Марсианин

Регулятор использует для отбора проб воздуха и для разделения его компонентов разный набор отверстий. Воздух, который сепарируется вымораживанием, поступает в основной блок через широкую трубку. Но для анализа воздух поступает через девять маленьких отверстий в трубе, ведущей к задней части основного блока. Таким образом, регулятор получает разумное усреднение состава атмосферы со всего Дома, и не даёт локальным дисбалансам сбить себя с толку.

Я запечатал восемь из этих отверстий, оставив открытым лишь одно. Затем насадил крупный пакет на шею одного из скафандров (на этот раз, скафандра Йоханссен), плотно примотав его скотчем. В пакете я проделал небольшое отверстие, после чего соединил с последним из оставшихся воздухозаборных отверстий регулятора — и тоже примотал скотчем.

После этого я накачал пакет чистым O2 из запасов скафандра. "О, Господи! — подумал регулятор. — Пожалуй, мне нужно срочно откачивать кислород!".

Сработало на ура!

В конце концов, я решил даже не надевать скафандр. Атмосферное давление было в норме, мне просто был нужен кислород для дыхания. Поэтому я позаимствовал медицинский баллон с кислородом. Таким образом, у меня была куда большая свобода передвижения. Я даже нашёл резинку, которая удерживала маску на лице!

Впрочем, мне всё равно нужен был скафандр для мониторинга реального уровня кислорода в Доме (главный компьютер Дома полагал, что атмосфера на все 100% состоит из O2). Каждый скафандр, разумеется, знает, как измерять состав внутреннего воздуха.

Так, посмотрим... Скафандр Мартинеса в ровере, скафандр Йоханссен занят обманом регулятора. Скафандр Льюис — мой бак с водой. С собственным скафандром я шутить не хотел (в конце концов, он же сшит на заказ!). Поэтому я мог выбирать ещё из троих.

Я схватил скафандр Вогеля и активировал сенсоры состава воздуха, оставив открытым отверстие для шлема. Когда содержание кислорода упало ниже 12%, я натянул кислородную маску. Давление кислорода продолжало падать. Когда оно снизилось до одного процента, я вырубил регулятор из сети.

Может, я и не могу перепрограммировать этот аппарат, но вырубить его напрочь мне ничто не мешает.

В разных уголках Дома имеются аварийные светодиодные фонарики, на случай отключения электричества. Из одного фонарика я выдрал светодиод, оголив два проводка на очень близком расстоянии друг от друга. Теперь, когда я щёлкал кнопкой, раздавался слабый треск маленькой искры.

Отцепив от скафандра Вогеля баллон с кислородом, я перевязал его с двух сторон и перекинул через плечо. Затем присобачил к нему шланг и зажал его большим пальцем. Я выпускал совсем немного кислорода: столько, чтобы он не вырывался из шланга с силой.

Взгромоздившись на стол с искромётом в одной руке и кислородным шлангом в другой, я поднял их повыше и попытался подорвать водород.

И, чёрт побери, это сработало! Выпустив на искромёт порцию O2, я щёлкнул выключателем фонарика, и из трубки вырвалась восхитительная вспышка пламени. Разумеется, тут же взвыла пожарная сигнализация. Но в последнее время я слышал её так часто, что на этот раз едва заметил.

Затем я повторил щелчок ещё раз, и ещё. И ещё. Краткие вспышки, ничего особенного. Время шло.

Я ликовал. Это был воистину лучший из планов! Я не только избавлялся от водорода, я одновременно синтезировал воду!

Всё работало отлично, пока не случился взрыв.

Вот я радостно сжигаю водород; в следующее мгновение — я на другом конце Дома, и вокруг всё вверх дном. Я кое-как поднялся на ноги и бросил взгляд на форменный бардак вокруг.

Первая моя мысль: "Уши! Чёрт, как больно!".

Затем подумал: "Кружится голова". Я упал на колени. Затем растянулся на полу. Да, вот как сильно у меня кружилась голова! Я обхватил её руками в поисках раны, которую отчаянно надеялся не найти. Похоже, всё было на месте.

Но тактильные ощущения на моей голове и лице вскоре прояснили главную проблему: взрыв сорвал с меня кислородную маску. Теперь я дышал практически чистым азотом.

Пол был сплошь завален всякой всячиной. Искать медицинский баллон с кислородом было бесполезно. У меня вообще не было шансов найти в этом бардаке хоть что-то полезное до того, как потеряю сознание.

Затем мне бросился в глаза скафандр Льюис, по-прежнему висевший на своём месте. Взрыв его не сдвинул: он был тяжёлый — ведь именно в него я залил 70 литров воды.

Со всех ног бросившись к нему, я быстро повернул кислородный вентиль и засунул голову в отверстие для шлема (сам шлем я давным-давно убрал, чтобы легче было добираться до воды). Немного подышал, чтобы головокружение прошло — а затем глубоко вдохнул и задержал дыхание.

Я бросил взгляд на скафандр с пакетом, с помощью которых перехитрил регулятор. Плохая новость: я их не отодвигал. Хорошая новость: их отодвинул взрыв. Восемь из девяти воздухозаборных отверстий по-прежнему оставались запечатаны, но, по крайней мере, девятое теперь говорило правду.

По-прежнему не дыша, я нетвёрдыми шагами добрался до регулятора и включил его.

На процедуру загрузки ушло две секунды: по очевидным причинам аппарат разработан с тем, чтобы включаться как можно быстрее. Заработав, регулятор моментально понял мою проблему.

На весь Дом взревела сирена низкого уровня кислорода, и регулятор принялся сбрасывать в его в атмосферу так быстро, как только можно. Отделять кислород сложно и долго, но добавлять — не сложнее, чем открыть вентиль.

Я перебрался через весь бардак к скафандру Льюис и вновь погрузил в него голову, чтобы подышать нормальным воздухом. Через три минуты регулятор довёл уровень кислорода до нормального.

Только сейчас я обратил внимание, как сильно обгорела одежда. Повезло, что на мне оказалось три слоя. Основной урон понесли рукава. Внешний слой сгорел полностью, средний был опалён и местами прожжён насквозь. Внутренний же (мой личный комбинезон), остался в приличном виде. Похоже, мне опять повезло.

Бросив взгляд на главный компьютер Дома, я увидел, что температура поднялась до 15RC. Случилось что-то очень жаркое и взрывное, но вот что именно — я никак не мог взять в толк. И что послужило причиной?

Вот в какой ситуации я сейчас нахожусь. Задаюсь вопросом, что же, чёрт возьми, произошло.

Как следует потрудившись, и к тому же взлетев на воздух, я совершенно вымотался. Завтра мне придётся провести миллион проверок оборудования и понять, что же взорвалось, но сегодня хочется лишь одного — спать.

Уже вечер, и я опять в ровере. Хоть водорода в Доме больше нет, мне не улыбается оставаться на ночлег в помещении, взявшем моду беспричинно взрываться. Кроме того, совсем не уверен, что утечек в нём не появилось.

На этот раз я захватил с собой нормальную еду и кое-что послушать — но только не диско!

Запись в журнале: 41-е марсианские сутки

Весь день я потратил на полную диагностику всех систем Дома. Это неимоверно скучно, но от этих устройств зависит моя жизнь — а значит, проверить их необходимо. Я просто не могу принять как данность, что взрыв не возымел каких-либо долговременных последствий.

Я начал с критически важных проверок. Номер один — целостность корпуса. В нём я практически не сомневался: перед возвращением в Дом я проспал в ровере несколько часов, и за это время давление осталось в норме. Компьютер не зарегистрировал ни малейшего изменения давления, за исключением небольших колебаний из-за температуры.

Затем я проверил регенератор кислорода. Если он сломается, и я не смогу его починить, я покойник. Регенератор в порядке.

Следующий на очереди — регулятор состава воздуха. Здесь тоже проблем нет.

Обогреватели, главные батареи, резервные баки для O2 и N2, регенератор воды, все три шлюзовых отсека, освещение, главный компьютер... я шёл по списку позиция за позицией, с каждой успешной проверкой чувствуя себя всё лучше и лучше. Всё работало как надо.

Жму руку, NASA! Когда они что-то делают, они делают это на совесть.

И, наконец, настала очередь для проверки почвы. Я отобрал несколько проб с различных участков Дома — если помните, здесь теперь сплошь земляной пол — и выложил на предметные стёкла. Увидев под микроскопом здоровых, активных бактерий, занятых своим делом, я облегчённо вздохнул.

Затем я принялся наводить генеральную уборку. И у меня оказалось достаточно времени, чтобы обдумать произошедшее.

Что же стряслось? Ну, моя теория такова:

Согласно данным главного компьютера, в момент взрыва внутреннее давление скакнуло до 1,4 атм., а температура меньше чем за секунду выросла до 15RC. Но давление быстро свалилось обратно к одной атмосфере. Это имело бы смысл, если бы регулятор состава воздуха был включен, но ведь я его вырубил.

Температура в 15RC продержалась ещё некоторое время, поэтому тепловое расширение по-прежнему должно было иметь место. Но давление упало снова, так что куда подевалось это дополнительное давление? Если вы повышаете температуру, а количество молекул в воздухе остаётся постоянным, давление должно вырасти и не падать. Но оно упало.

Я быстро сообразил следующее. Водород — единственное, что могло гореть — среагировал с кислородом (отсюда и взрыв) и превратился в воду. Вода в тысячу раз плотнее газа. Поэтому разогрев поднял давление, а превращение водородно-кислородной смеси в воду снова его понизило.

Вопрос на миллион долларов: откуда, чёрт возьми, появился кислород? Ведь план как раз заключался в том, чтобы лимитировать кислород и не дать случиться взрыву. И всё шло по этому плану, причём довольно долго.

Думаю, я нашёл ответ. И он заключается в том, что я идиот. Помните, я решил не надевать скафандр? Это решение чуть меня не убило.

Медицинская маска работает так: чистый O2 смешивается с окружающим воздухом, и смесь подаётся на вдох. Маску удерживает на лице резинка, идущая через затылок. Соединение негерметичное.

Я знаю, что вы думаете: маска, мол, пропускала кислород. Но нет! Я вдыхал кислород, и в момент вдоха маску прижимало к лицу.

Всё дело в выдохе. Знаете ли вы, какая часть кислорода удаляется из воздуха при каждом нормальном вдохе? Я тоже не знаю, но это точно не 100%. С каждым вдохом я получал порцию кислорода, часть которого забирали лёгкие — а остаток выдыхал в атмосферу Дома. С каждым выдохом в атмосфере накапливалось всё больше и больше O2.

Мне это и в голову не приходило. А должно было прийти! Если бы лёгкие поглощали весь кислород целиком, искусственное дыхание рот-в-рот просто не работало бы. Я такой придурок, что об этом не подумал! И моя тупость чуть меня не убила.

Серьёзно, я должен быть куда осторожнее.

Хорошо ещё, что большую часть водорода я выжег ещё до взрыва. В противном случае мне была бы крышка. Взрыв оказался недостаточно мощным, чтобы разрушить Дом. Впрочем, он был достаточно силён, чтобы чуть не порвать барабанные перепонки.

Регенератор воды ночью сделал своё дело, сконденсировав из воздуха ещё 50 л воды. Давным-давно, ещё до того, как водород стал моей основной проблемой, ею был дефицит 60 л воды. Теперь 50 л залиты в скафандр Льюис, который я отныне буду называть "цистерной" — потому что это звучит круто. Остаток в 10 л поглотила сухая почва.

Сегодня я хорошо поработал руками, заслужил полную порцию. И, чтобы отпраздновать первую ночь после возвращения в Дом, можно посмотреть какой-нибудь из дерьмовых сериалов, любезно оставленных командором Льюис.

Как насчёт "Придурков из Хаззарда"? Что ж, посмотрим.

Запись в журнале: 42-е марсианские сутки

Сегодня я встал поздно. Я честно заработал пару лишних часов сна. После четырёх ужасных ночей в ровере моя койка в Доме показалась мне мягчайшей, нежнейшей из перин.

Как бы то ни было, я вытащил свой зад из постели и завершил пост-взрывную уборку.

Сегодня я вернул клубни на место. Как раз вовремя — они прорастают! Клубни выглядят здоровыми и красивыми. И это не химия, медицина, бактериология, анализ пищевой ценности, взрывная динамика или ещё какая хрень, которой я в последнее время занимался. Это ботаника. Уверен, уж растения-то я смогу вырастить без того, чтобы напортачить по-крупному.

Ведь так?

И знаете, что меня по-настоящему печалит? Я синтезировал только 130 л воды. Мне осталось ещё 470. Вы могли бы подумать, что после того как я дважды чуть себя не прикончил, я на этом успокоюсь. Неа! Я продолжу разлагать гидразин и сжигать водород каждые десять часов в течение следующих десяти дней. Надеюсь, теперь у меня это лучше получится.

У меня будет куча свободного времени. Заполнение 10-литрового бака углекислым газом занимает пятнадцать часов. Двадцать минут уходит на то, чтобы разложить гидразин и сжечь водород. Остаток дня я буду смотреть сериалы.

Кстати, о сериале... Ясно как день, что "генерал Ли" может обогнать полицейскую тачку. Так почему же Роско просто не отправится на ферму к Дьюкам и не арестует их, когда они не в машине?

Глава 6

Венкат вернулся в офис, бросил на пол дипломат и упал в кожаное кресло. Некоторое время он смотрел в окно на Космический центр имени Джонсона. Вид был живописный.

Бросив взгляд на монитор, Венкат увидел, что у него накопилось уже сорок семь неотвеченных писем, каждое из которых не терпит отлагательств. Подождут! Сегодня печальный день. Сегодня состоялась поминальная служба памяти Марка Уотни.

Президент произнёс речь, восхваляющую как храбрость и самоотверженность Уотни, так и быстроту реакции командора Льюис, которая сумела безопасно эвакуировать остальных. Командор и остальные члены команды с борта "Гермеса" через дальнюю космическую связь передали слова прощания с оставленным товарищем. Им предстояло лететь ещё десять месяцев.

Директор тоже произнёс речь, в которой напомнил, что космические полёты очень опасны, — но мы не отвернёмся от опасности, и она нас не остановит.

Пока шла подготовка к службе, Венката спрашивали, будет ли он произносить речь. Он отказался: какой смысл? Уотни мёртв. Правильные слова от директора марсианской программы его не вернут.

— Венк, ты в порядке? — услышал он голос из дверей.

Венкат повернулся в кресле.

— Думаю, да, — ответил он.

— Тебе стоило что-нибудь сказать.

— Не хотел, ты же знаешь.

— Знаю. Я тоже не хотел. Но я — директор NASA. От меня ждут слов. Уверен, что ты в норме?

— Да, я буду в порядке.

— Хорошо, — сказал Тедди, входя в кабинет. — Тогда вернёмся к работе.

— Конечно, — пожав плечами, ответил Венкат. — И начнём с твоего разрешения на спутниковые снимки.

Тедди, вздохнув, прислонился к стене.

— Опять.

— Да, опять. В чём проблема?

— Ладно, давай. Объясни, чего ты хочешь добиться.

Венкат наклонился вперёд.

— Программа "Арес-3" потерпела неудачу, но кое-что мы можем из неё спасти. Мы получили финансирование на пять программ "Арес". Думаю, нам удастся убедить Конгресс на финансирование шестой.

— Не знаю, Венк...

— Это же просто, Тедди, — продолжил Венк. — Они улетели на шестые сутки. Там запасов почти на целую программу. Новая программа будет стоить лишь крохи от обычного. Как правило, требуются четырнадцать автоматических кораблей для подготовки места. Мы сможем отправить туда всё, что нужно, лишь тремя. Может, даже двумя.