Но подумать над всем этим и многим другим не удалось.
— Вот так обстоят дела со вторым доказательством Баха. — голос Виктора вернул Лису к реальности, и она поняла, что разговор, ради которого они пришли в Город, еще не закончен.
— Только не говори, что у тебя есть опровержение и для первого, — Лиса сказала это почти автоматически, даже не задумавшись над смыслом своих слов. Но подсознание иногда бывает мудрее разума ...
— Когда я ушел, — Виктор сделал вид, что не услышал ее реплики, и Лиса подумала, что лучше бы уж он сказал прямо, "Да, есть". Но он начал рассказывать, и ей вдруг стало страшно.
— Когда я ушел, — сказал Виктор. — Я начал экспериментировать с переходом. Не помню уже, чего я хотел тогда достичь, но потом мне пришел на ум Замок. Идея показалась соблазнительной, ведь Замок не Город, там никто не будет задавать вопросов. Как ни странно, "короткая дорога" обнаружилась гораздо быстрее, чем я думал. Я имею в виду, не через Чистилище, а прямо. И даже без выворачивания при этом черного неба в светлое. Похоже, мне удалось это сделать первому. И, как я теперь понимаю, не случайно. Таковы свойства моего Дара и сила, об истинных размерах которой я, если честно, в тот момент даже не подозревал. Однако, оказалось, что потенциально я сильнее Нерона, или тебя, Агасфер ... Сильнее всех вас. Только раскрыться не успел. Возможно, просто не дорос. Но, когда я оказался в Замке, это стало очевидно, хотя уже и неактуально.
— Что ты имеешь в виду? — Монгол выглядел встревоженным. Впрочем, по ощущениям Лисы, сходные чувства испытывали сейчас и все остальные, не исключая, разумеется, и ее саму.
— Замок оказался интересным местом, — ответ Виктора, вернее, интонация с которой он произнес эти простые слова, заставили Лису напрячься.
— Ты что-то нашел? — спросила она, преодолевая внезапно охватившую ее робость.
— Я много чего там нашел, — кивнул Виктор, уничтожая потухшую трубку и извлекая из воздуха другую, дымящуюся. — Вы ведь знаете, в Городе ничего, кроме домов нет. А в Замке оказалась мебель ... Старая, пыльная ... Картины, ковры ... — Он задумался на мгновение, как будто вспоминал, каким увидел Замок тогда, пятнадцать лет назад. — И книга. Дневник моего предшественника ... Угадайте, — вдруг хитро улыбнулся Виктор. — Как она выглядела и на каком языке была написана?
— Не томи, — хмуро попросил Монгол.
— Да уж ... — Лиса сделала себе еще одну сигарету, и, поскольку голова была занята другим, опять вышла эта декадентская дрянь с анашой.
— Ладно, — усмехнулся Виктор. — Не буду интриговать. Книга по виду вполне средневеково-европейская, но листы из папируса, а текст на арамейском со вставками на древнеегипетском — на самом деле, как я потом узнал, это был среднеегипетский язык — и, разумеется, иероглифами, и на аккадском или ассиро-вавилонском, клинописью.
— Ни хрена себе! — Кайданов, от волнения, вероятно, забыл, даже, что теперь он вроде бы немец.
— Тот человек прожил очень долгую жизнь, — Виктор реплику Германа проигнорировал точно так же, как до этого слова Лисы. Но Лиса на него не обиделась, не обиделся и Кайданов. Не до того было.
— Когда я смог прочесть его записки, а это, как вы понимаете, случилось не сразу, многие вещи предстали совсем в другом свете.
— Кто это был? — спросила Лиса. — Кто-то из пророков?
— Не знаю, — развел руками Виктор. — Он о себе почти ничего не написал. Я даже не понял, был ли он современником исхода из Египта, но думаю, что, скорее всего, нет. Полагаю, он жил много позже, хотя и в тех же самых местах ... Впрочем, неважно. Важно другое. Он пришел в Чистилище, когда там ничего не было, ни Города, ни Замка. Пришел, как пришли сегодня мы. Во плоти. Поселился в пустыне и жил там очень долго, исследуя природу своего дара и границы силы. Собственно, об этом он и писал. Остальное только между прочим.
— Тогда откуда же взялся Город? — Наблюдатель не был удивлен, он был потрясен.
— Город возник позже, — объяснил Виктор. — Об этом он, к сожалению, тоже почти ничего не написал. Но суть событий понятна. Пришли маги, их было мало, потом больше. Возник Город, позже появились Замки.
— Замки? — Лиса обратила внимание на множественное число. Впрочем, судя по реакции остальных участников "собрания", не она одна.
— Замки, — подтвердил Виктор. — Я помню, из Города виден только один. Но с башен моего замка видны еще два. Впрочем, вероятно, их много больше. Когда я добрался до второго, то увидел еще один, которого не мог видеть прежде ...
— Кто были эти маги? — требовательно спросил Наблюдатель. — Когда? Он написал про них что-нибудь существенное?
— Когда, не понятно, — покачал головой Виктор. — Это странно, но они его практически не заинтересовали, хотя он с ними, по-видимому, общался. Слишком разные. Я думаю, в этом дело. Он был уже скорее бог, чем человек, а они ... Мне кажется, они напоминали нас ... Случайные получатели благодати ... И когда не ясно. Возможно, наше раннее средневековье. Пятый век, шестой ... А кто они были ... Люди и, судя по их зданиям, жившие уже в позднем средневековье, но это были не наши люди, хотя и похожи на нас.
— Что значит, не наши? — спросил Кайданов.
— Ну если у нас, допустим, пятый век, а у них пятнадцатый ...
— Твою мать, — сказал Наблюдатель. — Другая планета? Иная реальность?
— Не знаю, — покачал головой Виктор. — Но долго они не продержались. В конце концов, Город опустел, опустели и замки. И тот маг снова остался один. Последняя запись невразумительна. То ли он умер, то ли ушел и не вернулся. Но куда ушел, если, конечно, ушел, я не знаю.
— Но книга осталась, — напомнила Лиса.
— Да, — согласился Виктор. — Книга дорогого стоила. Она сократила мне дорогу к изучению очень многих вещей.
— Например? — Лиса вдруг вспомнила, одну из реплик Виктора, брошенную им, когда они в первый раз встретились в Берлине. — Он мог создавать ...?
Но вот произнести вслух это последнее слово оказалось почти невозможно. Впрочем, Виктор ее понял и так.
— Да, — сказал он. — И тогда я создал ...
— Меня, — сказала Дженевра.
— Да, ты была первой, — кивнул Виктор с таким выражением, как если бы соглашался, что это он помыл посуду или приготовил обед.
"Бог? Он бог?!"
— Потом был Марий ...
— Тело, — неожиданно сообразила Лиса. — Ты создал тела, образы ... А души? Души ты тоже ...?
— Умница! — Грустно усмехнулся Виктор. — Ты все-таки очень умная, Лиса. Что есть, то есть. Не отнимешь. В самую точку попала! Иногда удавалось создать личность, иногда — нет. Слуги, работники ... Почти люди, но ... А вот соратников, настоящих людей, если вы понимаете, о чем я говорю, создать удавалось крайне редко. И каждый раз ощущение было такое, что и не я вовсе их создаю, и даже не создаю, на самом-то деле, а только... Как сказать? Оживляю? Возвращаю? Воплощаю? Не знаю. Но подсказка была, и грех было ею не воспользоваться. Не задуматься о том, что это может означать. И их характеры, и ... Лиса ты слышала, как колдовала Дженевра?
— Да, — сказала она. — Слова ...
— Поняла?
— Нет, но ...
— Знакомая речь, хоть и чужая, — кивнул Виктор.
— Да, — призналась Лиса и вдруг спросила. — Кто такая Чед?
— Чед? — Переспросил Персиваль. — Чед гха шаяад?
— Безумная? — откуда это взялось Лиса не знала. Просто вдруг возникло и сорвалось с языка.
— По значению верно, — согласился Персиваль. — По смыслу нет. Но я не знаю, как сказать.
— Бесстрашная, — тихо сказала Дженевра. — Так и было.
— Что?! — Не выдержала Лиса. — Что было? Что?!
5.
Кайданов даже вздрогнул. До сих пор Лиса-Дебора говорила спокойно, пожалуй, даже равнодушно. А тут, как взорвалась. Но и ему, если честно, было сейчас так не хорошо, что вздругнуть-то он вздрогнул, но на Лису даже внимания не обратил. Смотрел на Виктора и Дженевру, переводя взгляд с одного на другую и обратно, ждал продолжения и пытался понять, о чем они говорят, и почему так болит сердце?
— Ты спросила о первом доказательстве Баха, — сказал Виктор, как-то странно глядя при этом на Лису.
"О чем он, ради всех святых?" — удивился Кайданов, возвращаясь к действительности. Рассказ Виктора и этих Первых расстроил его не на шутку, заставив снова пережить самые тяжелые минуты своей жизни, но продолжение разговора отдавало полным сумасшествием, бредом, ужасом, дурным сном.
— Мне казалось, что старик Иаков верит в бога, — Лиса тоже выглядела расстроенной, едва ли не разбитой, и это было странно, даже пугающе, после холодного равнодушия Деборы, к которому Герман не то, что бы успел уже привыкнуть, но как-то притерпелся.
— А мне не нужны доказательства, — покачал головой Виктор. — Credo quia absurdum1. Я верю, потому что верю. Но если тебе, Лиса, нужно что-то большее, чем ощущение правильности веры в отсутствии доказательств и обрядовости ... — он смотрел на нее, но у Германа было такое ощущение, что говорит Виктор и с ним тоже, а, может быть, как раз именно с ним, или только с ним. — Впрочем, если хочешь ... Все, что нужно, ты, скорее всего, можешь найти в самой себе. Прислушайся, и услышишь. Когда становишься богом, Его присутствие ощущается, как ... Не знаю, как это объяснить. Он здесь, хотя физически ... Впрочем, а должен ли Он иметь физическое воплощение? Но Он есть, ты просто еще не успела ...
#1 Credo quia absurdum — Верую, ибо абсурдно (лат.).
"Что за бред! Они что, всерьез? — Менее всего Кайданов был готов сейчас к богословскому спору. — Богоискатели, хреновы!"
— А как же быть с первым доказательством?
— А если случай? — усмехнулся Виктор, и вот эта усмешка, вернее, не сама она, а то, какое чувство почудилось за ней Кайданову, оказалась последней каплей. Что-то сдвинулось в голове, и он вдруг почувствовал настоятельную потребность узнать правду, от которой только что готов был бежать сломя голову, как последний трус. Но Уриель не был трусом. Его можно было счесть подонком или сумасшедшим, но вот бояться он не умел.
"Или все-таки умел? Страх ведь разный бывает ..."
— А что на самом деле? — спросил он вслух.
— На самом деле ... — Повторил за ним Виктор, но к Герману так и не обернулся, по-прежнему глядел на Лису и с ней одной как будто только и вел разговор, совершенно позабыв о присутствующих в кофейне Гурга Наблюдателе и Монголе, и о них с Рэйчел, и о Дженевре с Персивалем. — На самом деле ...
Виктор явно колебался.
— Что ж, — сказал он после долгой паузы и вдруг повернулся к Кайданову. — Жизнь, Герман, сложная штука. — Судя по всему, Виктор уже взял себя в руки и говорил теперь в обычной своей ироничной манере. — Это трюизм1, разумеется, но, ты уж извини за то, что напоминаю о банальных истинах. За каждым простым вопросом прячется другой, такой, на который двумя словами не ответишь. Ты действительно хочешь знать?
#1 Трюизм — общеизвестная, избитая истина, банальность. Трюизмом считают нечто, что не может подвергаться сомнению и настолько очевидно, что упоминается лишь как напоминание, либо как риторическое или литературное высказывание.
— Хочу, — кивнул Кайданов.
"Я хочу?!"
— А если ответ тебе не понравится?
— Значит, так тому и быть, — ответила за Кайданова Лиса. — Если знаешь, скажи. А если не хочешь, то тебе не следовало и начинать.
— Персиваль, — вместо ответа Виктор повернулся к своему лейтенанту. — Ты ... ты останешься на хозяйстве вместе с Георгом.
Показалось ему, или Виктор действительно на ходу изменил намерение и сказал Персивалю совсем не то, что предполагал сказать первоначально? Разумеется, Кайданов уже знал, что "читать" Виктора, если тот этого не хочет, не может никто. Ни он, ни Рэйчел ... Разве что, Лиса ... Впрочем, сейчас он почему-то был уверен, что все понял правильно. Виктор хотел попросить Персиваля о чем-то таком, что тому делать было неприятно, трудно, или не с руки, но в последний момент перерешил. Другой вопрос, зачем же начинал, если заранее знал, что делать этого не надо?
"Забыл? Растерялся? Думает о другом?"
— Дженевра, — между тем, продолжил Виктор. — Ты могла бы ...?
"Интонация ..." — Кайданову решительно не понравилась интонация, с которой обращался к своим людям Виктор. Он ...
"Он перед ними извиняется?"
— Хотите показать им Исток? — спросила, поднимаясь со стула, Дженевра. Голос ее звучал ровно, но женщина очевидным образом была неспокойна. Она даже побледнела, чего Кайданов от этой беспощадной охотницы ожидал менее всего.
— Считаешь, не надо? — Виктор взял со стола бокал и одним глотком выпил остававшийся в нем коньяк.
— Наверное, вы правы, — кивнула Дженевра. — Они должны знать.
"Да, что же это такое?! О чем они?"
— Так страшно? — спросила Лиса, явно машинально доставая из воздуха очередную свою бредовую сигарету.
— Поймешь, когда увидишь, — пожала плечами Дженевра. — Другой вопрос, захочешь ли придти туда снова? Я согласна.
— Персиваль? — Спросил Виктор.
— Я остаюсь на хозяйстве, — холодно улыбнулся в ответ Персиваль, но глаза ...
"Глаза не лгут, — отметил Кайданов. — Поэтому я ношу очки".
— Спасибо.
— Не за что.
— Есть за что, — Виктор оглядел зал кофейни и остановил взгляд на широком простенке между двумя окнами. — Как считаешь, Дженевра?
— Минуту! — Ответила женщина и медленно подошла к простенку. Она ничего не стала делать, а просто стояла почти вплотную к стене и молчала. Минуту, две, три ...
Молчали и все остальные. Вероятно, у каждого имелась на то своя веская причина, но Герман молчал, потому что просто не знал, что сказать. Не то, чтобы у него не было вопросов, но все они казались ему неуместными сейчас. И комментировать было нечего, потому что, на самом деле, ровным счетом ничего не происходило. Или, вернее, происходило, но вот говорить об этом явно не следовало. Герман даже Рэйчел ничего не сказал, только взглянул коротко в глаза и улыбнулся, хотя простое это движение неожиданно потребовало от него такого большого усилия, как если бы прыгал через пропасть.
"Вот ведь ..."
— Да, — внезапно сказала Дженевра, отступая на шаг назад. — Пожалуй ... Откроете сами или ...?
— Или, — сразу же откликнулся, подходя, к Дженевре Виктор. — Ты же знаешь, в этом деле лучшие ты и Марий. А мы с Парсевалем будем держать края.
— Тогда, пошли, — коротко бросила Дженевра и в тот же момент "вспыхнула". Ее аура оказалась сейчас настолько яркой, что буквально ослепила Кайданова, но если он чему в жизни и научился, так это терпеть боль.
А между тем на белой оштукатуренной стене внезапно и совершенно бесшумно возникла вертикальная огненная линия.
Кто-то вскрикнул — "Кто?" — но, по-видимому, не от неожиданности, а от боли. Ведь никому из них еще не приходилось находиться так близко от работающего в полную силу мага, обладающего даром невероятной мощи. И ведь "работала" уже не одна только Дженевра. Всего в двух метрах от нее загорелся уже мощный "факел" Персиваля, а в следующее мгновение воздух вокруг них сгустился и затрепетал, и Кайданов понял, что в дело вступил Виктор. Впрочем, Герман чувствовал лишь отголоски его волшбы. Виктор колдовал так, что если бы Кайданов не знал об этом заранее, так бы и не понял.
