Сказка 6. Дарующий ветер- окончание

Один из воинов, что стоял у трона, выхватил из ножен кинжал и метнул его в Лилит, но бывшая жрица Баалат с легкостью поймала клинок, зажав бронзовое полированное лезвие между ладонями. Ответный ход воительницы был молниеносным. Через мгновение обидчик корчился в предсмертных судорогах, обагряя каменный пол кровью, хлеставшей из вспоротого горла.

— Стойте! — командовала Лилит, обводя царицу и ее свиту леденящим взглядом. — Как видишь, мне не нужна твоя смерть, — обратилась она к Рубатум, бледной как снег на горных вершинах.

Воины схватились за оружие и замерли, словно храмовые обелиски, не найдя в себе сил двинуться с места. Уста их онемели, ноги приросли к полу, руки не повиновались разуму, а в глазах потух свет жизни.

— Этому обучали в храме Инанны? — заикаясь, спросила Рубатум, первой справившись с наваждением. — Если не моя жизнь, то что же?

— Йабрудмай не привыкла зря болтать. Надеюсь, в этом ты убедилась. Я хочу приподнять завесу над тайной. Отведи меня в святилище Великой матери.

Нечто неведомое, темное и зловещее отравило воздух дворца, проникая через ноздри в мозг царицы. Животный безумный страх овладел ею. Сильная вибрация пронзила тело нестерпимой болью, уничтожая остатки воли, пытавшейся вяло сопротивляться натиску смертоносного колдовства. Взор ее помутился, тошнота подступила к горлу, и жила у виска, наливаясь кровью, дико пульсировала.

— Пусть будет так, — едва выдавила из себя царица, — Эй, вы! Оставьте нас!

Холодный могильный ужас, окатив разум морской волною, отступил. Взгляд ее прояснился, и легкий румянец вновь проступил на щеках.

— Идем, — обратилась она к пленнице.

— Нет! Я не могу сейчас вступить в храм! — запротестовала бывшая жрица.

— Почему? Или, все же, ты решила провести меня?

— После ночи в темнице... Да от меня несет как от выгребной ямы! Я желаю очиститься, и как можно скорее!

— Какие пустяки! — облегченно вздохнула повелительница земли Арцава и звонко рассмеялась, — ступай за мной.

Следуя за царицей, Лилит поднялась на возвышение, переступила через коченеющий труп убитого ею воина, отметив про себя изящество доспехов и оружия несчастного, стараясь не запачкаться в луже крови.

За базальтовым троном в стене располагался узкий проход, занавешенный овечьей шкурой.

— Ну же, смелее! — царица, поманив рукой Лилит, загадочно улыбнулась, и скрылась в потайном лазе.

Сделав несколько шагов навстречу неизвестности, бывшая жрица Баалат оказалась в кромешной тьме. "Надо было прихватить с собой кинжал того мерзавца", — пронеслась в голове запоздалая мысль. Вскоре поток света ударил в глаза.

— Это мои покои, — услышала Лилит голос царицы. — Здесь бассейн, рядом опочивальня.

И в самом деле, среди квадратных колонн Лилит увидала голубое зеркало прямоугольного бассейна, манившего к себе чистотой, соблазняя свежестью и покоем.

— Странные у вас обычаи, — не сдержалась Лилит. — Непомерной длины кинжалы...

— Ты же говорила, будто жила в земле Лукка, — удивилась царица. — Кинжалы, или мечи, как мы их называем, местные кузнецы делают уже лет сто. Когда же ты была в здешних краях?

— Видимо, очень давно..., — осеклась Лилит. — Я многое позабыла, но помню твой язык, и это лучшее доказательство истинности моих слов.

— Тогда не стану мешать омовению. Пойду, позову прислугу. Пусть принесут косметическое масло для притираний, еду и питье.

Сказав так, Рубатум исчезла, оставив Лилит одну. Осмотревшись, и не найдя ничего подозрительного, она подошла к бассейну, с опаской глядя на собственное отражение. Воительница коснулась воды рукой, вызвав легкую рябь на поверхности водоема и, отшатнулась, словно увидала в изломанном на множество кусков зеркале собственную судьбу.

Бывшая жрица избавилась от доспехов и осторожно вошла в воду. Холодная, освежающая, она прогнала прочь усталость, уныние и назойливые мысли, вселив в душу надежду. Лилит сразу почувствовала необычайную бодрость и легкость во всем теле, словно боги влили в ее жилы свежую кровь. Вдоволь наплескавшись, она выбралась из бассейна, уселась на каменную плиту, свесила ноги в воду, и принялась пятерней расчесывать мокрые волосы.

— Возьми вот это, — послышался тихий, почти по-матерински ласковый, голос царицы. Лилит обернулась, удивленная переменой в настроениях Рубатум. Приняв из ее рук накидку и костяной гребень, пленница отерла тело и голову, привела в порядок непослушные кудри.

— Теперь очередь масла, — продолжала Рубатум.

— Не слишком ли много чести? Ведь ты, кажется, собиралась продать меня в рабство?

— Ты умна, красива, молода, превосходно владеешь оружием. Такая рабыня стоит слишком дорого. Возможно, я оставлю тебя во дворце, сделаю начальником стражи или... пока сама не знаю. Но, прежде ты должна раскрыть тайну. Она касается Дардана?

— Хорошо пахнет, — сказала Лилит, втирая масло в кожу, делая вид, будто не слышит речей Рубатум.

— Отвечай!

— Раз обещала, делать нечего..., — с напускной грустью произнесла Лилит. — Вот только не хочется мне быть рабыней.

— Разве твое согласие так важно? — искренне удивилась Рубатум. — Я в детстве и не мечтала стать царицей, но так распорядилась судьба. Ничего, привыкнешь. Я не буду тебя бить плетью...

— Коль так, тогда прикажи вычистить мои одежды.

— И тогда мы пойдем в святилище?

— Я попусту словами не бросаюсь.

Рубатум ударила три раза в ладоши. На зов хозяйки явились две девушки в длинных белых одеждах, и замерли, покорно опустив глаза, в ожидании приказаний.

— Вычистите до блеска доспехи Йабрудмай! Да поживее! — вновь сила и властность зазвучали в ее голосе.

Служанки поклонились и быстро скрылись, не желая испытывать терпение госпожи.

— Не слишком ты любезна с ними, — с укоризной и легкой усмешкой заметила Лилит. — И меня будешь так гонять по дворцу?

— А чего в том плохого? Ты ведь моя добыча, и я вольна убить тебя, обменять в соседнем селении на скот или возвысить...

— Я ведь говорила, что не нуждаюсь в покровителях.

— Нет, ты просто несносна! И собственно, ради чего я терплю твои дерзости, ублажаю прихоти, верю в какие-то нелепые россказни о богах и Дардане.

— Что ты знаешь о богах? — презрительно скривилась бывшая жрица Баалат.

— Да как ты смеешь! — вспыхнула Рубатум густым маковым цветом, но тут же смолкла, вспомнив о трупе в тронном зале и том незнакомом, гнетущем чувстве, охватившем ее после попытки расправиться с пленницей.

— Дардан не только царь, но и великий волшебник.

— Вот как? Я почти ничего не знаю о нем. Его царство слишком далеко. Да и видела я его лишь один раз. Зачем он нужен тебе? Выдумки о богах, знамениях, голосах и прочих чудесах не стоят и медного шила. Я ведь знаю! Ты лжешь! Зачем? Хочешь сбежать? Куда? Кругом только горы и море. В горах дикие пастухи, прежде чем прирезать тебя как овцу, позабавятся с тобой вдоволь, а на море мой флот. Далеко не уйдешь. Подумай об этом.

— И все же, я говорила правду, — тяжело вздохнула Лилит. — Не всю, конечно...

— Так скажи сейчас, я приказываю!

— Глупая, несчастная женщина, — нежно произнесла воительница. — Ты ведь даже не подозреваешь, в какую историю впутываешься. Излишнее знание может лишить тебя жизни.

— Стены моего дворца крепки, а стража надежна! — злобно произнесла царица. — Конечно, если ты...

— Успокойся. Я не трону тебя, но боги... Они коварны, мстительны и злопамятны. Я сама..., — Лилит замолчала на полуслове, увидав служанок. Положив одеяние пленницы у ног госпожи, они в миг исчезли.

— Поторопись! — холодно приказала Рубатум.

— Да, пожалуй, нам пора, — рассеяно отвечала Лилит, облачаясь в доспехи. — Ты говорила о еде.

— Я принесла, но заболталась с тобой. Вот лепешки, кубок вина, мясо и фрукты, — владычица сменила гнев на милость.

— Нет. Пусть твоя пища послужит жертвой Великой матери.

— Если надо, я прикажу зарезать лучшую овцу из моих стад.

— На этот раз обойдемся без крови. Веди меня скорее! — мучилась нетерпением бывшая жрица Баалат.

Покинув царские покои, и неотступно следуя за Рубатум, Лилит оказалась в узком полутемном коридоре, освещаемом факелами даже днем. Где-то рядом забрезжил солнечный свет, и волнение отлегло от сердца. Резко повернув в сторону за провожатой, она попала в обширное помещение, заставленное огромными, в человеческий рост, кувшинами.

— Это наши кладовые, — с гордостью сказала царица. — Здесь вдоволь зерна и вина. Хватит на целый год. Мне не страшен голод, мор и длительная осада неприятеля.

— А где же святилище?

— Вот оно, перед тобою. Вокруг него и расположены амбары с припасами, ведь именно Великая мать дает пропитание и богатство.

Окинув взглядом внушительное хранилище царского дворца, Лилит заметила крошечное сооружение под двускатной крышей. Впрочем, малым оно показалось на первый взгляд, а внутри выглядело довольно просторным и даже уютным. Выстроенное из белого мрамора, оно испускало какой-то внутренний, едва уловимый свет, отгонявший прочь дурные мысли и страхи.

— Тебе выпала великая честь, — важно произнесла Рубатум. — Только я и несколько моих приближенных имеют право переступить порог дома Великой матери, нашей кормилицы и заступницы. Смотри, не прогневи ее, не то поплатишься жизнью. Я и так зашла слишком далеко, введя тебя в святая-святых... Следуй за мной, — приказала царица. Войдя в святилище Лилит увидала массивную каменную плиту алтаря, и круглый очаг, выложенный из бычьих черепов. Уродливая мраморная статуэтка высотой в локоть изображала широкобедрую богиню с крупной вислой грудью. — Теперь я готова выслушать тебя до конца и вынести приговор. Все твои требования исполнены, — Рубатум вновь надела маску венценосной особы, слегка побледнев, то ли от важности, то ли от боязни.

— Пусть исполнится то, чему суждено случиться, — в тон собеседнице произнесла Лилит. — Но, прежде чем узреть сокровенное и тайное, посмотри на меня! — резко подступив к царице, она взяла ее за руки, заглянув той в глаза. Рубатум дернулась, пытаясь освободиться от цепких пальцев, но было слишком поздно. Лилит камнем рухнула вниз, слыша в ушах свист разрезаемого телом воздуха. Обрывки грез, воспоминаний, образов, воплощенных в обломках мертвого мира, неслись во тьму. Она видела ее зрачки — черные, блестящие, зовущие... Толчок, удар... Странный, ни с чем не сравнимый звук, словно раскололся изящный стеклянный кувшин. Все остановилось, замерло. Неестественная синь небес ослепила на миг. Она парила среди облаков, напоминавших цветы лилии на водной глади благословенного Хапи. Прорываясь сквозь облачную пелену, Лилит увидела горы, поросшие густыми дубовыми и сосновыми лесами, пастбища, стада коз, овец и коров... Убогие крестьянские хижины, грязные плаксивые дети, женщины с нечесаными волосами в рваных одеждах...

Ударил гром, исполосовав небеса молниями, словно надсмотрщик плетью спину нерадивого раба. Прочь ушло видение.

Крик, боевой клич, призывающий смерть. Десятки воинов бегут по плоскогорью, сверкая на солнце бронзой доспехов, щитов, клинков и копий. Враг приближается. Глотки, подобные бездонным колодцам, иссушенным засухой исторгали истошные вопли.

Свист стрел закладывает уши.

Толпы наступающих смешиваются, круша все на пути, раскалывая черепа, ломая ребра и позвонки, отрубая руки, уродуя лица, заливая глаза кровью. Чей-то топор взмыл в воздухе, и срубленная голова покатилась по склону...

Боль, стон, вой, проклятия...

Вожак нападавших что-то кричал. В плече его застряла стрела, щека разодрана, несколько зубов выбито, но он по-прежнему размахивает длинным клинком, приказывая соплеменникам вырезать соседей вместе с детьми и женщинами.

Копье попало ему в грудь, пробив насквозь. Вождь смолк на полуслове, упал на колени, выронил оружие из слабеющих рук. Пальцы, украшенные золотыми перстнями, разжались сами собой, а изо рта вырвалась пульсирующая струя крови. Взор подернулся мутной пеленой, и воин пал, обагрив каменистую землю...

— Рубатум, Рубатум..., — шептал умирающий.

Царица вздрогнула, отстраняясь.

— Я слишком долго жду! — нервно сказала она, отступив на шаг от Лилит.

— Твой муж погиб в битве, — не обращая внимания на протесты, начала бывшая жрица Баалат. — После смерти супруга тебе в наследство досталось царство...

— Да. Соседи нас долго донимали, выпасая коз на одном из наших горных пастбищ, а после и вовсе стали воровать скот. Тогда покойный Куссара приказал собрать войско и двинулся в поход. Но как ты узнала?

— Я была там.

— Вранье! Я наблюдала за ходом боя с соседнего холма. После бегства вражеского войска мы сожгли дотла поселок, взяли в плен с десяток людей, но тебя я не припомню.

— Я проникла в прошлое сквозь твои глаза. Все происходило так ясно. Я слышала звон оружия, яростные крики, чувствовала запах пролитой крови, и видела его, Куссару, пронзенного копьем...

— Воистину так! Но нет, ты не могла этого знать! Его погребли в тот же вечер! Только воины и высшие вельможи присутствовали на похоронах! Ты настоящая колдунья!

— Нет, я больше чем колдунья.

— Кто же ты? — Рубатум едва не потеряла дар речи.

— Разве ты слепа?

— О, боги! — только и вымолвила царица. Перед ней в голубом сиянии стояла Йабрудмай в шлеме цвета раскаленной меди. Плечи ее закрывали широкие пластины металла, талию охватил кожаный пояс, разукрашенный золотом. Короткая юбка из мелких бронзовых колец едва скрывала от взоров ягодицы и лоно. Голени сверкали начищенным серебром поножей, а сандалии берегли ступни от могильного холода мраморных плит.

— Кто я теперь, по-твоему? — рассмеялась Лилит. — Колдунья, демон, богиня? Не бойся, прикоснись ко мне, — она взяла дрожащую от страха руку Рубатум и положила ее на свою левую грудь. — Чувствуешь? Там бьется сердце, но оно не такое, как у людей, ибо имя мое Тиннит! — гнев, словно налетевший на море порыв ураганного ветра, исказил прекрасный лик воительницы. — Как ты посмела, ничтожная смертная, возомнившая себя повелительницей судеб, предлагать мне рабство?

Рубатум охватил ужас. Упав на колени в надежде вымолить прощение и сохранить собственную жизнь, она едва шевелила одеревеневшими губами:

— Светлая госпожа! Смилуйся, прости нечестивицу! Заклинаю тебя Великой матерью богов и всего сущего!

— Не слишком ли поздно? — двусмысленно улыбнулась Лилит. Пальцы ее превратились в отточенные лезвия и вспороли царские одежды. — Посмотри, как трепещет плоть, предвкушая близкую смерть. Она так нежна, обладание ею дарит ни с чем не сравнимые наслаждения. Любовь и боль, жизнь и смерть всегда идут рядом. А грудь твоя еще дышит юностью. В иное время ты могла бы стать хорошей любовницей...

— Все что прикажешь! — рыдала женщина, распластавшись у ног Лилит, омывая их слезами.

— Благодари богов, тварь, — высокомерно произнесла Тиннит. — Сейчас ты заботишь меня меньше всего на свете. Дардан...

— Дардан? — оживилась Рубатум. — я готова помочь тебе. Могу ли я тогда надеяться...

— Вздумала торговаться? Разве мы с тобой на рыночной площади? Посмотри кругом.