* * *
Малфурион посвятил себя медитации, пытаясь успокоиться после очередного сеанса близкого общения с женой. Через две решётки напротив него медитировал Иллидан, расплывшийся в довольной улыбке. Повернув голову назад Малфурион в очередной раз увидел Тиранду, которая вела себя сейчас словно кошка, когда та валяется на спине и трётся мордочкой об траву. Вот и Тиранда вела себя аналогично. В другой ситуации Малфурион не особо переживал, но его любимая уже неделю не реагировала адекватно на происходящее.
— Иллидан, долго у неё так продлиться?
— Обычно через неделю проходит, но у Тиранды запущенный случай, так что это может и на месяц затянуться по моим оценкам. Но лучше тебе с ней в одной камере, потому как на тебя готова целая очередь из желающих выстроиться?
— Всё так плохо?
— Всё ещё значительно хуже, дорогой братец. Если бы ты хоть чем-нибудь думал, а не все мозги в рога спустил бы, то сообразил бы, что этот договор с Аспектами и Дикими Богами не на пустом месте возник.
— Иллидан, ты так говоришь, как будто бы тебя такой расклад не устраивал? Пока я спал в Изумрудном Сне удивительно как ты все леса не захватил. Уж тебе то тут воистину отдых был, а не тяжёлое заключение.
Малфурион выдал свою риторику, но Иллидан состроил такое непередаваемо злобное лицо.
— Отдых говоришь? А теперь представь, что у всех эльфиек дома Смотрящих в Ночь начал разум отказывать в пользу инстинктов. А я ведь на тот момент тут был один единственный. Была конечно пара моих помощников, но они первой недели не выдержали. Те немногие воители из числа лунной стражи, что здесь приключились тоже не могли справиться с нагрузкой.
— Ты так говоришь, как будто тебе это было неприятно.
— А разве ты бы не испугался сотни охотниц до мужского начала. Тут знаешь какая очередь из желающих оказалась?
Малфурион прекрасно себе представил, что находиться в компании хотя бы двадцати эльфиек и у каждой сносит башню на манер Тиранды.
— Сочувствую.
— Знаешь куда своё сочувствие день!
— Но ты ведь живой и здоровый. Подозреваю у тебя и внуки появились за тысячи лет.
Иллидан не выдержал саркастичного тона Малфуриона и приложил ладонь к лицу. Обитание его в тюрьме нельзя было назвать удобным. Он быть может и не отказался бы от прогулки, но вызывать подозрение Калифакса не хотелось. Итак удивительно, что удаётся водить за нос этого оленя. А уж вспомнив безумие первой сотни лет пребывания в темнице и вовсе непонятно.
— Подозреваю в этом заслуга Калифакса, который пользуется этой ситуацией в своих целях.
— Причём здесь этот сын Кенариуса?
— А кто по твоему возглавляет дом Смотрящих в Ночь?
— Но я сам видел дриад, когда мы шли сюда…
Малфурион сообразил, как один из младших сыновей Дикого Бога может использовать эту ситуацию. Но верить в такое не хотелось до последней степени.
— Видел ты дриад и что с того? Их всего три штуки согласилось пойти жить в подземелья, к тому же под горой есть небольшой подземный лес, освещаемый корнями Нордрасила, но это всё же недостаточно.
— Выходит…
Иллидан рассмеялся на такое начало фразы.
— Поверь мне брат, входит там тоже очень даже. Калифакс увяз в этой тюрьме как бы не похлеще меня. Меня в этих стенах ничего не держит, а вот если вскроется то, что здесь происходит. Боюсь Кенариус уничтожит всех здесь.
Тон Иллидана стал настолько мрачным, что Малфурион понял сразу, не всё так просто в этом подземелье. А судя по тому, что он только что узнал, изнанка жизни их цивилизации ещё более мрачная, чем он думает.
— Во имя Нордрасила, что же такого здесь ещё произошло, помимо того разврата, что связан с проклятием лунного света?
— Скажи, брат, ты хорошо помнишь Ксавия?
— Причём тут этот мерзкий предатель?
Друид скривился, как будто съел кислый фрукт.
— А ты никогда не допускал мысли о том, что он таким стал не только и не столько из-за воздействия Скверны?
Опасные подозрения начали зарождаться в разуме Малфуриона, но этого же просто не могло быть по определению. Иллидан на это печально покачал головой. Видимо тюрьма ещё не до конца прочистила мозги брату.
— Ты же не хочешь сказать, что…
— Именно это я и хочу сказать. Ксавий был сыном Кенариуса. Зря что ли он нас послал разбираться с этим уродом. Саргерас не сделал ничего нового, ибо как я уже понял магия Скверны в первую очередь вытягивает животное начало для получения мутаций. Ксавий просто стал тем, кем и являлся.
Верховный друид просто отказывался верить, что такое в принципе возможно, но учитывая немного зацикленную на страсти Тиранду и вообще всё, чему он стал свидетелем, помещать Иллидана в тюрьму было большой ошибкой, или может наоборот удачей. Кто знает, во что это всё может вылиться. Остаётся только гадать о том, сколь глубоко этот гедонистический культ пустил корни в душах дома Смотрящих в Ночь.
— Сколько?
— Почти полтысячи полукровок. Внешне они неотличимы от нормальных калдораев, но стоит только демонам вновь вернуться, как они превратятся в сатиров при первом же контакте со Скверной.
Новости были столь сокрушительные, что Малфурион не знал, что и думать. Несколько часов он просто пытался успокоиться, поняв какую кучу скверно пахнущей субстанции организовал собственными руками. У верховного друида просто не было слов. Как он мог быть таким слепым?
— Прости меня, брат. Я действительно не подумал, что всё может обернуться так. Это ужасно!
— Не более ужасно, чем-то, что нас может ждать в будущем. Демоны возвращаются в наш мир. И Дикие Боги слишком опасные союзники. Да их практически и не осталось. А Кенариус стал создавать ночным эльфам больше проблем, чем пользы.
Малфурион может и уступал брату в навыках планирования, но вот по части гениальных озарений всё же опережал.
— Мы должны сбежать и искать помощи у странных пришельцев.
— Это что-то новенькое, чтобы ты вдруг проникся симпатией к чужакам.
— Я между прочим наблюдал за этими чужаками из Изумрудного Сна, пока остальные друиды занимались своими делами.
И Малфурион рассказал брату обо всём, чему стал свидетелем и что смог узнать о сови. Иллидан слушал брата не перебивая и на ходу делал расчёты. СССР со всех сторон получался той силой, которую можно и нужно использовать против Легиона. Единственный стратег народа калдораев понимал, что информация неполная, но лучше так, чем никак. Пока его народ медленно, но верно сползал в пучину застоя, а вероятно и чего ещё похуже, он разработал план. Собственно план был уже готов, но не было силы, которую можно было направить в нужное русло. Теперь в планах появилась та сила, которая сломает хребет Пылающему Легиону.
— У меня есть план, дорогой брат, при условии, что ты опять всё не испортишь.
— Если этот план предусматривает братание с демонами, то я сугубо против.
— Нет, этот план предусматривает побег для начала, а потом мы вынуждены будем отправиться в изгнание, ибо наши действия едва ли будут по достоинству оценены ночными эльфами. Нас многие не поймут, но мы пойдём искать помощи у этих сови.
Малфурион рассмеялся, посматривая на Иллидана с притворным изумлением.
— Признаться честно, брат, я рассчитывал использовать внутренние трения демонов для победы над Легионом, но теперь мне не придётся этого делать, так как внезапно в мире появилась та сила, которая переломит хребет демонам.
— Сови.
— Именно. Предоставь это мне, и мы сможем спасти наш народ.
Поверить тому, кого сам же называл Предателем, было очень трудно, но безумие Кенариуса сулило гибель для всех ночных эльфов. Малфурион многое переосмыслил за прошедшие месяцы. Однако этот шаг он сделал не без колебаний. Всё же безопасность его народа важнее.
Иллидан, сидя напротив брата, внимательно наблюдал за ним. Предатель сделал куда более глубокие выводы о том, что происходит. Сидя за решёткой он смог сделать для своего народа немало, пускай и приходилось последнюю тысячу лет ходить по лезвию клинка. Однако только так можно было побороть то порочное влияние, что оказывал Кенариус на его народ.
И всё же главную роль в решении Малфуриона сыграло не это, а то единственное о чём умолчал в своих наблюдениях верховный друид, следя за сови. Те самые дети, чьи игры напомнили ему собственное детство. Когда-то они трое были также дружны. Но самый последний момент в наблюдении за этой троицей перед его пробуждением был особенно тяжёлым для ночного эльфа. Детям тогда кто-то из взрослых рассказывал об идеологии Империи Восходящего Солнца.
Все эти рассуждения о том, что если кто-то не вписывается в указанный стандарт и потому должен умереть, так неприятно напомнили верховному друиду ситуацию с решением судьбы квельдорай, что внутри него заворочалось нечто могучее в гневе. Аниформа подозрительно давно не беспокоила Малфуриона и такое значит только одно: Кенариусу надо обломать его рога. Если бы эту ситуацию комментировал сторонний наблюдатель,то он сказал бы, что в Малфурионе заговорили инстинкты альфа-самца, призывающие его дать люлей конкуренту в лице Кенариуса и прогнать со своей законной территории.
— Как в старые добрые времена, брат. Я согласен. Что для этого понадобится?
— Только дождаться, когда Тиранду отпустит. Рвать в побег с таким неадекватным довеском не следует.
— Ох, быстрее бы она пришла в себя.
Два брата вздохнули одновременно. Предстояло совершить немыслимое.
Ан-Кираж. База Плети.
Ануб’арак собственной персоной вышел встречать прибывшее подкрепление, обещанное властелином. Его едва ли можно было бы удивить чем-либо, но Нер’зул в очередной раз доказал, что северная империя пауков пала не просто так. Верховный король неруба от шока едва не запутался в собственных ногах, увидав ту, что должна стать приятным сюрпризом для него. Настоящая супруга неруба превращённая в верную последовательницу властелина мёртвых.
Между тем королева вместе со своей свитой сошла с корабля на пристань и предстала перед повелителем могил. Ануб’арак не знал эту самку так как она была довольно юна, несмотря на следы обращения в немертвь. Супруга неруба изобразила поклон, пока костяные паучки и прибывшие вместе с королевой прислужники начали выносить на берег некие ящики, а также клетки с мурлоками.
— Ануб’арак-доно, я прибыла вам в помощь. Меня зовут Серхут’сет. Я — княгиня голода. Со мной прибыли дополнительные силы, которые властелин требует испытать.
— Я видимо не могу поверить своим, глазам. Серхут’сет-тян, ты и правда раньше была супругой неруба?
— Да, но Нерзул-сама и Идзуми-доно открыли мне глаза на истину. Властелин предвидел вашу реакцию на моё появление, но я должна привести себя в порядок, прежде чем мы сможем приступить к спариванию.
Неруба неведом стыд, а после становления слугами Нерзула и подавно. Анубарак конечно знал, что его тело сохранило способность воспроизводить себе подобных, а тут получается властелин нашёл для него самку. Повод усерднее служить ему, приложив все силы.
— Мы недавно сумели возвести тёмную цитадель, полагаю тебе следует пройти к сердцу гнили и восстановить свои силы. Я лично прослежу, чтобы всё было сделано как следует.
Да уж, Ануб’арак был заинтересован в этом как никто другой. Нер’зул предоставил ему возможность пополнять свои войска за счёт естественного прироста. Это открывает огромные перспективы. С такими возможностями теперь все силы следует бросить на максимально усовершенствование оружия и брони его армии. Здесь должны найтись залежи необходимые для создания саранита.
Между тем Анубарак лично проследил, чтобы княгиня голода не испытывала ни в чём потребности, ведь чем скорее они приступят к спариванию, тем больше яиц она отложит для создания новых могильщиков и костяных пауков. А кроме всего прочего появилась возможность возродить касту прядильщиков — элитных строителей неруба, которые позволят превратить эти подземелья в настоящую твердыню Плети.
После того, как всё было готово, повелитель могил и княгиня голода приступили к спариванию. В процессе правда пришлось постоянно скармливать самке её же свиту, но буквально за час Ануб’арак наполнил брюшко Серхут’сет чумным семенем и вынув из неё свой осеменяющий орган, направился принимать оставшееся пополнение от Нер’зула. Княгиня и без него справится с созданием инкубатория, тем более, что пока что для этого отлично послужит сама тёмная цитадель.
Первым делом, выбравшись наружу, неруба увидел целый отряд, что построился перед тёмной цитаделью и ждал только его. Описать словами это зрелище можно было только как нечто поражённое чумой: распухшие тела, доспехи покрытые ржавчиной, клинки с которых сочиться ядовитый гной, мухи кружащиеся облаком вокруг пехотинцев. Некоторые представляли собой сшитых из множества тел гигантов, закованных намертво в щиты, делающие их похожими на ходячие зиккураты.
— Кто вы и где ваш главный?
— Анубарак-доно, я главный. Моё имя Ичиго-рюэ. Мы — Авангард Чумы. Один из двух батальонов созданных Идзуми-доно для служения властелину мёртвых. Второй — это Арьергард Вьюги.
Бывший имперец поклонился королю неруба, после чего ввёл его в курс дела. Идзуми-доно не сидела сложа руки, а наладила взаимодействия между силами Плети в Нордсколе и на Азероте. Это позволило значительно повысить скорость разработки новых видов нежити и немертви. Некроманты и архиличи при содействии ледяной девы смогли возродить поражённых чумой имперцев в новом качестве.
Бывшие воины императора вновь были призваны на службу, ибо Плети не хватает толковых офицеров. Но трети от имеющегося числа оказалось достаточно, так что из остальных пока что создали два батальона и оставили в качестве резервных сил. Авангарду Чумы было предписано помочь Анубараку в случае серьёзного сопротивления со стороны киражей, тогда как их коллеги из Арьергарда Вьюги служат для сомнительных экспериментов доктора Мерзоцида. Оному архиличу поручено создание возможности пополнять войска Плети «естественным» путём так сказать. Хотя по идее естественным путём для Плети значило набирать свои войска с помощью разорения кладбищ и захоронений.
— Значит здесь вас полтысячи солдат. Весьма серьёзная сила. Ичигорюэ, а что там с опытами по восполнению численности?
— Неруба-доно, насколько мне известно, большинство чумных инженеров трудится под началом Мерзлоцида-сана. Они колдуют над улучшением качества чумного семени. Некоторые культистки выразили желание стать матерями нового поколения чумных солдат. Впрочем я слышал, что и Сёдзё-доно намерена поучаствовать в этом процессе. Поскольку она единственная в своём роде, то они с властелином планируют найти способ создания новых ледяных дев.
