| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Лишь через месяц, увеличив свою группировку в том районе в три раза — до двухсот тысяч человек, да с применением химического оружия — японцы смогли занять важный транспортный узел Суйчжоу и начали двигаться дальше — на Ухань — очередную столицу Китая. И столица была бы взята, но в июне китайцы разрушили дамбы, предохранявшие от наводнений на Хуанхэ. Были затоплены громадные территории — тысячи квадратных километров в трех провинциях. Только сельского населения утонуло восемьсот тысяч человек, и то — по самым скромным подсчетам. Устье Хуанхэ сдвинулось на сотни километров к югу. Гигантская рукотворная катастрофа. Но она же нанесла урон и японским войскам — много солдат утонуло, японцы потеряли десятки танков и орудий — утонувшими и завязшими в грязи. Продвижение японской армии было остановлено на несколько месяцев. И так как военные снова облажались, идея мирных переговоров с Китаем снова взяла верх.
А чтобы уменьшить сопротивление внутри Японии этим переговорам, в июле-августе 1938 года часть японской военщины 'советской направленности' развязала войну против СССР — типа две войны не потянуть, так закончим хотя бы китайскую — снова поставили всех перед фактом. Причем в отличие от многочисленных предыдущих инцидентов на границе, сейчас применялась не только пехота, но и танки, артиллерия. Результат боев у озера Хасан был неоднозначным. Да, японцам не удалось быстро победить в конфликте, поэтому-то они скоренько и свернули боевые действия, но вот по потерям счет был в их пользу. Просравшего все полимеры Блюхера отстранили от командования еще в ходе боев, а потом по результатам расследования и вовсе арестовали, ну а когда он умер в тюрьме в ходе следствия, приписали ему шпионство в пользу Японии — типа 'советские командиры не могут просирать полимеры, так делают только шпионы'.
Видимо, по результатам этих боев японская военщина решила, что все-таки сначала надо разобраться с Китаем — переговоры снова закончились, началось наступление на Ханькоу (Ухань, 450 километров на юго-запад от Нанкина), где находилось китайское правительство, а в октябре — на Кантон (Гуанчьжоу), находившемся на южном побережье Китая, рядом с Гонконгом. Кантон японцы взяли быстро — десантом захватили форты на подходе к городу, затем высадили десант и китайские войска оставили город без боя, отдав японцам как сам город, так и богатые склады с амуницией, боеприпасами, продовольствием — тем более что укрепления строили из расчета отражения атак с севера, со стороны материка, тогда как японцы зашли со стороны моря. А вот битва за Ухань длилась аж четыре месяца и в ней участвовало полтора миллиона человек — более миллиона со стороны китайцев и четыреста тысяч — со стороны японцев. Грандиозная битва.
Китайцам были неведомы планы японцев, поэтому приходилось распылять силы — часть отправлять на северное направление, так как ждали наступления японцев на Ухань именно с севера, часть — на южное — чтобы прикрыть Наньчань. Фортификационные работы велись, но вяло — все из-за той же неопределенности и китайского авось. К тому же эти сооружения делались по чертежам немецких военспецов, которые давали советы на уровне Первой мировой, из расчета на плотности европейского ТВД. В Китае же японцев не хватило бы на то, чтобы окружить Ухань, поэтому строительство полноценной кольцевой обороны просто не имело смысла. С 1938 года там действовали советские военные советники, которые предлагали вместо круговой обороны города создать три линии фронтальной обороны, расположенные последовательно с востока на запад, вписать в них форты на Хуанхэ, создать отсечные позиции фронтом на юг и на север, в местах, удобных для высадки десантов — подготовить заграждения и позиции для кочующих батарей.
Поначалу японцы планировали захватить Ухань еще в августе, но возрастающее сопротивление китайской армии вносило коррективы в эти планы — военное мастерство китайцев хоть и медленно, но постоянно возрастало, они все чаще применяли контратаки и маневр, заходя во фланг и тыл отдельных японских подразделений, так что японцам постоянно приходилось останавливаться и вставать в оборону — если вообще успевали это сделать до того как были разбиты. Большую помощь оказывали советские летчики-добровольцы — они выполняли воздушную разведку и штурмовку японских колонн, вели воздушное прикрытие китайских частей.
Сильно мешала раздробленность китайских соединений. При общей численности китайских войск к началу войны почти в два миллиона, непосредственно под командованием Чан Кайши было всего триста тысяч человек, еще семьсот — опосредованно через его генералов и губернаторов провинций, а остальные войска были в подчинении разнообразных милитаристов. Поэтому командующие старались подставить под удар соседа, а свои войска — сберечь, старались выдвигаться в назначенный им район помедленнее — авось японцы наткнутся на кого-то еще.
Мешали и некоторые соображения тактического характера. Так, в китайской армии считалось, что берег Янцзы удержать все-равно не удастся — японцы подтянут свои канонерки и крейсера, ударят с воздуха бомбардировщиками и все-равно высадят десанты. Поэтому в первой линии обороны по берегу была хлипкая цепочка окопов, а основные силы держали в глубине, чтобы уже там оказать сопротивление. К тому же окопы вдоль реки устроили по географическому гребню высот, а не по боевому. Соответственно, мало того что они выделялись на фоне неба, так еще у подножия этих высот были обширные мертвые пространства. Не были подготовлены и данные заградительного огня по местам наиболее вероятной высадки десанта, там, где есть пологие берега и отсутствуют длинные отмели — чтобы судам можно было подойти к самому берегу, а десанту потом взобраться на него. Отсутствие береговой обороны вскоре и сказалось. В два часа ночи японцы высадили десант силой в батальон. Китайцы спали, поэтому когда обнаружили японцев у себя под носом, просто отступили в панике. Командованию никто не доложил — все были заняты спасением собственных задниц. Поэтому в штабе армии о высадке узнали лишь в восемь утра, когда японцы продвинулись уже на шесть километров от реки. Выдвижение резервов смогли начать уже в три часа дня, и тут же над колоннами появились японские бомбардировщики — движение прекратилось. А японцы высадили уже дивизию и она начала двигаться на юг, расширяя плацдарм. Но там была остановлена соседней армией — ее командир провел несколько удачных контратак и засад по выдвигавшимся японским колоннам. Зато японцам удалось продвинуться восточнее — они выполняли высадку десанта под прикрытием дымовых завес, китайцы приняли это за газовую атаку и в панике покинули обороняемый город — японцы получили удобные пристани для нормальной высадки большого десанта и грузов. Штаб же района вообще узнал об этих событиях лишь на третий день, когда было поздно что-то предпринимать, поэтому еще удерживавшим свои позиции армиям и дивизиям также было приказано отступать на новые рубежи обороны, и спасло китайцев от разгрома только то, что после захвата обширного плацдарма японцам также надо было перегруппироваться и подтянуть резервы.
Советские военспецы тут же порекомендовали Чану Кайши провести контрудар, так как японцы откровенно зарвались и, проникнув на южный берег Янцзы на 60 километров, потеряли поддержку флота с реки. План контрнаступления был составлен, но само контрнаступление не проведено — Чан Кайши берег свои войска, а одними лишь войсками милитаристов его было невозможно провести — несколько позднее один из милитаристских генералов попытался было контратаковать японцев, но не смог сосредоточить свою дивизию — подразделения прибывали к месту боя разрозненно и вводились в бой по мере прибытия, так что японцы просто били их по частям. А потом и сами перешли в контрнаступление, применив отравляющие газы. Но затем продвижение японцев застопорилось — впереди лежала горно-озерная местность и китайцы обороняли узкие перешейки до конца сентября.
И под этим прикрытием стоились линии укреплений, доты, артиллерийские позиции, было сконцентрировано 80 неплохо вооруженных дивизий. Советские военспецы работали фактически начальниками штабов гоминьдановских дивизий. К первой декаде сентября укрепления были готовы на 70%, кроме того, поступала партия вооружения — в Гонконг прибыли зенитные пулеметы, полевые пушки, армия была обеспечена снарядами, а авиабомб так и вообще хватит лет на десять. Поступившей из Советского Союза артиллерией было укомплектовано несколько артиллерийских бригад, механизированная дивизия с танками Т-26. Но среди высшего генералитета китайской армии были разные настроения — одни, включая Чан Кайши, собирались драться за Ухань до конца, другие планировали пути отхода, а то и начинали понемногу эвакуацию своих учреждений, штабов, тылов — чтобы не остаться голыми после 'неминуемого' разгрома. Тем временем японская армия весь август и сентябрь с боями продиралась к Ухани. Скорость ее продвижения составляла всего километр в сутки, а потери за два месяца составили 100 тысяч человек — почти как у китайцев, но последние превосходили числом японцев как минимум в три раза, так что такой размен был им выгоден. Еще месяц таких боев — и японцы просто закончатся. Это при том, что китайские войска, находившиеся в стороне от основной линии японского наступления, бездействовали на своих позициях, вместо того чтобы бить японцев по флангам, как настойчиво рекомендовали Чану Кайши советские военспецы. Но тот не мог сдвинуть генералов с места.
В середине октября быстрое падение Гуанчьжоу — крупного портового города на юге Китая — деморализовало китайские войска. К тому же японцы начали охват Ухани с севера и юга двумя колоннами. В этих условиях было принято решение на отвод войск от города. Большое значение в этом решении сыграла разношерстность войск. Из 45 дивизий лишь десять были войсками центрального правительства. Остальные — провинциальных правительств — чахарская армия, шаньдунская, хэбэйская, гуансийская, сычуаньская, гуйчжойская. Все эти генералы берегли свои войска, из-за чего было упущено несколько благоприятных возможностей по разгрому отдельных японских частей, а также потеряно несколько выгодных позиций, когда из-за нежелания отдельных генералов нести потери при столкновениях с японцами их вояки просто отходили, оголяя фланги соседей, и тем не оставалось ничего другого как тоже отходить. 26 октября японцы высадились в порту Ухани, где не оставалось уже ни одного китайского солдата. К 12 ноября китайское командование наконец наладило связь с отходившими армиями и дивизиями, перегруппировало их и стабилизировало фронт.
В итоге Уханьская битва — точнее, битва на пути на Ухань, так как за сам город боев не велось — длилась 150 дней — с 13 июля по 12 ноября. За это время японцы продвинулись на запад вдоль Янцзы на 350-400 километров, по два-три километра в сутки. Потери обеих сторон составили примерно по триста тысяч человек — для Китая это была несомненная победа. Большую роль сыграла советская авиационная группа численностью в 180 самолетов (из 280 общей численности китайской авиации), при этом японцы только в боях за Ухань потеряли 200 самолетов, а всего с декабря 1937 по декабрь 1938 — более 900 самолетов. Наши, понятно дело, постоянно менялись — только награжденных и только за год было более 400 пилотов (за всю войну погибло 200 советских пилотов). В боях за Ухань авиацией было потоплено или повреждено 50 японских судов и кораблей, а всего — более 120.
Гоминьдановское правительство обосновалось в Чанша — городе в 300 километрах на юг от Ухани и в 550 километрах на север от Гуанчжоу — оба пункта были уже заняты японскими войсками. Везде царила паника, упадничество, нередкими были разговоры о капитуляции. Вместе с тем, китайская армия накапливала необходимый опыт, войска стали более устойчивы в обороне, более смело маневрировали. Конечно, недостатков было море, но и такой рост мастерства сказывался — если в первые полгода войны японские войска при захвате Северного Китая продвинулись на 1100 километров, то за вторые полгода — всего на 300-400 километров. По идее, от Чаньша до западной границы с Мьянмой было еще 1500 километров, до Тибета — более трех тысяч километров, а до северо-западного угла Китая — Синцзяна — почти четыре тысячи. Отступать было куда еще не один год, хотя местность там была уже дикой — были потеряны густонаселенные восточные районы Китая. Но и ситуация с потерями улучшалась. Если в первые полгода они составили отношение 5:1, то во вторые полгода — уже 1:1. С учетом того, что китайцев тупо больше — это уже неплохо, а с учетом динамики — так просто отлично. Все эти выкладки советские военспецы предоставили Чан Кайши, тот повеселел и отмел предложения прояпонской группировки Гоминьдана заключить с Японией мирный договор — Кайши собирался воевать до конца, тем более что коммунисты тоже планировали бить японцев всегда и везде.
К тому же японцы больше не могли преследовать китайскую армию — их коммуникации оказались слишком растянуты, оторванность от Янцзы ухудшила снабжение, гористая местность снижала возможности для маневра. И провинция Хунань осталась в руках китайских войск. А ее население в 40 миллионов и теплый климат позволяли снимать по два урожая риса каждый год — была даже поговорка 'Когда в Хунани и Хубэе хорошая жатва — весь Китай будет сыт'. В этой же провинции были залежи сурьмы, которую Китай поставлял на внешний рынок и владел им на 80%, здесь же были залежи марганца и богатые угольные шахты с годовой производительностью 420 тысяч тонн. То есть было и чем питаться, и чем оплачивать поставки вооружений. Провинцию надо было удержать.
Тем более что 'за спиной', западнее, лежала провинция Гуйчжоу — такая же богатая на урожаи и полезные ископаемые, хотя и менее развитая — еще и в конце 19го века это была фактически независимая от Китая территория народности мяо и некоторых других, а вообще — из всего Китая ханьцам принадлежала только полоска шириной 200-300 километров вдоль моря, да и то вдоль центральной части страны. Все остальные пространства в почти четыре тысячи километров с востока на запад и три с половиной с севера на юг — если считать от Амура — были землями других народностей, покоренных китайцами в разное время и с разным успехом — после Синьхайской революции как минимум половина территории Китая просто не признавала центральные правительства — особенно Синцзян и другие западные провинции, а еще треть — признавала время от времени, да и то условно — как например провинции Маньчжурии, Внутренней Монголии на севере, та же Гуйчжоу, Гуанси, Юнань на юге — везде были свои народности и свои правительства и все хотели так и сохранять свою самостийность. Так что — вроде бы и велик Китай, а отступать некуда — позади — враждебные племена. Сражались они с коммунистами, когда те проходили по этим землям во время своего Великого Похода 1934-35 годов, могут начать сражаться и с китайскими националистами, то есть выступить на стороне Японии.
ГЛАВА 5.
После оставления Ухани китайцы, пользуясь затишьем, пытались организовать новую линию обороны, которая шла по горной цепи. Советники рекомендовали Гоминьдану широко применять тактику засад, которой широко пользовались коммунисты — это тоже сдержало натиск японцев, в одном из эпизодов им после одной из таких атак даже пришлось откатиться на 50 километров. Наступило равновесие — ни одна из сторон не могла наступать, но могла обороняться. В этих условиях Чан Кайши наметил следующий план: 'Население важнее армии, партизанская война важнее регулярной. Надо превратить тыл противника во фронт, использовав одну треть всех сил для войны в тылу противника' — по сути, он решил перенять тактику коммунистов. Был наконец принят закон о всеобщей воинской повинности — ранее в солдаты шли только чтобы по окончании службы получить земельный надел. Правда, от службы можно было откупиться — ну так деньги тоже нужны.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
