Папа понимающе кивает и пропадает за "зеленой дверью", которая ведет прямо в сад.
Я запоздало вспоминаю, что не предупредила папу про Риковых занятия, а они порой не для слабых нервов. Он у меня все-таки шаман, поэтому его колдовство для посторонних смотрится интересно. Свеженько так. Он ведь пока не полный маг.
Полным магам, которым доступна работа с любыми источниками, почти всегда колдуется легко. Они, конечно, тоже копят собственный "колодец" (внутренний запас), но если тот вдруг кончится, то полный маг может моментально переключиться на окружающий мир. Постоять на солнце (огненный), умыться (водный), ну и так далее. Есть такие продвинутые, что в состоянии брать энергию вообще откуда угодно, но таких единицы. А шаманам, таким, как Рик, посложнее. Они колдуют только на собственном резерве, причем этот резерв нужно копить в строго определенный период, по ритуалу. Собьешься — и все, настройка на магию сбивается, как ежик в тумане... Сам обратно не настроишься, значит, обращайся в Ковен и выслушивай все, что тебе навешают коллеги за разгильдяйство. Поэтому шаманы и считаются послабей полных магов. Зато у них диапазон приложения шире... Как это?
Ну вы ту... хотя я, если честно, и сама это поняла не с первого раза. Значит, так. Полный маг колдует от источников, поэтому сил у него больше, но зато некоторые чары получаются слабее, потому что колдовство должно сочетаться с источником. И если маг, к примеру, огненный, то с водой у него будут проблемы (в смысле, с чарами по воде) — они стихия противостояния и друг с другом не ладят. Непонятно? Ну не сочетаются они, как кролик с крокодилом! А у шамана сил меньше, зато их внутренний колодец нейтрален, и поэтому подходит к чарам любого типа. Ну да, как черные туфельки к нарядам всех цветов.
Вот видите, и вам все понятно.
Так вот Рик у меня, как я уже говорила, пока шаман. Правда, очень мощный теперь, благодаря драконьей энергетике, но шаман. И сейчас, пока лето, его дело зарядиться как следует, то есть заполнить свой "колодец" под завязку. Времени у негос его работой маловато, поэтому он старается любую минуту свободную под это дело использовать и "заполняется" очень старательно.
Чересчур даже. В прошлый раз я прибежала на грохот и увидела, как они с Гаэли и еще одним коллегой лупят друг по дружке молниями. Вдохновляющее зрелище, да? Неделю назад он запустил с десяток каких-то "крыльев", похожих на воздушные змеи, только круглые. Змеи красиво кружились на высоте в метров восемь-десять, посылая на землю солнечные зайчики. А Рик сидит, скрестив ноги, как буддист в просветлении, и эти "зайчики" вспыхивают у него на коже, на миг высвечивая красным... и это в день отъезда! Маг, что с него взять.
— Пап, подожди, я с тобой!
А то мало ли.
— И кашля более не было? И одышки? И вот здесь... нет, чуть выше... болей нет? — Рик осторожно касается подставленного папой бока.
— Нет.
— Слабость?
— Давно забыл, что это такое. Волшебные у тебя травки, зятек! И руки. Я уж не говорю про остальное.
Рик улыбается, и я на минутку забываю про папу и хлопоты. Любуюсь я. Какая же у него все-таки улыбка... волшебная. Сначала в глазах будто светится — искорками такими, теплыми, потом словно проступает на лице — мягко так... эх, не могу объяснить. Но когда он улыбается, я каждый раз выпадаю из реальности. До сих пор.
— А со сном тоже проблем нет?
— Есть, — с удовольствием отвечает папа. — Сон такой крепкий, что жена добудиться не может! Здоров я! Как танк! Уже лет десять так себя не чувствовал, спасибо, Рикке. Ни одна швейцарская клиника с тобой не сравнится. Кстати, насчет нашего договора не передумал? Можно будет тебе еще пациентов подбросить? Из наших?
Рик молчит. Я тоже. Папа мой, он такой — умеет вернуть в реальность. И всех-то ему надо к делу пристроить.
— Не сюда, конечно, — уговаривает папа. — На тот необитаемый остров приглашу, никто ничего не узнает. А пользы с них будет много... Один вон даже авианосец достать может.
Папа неисправим. Вот зачем ему авианосец? Хотя... казалось, зачем ему стеклянный завод? И договор на "сельскохозяйственные гибриды"? А вот пригодились же!
— Так как?
— Не сейчас, — наконец отвечает Рикке. — Когда вернусь, отвечу.
— Вернусь? Откуда? Ты что, уезжаешь? А как же...
— На побережье.
Папа примолкает. Про побережье, куда постоянно выбрасывает всякие обломки и порой — очень гадостные артефакты после Черных войн, он наслышан. Про опасность знает. Про то, что у магов вся жизнь сплошная мобилизация, в курсе. Но уговаривать Рика все бросить и смыться к нам на Землю, заколачивая деньги на крутых пациентах, не будет. Папа в людях разбирается и характер моего шамана прекрасно понимает. И даже уважает за твердость и абсолютную нежадность. И за "убеждения". Хорошо, мол, когда они у человека имеются, причем правильные.
Так что он только жмет несговорчивому зятю руку и хлопает по плечу — ничего, мол, езжай со спокойной душой, за твоими приглядим. Видно, придется будущему дарителю авианосцев подождать своего лечения на необитаемом острове.
— Ну что тогда... Удачи тебе, Рикке.
Маринка сопит. Она ребенок мага, и давно привыкла к тому, что папа постоянно уезжает, но кто сказал, что ей это нравится? Она липнет к Рику весь день, и даже бабушка с дедушкой не могут ее отвлечь.
Мне тоже не по себе. Я привычно проверяю отобранные Риком вещи — чтобы все в порядке было — и пуговицы и шнурки, и налобные повязки, про которые он вечно забывает. Руки действуют сами, машинально откладывая в сторону истрепанную белую рубашку, которую муж таскает везде, несмотря на то, что она потеряла всякий вид. Я уже и покупала ему точно такие же рубашки, и даже шить их сама научилась — бесполезно. Чуть отвлечешься — и белая тряпочка снова оказывается в его заплечном мешке. Это, мол, та самая рубашка, которая была свидетелем моего к нему возвращения. Поэтому она — его счастливый талисман... ага, со всеми дырками на локтях. И штопка тоже талисман! И шнуровка истрепанная.
Мысли были заняты другим.
"..гадание говорит, что скоро будет. Что-то... Огонь, тень и потери", — то и дело всплывает в памяти наш ночной разговор.
Потери...
— Рик, будешь осторожным? — вырывается у меня.
В серых глазах тепло.
— Конечно.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Честно?
— Насколько могу, — голос слегка виноватый, и я знаю, почему: то самое "понимание", нежданное последствие драконьего свадебного ритуала, доносит отголосок привычного: "Кому много дано, с того много и спросится. Маг, не жди, пока спросят, иди сам!". Девиз Ковена. Все они так живут...
Но хоть пообещал. Значит, если сможет — побережется. Ну и на том спасибо.
— Пап, не уезжай... — это опять Маринка. "Пугалку" свою бросила. Та кружит над головой, как розовая акула, а наша дочка опять вцепляется в папину руку.
Рик присаживается на корточки.
— Я скоро приеду. Привезу тебе жемчуг... будем вместе амулеты делать. Хочешь?
— Нет. Останься...
— Ты не успеешь соскучиться. Мама дома, и бабушки с дедушками.
— Не уезжай. Ну пап...
— Мариш, надо. Мы же с тобой маги, слово "надо" понимаем, правда?
— Понимаем... понимаем, только... — она снова сопит. Вжалась лицом в папино плечо, обняла обеими руками и сопит, кажется, с трудом удерживаясь, чтобы не зареветь. — Возвращайся скорей. Пожалуйста...
По шее, по спине точно провели мокрым пером — холодком прохватило. Странно, что Маришка так настойчива. Странно, что Рик не отшучивается, как обычно... и по ниточке понимания ничем не веет... почему?
Я хочу придти на помощь, но Рик только головой качает. Не надо, мол. Сам.
— Обязательно, — не вставая, он начинает что-то шептать ей на ухо, утешающе покачивает, как совсем маленькую, поднимает на руки, и Маришка длинно выдыхает, так и не расплакавшись.
— Правда? — спрашивает она почти жалобно.
— Обещаю.
— Ладно... только жемчужинки не забудь... розовенькие...
Я роняю почти упакованный мешок. Жемчужинки? Похоже, вопрос, в кого наша дочка, решен окончательно. Рик, не меняя выражения лица, переводит взгляд на меня... И Маришка удивленно смотрит, как папа и мама, переглянувшись, ни с того ни с сего начинают хохотать так, будто дед Гаэли опять нечаянно отрастил себе рожки.
..Белую тряпочку я все-таки в мешок положила. Может, и правда талисман. На душе, во всяком случае, после этого стало полегче.
— Саша, а как оно вообще? Смотрю, ты совсем хозяюшкой стала.
Я поставила на стол кувшин с игревом — местным напитком.
— Спасибо.
— Это вообще-то был не совсем комплимент, — проговорила моя мама.
А то я не знаю. Искусство ездить по ушам — оно разное бывает. У мамули оно похоже на змейку. Симпатичную на вид, изящную. Залюбуешься. Но притом, учтите, влезет куда угодно и имеет приличный запас яда. Так что побережем ушки.
— Ничего. Вот попробуешь ужин — тогда и оценишь мою хозяйственность. И попробуй только не навешать комплиментов!
— Да я не сомневаюсь, что все будет вкусно. Просто... — мама прищурившись, передвинула тарелку со свернутыми салфетками. Я тут же передвинула ее обратно. Без обид, мам, но тут правила этикета другие. И магам нужны именно такие салфетки, а не обычные. По крайней мере, сейчас.
Мамуля опять прищурилась. Ясно, сейчас что-то "хорошее" скажет.
— Что?
— Саш... скажи честно... тебе тут не скучно?
Что? Они что, сговорились? Скука? Какая скука может быть при моей жизни? Тут иногда дохнуть некогда. Дом, семья, дочка, универ, ученики... Но я не успела возмутиться. Что-то легонько прошелестело, и в комнате материализовалась моя свекровь. Со свертком под мышкой. Ну конечно. Подарок...
На этот раз тарелка все-таки разбилась. Не удержала я ее. Очень хотелось спросить: "Мама, вы охренели?", но не при ребенке же. Ребенок заворожено рассматривал дикую штуковину, похоже, еще не зная, радоваться или хныкать. Можно понять дочуру: подарок ненаглядной свекровушки больше всего смахивал на рыбу — если вы представляете себе рыбу розовую и в шерсти. Лупоглазую такую. И вдобавок — она летала. Нет, серьезно, без дураков. Пучеглазый подарок завис над головой Маринки и только покачивался, шевеля то ли плавниками, то ли крыльями.
— Митта... это что за хре.. фиг... ох, короче, это что?
Свекровь умиленно улыбалась, глядя на розового монстрика и онемевшую Маринку (достижение!)
— Это новая игрушка. Называется "попутчик". Куда бы ни пошел ребенок, игрушка полетит за ним, причем ее даже носить не надо. Ребенок не устает, всегда может поиграть, и вдобавок, попутчик никогда не потеряется...
Лучше б потерялся.
— Его издалека видно, так что если ребенок куда-то... ну, скажем, отойдет... то родители мигом отыщут потерю.
Ага. Ну, это еще ничего. Я первый раз посмотрела на новый подарок с чем-то кроме "господи, кошмар-какой!". И даже жутенький розовый тут на пользу. Такое я точно не пропущу, когда Маринка в очередной раз сделает ноги. Пожалуй, стоит сказать спасибо, а?
— ... лишь сказать условную фразу. Или слово, — донесся до меня голос Митты.
Кажется, я что-то пропустила.
— Что?
— Я говорю, что вообще-то это еще и страшилка. Если дитя по какому-то недосмотру наткнется на медведа...
— На кого? — изумилась мама. — И впрямь, так мы и пустили дите к медведам.
— Ну хорошо, на бродячую собаку. Если наткнется и скажет условную фразу, то игрушка сможет его напугать.
— Напугать? Вот это? — судя по всему, папа тоже не поверил.
— А что за фраза такая? — поинтересовалась моя практичная мама. — Как бы ее случайно не назвать.
— Случайно вряд ли, — обнадежила свекровь. — Я думаю, что...
Что она там ни думала, об этом мы так и не узнали. Потому что в следующую секунду в гостиную с почти накрытым столом ворвалась Маринка и сопровождающие ее лица. Точнее, лица, мордочки, крылья и плавники.
— Перестань! Перестань! Мама, скажи ему, пусть перестанет!
— Что слу... эй, а ну прекратите!
Куда там. В воздухе кувыркалось, мельтешило, рычало, шипело...
— Мрррррря!
— Хрррррр...
— Мамма, -
Среди подарков явно не наблюдалось "гармонии душ". Наоборот, песчанка, видно, считала себя единственным зверем, кто имеет право летать в этом доме. И просто бесилась оттого, что рядом замаячили еще чьи-то крылья. Как ни изворотлива была розовая лохматость, ей приходилось туго — у нее-то когтей не было.
— Мама, ну сделай что-нибудь! Ну скажи им!
Можно подумать, тут слова помогут. Я сдернула с окна штору — добилась своего песчаная зараза, второй раз шторы менять... и попробовала накинуть на охамевшего иннека...
— Мама! Перестаньте! На помощь! Брысь!
— Мама, я боюсь! — ни к селу ни к городу выдала кукла...
И тут это случилось.
Я не успела засечь момент превращения. Вот только что под потолком мельтешила, увертываясь от когтей, розовая рыба... и вдруг что-то огромное, черное, чудовищное с рыком приземлилось на стол, круша выставленную посуду. С оттяжкой хлестнул тяжелый хвост, сметая осколки. И блеснули в оскале острые зубы, почему-то полосатые.
Маринка!
— Саша, в сторону!
— Игорь...
— Не бойтесь! — попыталась влезть свекровь.
Твою косметичку фирмы "Алые паруса"!
Как и когда я схватила дочку — не помню. Следующее, что отпечаталось в памяти — Марина сопит у меня под локтем и глаз не может оторвать от своей зверюги.
А зверюга, не обращая внимания на нас, хищно повернула голову, прищурилась... И в следующий момент песчанка, чудом не влетев в полуоткрытую пасть, опрометью вынеслась из комнаты быстрее собственного визга...
И это — пятнистое, громадное, лохматое, — осталось в гостиной наедине с нами. Облизнулось...
Я еле удержалась от превращения. Дракон в этой комнате точно не нужен. Дом этого не выдержит. Нельзя... Краем глаза я увидела, как папа что-то жмет на запястье — наверное, вызывает охрану. Мама тихонько всхлипывает...
В полной тишине что-то звякнуло и прошуршало. Это что еще? После сегодняшнего я не удивлюсь, если под столом притаился еще один подарок, например, деда Гаэли. И сейчас он вылезет и окончательно догромит гостиную.
Скатерть пошевелилась, с нее посыпались осколки.
— Что там?
— А я знаю?
— Арррр? — чудищу тоже стало интересно. Оно опустило морду и принюхалось... заворчало... по столу забил хвост, сметая остатки посуды.
— Отстань! — послышался неожиданно спокойный голос... очень знакомый. — Отстань, сказала, безобразник, погляди, что ты натворил.
Слегка растрепанная свекровь окончательно выползла из-под стола, отпихнула черную морду и выпрямилась.
— Вот... — проговорила она почему-то очень довольно. — Это и есть страшилка. Нравится?
Хороший вопрос. Нравится ли мне свекровушкин подарочек. Ну как сказать... Я осмотрела комнату.
Посуда вдребезги. Старательно приготовленный ужин всмятку. Осветительные шарики раскиданы где придется, отчего комната выглядит какой-то... перекошенной. Мама и папа растерянно осматривают "страшилку". Маринка все еще прижимается ко мне и уже шепчет что-то вроде мама-а-можно-погладить-песика...
