Ваше сиятельство (полностью)

На улицу стекался народ, детишки бежали, порой спотыкались и летели чуть ли не кувырком.

У меня улыбка сама расползалась на лице. Позади нас ощущалась мощь Ратыя.

И народ отвесил нам земной поклон. Мы шли, а люди расступались и все улыбались. Они были не очень богато одеты, но все чистенькие и аккуратные, с вышитыми сорочками.

К нам бежала толпа ребятни, и я присела на корточки, перед ними.

— Княгиня, а можно к Вам прикоснуться? — спросила маленькая девочка лет пяти. Распущенные светлые волосы едва доставали до лопаток, она была немного лохматая, но от этого не менее очаровательна. Если честно, мне хотелось обнять всю эту ребятню, потискать. На глаза просились слёзы. Когда у нас ещё будут детишки? Я с усилием подавила желание плакать.

— А откуда ты знаешь, что я княгиня?

— Ну как же, — смутился паренёк лет шести, судя по всему старший братик девочки, он был на голову выше неё, волосы были взъерошены и доставали до плеч, — мы же все это чувствуем, вы почтили нас своим присутствием, мы вам так благодарны.

Я улыбнулась и позволила всем девочкам прикоснуться к себе. А мальчишки облепили Мирослава. И ему было очень приятно. Взрослые же лишь улыбались, кто-то из женщин даже плакал.

А потом мы поздравили всех с Новолетием 7522 года от с.м.з.х.*. Я ощущала всю эту любовь людей к нам, всё это благоговение. И я поняла, что мы справимся, ради них. Мир прикоснулся к моей спине, и я встала, осознав, что по моим щекам слёзы всё-таки проложили мокрые дорожки. Мы пошли обратно на гору, оборачиваясь и махая народу.

Странно, что простые люди нас почувствовали, без всяких доказательств, в то время, как воины ничего не ощущали. Хан мне потом объяснил, что воины учатся с детства блокировать чьё-либо влияние, и не смотря на это, вокруг меня всё равно было много народу, свободного от дел, неосознанно всё равно тянущегося ко мне. Я вспомнила про кашевара и решила узнать о нём побольше.

— Максим, что ли? — я кивнула. — Он когда-то давно попал в плен. Его пытали. Когда мы нашли его, от прежней внешности не осталось и следа. Его долго лечили, но говорить он стал с акцентом. Постоянно заикался. Мы это списали на стресс. И со временем он перестал заикаться. Как допрос показал, это совершенно иной человек. Нашего Максима убили, а нам подбросили этого, с похожим цветом глаз. А лицо специально изуродовали, чтоб изменения во внешности было на что списать.

— А остальные?

— А их набирали из кулинарного училища. И почему выбор пал на этих кашеваров, сейчас ведётся следствие.

— Акцентов у них нет, чистая русская речь. Причём профессиональная, проскакивающая местами, — выдал Мир. — Одно это вас должно было насторожить.

— До этого случаев, подтверждающих некомпетентность не было. Мы брали проверенных ребят, но сами их не проверяли. Больше этого не повторится, — хан оправдывался перед мужем. Что-то в лесу сдохло.

— Ратый, я тебя безмерно уважаю. Но я должен тебя проверить, — муж озвучил-таки то, что и меня беспокоило. Доверие это одно, но на карту поставлено слишком много. Он ведь сам сказал никому не доверять.

Мы были уже на горе, возле дворца приказной палаты. Хан согласно кивнул. Мы вошли внутрь здания, куда нам чуть ли не преградили путь. Я внимательно наблюдала за главнокомандующим нашей армией. Он был серьёзен. Одного взгляда на стражу хватило, чтоб они засуетились и забегали перед нами, отворяя двери. Протянули нам виновато чехлы на обувь.

Паркет внушал своим блеском и красотой, как и само здание управляющих. Стены были увешаны гобеленами, поверх которых были картины. Я прощупала здание. Обычное, кроме одного помещения, с полной экранировкой внешнего воздействия.

Перед нами засуетился гид, но потом тут же испарился, когда хан бросил на него уничтожающий взгляд.

Муж остановился.

— Зачем далеко ходить. Яра, закрой, пожалуйста, двери.

Я послушалась. Мы были в обычном помещении с голубыми стенами, длинным столом со стульями. Никакого изыска. Простой интерьер. Я хана не боялась, всё ж привыкла доверять своим ощущениям. Хотя он ведёт себя порой и дерзко и нагло. Но ведь его армия должна слушаться беспрекословно. В человеке, умеющем управлять другими, такая власть всегда ощущается.

Затворив дверь, я развернулась на 180 градусов. Взглянула на Мира. Он кивнул и велел взглядом оставаться на месте. Ратый же тем временем раздевался. Снимал всё своё боевое облачение. Оставаясь лишь в рубахе да портках. Волосы его доставали до лопаток, и он даже снял очельник. Красивый мужчина, такая простая красота: светло-русые прямые волосы, голубые глаза, правильные черты лица, широкое квадратное лицо, а может просто борода придавала квадратности, ведь была ровно подстрижена. Ратый опустился на одно колено, и склонил голову. На колени падать не предстало русам, мы не рабы ведь. И в каждом должно быть чувство собственного достоинства. Никогда не видела, чтобы муж применял свою силу как-то, помимо озарения. Но я не сомневалась в том, что она однозначно была. В принципе методики сканирования у нас были на уроках магии. Но это было давно, когда я ещё не стала княгиней.

Мирослав снял свою чалму. Зал озарился светом, который окутал вначале всего князя, а затем и Ратыя. Не знала, что свет можно увеличивать. Надо будет у Мира разузнать. Муж сканировал хана, я это заметила краем глаза, когда обратила внимание на окна. В прямом взгляде было видно лишь сияние, а вот боковым зрением видела движущийся направленный поток света, который перемещался по голове хана вверх-вниз. Сияние исчезло, а перед у меня возникли глазами тёмные пятна, как после взгляда на солнышко.

Я подошла к окошку, перед окнами была площадка с пушками. Тут же был выход наружу, которым я и воспользовалась.

Пройдя к ограде ощутила мужнино прикосновение.

— Он чистый. Предан Руси. Предан нам.

— Да, я знаю.

— Откуда? Он ведь так с тобой вёл себя.

— И что? Такой он человек, не привык подчиняться. Тяжко с ним. А откуда — доверяю я своему чутью.

Мы с минутку постояли, любуясь открывающимся видом на зеленые деревья, речку, раскинувшимся под горой градом.

Как нам рассказывал Ратый, Ремезов хотел расположить приказную палату по другую сторону горы, с видом на подгорную часть града. Но местный хан убедил его выстроить её с видом на реку, чтобы прослеживать речной путь, потому и для обороны града установили пушки. Но это было давно, остались как дань прошлому. С тех пор уже здание успело обветшать, но его отремонтировали лет двести пятьдесят назад и постоянно реставрируют. По эту стороны горы расположились домики рыбаков.

— Пойдём, пора, — раздался голос хана, нарушающий наше уединение.

Жаль, что таких моментов очень мало, когда можно с мужем просто поболтать ни о чём или постоять в объятиях в тишине. Пора!

Глава 4

На сей раз переход занял несколько минут времени. Мы словно провалились в небытие, где были лишь мысли, ощущение прикосновения двух человек ко мне, тишина и непроницаемая тьма.

Если учились мы в Омске, где и находилось наше училище (вообще сей град был признан культурной столицей Руси, и состоял из множества учебных заведений), то потом медленный конный переход к Тобольску, где стоял отряд хана, занял бы несколько дней, а в итоге нас вообще забрал Ратый, то на сей раз нужно было перенестись через границу, через Рипейские горы*. И на самом деле, в теории, расстояние вообще не важно, но горы создавали своего рода заслонку. Проезд сквозь них был в одном месте. Это было так же придумано ещё предками в целях безопасности. В случае чего, часть Руси могла всегда отделиться и спрятаться за горами — естественным щитом.

Потом я увидела внезапно вспыхнувший свет в виде зигзага. Что это?

— Это горы, — пояснил хан.

Щит становился всё выше и выше, а может мы к нему попросту приближались. В заслонке появились врата. Интересно, этот проход совпадают с реальным?

— Совпадают, — ответил Мир.

Вначале Ратый ответил на мою мысль, теперь Мир, почему они читают мои мысли?

— Не волнуйся, Ратый не может их читать, — голос Мира в моей голове.

А ты?

— Здесь я тебя слышу. — Только где это мы "здесь"? — На магическом уровне земли*.

На страже портала стояли два богатыря, крупнее Ратыя раза в два и выше на пару голов. Они были похожи, словно братья, но не близнецы, в военном обмундировании, но без лат, на голове лишь повязаны очельники. Бороды доставали до пояса, а светлые власы* были явно ниже плечей. Серые глаза смотрели строго.

Ратый поздоровался и попросил пропустить.

Они разглядывали нас с интересом. А я ощущала, как меня сканируют.

Было немного странно, что стражи стоят по эту сторону, на эту мысль они расхохотались, пояснив, что стоят по обе стороны.

А что они охраняют, и зачем, и почему слышат мои мысли?

— Не только твои, княгиня, но и всех, кто приходит к этому пропускному пункту.

На этом нас пропустили, дав добро в любой момент на вход с другой стороны.

Как оказались за этими воротами были ещё одни. И там стояли другие стражи. Вид вторых парней внушал страх. Эти были при боевом облачении, в латах, с топорами и мечами.

Может пугают специально? Почему ж я не боюсь? Эти тоже были братьями, вот только чернявыми, со светлыми очами то ли зелёного, то ли голубого оттенка. Было не разобрать, а так пристально пялиться просто неприлично. Досмотр был завершён, на нас троих поставили какие-то метки, как пояснили таможенники, теперь мы могли беспрепятственно перемещаться в обе стороны и границы для нас больше не существовало.

Удивляло то, что Ратый получил такое добро только с нами. Неужто он пределы Сибири не покидал?

От яркого света я на какое-то время ослепла.

— Вам следует переодеться. — Мне на руки хан что-то положил. — Возможно, это вам не по статусу, не по последней моде, но всё же солиднее, нежели сейчас.

Я проморгалась и взглянула на свёрток. Мы были позади толпы народа. Все на площади не поместились, поэтому улочки были тоже забиты людьми. И как мы будем протискиваться?

— Светить нашими способностями не стоит. Дальше вы сами. Хранители настроили нас так, что вам достаточно зов направить ко мне мысленно и я приду. Но опять же, желательно чтоб я не из воздуха появлялся перед людьми, — продолжал наставления хан. Мир был непроницаем, как никогда, выражение лица стало слишком сосредоточенным. Казалось, что он очень внимательно слушает не только Ратыя, но и параллельно оценивает ситуацию и обрабатывает много данных.

Перед тем, как хан исчез, он забрал наши головные уборы. Мол, блокировка силы это хорошо, но пора учиться пользоваться своей властью.

Мы остались одни, если можно сказать так о люде, который нас не замечал. Постучавшись в ближайшую дверь, я едва успела набросить на космы* кусок ткани, предназначенный надеваться под венец. Всё ж с непокрытой головой пусть и княгине, а не предстало показываться замужней женщине.

Открыла нам возмущённая женщина с подобранными под сороку* волосами, костюм отличался от Омской губернии, но не существенно:

— Задолбали уже орать, пошли вон!

Но когда она нас увидела, молча распахнула дверь, пропуская внутрь.

— Простите, Ваши Светлости.

Тёмная прихожая тут же осветилась, являя довольно не бедное убранство и сверкающую чистоту.

Муж попросил нас оставить, нам нужно было переодеться.

— А может, пройдёте в комнату? Неудобно как-то... — хозяйка рассыпалась в любезностях, но муж отказался, сославшись на то, что, чай не в гости пришли, а по нужде заглянули.

Хозяйка испарилась, а мы стали переодеваться, закрыв на замок входную дверь. Я отметила про себя эту меру предосторожности, не мешало бы расспросить о здешней безопасности.

На мне был дорожный наряд, что возможно является дикостью для столицы. Всё ж портки женщины не носят. Хан, оказывается, наряд подобрал довольно не скромный. Мой наряд состоял из шёлковой исподней женской сорочкой, украшенной женской вышивкой* по подолу, манжетам и вороту, голубое с узорами платье, с длинными разрезанными рукавами, нашитыми широкими узорными золотыми лентами впереди, по подолу и вокруг шеи. Ещё был венец и шёлковый белый платок.

Мужской костюм: мужская шёлковая сорочка до колен, тоже украшенная вышивкой, правда, мужской, шёлковые белые портки, красный корзно*, украшенный вышивкой, княжеская шапка.

Переодевшись, мы позвали хозяйку, поблагодарив за гостеприимство, и муж озвучил мой незаданный вопрос. В который раз поражаюсь его проницательности или он всё ж меня читает.

Женщина подтвердила наличие преступности, особенно её увеличение со смертью старого КНЯЗЯ. Вообще, как она поведала, последние десять лет бардак в стране творится, во всяком случае, тут ещё жить хоть как-то можно, а вот чем дальше от столицы, тем больше нищета.

Правительство уже не выполняет свои функции, а старого КНЯЗЯ народ поминают недобрым словом, говорят, он после смерти жены совсем сдал и всем заведовал Добрыня — это который сейчас наместник. Стража вся куплена, в открытую шастают проповедники Единого Бога. Старые капища переделывают под новые храмы, да в самом граде наставили на каждой улочке по церкви. Мало того, на храм деньги требуют. Ходят по домам и собирают. Не дашь, к тебе тут же явится стража и одного-двух человек уволокут на плаху.

В харчевнях стали подавать спиртное. Если до того его вообще не было на Руси, то тут чуть ли не бесплатно дают. Мужиков наших споили. Мужик боле не мужик стал, сидит либо дома, ничего не делает, либо в кругу "друзей" вкушает новые "радости". А ещё табак появился, теперь дымят как паровоз. Ведающие люди пропадать стали, а кто пытается образумить народ, тех тут же расстреливают. И людей, которые СИЛУ имеют, тут же как колдунов забирают. Раз в неделю показательные казни устраивают. Боится народ. Пьёт ещё больше.

Печально.

Мы поблагодарили женщину за информацию, выскользнули из дома и пошли толкаться.

— Куда прёшь? — какой-то мужик бросил взгляд на Мира и тут же шарахнулся в сторону, прося прощение. По толпе тут же прошёлся слух и по мере нашего продвижения, толпа расходилась в разные стороны.

Не доходя саженей десять до помоста, муж попросил толпу замереть: не расступаться более и сзади тоже сомкнуть ряды, позволив послушать, что соперник глаголит. Недалеко от наместника была сооружена виселица. Сердце пропустило удар.

— Мы терпели долго все эти псевдо-выборы богов, хватит! Пора скинуть ярмо этих божков и принять истинную веру и выборную власть. Что вам предлагают ваши боги? Да ничего не предлагают. Кто они — предки ваши? Вы — поклоняетесь созданиям творца, а не самому Богу! Кто сотворил мир? Солнце, звёзды, планеты? А вас, людей? Вы же зачем-то кланяетесь лесу, благодарите землю, а хвалу Творцу не произносите!

В толпе нарастало с одной стороны возмущение, а с другой кто-то пускал шепотки, но народ неактивно проявлял свою точку зрения, потому что Мир попросил дать послушать. На улице ярко светило солнышко и оно обессвечивало наше сияние. Это радовало. Муж, кстати, выбрал позицию позади высоких людей. И мы продолжали внимать словам проповедника. Точно! Ведь так и есть.