— Я знаю, о чем ты думаешь, — сочувственно сказал Моррис, прохаживаясь туда-сюда, — и, так как ты не можешь говорить, отвечу на твой вопрос. Да, мне было весьма любопытно наблюдать за всем этим представлением, которое ты тут устроила. Однако, кроме меня, тут были и другие зрители.
Спину ошпарило холодом, словно между лопатками вытянули ледяным хлыстом.
— О, я не скажу тебе, кто они, — и опять этот тягучий голос, — совсем скоро придет время, и ты узнаешь сама. Представление обычно заканчивается аплодисментами, и, будь уверена, ты их получишь сполна.
Сокол замер и обратил пустые глазницы поверх моего правого плеча. -Когда ты мертв, начинаешь видеть вещи немного глубже, если ты понимаешь, о чем я.
Воцарилась тишина. Я смотрела на бывшего возлюбленного во все глаза, гадая, зачем он опять явился ко мне; тем временем Моррис продолжил:
-По твоим следам скоро пройдут, Мелиан. Морская волна смывает следы на берегу, но Междумирье тщательно хранит отпечаток любого, кто посмел потревожить его. В этом мире есть создания, для которых мир реальный и мир призрачный — едины, а грань между этими мирами зыбче, чем пленка на яйце.
Его голос дрогнул, и в нем прорвалась искренняя ненависть:
— Ты не заметила, крошка, как зачастила в Междумирье? У него еще есть одно свойство: оно затягивает тебя, и я не могу дождаться того момента, когда ты уже не сможешь вернуться!
Он вдруг осекся, глядя куда-то поверх меня, помедлил и, повернувшись ко мне спиной, растворился в тумане.
Почему-то я была уверена, что, обернувшись, увижу Синеглазого.
Я ошибалась.
Келья была пуста.
* * *
Туман давно рассеялся, а я все еще лежала без движения, боясь лишний раз пошевелиться. Рука так и застыла у лица, и уверенность в том, что, стоит мне притронуться к губам, как я нащупаю мерзкие жилы, крепла с каждым ударом сердца.
Прощальный подарок от Сокола?
Краем глаза я заметила, как подрагивают веки северянина. Наверняка он проснулся во время визита моего бывшего возлюбленного, только что же он видел? Серый туман? Ледяную пустоту или бесконечное ничто?
Выяснять совершенно не хотелось. Туманные намеки Сокола о каких-то неведомых "зрителях" достигли своей цели, вселив в меня отупляющий страх. Теперь мне казалось, что отовсюду, из самых потаенных уголков кельи, ко мне тонкими нитями паутины тянутся липкие жадные взгляды, укрыться от которых нет никакой возможности.
Прекрати, Кошка. Это был всего лишь ночной кошмар. Сокол уже являлся тебе — тогда, в Ранаханне, помнишь? И ничего страшного не произошло.
Да, если не считать той мерзкой твари из медальона калифа. Она-то и устроила мне экскурсию в Междумирье.
Мысль сбилась. В ушах зазвучал сиплый голос, когда-то принадлежавший Руанне:
"Тьма Междумирья следует за тобой по пятам".
Я судорожно скорчилась, прижимая ладони к ушам.
Сквозь шум тока крови продолжал пробиваться настойчивый шепот Руанны. На сей раз он звучал как шипение волны, набегающей на песок, и можно было разобрать только:
"Берегись... Берегись... Берегись!"
Шипение нарастало, и мне оставалось только сильнее прижимать руки. Я готова была молиться всем известным мне богам, лишь бы это прекратилось, когда все перекрыл громкий голос, в котором я не сразу опознала старую Молли-Энн:
— Синие глаза, девочка! Найди их во что бы то ни стало!
И все тут же стихло. Оцепенение отпустило меня, будто с тела сдернули плотную сеть, и я смогла разогнуться и отнять ладони от головы.
Повисла тишина, но уже не такая давящая, как прежде. Зловещая тьма превратилась в самую обыкновенную ночную, и ощущение назойливых взглядов испарилось. Мотылек как ни в чем не бывало возобновил свои гудящие попытки пробиться внутрь, и я поняла, что времени больше терять нельзя.
Первый день нашего пребывания здесь иссякал.
* * *
Неполная луна высеребрила белый песок и накинула тончайшую белую вуаль на окружающие меня здания, отчего все вокруг стало казаться неестественно-призрачным.
Выскользнув за дверь кельи, я немного постояла, прижавшись спиной к стене и внимательно оглядываясь. Все вокруг было погружено в темноту; монастырские постройки возвышались над землей, как стадо диковинных животных, явившихся на водопой.
Удостоверившись, что меня никто не видит, я направилась к полукруглому сооружению, что показал мне Коннар, стараясь делать как можно более широкие шаги. Хруст песка под ногами казался мне неправдоподобно громким, и я постоянно ждала, что меня вот-вот кто-нибудь окликнет.
К тому же, черная хитоль на фоне белых стен — не самая удачная маскировка.
Никто не подал голоса, и я с облегчением прижалась к полукруглой стене. Воздух начал царапать горло, и виски сдавило еще больше, чем прежде, но я не обращала на эти мелочи внимания. Теперь оставалось только найти дверь.
Это было нетрудно. Темное продолговатое пятно обнаружилось, когда я обогнула строение. Пошарив по прохладному отполированному дереву, я наткнулась на небольшой железный крючок и, недолго думая, откинула его.
Дверная створка легко поддалась под моим весом и медленно провалилась вовнутрь.
* * *
В помещении царил такой же полумрак, как и в келье. Полукруглый потолок взмывал ввысь, будто желая дотянуться до неба отверстием в форме семиконечной звезды, зияющим прямо над головой. В "звезде" мерцали звезды и бесшумно носились ночные насекомые.
Комната была не очень большой, и я быстро обошла ее. С каждым шагом мое разочарование крепло: за исключением нескольких статуй Лиара, расставленных вдоль стен и неглубокого каменного бассейна, здесь ничего не было. Бассейн был до половины заполнен прозрачной водой, которая тонкой струйкой журчала из отверстия в стене.
Ничего. Ни намека хоть на что-нибудь.
Отчаяние захлестнуло меня, и я прижалась лбом к белой стене, яростно поминая Хэлля, его демонов и страстно желая увидеть, как мейстер Генар медленно тонет в этом бассейне.
Бесполезно. Теперь придется начинать поиски с начала, а это значит, что один день из отведенных нам трех потрачен зря.
Оглянувшись в последний раз, терзаемая безумной надеждой на то, что сейчас произойдет чудо, и колодец драконопоклонников возникнет посреди комнаты, я потянула на себя дверь.
И обмерла, услышав шелест песка снаружи.
Кто-то неспешным шагом пересекал площадку.
*алый шакал — горный хищник, похожий на волка, но размером с быка. Покрыт темно-красной шерстью. Имеет длинные загнутые когти, помогающие взбираться по отвесным плоскостям, и два ряда зубов. Среди мудрецов Алдории бытует мнение, что алые шакалы обладают зачатками разума, так как их лай очень похож на примитивную речь;
**Светоч Мудрости Лиара — сборник притч и заповедей, приписываемых Лиару. Записаны неизвестными мудрецами через пятьдесят лет после Прихода Дракона. Янтарные плиты, на которых высечены эти притчи, хранятся в Королевской Библиотеке Алдории;
* * *
Айда — в алдорской космогонии — морская богиня, повелительница штормов и бурь. По преданию, появляется в разгар тайфуна, верхом на дельфине, держа в руках медный канделябр, на котором горят бледные огни — предшественники крушения;
Глава 20.
* * *
От этого звука горло словно сдавило железными тисками. Я вдруг почувствовала, как давит повязка на груди, а маска показалась душной и не пропускающей воздух. Забыв, как дышать, я приникла к узкой дверной щели, пытаясь рассмотреть того, кому не спится в такой час.
Над песком плыл золотой шар магического светильника. В его приглушенном свете угадывался владелец — высокий мужчина с узким лицом. Его возраст было сложно определить из-за глубоких теней, залегших под глазами и около тонкого носа.
Это еще кто? Откуда он здесь, если вход в монастырь перекрыт?
Дойдя до середины площадки, ночной посетитель Лит-ди-Лиара остановился и поставил на песок светильник и свою ношу — большой продолговатый ящик, похоже, обтянутый кожей, судя по едва заметному мерцанию. Отряхнув полы своего одеяния — мне показалось, что это был длинный камзол — он выпрямился, сложив руки на груди, и повернулся спиной ко мне, в сторону храма.
Это был отличный шанс проскользнуть за дверь и сбежать. Только я не успела им воспользоваться по двум причинам. Первая заключалась в том, что на меня напало давящее оцепенение, не дающее пошевелиться, и я, как завороженная, смотрела вперед.
А вторая, в лице неясной темной фигуры, уже спешила к незнакомцу.
— Вы же собирались наведаться к нам позавчера, ольдер* Гвендон, — заискивающе проговорил тот, в ком я с удивлением опознала мейстера Генара. Куда делся отечески-покровительственный тон, которым он обычно общался с обитателями монастыря? Для полного достижения образа под названием "Раболепие" мейстеру нужно было только упасть на колени и поползти к ночному визитеру. И что это за обращение такое — "ольдер"? В какой стране его используют?
— Надеюсь, вы понимаете, что я не совсем волен распоряжаться своим временем, — ответил ему голос последнего, в котором едва только не кристаллизовались кусочки льда. Он говорил на алдорском достаточно чисто, но слишком тягучие гласные и раскатистое 'р' выдавало в нем чужеземца, — к тому же, не припомню, чтобы мы когда-нибудь давали вам отчет о своих действиях. Помните свое место, Генар,
Фигура мейстера униженно раскланялась. Я внимательно наблюдала за ним, гадая, с чего бы ему взбрело в голову так преклоняться перед этим человеком, который, похоже, был еще и намного моложе?
— Позвольте уверить Вас, что это было лишь обыкновенное любопытство, — елейным тоном сказал мейстер, — и, поскольку я очень ценю ваше время и расположение ольдера Улафа, то предлагаю сразу пройти к источнику.
Источнику? Я резко обернулась к каменному бассейну и почувствовала, как на висках выступают капли пота. Что это еще за источник?
Ответа от Гвендона не последовало, и мейстер наклонился над ящиком, лежавшим на песке. Он не успел коснуться его, как ночной гость резко одернул Герана:
— Не трогайте его! Я сам донесу.
Мейстер вздрогнул и выпрямился.
— Я всего лишь хотел...
— Мне безразлично, что вы там хотели, — перебил его Гвендон, — ненавижу, когда посторонние тянут руки к моим вещам. Прочь!
Геран отступил, и гость легко подхватил ящик с песка.
— Не будем мешкать, — сухо сказал он мейстеру и повернулся к моему укрытию, поднимая перед собой магический светильник.
Последнее, что я увидела перед тем, как юркнуть за дверь, было перекошенное от ненависти и ярости лицо мейстера Генара, обращенное к спине Гвендона.
* * *
У меня было лишь несколько ударов сердца, чтобы оценить масштабы надвигающейся катастрофы и придумать план отступления. Мысли завертелись в голове осиным роем, и окружающая меня реальность сузилась до размеров комнаты.
Дождаться мейстера и его неприветливого спутника? Как я объясню свое присутствие здесь, учитывая собственную немоту? Опять упражняться в каллиграфии на песке?
Спрятаться? Где? Схорониться в песке, как плоская змея? Других вариантов убежища здесь нет.
Или есть?
Я лихорадочно озиралась, чувствуя, что еще чуть-чуть — и дверь с щелчком распахнется. "Что ты делаешь здесь, мой мальчик?" Правда, я что-то сомневаюсь, что мейстер употребит именно эти слова, скорее, без долгих расспросов, прихлопнет меня на месте. Я вспомнила рассказ рыжей храмовницы и содрогнулась. Получить рукоятью плети в висок — достойное завершение всех моих приключений, ничего не скажешь.
Взгляд упал на вереницу статуй Лиара, хороводом расставленных вдоль стен. Мои глаза уже настолько привыкли к темноте, что почти без труда различали детали. Здесь были представлены самые разные события из мифов о боге: вот Лиар заносит копье, намереваясь поразить двуглавого вепря, болотного духа, уничтожавшего целые города; вот бог простирает руки к пересохшему источнику, беззвучно умоляя его хранителя вновь пустить воду и напитать все пересохшие реки в этом мире; вот Лиар стоит, вскинув на плечо голову демона Маруга, предводителя армии Хэлля. У его ног лежал сломанный напополам меч, а опирался Лиар на щит.
Щит!
Он был достаточно широким, чтобы укрыть меня — не в полный рост, конечно, но если я встану на колени и пригнусь...
У двери послышалась возня.
— Я же лично запирал замок, — прозвучал гневный голос мейстера Генара, — ничего не понимаю!
— Похоже, память — не самое сильное ваше качество, — едко ответил ему другой голос.
Я выдернула себя из объятий оцепенения и метнулась к статуе Лиара. Одного удара сердца хватило, чтобы втиснуться в достаточно узкое пространство между каменным щитом и стеной, сползти вниз и, прижавшись к внутренней стороне щита, замереть, скорчившись в позе морского конька и подобрав полы хитоли.
Послышался легкий скрип двери, и под сводами комнаты прошелестели шаги. В зазор между статуей и стеной мне был виден только кусок стены, озарившийся теплым светом магического светильника, и две тени, проскользнувшие внутрь.
— Почему вы всегда являетесь за водой лично, мирр Гвендон? — вкрадчиво спросил голос мейстера Генара, — человек в вашем положении может послать вместо себя слуг.
Послышалось шуршание, глухой удар об песок и щелканье.
— Доверить лурам** из обслуги такое ответственное дело? Вы издеваетесь что ли, Генар? Они выльют половину по дороге, а оставшуюся половину попробуют выпить, а вы сами знаете, чем это чревато.
Голос спутника мейстера звучал тихо, но в нем сочился змеиный яд, словно Гвендон разговаривал с законченным дураком. Я передернула плечами, и новая мысль захватила меня.
Что же такого особенного в этой воде, если пить ее "чревато"? Похоже, что этот Гвендон — важная персона в какой-то стране, и...
В голове словно блеснула зарница, и я чуть не выпала из-за статуи от внезапного озарения. Если этот Гвендон издалека, то как он попал в закрытый монастырь? Тут есть тайный ход или ворота все же открываются изнутри?
Мейстер Генар принялся рассыпаться в уверениях, что и в мыслях не держал оскорбить столь высокого гостя, когда Гвендон перебил его:
— Заканчивайте этот бездарный спектакль, Генар. Я прекрасно знаю, что вы меня ненавидите, и вынуждены терпеть из уважения к ольдеру Улафу. Мои чувства к вам не сильно отличаются от ваших, поэтому прикусите язык и просто постойте рядом, пока я не разрешу вам открыть рот.
Готова побиться об заклад, что выслушать это для мейстера было равносильно пощечине.
Что-то звякнуло, хлопнуло, и приглушенное журчание возвестило о том, что вода льется в какую-то емкость. Я почувствовала, как ноги начали затекать, и попыталась немного сменить положение. Звук трущейся о каменную поверхность щита хитоли показался мне оглушительным, и я испуганно замерла. Сердце грохотало, и я стала всерьез опасаться, что этот звук долетит до мейстера и его спутника. Ведь, если рассудить, комната совсем небольшая, и одному из них не составит никакого труда заглянуть за статую, услышав подозрительные звуки...
— Кстати говоря, Генар, — с оттенком пренебрежения сказал Гвендон, и я вздрогнула от неожиданности, — никому ваши фокусы с водой не кажутся подозрительными? Неужели за столько лет не возникало вопросов?
