровь Василины действовала куда быстрее, чем можно было даже мечтать, и аура Леннарда сейчас сияла так ярко, что было понятно — его созревание не займет месяцы, скорее, какие-то дни. У наследника даже взгляд изменился — будто он замечал изменения в себе и прислушивался к ним.
Луциус перевел взгляд на младшего сына и едва сдержался, чтобы не поморщиться. Диана, жена его, не вышла к завтраку, сказавшись больной, и сообщила, что на церемонию памяти Магдалены тоже не поедет. Вот еще одна проблема — и проблема, созданная Люком. Уж чтобы понять это, Луциусу не нужно было взламывать сознание милейшей невестки, хватило нескольких уточняющих вопросов. Вчера тихая Диана, которая всегда казалась ему немного не от мира сего, с полными отчаянной решимости глазами попросила о приватном разговоре — и там потребовала обеспечить ей всю полноту власти в Форштадте. Иначе она подаст на развод и обнародует все скандальные выходки мужа.
Характера в ней не было никакого, и то, что она все-таки решилась, заставило его задуматься. Естественно, никаких обещаний он давать не стал, разбив ее требования в пух и прах, напугав, насколько требовалось, и отправив княгиню в ее покои. Не ей бодаться с потомком Инлия. И хотя шантаж звучал смешно и были тысячи способов заставить ее замолчать, он все же решил обратить на Форштадт свое внимание. Вероятно, ситуация действительно серьезная и нужно в ней разобраться.
Перед церемонией он еще успел поработать в своем кабинете, периодически спохватываясь, что застывает и со слабой улыбкой смотрит в пустоту. Звонок Люка, прозвучавший около часа, и вовсе поднял настроение его величества до состояния глубочайшего удовлетворения. Теперь у него есть и основной вариант наследования, и запасной — чего еще желать тому, кто считал, что род его прервется вообще? Луциус Инландер выкурил напоследок сладкую сигарету, удержавшись от звонка Шарлотте — увидятся вечером, успеет еще и поговорить, и прикоснуться, а сейчас не время, — встретил перешедшего в Глоринтийский дворец Гюнтера с семейством — и на церемонию на Холм Королей отправился совершенно счастливым.
Холм Королей, место захоронения Инландеров, поднимался посреди низинного туманного Лаунвайта. Когда-то это был просто холм с плоской верхушкой, а сейчас на нем возвышался роскошный белый купол королевского мавзолей. Туман доверху не доставал и это место почти всегда было освещено солнцем. Но сейчас над мавзолеем висели плотные тучи, шел дождь, и — Луциус нахмурился, пригляделся — в туманных струях кружили десятки странных огромных теней, похожих на птиц с длинными шеями. Он моргнул, затылок сдавило сильнее — но тени исчезли. Показалось?
Могила Магдалены Инландер, урожденной Блакори, располагалась внутри, у стены огромного шестиугольного комплекса. Большой купол опирался на изящные колонны, множество высоких окон было украшено витражами, а белые ступени широкого крыльца с обеих сторон охраняли каменные полозы. Ходили слухи, что здесь, в центре, под мраморными плитами пола, находится и могила первопредка династии Белых королей, божественного Инлия. Но это было неправдой. Тело основателя страны было захоронено на продуваемой всеми ветрами высокой скале над морем, и только члены семьи знали, где она находится.
Кортеж автомобилей остановился у ворот — и потянулись вслед за королевскими семьями придворные двух королевств, представители старшей аристократии, чьим долгом было участвовать в прощании с королевой. Шепотом обсуждались отсутствующие, в том числе и герцог Дармоншир — и слухи ходили самые разные, от того, что он снова подсел на наркотики до того, что попал в опалу из-за замужества Ангелины Рудлог. Были здесь и леди Виктория, и барон фон Съедентент — они, как придворные маги, двигались сразу за королевскими семьями и охраной, накрыв их сферами щитов.
Под высокими сводами королевского мавзолея перед саркофагом с каменным изображением Магдалены Инландер процессию ожидал священник. Начался обряд, и присутствующие затихли, склонив головы. Покойся с миром, белая королева, пусть милостивы к тебе будут боги и светлым перерождение.
Луциус шевелил губами, повторяя размеренные слова молитвы, и от каменного спокойного лица бывшей супруги пробирал короля неприятный холодок. По разноцветным стеклам витражей непрерывно стекала дождевая вода. Сыновья его стояли с тяжелыми лицами — к матери они оба были очень привязаны, Гюнтер раскраснелся и шумно выдыхал, его дети расстроенно смотрели на могилу. Закончилась служба, и Луциус склонился над саркофагом.
— Прощай, Лена, — сказал он вполголоса. — Хорошего тебе перерождения.
От могилы кольнуло холодом и смертью — и он поцеловал ледяную плиту, как-то одеревенев, и отошел, глядя, как подходят к могиле его сыновья, как склоняется над ней Гюнтер. В ушах вдруг зазвенело.
И буквально за секунду до случившегося Луциус Инладер все-таки почуял, что сейчас произойдет, и, сдавленно крикнув, дернулся назад, накидывая щиты на сыновей, и даже успел усилить свой — и тут в глазах полыхнуло белым — он инстинктивно прикрылся рукой, и склеп взлетел на воздух.
Взрыв был такой силы, что огромный мавзолейный комплекс разлетелся, как карточный домик, а в домах вокруг Холма Королей повылетали стекла. Звук прокатился по всему Лаунвайту — ухнуло гулко, тяжело, будто кузнец ударил по земле огромным молотом, и если бы жители могли видеть сквозь туманную дымку, они бы наблюдали, как валятся обратно на холм и вокруг него огромные куски стен здания, части саркофагов и статуй...
Мартин фон Съедентент единственный успел отреагировать на перекошенное лицо короля Луциуса — притянул ближе стоящую рядом Викторию, закрыл их обоих мощным щитом... и только потянулся набросить дополнительный на его величество Гюнтера, как их защиту смяло, взрывом оглушило до глухоты, ослепило и откинуло назад, впечатав огнем в разрушающиеся стены склепа — и понесло дальше. Барон, сжав зубы, крепко удерживал Викторию, укрепляя щит, волшебница пыталась стабилизировать полет, отправляя из-под щита в разные стороны "якоря" — но ничего не вышло — и она запустила заклинание левитации, подняв их высоко над растущим огненно-дымным грибом, над разлетающимися в разные стороны обломками. Гриб, вспухший огнем и черной сажей дыма, так же быстро выдохся — на могильном холме гореть было нечему. И маги медленно опустились вниз. В мешанину из камня, земли, стекла, обугленной плоти и клочков одежды.
